Токийский Суслик

Глава 6 «Самоволка»

Утро для Суслика началось с обследования собственных ботинок на предмет наличия в них посланий от питомицы Хомячка. А всё потому, что сам Синдзи куда-то бегал ночью, чем вызвал неудовольствие Маюми, которую с собой, естественно, не взял. Она возмущённо мяукала полночи, и в конце концов Суслик запер её в туалете. Вернувшийся под утро Хомячок выпустил возмущенную кошку на свободу, и теперь Кадзуо ждал подвоха со стороны шерстяной Немизиды.

– Синдзи, что ты делал, когда все примерные курсанты академии его величества должны спать?

– Это секретная информация, мой любопытный друг. Всех карт я не смогу раскрыть никогда, – нарочито пафосно покачал головой Джунгарик.

– Или бери на свои секретные операции кошку, или спи дома, – ворчливо заявил Суслик.

– Я думаю, мы ещё придём к этому, – задумчиво проговорил Синдзи.

– У тебя многовато сил, мистер загадочность, после занятий мы это поправим в спортзале.

– Эй, что за нападки?

Но Кадзуо был неумолим, и на занятия Хомячок плёлся за другом с потухшим взглядом. Впрочем, долго грустить он не умел.

Первым уроком шла этика, которую преподавал Марико Хаякава – низкорослый, широколицый японец с постоянно задранным носом и высокомерным взглядом.

– Кадеты, каковы, по-вашему, нравственные отличия между гражданскими и военными? – начал он после приветствия.

Никто не спешил с ответом – преподаватель новый, как он ведёт занятия, насколько ему важны точные формулировки – неизвестно. Стоит к нему сперва приглядеться, дать дорогу смелым или нетерпеливым.

Хомячок, однако, ничего такого не думал, он просто мастерил из бумаги заготовки для водяной бомбочки.

– Кадет Миномото.

– А?

– Не «А?», а «слушаю, господин учитель».

– Слушаю, господин учитель.

– Отвечайте на вопрос.

– Э-э-эм… Военный лично ответственен за безопасность государства и готов пожертвовать ради него жизнью, в отличии от гражданского, – выудил из памяти определение Джунгарик.

– Так написано в учебнике. Но понимаешь ли ты это? Веришь ли ты в это? Ну, конечно, нет. Я думаю, все вы имеете весьма смутное представление об ответственности военного.

Хаякава обвёл рукой весь зал.

– И это потому, что вы ещё не бывали в настоящем бою, не слышали свист пуль над головой, не тянули на себе раненного товарища… – произнося эту высокопарную речь, низкорослый оратор чуть выпячивал левую грудь с орденской планкой в три ячейки.

– … не слышали разрывов бомб и ракет.

Хомячок не смог сдержаться, и пользуясь тем, что учитель первоначально обращался к нему, ответил:

– Мы, господин учитель, защищали императора под Китакюсю. Я лично управлял танком под ракетными ударами Скайхоуков.

Марико, удивившись, что его перебили, бросил высокомерный взгляд на выскочку. Хомячок же потупил взор, снова занявшись бомбочкой, и после паузы продолжил.

– А кадет Фудзивара уничтожил до тридцати наёмников, за что получил прозвище Хитокири. Господин учитель.

Губы Марико сжались в тонкую линию, кисти рук сами собой собрались в кулаки. Хаякава вонзил в наглеца взгляд и тяжело задышал. Это вызвало некоторый конфуз, которым тут же воспользовался Хомячок.

– Господин учитель, у вас козявка на губе.

Хаякава резко вытер рот.

– Так это вы, те кузнечики, которые перепрыгнули соревнования и получили приглашение в академию в обход правил? Особенные курсанты. Что ж, значит, и отношение к вам будет особенное. Встретимся на плацу после занятий, посмотрим на ваши навыки шагистики.

И Марико продолжил лекцию, теперь уже воздерживаясь в своей речи от боевых вставок.

Весь учебный день прошёл за разработкой плана побега, ведь шагистику люто ненавидели оба друга. Роль стратега взял на себя Хомячок. Он подготовил десяток вариантов, но часть пришлось отбросить из-за возможных жертв, часть из-за вероятности пожара, так что в итоге остался только один.

И вот, когда Хаякава походкой Наполеона после Аустерлица подошёл на плац, два особенных курсанта уже ждали его.

– Равняйсь! Смирно! – рявкнул он издали, не дойдя до крошечного строя ещё с десяток шагов.

– Миномото, застегнуть воротничок!

Перевозбудившийся от возможности всласть поизгаляться над ни в чём не повинными курсантами, Марико не мог устоять на месте и начал нарезать вокруг двоих друзей круги.

– Запомните, первейшее нравственное качество военного — это почтение. Почтение к старшему по званию, к старшему по возрасту и старшему по самой сути. Кто вы есть в нравственном отношении? Что вы знаете об ответственности? Да ничего! Почтение, вот, что вы должны…

– Господин учитель, – перебил нравоучительную речь подбежавший дневальный, – звонят по телефону… из дворца.

– Я занят… Что? Откуда?!

– Звонок из императорского дворца, господин учитель.

Маловыразительное лицо Хаякавы выдало весь спектр мимики, на который было способно – глаза расширились, а брови ушли почти что к ёжику волос. Постояв в ступоре ещё десяток секунд, учитель бросился к посту дневального словно на пожар.

– Господин учитель! – крикнул ему вслед Хомячок, – господин учитель!

Но Марико только махнул рукой и влетел в двери.

– Сделано, – удовлетворённо произнёс Синдзи, – пошли, надо поторапливаться.

– Хорошая идея со звонком, Пуму попросил?

– Ага.

– Только о чём с этим сморчком она будет говорить.

– В том-то и дело, что ни о чём, я просто попросил её перезвонить после занятий. Дневальный мне должен за некоторые услуги, вот он и позабыл сказать, кому именно звонят. Так что нам надо сбежать в город до его возвращения.

– Эй, а тренировка?

– Ну какая может быть тренировка, мой простодушный друг…

Теперь стало ясно, почему Джунгарик выбрал именно этот план, но делать было уже нечего.

Через несколько минут курсанты добежали до КПП, и, чуть повздорив с дежурным из-за отсутствия увольнительных, выбрались на свободу. Точнее, выбрался только Суслик, Хомячок замешкался.

– Миномото! Фудзивара! – долетел со стороны плаца крик профессора застёгнутых воротничков.

– Кажется, это вас, – обратил внимание дежурный.

– Нет-нет, это определённо какая-то ошибка, – обронил Хомячок, проскользнув за турникет, и тут же опроверг свои слова, задав стрекача.

Вскоре, парочка курсантов затерялась среди узких улочек Асаки.

* * *

Городок, удостоившийся чести принять императорскую академию, был невелик. Современные блочные пятиэтажки соседствовали здесь с европейскими зданиями начала века, а кое где сохранились даже многоярусные дома века прошлого.

Эти почтенные строения совершенно очаровали Суслика – каждый ярус дома представлял собой общий балкон, с деревянными перекладинами, парапетами и вздёрнутыми вверх краями покрытых черепицей отливов. Вокруг было достаточно прохожих, иначе страсть к паркуру давно загнала бы Кадзуо на самую крышу.

Улица пестрела вывесками, а ароматы множества закусочных манили заглянуть то направо, то налево. Друзья не выдержали и взяли себе по палочке кусияки – пропитанное соусом мясо, нанизанное на бамбуковые шпажки, источало магическое благоухание.

– Ладно, твоя взяла ­– это был неплохой план, – промычал Суслик с набитым ртом.

– Ещё бы, у меня не бывает плохих планов! – в тон ответил Хомячок.

И курсанты продолжили неспешную прогулку. Однако, свернув на другую улицу, они оказались в районе юдзё и тут же подверглись атаке.

– Мальчики, ах, какие мальчики, наши защитники…

– Какая форма красивая…

– Защитите нас, наши герои, можно сразу троих…

Смешливые барышни древнейшей профессии строили глазки, подмигивали, а то и просто зазывали курсантов пройти известные практические занятия по сходной цене.

Они взяли молодцов в осаду, обступив со всех сторон, и теперь пробовали их оборону на прочность. Поглаживания, случайные касания и открытые платья, демонстрирующие и плечи, и грудь, были действенным оружием.

И вечер имел все шансы закончиться в объятиях прелестных сирен, если бы с другой стороны этой же улицы не показался Хаякава Марико. Учитель был в сопровождении троих старшекурсников, а на руках у всех четверых красовалась белая повязка военного патруля.

– Конечно, где ещё можно найти этот позор академии. Минамото, Фудзивара, стоять! Вы арестованы самовольное оставление части!

Разомлевшие курсанты среагировали не сразу, но им на помощь пришли недавние обольстительницы. Они имели представление о полицейских облавах и, взявшись за руки, быстро перекрыли узкую улочку, ведь за занятие проституцией юдзё ничего не грозит, закон безжалостен лишь к сутенёрам.

Суслик с Хомячком бросились в обратную сторону.

Курсанты из патруля остановились – не драться же с юдзё, но Марико был непреклонен. Под уничижительные реплики о бабе в мундире, он расцепил руки девушек и ринулся в погоню, увлекая за собой и подчинённых.

– Стоять! – вопил он, срываясь на визг.

Марико не был атлетом и потому быстро отстал, но вот курсанты патруля оказались подготовлены хорошо, и, хотя Кадзуо и Синдзи мчались со всех ног, расстояние меду кошками и мышками неумолимо сокращалось.

Хомячок начал отставать, на открытой дороге шансов у него не было.

– Скорее, сюда! – крикнул Суслик и свернул на узенькую улочку между двумя старинными домами.

У стен стояли какие-то ящики, тележки и коробки.

Синдзи сразу догадался, что от него требуется и стал беззастенчиво опрокидывать всё, до чего мог дотянуться. Он, словно шкодливая мартышка выбрасывал руки в стороны и тянул к себе: башенку из ящиков – опрокинуть, мусорный бак – на дорогу его, верёвку с бельём – оборвать! Впрочем, последнее было лишним и скорее ухудшило положение, так как с балкона тут же завопила какая-то женщина.

Переулок быстро заканчивался, и, хотя преследующие чуть поотстали, гонку затягивать было нельзя.

– Наверх! – выдохнул Кадзуо.

Он подпрыгнул, ухватился за выступающую балку, подтянулся, перемахнул парапет и оказался на балконе старинного дома.

Синдзи последовал его примеру – ухватился… но пальцы скользнули, не удержав вес, и Хомячок сорвался, приложившись задницей о дощатый пол первого этажа.

Всё, убегать уже смысла не было.

– Ну, Хомячок, я тебя загоняю в спортзале, – пробормотал Суслик и спрыгнул вниз.

Патрульные, увидев, что мышки в ловушке, подошли неспешно. Выглядели они уже изрядно потёртыми погоней, полоса препятствий явно не прошла для них даром – у одного порван рукав, второй где-то потерял ботинок, и все были в пыли и мелком мусоре.

Они обступили охающего Хомяка и вставшего в стойку Суслика. Однако, нападать не спешили – слухи, слухами, а прозвище Хитокири просто так не даётся.

– Послушайте, ребята, давайте мы все просто пойдём в академию, – сказал один из них, примирительно подняв руки с отрытыми ладонями.

– С Хаякавой просто не получится, – ответил Кадзуо.

– Ну всё равно же мы вас скрутим, зачем усложнять?

Это заявление походило на правду ­– три здоровых, подготовленных лба, а Суслик без ножа. Впрочем, не резать же своих соучеников.

«Зачем резать? Можно шеи свернуть, глаза выдавить, кадык в горло вбить», – промелькнули в голове злые мысли. Запахло кладбищенской сыростью и вдалеке загремели костяными кастаньетами неугомонные скелеты барабанщики. Сразу за ними явились яркие картинки – удар с левой в горло ближайшему, затем коленом в пах его соседу. С оставшимся он справится легко, а дальше… Глаза, кадык… Гулко заухала неясыть, а в нос ударил сладковатый аромат гниения.

Суслик изрядно струхнул от таких видений – на лбу у него выступил пот, руки задрожали. Он мотнул головой, прогоняя наваждение. Не помогло. Нет, драться сейчас нельзя! Валентин отодвинул Кадзуо в сторону и задышал, как учили, когда у новобранцев случалась паническая атака под обстрелом или бомбежкой. Постепенно голова прояснялась, а посторонние мысли, звуки и запахи отошли на задний фон.

Подбежал запыхавшийся Марико. Дышал он как паровоз, держался за бок, но глазами сверкал по-прежнему.

– А струсили, кузнечики. Я так и думал, посидите теперь на гауптвахте! Уф… Ну-ка арестуйте их!

– Не так быстро, – послышался голос позади Суслика с Хомячком.

Хорёк со своими ребятами подошли к месту ареста и встали с боков так, что теперь патрульные оказались в окружении.

– Что?! – взвился Марико. – Нападать на патруль?! Да вас под трибунал!

– Кто нападает? – ответил Сёго. – Мы просто гуляем с друзьями.

Сёго вышел вперёд и встал напротив Марико. Хорёк был выше ростом, так что теперь Хаякава вынужден был смотреть снизу вверх.

– Вот, кстати, и увольнительные для всех нас, – он протянул учителю шесть листков.

– Что?! – повторил гневный Хаякава. – Это… Это уже не важно – они ушли с занятия без позволения!

– Это вы ушли с занятия без каких-либо пояснений, – вставил свои пять копеек Хомячок.

– Что?! – словно попугай снова выкрикнул учитель. – Мне делать замечания?! Арестовать их всех!

Патрульные переглянулись.

– На каком основании, господин учитель?

– На основании моего приказа!!!

Старшекурсники были в явном замешательстве.

– Мы не согласимся с этим, – сказал Сёго и встал стойку.

Остальные тоже изготовились. Шансов на успешный арест было мало, и, хотя Марико кипел словно круглобокий чайник над жерлом вулкана, ему пришлось отступиться.

– Мы ещё встретимся, щенки, – прошипел он, – это вам даром не пройдёт!

– Уходим, курицы, – бросил он патрульным и удалился.

– Уф, я был на волоске, – пробормотал себе под нос Суслик.

– Да нет, я знал, что профессор воротничков сдуется, – ответил Хорёк, услышав окончание фразы.

– Мы бы и сами справились, – заявил Хомячок, но сразу смягчился, – но с вами вышло проще.

– Ну конечно, – Сёго ухмыльнулся и привалился к деревянной опоре, – я едва успел оформить увольнительные и добежать сюда, а так, ты бы справился, безусловно.

Вдруг сверху раздался торжествующий вопль.

– Получайте, негодники!

Владелица испачканного по вине Хомячка белья опрокинула полное ведро объедков, очистков и прочего мусора на головы курсантов. Бомбы из тухлых помидоров и шрапнель из просроченных бобов прошлись широко, охватив каждого курсанта.

– О, моя выходная форма! – возопил Хорёк.

– Это всё Хомяк, – поддакнул ему Сюя.

– Будете знать, как поганить бельё! – вопила сверху тётка.

– А ну ка…

Кадзуо снова подпрыгнул, схватился за балку и полез на балкон. Хорёк секунду наблюдал, а потом полез следом. И вот уже все курсанты штурмуют второй этаж.

– Полиция, полиция!!! – завопила мстительная горожанка и, всплеснув руками, рванула по балкону к себе. Так подобралась – только ведро в воздухе мелькает.

– Ату её! – крикнул вслед Суслик.

– Эгей! У-у-у! – подхватили остальные.

– А то ишь чего, спасителей императора очистками осыпать!

Все рассмеялись и, напряжение последних минут исчезло.

– А что, не взять ли нам штурмом это укрепление? – спросил Кадзуо, затягивая через парапет Хомячка. – А то некоторым не помешает тренировка.

– Тренировка никогда не помешает, – согласился Хорёк, – давай кто последний, тот чистит всем форму!

– Идёт!

– Не-е-ет! – возопили одновременно Хомяк и Кёити, который из-за лишнего веса тоже в скалолазании не блистал.

Они тут же переглянулись, и каждый оценил свои шансы обогнать соперника, ведь прийти первым вовсе не обязательно.

– На счёт три, – скомандовал Суслик, – раз, два… три!

И восхождение началось. Хомяк и толстяк сразу же отстали, но между собой соревновались отчаянно – через парапет третьего этажа они перевалились одновременно.

Хомячку нужна была победа, и потому он подождал пока Кёити ухватится за балку следующего этажа, подскочил к сопернику и дёрнул его штанины вниз. Пуговица не выдержала и оторвалась, брюки сползли с бёдер, обнажив просторные и не слишком свежие трусы.

– Скотина! Так нечестно! – возопил толстяк, с трудом удерживаясь.

– Мы штурмуем укрепление, это война! А на войне все средства хороши!

– Ах, война, ладно, – Кёити потряс ногами, сбросил штаны вниз и, ничуть не стесняясь, полез дальше.

Это было смелое с точки зрения общественного поведения решение, ведь вокруг собрались люди – крики грозной прачки услышали многие. Зрители сначала с порицанием глядели на восхождение курсантов, потом стали болеть и подбадривать участников, а после выходки Хомячка начали хохотать. Трусы же Кёити перевели смех в безудержный ржач.

Смелый поступок проложил дорогу к победе – Хомячок не смог наверстать потерю времени и пришёл последним.

– Проклятье, – выдохнул он, вползая на крышу – паруса толстяка с сомнительными пятнами полоскались на ветру уже секунд десять.

Всю дорогу домой он придумывал оскорбительное прозвище для Кёити, которое намеревался запустить в массы уже на следующее утро. Сам же Кёити заявил, что ему достаточно прозвища – Победитель хомячков.

Курсанты без приключений добрались до академии и разошлись по своим комнатам.

Денёк выдался суматошным и, приняв душ, Суслик обессиленно плюхнулся на кровать и уже приготовился блаженно сомкнуть веки, как почувствовал неприятный запах – резкий и тошнотворный.

Он встал, отодвинул подушку и обнаружил под ней три маленьких продолговатых и ужасно вонючих послания от оскорблённой кошки. Месть была внезапна, точна и плохо пахла.

– Маюми!!!