Тираны (апрель 2009)

Вторая мировая часто представляется битвой между тираниями и демократиями, окончившейся демократическим триумфом. Хотя на деле, все гораздо сложнее. Одна из двух самых страшных тираний воевала на стороне демократий. И именно ее усилия обеспечили общую победу. При том, что большинство демократий проявили себя, мягко говоря, не лучшим образом.

Сначала Великобритания и Франция - два столпа демократии - подлейшим образом предали демократичнейшую Чехословакию. После этого она не менее подло предала саму себя. Имея одну из сильнейших армий в Европе, Чехословакия капитулировала без единого выстрела, хотя это не было неизбежным. Вермахт образца 1938 г. еще ни разу не нюхал пороха и имел на своем счету только мирный аншлюсс Австрии. Окажи чехословацкая армия сопротивление - вся мировая история могла бы пойти по-другому. Но не нашел этот народ в себе сил сопротивляться. Во время Второй мировой Чехия была оружейной «кузницей» Рейха, почти как Урал для СССР. Моравско-Остравский промышленный район немцы весной 1945 г. удерживали даже после потери Берлина, настолько он был для них важен.

Потом те же Великобритания и Франция совершили вторую подлость, когда Гитлер напал на Польшу. Эта страна образцом демократии не была, но оказалась жертвой агрессии, тут уж нет никаких сомнений. До сих пор не находит разумного объяснения поведение столпов демократии в этот момент. Понятно, что они хотели «канализировать на Восток» гитлеровскую агрессию, но зачем тогда вообще объявили войну Германии после ее нападения на Польшу? А раз уж объявили войну, так надо было воевать. Осенью 1939 г. Вермахт был еще далек от той великолепной формы, которую достиг к весне 40-го. Польская кампания оказалась для немцев очень непростой. Победу им обеспечили внезапность нападения, качественное и количественное превосходство в технике (особенно в танках и авиации), возможность нанести удары сразу с нескольких направлений (с запада - из самой Германии, с юга - из Словакии, с северо-востока - из Восточной Пруссии) и, прямо скажем, помощь Советского Союза. Для разгрома Польши Гитлер задействовал большую часть вооруженных сил (в частности - сто процентов танков), на Западе оставались лишь не вполне боеспособные части (в основном резервные). При этом коалиция Франции и Великобритании превосходила Германию по численности личного состава и количеству техники, не уступая по качеству большинства видов вооружений. Превосходство же франко-британской группировки над противостоящей им немецкой на франко-немецкой границе было подавляющим. Как известно, англичане и французы не сделали абсолютно ничего, спокойно наблюдая за агонией Польши.

А потом и сама Франция, получив в мае 40-го сокрушительный немецкий удар, развалилась и сдалась практически мгновенно. После войны французы, которых лично де Голль включил в число победителей, создали интересную сказку о Сопротивлении, в которую сами до сих пор верят (для справки: в рядах Сопротивления погибло примерно 20 тыс. французов, а в рядах Вермахта на Восточном фронте - не менее 40 тыс.). Европейцы не были готовы драться не только до последнего, но, как правило, и до первого солдата. Свободолюбивая Европа покорилась тоталитарному режиму Гитлера и приспособилась к нему, дожидаясь, когда ее освободят. Если малым странам (Бельгии, Голландии, Норвегии, Дании) это, отчасти, было простительно именно из-за их малости, то позор Франции оправдания не имеет. То есть если у нас во время войны было много предателей, то народы Европы почти целиком оказались предателями. В отличие от советских людей, у них не было оснований обижаться на собственную власть, она им не устраивала Гражданскую войну, раскулачивание, голодомор и ГУЛАГ. Европейцы предали самих себя, свои декларированные идеалы. Они не понесли чудовищных потерь, как мы. Они не посчитали свободу той ценностью, за которую стоит умирать, и «великодушно» дали возможность другим умирать за их свободу.

Вполне вероятно, что Великобритания последовала бы за остальной Европой, но ее спасли, во-первых, Ла-Манш, во-вторых, Черчилль. Не будь Ла-Манша, немецкие танковые колонны прошли бы до севера Шотландии за пару месяцев. Не будь Черчилля с его несгибаемой волей, Британия бы договорилась с Германией полюбовно. Сценарий здесь был очевиден - Лондон признавал бы все завоевания Гитлера в Европе и благословил агрессию против СССР, Берлин бы пообещал не трогать британские владения в Африке и Азии. Без пролива и сэра Уинстона в премьерском кресле демократия оказалась бы бесполезной, и не обеспечила победы над тиранией.

Впрочем, Великобритания под руководством Черчилля даже в союзе с Америкой могла бы проиграть. Превращение мира в концлагерь могло случиться при развитии событий, которое представлялось во многом естественным: если бы возник союз всех тоталитарных режимов, то есть если бы Москва вошла в «Ось» Берлин - Рим - Токио. Это было тем более вероятно после подписания пакта Молотова - Риббентропа и открытого дележа Польши (кстати, германское руководство в первые дни своей агрессии против этой страны очень активно настаивало, даже требовало, чтобы Советский Союз занял «положенную» ему часть оккупированной территории). Собственно, в 1940 г. Германия прямо предложила СССР стать членом «Оси», но Сталин по ряду соображений отказался.

Кстати, сделать Москву (даже вопреки ее желанию) союзником Берлина вполне могли Париж и Лондон. После начала Советско-финской войны они не просто поддержали Финляндию поставками оружия, но готовились отправить в эту страну свои войска, а также нанести с территории своих ближневосточных колоний авиационные удары по нефтяным месторождениям в районе Баку. Причем Франция настаивала на проведении этих мероприятий гораздо активнее, чем Великобритания.

Выступи СССР на стороне «Оси», восточное полушарие очень быстро оказалось бы под контролем пары диктаторов. Зная, что одна Германия, на тот момент вообще не имевшая союзников, сделала с Францией, Польшей, Данией, Норвегией, Бельгией и Голландией, можно с уверенностью утверждать, что при помощи РККА Вермахт, как минимум, лишил бы Британию всех ее ближневосточных, а также, видимо, и африканских колоний (можно представить себе трогательную встречу советских и немецких бойцов, например, в Иерусалиме или в Каире). Как максимум, появилась бы возможность вторгнуться и в метрополию. Хотя после потери колоний она в значительной степени утратила бы свое значение. Можно с высокой вероятностью предположить, что Великобритания, лишенная нефти, вышла бы из войны. Даже если несгибаемый Черчилль продолжал бы сопротивление, возможности англичан вести войну были бы близки к нулевым. Почти наверняка независимость и нейтралитет провозгласила бы Индия, чьи войска составляли основу британского контингента на Ближнем Востоке. Главный вопрос - смогла бы удержаться Америка?

Естественно, что ВМС СССР и Германии даже совместно не могли осуществить десантную операцию в Северную Америку. А вот японский флот теоретически мог бы перебросить части Вермахта и РККА, а также самой японской армии на Аляску. Сумели бы японцы обеспечить бесперебойное функционирование коммуникаций между Дальним Востоком и Аляской для переброски подкреплений и средств снабжения? Насколько реальным был марш советских и немецких танковых колонн через арктические районы Канады в сторону США (а до этого их еще надо было перебросить через всю Евразию во Владивосток)? Операция представляется очень сложной, но все же осуществимой.

Нет сомнения, что СССР, Германия, Япония рано или поздно (скорее, рано) перегрызлись бы между собой, причем независимо от того, устояла бы Америка или нет. Более того, война между диктаторами или между их коалицией и устоявшими Штатами вполне могла стать ядерной.

От всех этих «удовольствий» нас спасли бойцы РККА, несмотря на колоссальные потери взломавшие «линию Маннергейма», сам Маннергейм, вовремя согласившийся подписать с Москвой мир, а также Гитлер, вовремя начавший полномасштабную агрессию в Западной Европе. Тем не менее, возможность такая была.

Наконец, надо прямо признать, что на стороне антигитлеровской коалиции сыграла география. Великобритания и тем более США оказались недоступными для вторжения врага благодаря морям и океанам. Нашей стране очень помогли ее гигантские размеры (было, куда отступить) и климат, весьма поспособствовавший победам под Москвой и Сталинградом.

В общем, получилось так, что англосаксонские демократии победили, во-первых, потому, что на их стороне выступила одна из тираний, во-вторых, потому, что на их стороне была география. Впрочем, англосаксонские демократии, по крайней мере, воевали (Великобритания вообще оказалась единственной страной, формально отвоевавшей Вторую мировую с первого до последнего дня, а на протяжении целого года после краха Франции сдерживала находившегося в зените своей мощи Гитлера в одиночку). И внесли значительный вклад в победу над «Осью». И большую часть жизней своих солдат и офицеров положили, освобождая другие страны. А вот эти самые другие (континентальные европейцы), тоже, в основном, демократии, не заслуживают вообще ни одного доброго слова. Они не то что не приближали победу над нацизмом, они ее отдаляли, поскольку работали на поработивший их нацизм. Да, там было Сопротивление, только его масштабы были сильно преувеличены после войны по политическим причинам. Кстати, и в этом самом европейском Сопротивлении часто очень значительную роль играли бежавшие из немецких лагерей советские военнопленные. В любом случае, ущерб немцев от Сопротивления был гораздо меньше их «прибыли» от использования в своих интересах европейской промышленности и инфраструктуры. А промышленность обслуживали отнюдь не немцы (они воевали), а местные жители. Наибольшее сопротивление оккупантам оказали две европейские страны, которые перед войной в наименьшей степени можно было считать демократиями, - Польша и Югославия. Возможно, что причиной поведения европейцев являлось отнюдь не демократическое устройство их государств, а тяжелейший психологический шок, переживаемый после Первой мировой. Сочетание полной бессмысленности этой бойни с ее катастрофическими последствиями (по сути, победителей в этой войне не было) ввергло Европу в глубокий пацифизм, который и стал причиной Второй мировой (такой вот парадокс). Как бы то ни было, способность демократий отражать агрессию со стороны тираний оказалась крайне невысокой.

Однако, столь своеобразным способом выиграв войну, демократии потом вчистую выиграли послевоенный мир.

Проигравшие войну тирании были раздавлены в военном, экономическом и моральном плане. Главные из них - Япония, Италия и большая часть Германии - пополнили ряды демократий, восток Германии и воевавшие на стороне Гитлера мелкие тиранийки Восточной Европы стали под руководством Москвы строить социализм. Западноевропейские страны, спасенные от нацизма напрямую англосаксами, а косвенно нами, были восстановлены на их (в первую очередь, естественно, американские) деньги. При том, что благодаря своему «непротивлению злу насилием» и во время самой войны понесли потери, в общем, умеренные.

Умеренными оказались и потери воевавших англосаксов, что объясняется и самим характером войны, которую они вели (преимущественно в воздухе и на море), и упором на использование техники, а не людей, и тем, что общественное мнение не дало бы военно-политическому руководству воевать, заваливая противника трупами своих военнослужащих. Здесь преимущество демократии проявилось в полной мере. С политической точки зрения, для США и Великобритании последствия войны оказались, конечно, разными. США стали безусловными лидерами западного мира, Великобритания же превратилась в их вассала, потеряв свою колониальную империю. Но и Британию восстановили на американские деньги.

А СССР, с военной точки зрения став главным победителем, а с политической - одним из двух главных победителей (вместе с США), в конечном счете, все проиграл. Вплоть до самого себя.

Он воевал вполне по-тиранически, заваливая противника трупами, жертвуя территорией, экономикой, мирным населением. Ведь учитывать общественное мнение за отсутствием такового нашим вождям было не нужно. Катастрофические поражения первых двух лет войны - целиком и полностью на совести режима. Да и победы второй половины войны, как правило, достигались слишком дорогой ценой. Из-за такого способа ведения войны страна понесла потери, которые, скорее всего, лишили ее будущего. Они оказались поистине невосполнимыми. От западной помощи мы гордо отказались, а потом еще и втянулись в надрывающую все силы конфронтацию с этим самым Западом. Заодно для него СССР превратился в пугало, а для Восточной Европы - в поработителя, сменившего одну тиранию на другую.

Надорвав все силы, мы в конце концов потеряли собственную страну, выбили генофонд населения, обрекли народ на вымирание, на физическую и психологическую деградацию. Став пугалом и поработителем, мы лишились даже совершенно необходимой и естественной благодарности со стороны остального человечества (в первую очередь, разумеется, Европы), которое объективно спасли.

Более того, сейчас на Западе родилась очень своеобразная историческая теория: что СССР вообще не воевал против фашизма, поскольку его собственная идеология мало чем отличалась от фашистской, а в 1939-1941 гг. он был чем-то вроде невоюющего союзника Гитлера. Советский Союз просто отражал внешнюю агрессию. Без всякой идеологии. Это такой своеобразный ответ на наши становящиеся все более истерическими требования признать исключительную роль Советского Союза в победе. Причем, если взглянуть правде в глаза, эта теория не совсем противоречит историческим фактам, хотя самого факта решающего вклада нашей страны никоим образом не отменяет.

Таким образом, Вторая мировая действительно стала триумфом демократий и поражением тираний. Странная немного получилась победа, но победителей не судят. Наоборот, vae victis.