Тираны (апрель 2009)

IV.

Скандальная отставка Бориса Ельцина с должности первого секретаря горкома случилась, как известно, в октябре 1987 года, но уже летом было понятно, что Ельцин - хромая утка. Соратники Михаила Горбачева по Политбюро (сам генеральный секретарь пока сохранял нейтралитет) начали критиковать Ельцина уже публично.

- Мы с ним тогда поцапались в первый раз. Когда на него стали давить, он мне говорит, что вот, надо бы уже показывать хорошее, что делается в Москве. Я, говорит, работаю уже здесь год, уже пора показать результаты.

Я ему говорю: Борис Николаевич, ну вы даете. Работаете всего год, и говорите, что надо позитив только показывать. Что это такое? Пришел человек и все поменял к лучшему. Мы же так не договаривались.

Ельцин тогда, наверное, обиделся, но у Михаила Полторанина были возможности продемонстрировать Борису Николаевичу свою верность. Во время октябрьского пленума ЦК, рассматривавшего фактически персональное дело Ельцина, Полторанина вызвали на Старую площадь Егор Лигачев и Александр Яковлев и продержали в запертом кабинете целый день, требуя написать заявление, осуждающее первого секретаря Московского горкома. Полторанин говорит, что из здания ЦК ему пришлось спасаться бегством - сказал сидевшему с ним в кабинете чиновнику отдела пропаганды Игорю Склярову по прозвищу Череп, что хочет в туалет, а когда Скляров пошел его сопровождать к уборной, Полторанин, не прощаясь, бегом спустился по лестнице и уехал домой. А когда новый первый секретарь горкома Лев Зайков на заседании бюро горкома предложил Полторанину остаться в «Московской правде», «чтобы вместе поднимать партию и долбать наследство Ельцина», Полторанин написал заявление об уходе и даже отказался от помощи горкома с поисками новой работы.

С работой ему помог главный редактор «Московских новостей» Егор Яковлев, который отвел Полторанина к председателю правления Агентства печати «Новости» Валентину Фалину («Московские новости» принадлежали тогда АПН). Полторанин стал политическим обозревателем АПН и постоянным автором самой популярной перестроечной газеты. В «Московских новостях» он впервые, по его словам, по-настоящему столкнулся с цензурой.

- Цензура была, конечно, всегда. Был Главлит, но мы умели его перехитрить. Допустим, я писал еще в «Правде» статью из Алтайского края - статья называлась «Перегрузка», о том, как природа наша поганится. Работают заводы, сернистый газ из всех труб лезет, потом соединяется с водой, получается серная кислота, и все провода линий электропередач падают, - и когда я написал эту статью, Главлит ее завизировал, но сказал, что мы не даем добро, должен Гидрометцентр еще смотреть. И председатель Гидрометцентра Израэль забодал меня. Тогда я взял гранки и вставил два абзаца про Израэля, что он должен следить за этим, а ни черта он не следит и так далее. И он, когда читал, дошел до этого места, побагровел и говорит: «Ну я же не могу за все отвечать!» А я ему: «А вы обязаны!» Стали спорить, я говорю: давайте, в конце концов, уберем эти два абзаца. Он обрадовался, завизировал статью.

«Московских новостей» главлитовская цензура, по словам Полторанина, не касалась.

- Там все совсем на другом уровне было. Егор брал все статьи очередного номера в папочку и ехал с этой папочкой к Александру Николаевичу Яковлеву, и Яковлев эту папочку смотрел - вот это пропускаем, а это не пропускаем. Даже в «Правде» такого не было, только в «Московских новостях» и в «Огоньке». Мои статьи Яковлев часто браковал - я, например, написал материал о наших пленных в Польше в двадцатом году, когда Тухачевский делал авантюру. Сдал почти сто тысяч наших красноармейцев в плен, и я писал, как поляки издевались над нашими. Красноармейцу вспарывали живот, сажали туда живого кота, зашивали и смотрели, кто быстрее сдохнет, красноармеец или кот. Такие вещи Александр Николаевич не пропускал. Или еще у меня была статья, как наши гибли, отбивая от немцев ту же Литву, или о том, как Литве передали Вильнюс и Клайпеду - то же самое: вот если бы про пакт Молотова - Риббентропа, то пожалуйста, а так - нецелесообразно.

Взятое Полтораниным интервью у работавшего в то время в Госстрое СССР Бориса Ельцина смогло выйти только в немецком выпуске «Московских новостей». А другая статья Полторанина на ту же тему - «Как они казнили Бориса Ельцина», написанная для итальянской Corriere della Sera после скандальной публикации о Ельцине в итальянской же La Republica, - чуть не стоила Полторанину партбилета, по поводу этой статьи его несколько раз вызывали на проработку в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС.

После статьи в La Republica, кстати, в «Огоньке» вышло маленькое интервью Ельцина, взятое у него молодым журналистом «Огонька» Валентином Юмашевым. С тех пор Полторанин уже не мог считать себя любимым журналистом Ельцина - и я не очень верю, когда Михаил Никифорович говорит мне, что близость Юмашева к Ельцину никогда не вызывала у Полторанина никаких эмоций.

- Больше того, ведь я Ельцину сказал, что у нас таких (как с Юмашевым. - О. К.) отношений не может быть. Когда Юмашев книгу («Исповедь на заданную тему». - О. К.) написал, я уже был министром печати, так я не разрешил ни одному государственному издательству ее печатать. Потому что, может быть, конечно, это и идиотизм, но я хотел, чтобы даже не пахло злоупотреблениями. И ее печатали частным образом. И я Ельцину объяснил, хотя Ельцин этого и не понял. Он мне говорил: «Если мы пришли к власти, и все уже наше, мы что, в Америке мою книгу должны печатать?» А я сказал: «У нас есть примеры Брежнева, Андропова, Черненко, даже Горбачева, когда не успеет человек прийти, все издательства выстраиваются. Будем печатать Пушкина, Гоголя, учебники, а вас пусть частники печатают».