Токсичный ручей

5

Иден

Я не знаю, как долго я лежу на кровати, уставившись в потолок, но солнце медленно начинает опускаться за горизонт, когда я, наконец, поднимаюсь, мысленно беря себя в руки.

Я не выходила из комнаты с тех пор, как приехала. Стивенс быстро принес все вещи, которые упаковала для меня мама, но они остались именно там, где он их оставил. Он предложил мне поесть, только я не могу переварить даже мысль о том, чтобы поесть прямо сейчас.

Распаковывать вещи означало бы сдаться, а мой мозг просто пока не может осознать поражение. Даже если я захочу порыться в своих вещах, чтобы проверить, есть ли там моя любимая фотография, на которой мы с папой.

Мне нужно надеть наушники, кроссовки и отправиться на пробежку. Это единственное, что всегда помогает мне взглянуть на вещи в перспективе, и если мне что-то и нужно прямо сейчас, так это какая-то чертова перспектива.

Поскольку я уже в штанах для йоги, я снимаю толстовку, благодарная за спортивный бюстгальтер, который надела этим утром. Натягивая кроссовки, я нахожу свою сумочку, лежащую поверх багажа. Хватая беспроводные наушники и Ray-Ban, я спускаюсь вниз.

Нервы сдают, когда я выхожу, чтобы уйти, беспокоясь, что столкнусь с кем-нибудь, но на широко открытом пространстве снова никого нет. Сквозь стеклянную стену я вижу группу, которая ранее отдыхала у бассейна, поэтому выхожу через парадную дверь, пока меня никто не увидел.

С-DJ Turn It Up группы Yellow Claw, стучит у меня в ушах пока я спускаюсь по тропинке, идущей вдоль дома и спускающейся к пляжу.

Несмотря на то, что вода зовет меня, я придерживаюсь края пляжа, подальше от воды, и начинаю бегать трусцой вдоль домов. Когда на меня обрушивается жара и мои ноги ступают по песку, я теряюсь в ритме.

Музыка заглушается воспоминаниями о страхе и панике в голосе моей мамы сегодня утром. Как это вообще было сегодня? Она всегда была самым сильным человеком, которого я знаю, поэтому видеть ее такой опустошает меня. Но это также показывает перспективу того, с чем мы столкнулись. Что-то плохое.

Я пока не смогла задать ни одного вопроса, так что я не приблизилась к получению каких-либо ответов, но интуиция подсказывает мне, что все равно это будет не так просто. Я знаю, с моей стороны наивно ожидать, что все произойдет одновременно, но я не знаю, что еще можно сделать.

Она верила, что мое присутствие здесь сохранит мир, по-видимому, для того, чтобы выиграть нам немного времени, чтобы выбраться из этого дерьма, которое я на самом деле не понимаю. Но если это то, что требуется, это то, что я сделаю. Кто-то должен заплатить за то, что случилось с моим отцом.

Мои шаги замедляются, когда я достигаю конца пляжа, мой взгляд прикован к дому, который стоит в конце, как музей. Это, без сомнения, самый большой дом в округе, и то, что он расположен на краю утеса, только усиливает его величие.

Он выглядит как идеальный особняк, который можно увидеть в журналах. Ультра элегантный и современный, с деревянными ступенями, ведущими вниз к пляжу, что выглядит почти неуместно.

Оборачиваясь в ту сторону, откуда я только что пришла, я вижу, что дом не так уж далеко, но до него больше полумили, учитывая время, которое мне потребовалось, чтобы добраться сюда по песку под ногами. Возвращаясь назад, я решаю на этот раз бежать вдоль кромки воды, чтобы набрать скорость, когда подо мной будет немного более гладкая поверхность.

Приближаясь к дому, я думаю, что этот небольшой маршрут мне хорошо подойдет по утрам, но мне пришлось бы провести некоторые исследования, чтобы найти маршруты получше и на большие расстояния.

Черт. Это прозвучало чертовски похоже на то, как я устраиваюсь.

Уперев руки в бедра, я смотрю на океан, наконец-то поддаваясь его притяжению. Мне следовало захватить с собой бутылку воды, у меня пересохло во рту, но я не хотела мешать. Особенно когда выяснилось, что Ричарду очень не хотелось принимать меня здесь.

Чувствуя, как пот стекает по моей спине и собирается у линии роста волос, я поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом. Поднявшись по склону, я проскальзываю обратно во входную дверь и мгновенно останавливаюсь, когда парень машет мне из кухни.

Заставляя себя снять наушники, я слегка улыбаюсь, благодарная, что он не тот пылкий Адонис, что был раньше.

— Привет, Иден, верно? — спрашивает он, небрежно подходя ко мне, от него веет непринужденностью.

— Верно, — отвечаю я, ища в его глазах какой-нибудь скрытый мотив, но он кажется совершенно расслабленным.

— Я Арчи, и это мой дом. — Остановившись передо мной, он опирается на перила.

Ах, черт. Если у него проблемы с моим присутствием здесь, тогда присоединяйся к клубу.

— Я этого не знала, — говорю я, пытаясь обуздать свою стервозность.

Его голубые глаза опускаются, показывая мне проследить за его взглядом, и я вижу, что он протягивает мне бутылку ледяной воды.

— Я видел, как ты отправилась на пробежку без всякой жидкости. Знаешь, важно оставаться увлажненной. — Его тон одновременно дразнящий и теплый, и это немного выбивает меня из колеи.

— Спасибо, — наконец отвечаю я, принимая напиток из его протянутой руки. — Здесь еще кто-нибудь живет?

— Только мой папа. — Он упомянул, что у нас кто-то останется. Ты взволнована началом учебы?

Попытка Арчи завязать вежливую беседу заставляет меня немного расслабиться и отбросить свои защитные инстинкты. Его светлые волосы растрепаны, как будто он был рожден для серфинга, но его телосложение выше среднего, что заставляет меня думать, что он занимается спортом. Его бицепсы бугрятся под белой футболкой с короткими рукавами, когда он поднимает бровь, глядя на меня, ожидая ответа.

Решив проигнорировать его вопрос, пока не получу ответ для себя, я пытаюсь изобразить мягкую улыбку на лице, пытаясь выглядеть доступной и милой, я полагаю.

— Э-э-э, ты знаешь, зачем я здесь? — Спрашиваю я, отчего между его глазами образуется морщинка.

— Нет… Должен ли я? — спрашивает он, нервно потирая затылок, и я качаю головой.

— Честно говоря, я ничего не знаю. Моя жизнь сейчас немного перевернута с ног на голову, и я пытаюсь понять, какой путь ведет наверх, — честно отвечаю я, не посвящая его в глубину своих горестей.

— Ты хочешь пойти и присоединиться к нам? — предлагает он, указывая через плечо на группу, болтающуюся у бассейна, но я качаю головой еще до того, как он заканчивает предложение.

— Нет, спасибо. Алкоголь, мне бы не помешал, но общение — не очень.

— Я понимаю, новенькая в новом городе. Все хорошо. Я собираюсь заказать пиццу, пока не подошла остальная толпа. Я король вечеринок, к твоему сведению. Хочешь, я тебе тоже закажу пиццу? Я могу принести ее тебе в комнату, если ты собираешься прятаться.

Странно, что он просто констатирует факты, не обзывая меня и не ведя себя дерьмово, потому что я не хочу присоединяться к нему и его друзьям.

— Это было бы потрясающе, спасибо. Я буквально соглашусь на любую пиццу, только без ананаса, это дико.

Прижимая руку к сердцу, он делает вид, что уязвлен моими словами. — Ты разбиваешь мне сердце, Иден. Ананас в пицце — это божеский уровень. — Мои глаза расширяются, когда я хихикаю над его театральностью.

— Это отвратительно, Арчи. Так отвратительно. — Я дрожу, и он от всего сердца смеется в ответ.

— Ладно, без ананаса. Если бы я принес тебе немного алкоголя из "печально известной стены", что бы ты хотела? — Спрашивает он, махнув рукой в сторону перегородки позади себя. — И не разбивай мне сердце снова своим неправильным жизненным выбором. — Он ухмыляется, и я сдерживаюсь, чтобы не закатить на него глаза.

— Буквально все, что угодно, главное, чтобы это было с закрытой крышкой. Никакого рогипнола для меня, — отвечаю я, и он одобрительно улыбается.

— Твое желание для меня закон. — Склоняется передо мной, я качаю головой.

— Ты всегда такой ненормальный?

— Как будто ты не веришь. Не волнуйся, Иден, я прикрою тебя. — Он подмигивает, и мне кажется странным находиться в компании парня без того, чтобы он лапал меня. В Арчи есть что-то такое, что вызывает во мне чувство, словно он маяк, направляющий меня домой, когда я заблудилась в море.

— Арчи, пошли, чувак, — зовет кто-то, прерывая наш разговор, и я поворачиваюсь к открытым стеклянным дверям, чтобы увидеть того самого горячего задумчивого парня, с которым мы встречались ранее. Его очки по-прежнему на месте, но я уже отсюда чувствую его напряженность.

— Беги, пока большой злой волк не добрался до тебя. — Арчи посмеивается надо мной, указывая на парня, который привлекает мое внимание, явно чувствуя те же вибрации, что и я, прежде чем направиться в его сторону. — Я принесу все наверх, когда это будет доставлено, — бросает он через плечо.

Арчи обходит парня, который остается неподвижным, пристально глядя на меня, не говоря ни слова. Чувствуя, как моя кожа горит под его пристальным взглядом, я заставляю себя переставлять одну ногу за другой и поднимаюсь по лестнице.

Я не могу объяснить исходящие от него вибрации. Он, конечно, напряженный, но что-то во мне отчаянно хочет приблизиться, посмотреть, станет ли притяжение сильнее.

Добравшись до вершины, я не могу удержаться от того, чтобы не оглянуться через плечо, но его уже нет. Боже, он такой напряженный. У него совершенно другой спектр личностных черт по сравнению с Арчи. Я чувствую это в воздухе. Я имею в виду, кто смотрит на кого-то свысока, не поздоровавшись хотя бы или улыбнувшись? Но, черт возьми, теперь я вся горячая и липкая по совершенно другим причинам.

Таинственный парень может появиться в моем грязном воображении в любое время, когда ему заблагорассудится.

Войдя в свою комнату, я закрываю за собой дверь, разглядывая багаж, который все еще ждет меня. Какова вероятность того, что я найду секс-игрушки, которые Лу-Лу купила мне на Рождество? Я имею в виду, я не хочу, чтобы моя мама их видела, но я знаю, что хороший оргазм успокоит меня прямо сейчас.

А, к черту это. Давай выясним.

Да.

Моя мама либо бросила мою старую коробку из-под кроссовок с моими вещицами и гаджетами в машину, не заглядывая внутрь, либо она знает, что в настоящее время я несовершеннолетний сексуальный маньяк на следующие шесть недель. Я молюсь, чтобы это было не последнее. В нашей жизни и так достаточно драм.

Поиск моего счастливого конца не занял много времени, и после того, как я вымыла голову, я решила перенести весь багаж в соседнюю гардеробную, которая была размером почти с саму чертову спальню.

Возможно, я достала пару нарядов, немного чистого нижнего белья и свои туалетные принадлежности, но в остальном все осталось на своих местах. За исключением моих игрушек, конечно, которые нашли себе милое местечко в моем прикроватном столике.

Секс всегда был для меня способом "взять себя в руки". Я не могу контролировать большую часть своей жизни, но я могу контролировать это. Неудивительно, что у меня проблемы с доверием и целеустремленностью, вот почему я не делаю повторов.

Когда мне было пятнадцать, мы жили намного дальше на север, и я, наконец, уступила своему тогдашнему парню, позволив ему трахнуть меня на заднем сиденье его машины. Лишив меня девственности, он превратился в призрака, и два дня спустя мы внезапно уехали в Уайт-Ривер.

Мы познакомились в старших классах и встречались почти десять месяцев, но когда ему исполнилось семнадцать, он внезапно изменился, ведя себя как полный придурок. Я уже увлекалась вечеринками, так что под некоторым постоянным давлением я сдалась.

Возможно, впоследствии он разрушил бы меня, оттолкнув от того, чтобы посвятить себя одному человеку, но я почувствовала вкус своего первого оргазма, и оглядываться назад было некуда. Даже если это было смешано с болью и ожогом от того, что у меня отняли девственность.

Мое крутое пятнадцатилетнее "я" заключило соглашение, и с тех пор я придерживаюсь его до сих пор. Убедиться, что мне не причинят вреда, что, по-моему, лучшее решение, особенно с учетом того, что сейчас я справляюсь с болью из-за смерти моего отца. Мне не нужно, чтобы я еще о ком-то беспокоилась.

Визги привлекают мое внимание, поскольку тусовщики внизу развлекаются лучше всех в своей жизни. Если бы мы вернулись в Уайт-Ривер, я была бы там, внизу, с ними. Может быть, я в конце концов присоединюсь, но сегодня не тот день. Потеряться в музыке и горячем теле, пока алкоголь разливается по твоей крови, — идеальная ночь для меня.

Потягивая бутылку рома со специями, которую Арчи принес ранее к моей пицце с пепперони, я наблюдаю, как несколько девушек раздеваются догола и прыгают в бассейн, заслужив свистки некоторых парней.

Я попыталась включить свою собственную музыку, но ее мгновенно заглушила музыка, доносившаяся снизу, а мне не хотелось сидеть в наушниках. Так что вместо этого я сижу, наблюдая, как жизнь проходит мимо меня с явным кайфом от алкоголя, и мечтая, чтобы моя мама перезвонила на один из моих звонков.

Я снова просматриваю ее последнее сообщение, стараясь не раздражаться.

Мама: Я в безопасности, Иден. Не беспокойся обо мне. Сосредоточься на себе. Со временем мы во всем разберемся. Я собираюсь какое-то время быть за рулем, поэтому постараюсь позвонить утром. Я люблю тебя.

Я не хочу разговаривать утром. Я хочу поговорить сейчас. Но черт бы меня побрал, верно? Просто заставь меня собрать вещи и переехать в незнакомый город, где и близко нет достаточного количества гребаных ответов, одновременно скармливая мне небольшие фрагменты сообщений.

Вздохнув, я встаю с шезлонга и вытягиваю руки над головой. Я чувствую, что мне становится жарко, и я знаю, что не должна, но я чертовски зла и не могу прийти в себя.

Сделав еще один глоток рома, я смотрю на океан, на лунный свет, отражающийся от воды.

Если бы мой отец мог меня видеть…

Неа. Нет. Я туда не собираюсь. Какого черта этот ром, блядь, не работает? Рыча, я делаю еще один большой глоток и ставлю бутылку на стол рядом с собой, позволяя ей обжечь мне горло, пока я барабаню пальцами по перилам.

Я чувствую беспокойство.

Может быть, мне стоит пойти на вечеринку, найти желающего парня и проебаться ночь напролет. Возможно, это даже поможет мне заснуть.

— Что тебя взбесило?

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и обнаруживаю, что мистер Задумчивый собственной персоной стоит в моей комнате, стеклянные двери которой открыты.

— Что ты делаешь в моей комнате? — Возражаю я, но он даже бровью не ведет, ожидая ответа на свой вопрос.

Я не знаю, то ли ром просто подействовал сильнее, то ли я опьянена им.

Он наконец-то снял очки, и его карие глаза сверкают в лунном свете. От его квадратной челюсти и точеных скул я почти готова намочить штаны. Мой язык словно приклеился к небу, когда я замечаю шрам, идущий сбоку от его правого уха. Я хочу облизать его и каждый дюйм его оливковой кожи.

Этот парень привлекает внимание издалека, но вблизи он горяч, как грех. В своих узких джинсах и черной футболке в обтяжку он не должен был выглядеть так хорошо.

Наконец обретя дар речи, я отвечаю: — Вопрос в том, что меня больше не злит.

Я не могу удержаться от инстинктивной попытки поправить свой растрепанный пучок, как будто мое тело пытается произвести на него впечатление, даже когда мой мозг этого не хочет. Прочищая горло, я расправляю плечи и одергиваю просторную футболку, доходящую мне до колен, внезапно вспоминая, что на мне больше ничего нет.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Его глаза изучают каждый дюйм моего тела, мои изгибы скрыты футболкой, но дерзкие соски выдают меня.

— Как тебя зовут? — спрашивает он, снова не отвечая на мой вопрос, и я пожимаю плечами.

— Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы это имело значение, — бормочу я, и его глаза вспыхивают жаром, ему нравится мой ответ.

— Правильный ответ, Нафас, — бормочет он, стоя рядом со мной, но глядя вниз на вечеринку внизу. — Почему ты не присоединилась к вечеринке?

— Что это значит? Нафас? — Спрашиваю я, и едва заметная усмешка появляется на его губах, когда он отводит от меня взгляд.

— Ты пробудешь здесь недостаточно долго, чтобы это имело значение.

Туше.

— Что тебя привело сюда? Вместо того чтобы беспокоить меня, там, внизу, явно есть фанатки которые ловят каждое твое слово? Потому что позволь мне сказать тебе, что у меня не хватит темперамента возвести тебя на пьедестал прямо сейчас. — Я чувствую энергию его большого члена отсюда, и он должен знать, что я не заинтересована в том, чтобы раздувать его эго.

Повторяя его позу, я прислоняюсь к перилам, позволяя ночному воздуху развевать пряди волос вокруг моего лица, но все равно чертовски жарко. Ром струится по моим венам, когда я стою бок о бок с этим незнакомцем, больше не заботясь о вторжении, позволяя его древесному аромату окутать меня.

— Твои навыки сирены перестают работать, когда твой рот не затыкается, — наконец бормочет он, искоса поглядывая на меня, и мимолетная улыбка касается моих губ.

В любое другое время я бы сосредоточилась на лекции этим ублюдкам о том, что я не позволю ни одному мужчине указывать мне, что делать, мой отец никогда бы этого не позволил, но тишина манит меня сегодня больше, чем мой внутренний стержень.

— Лучше, — выдыхает он, и я поднимаю на него взгляд.

— Не дави на меня, черт возьми, — говорю я с надутыми губами, пренебрежительно отворачиваясь и направляясь обратно в дом, по пути хватая ром со стола.

Нажимая на воспроизведение фильма, который я поставила на паузу на телевизоре, я перевожу взгляд на моего гостя, который смотрит на меня через плечо с серьезным выражением в глазах.

Словно соглашаясь сам с собой, он кивает, прежде чем похлопать по перилам и подойти ко мне.

— Ты действительно не знаешь, кто я, не так ли? — спрашивает он с ноткой удивления в его глубоком голосе, когда подходит и встает со мной лицом к лицу.

— Должна ли я? — Спрашиваю я, поднося ром к губам, но он хватает меня за запястье, останавливая мое движение. Другая его рука поднимается к моему подбородку, удерживая меня на месте, и мне приходится сжать бедра вместе, когда доминирующее движение направляется прямо к моему ядру.

Гребаная потаскушка.

— Возможно, — шепчет он, заглядывая глубоко в мои глаза, в то время как его собственные карие глаза наполняются тьмой. — Но мне нравится боль в твоих глазах, и мне действительно нравится знать, что я не был ее причиной для разнообразия.

Его слова разрывают меня на части. Я хочу зажмурить глаза и помешать ему заглянуть мне в душу, но вместо этого беспомощно стою, пока он забирает ром у меня из рук и ставит его на столик на балконе.

Поворачиваясь ко мне, я наблюдаю в замедленной съемке, как он поднимает руку над головой и поднимает ворот футболки, обнажая рельефный пресс и грудь, двигаясь ко мне.

Облизываю губы, моя кожа горит от вопроса в его глазах. Черт возьми, это именно то, что мне сейчас нужно. Он. Подо мной, надо мной, позади меня. Где бы, черт возьми, он ни захотел бы быть. Я просто хочу забыться.

Я смотрю, как он скидывает туфли, вопросительно поднимая бровь, и я, не раздумывая, стягивая футболку через голову.

Стоя перед ним, полностью обнаженная, я отбрасываю свою футболку в сторону. Он не произносит ни слова, расстегивая передо мной джинсы, и у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что под ними он коммандос.

Черт возьми, да.

Сбрасывая джинсы, он не двигается, чтобы прикоснуться ко мне, поскольку окружает мое пространство, все мое внимание полностью сосредоточено на нем, но я не пропускаю презерватив, который он бросает на кровать.

— Ты должна показать мне, чего ты хочешь, Нафас, — бормочет он, его глаза обжигают мои.

Взглянув вниз на его твердую длину, я вижу, как блестит капелька предварительной спермы, подзывая меня ближе. Осторожно кладу руки на идеальную V — образную форму его талии, я показываю, чтобы мы повернулись, подтягивая его ближе к кровати.

— Сядь, — шепчу я, а он продолжает смотреть на меня сверху вниз.

— Я сказал, покажи мне, а не приказывай, — отвечает он, но в его словах нет язвительности.

Одним быстрым движением я опускаюсь прямо на колени, сжимая его член в руке и слизывая предварительную сперму. Взглянув на него снизу вверх, он не произносит ни слова, но его руки сжаты в кулаки, а жилы на шее напряжены.

Итак, мистер Задумчивый хочет, чтобы я показала ему, чего я хочу, но борется с потерей контроля. Заметано. Не желая терять ни секунды, я наклоняюсь вперед и обхватываю губами его член, поглощая прямо до горла и давая понять, что у меня нет рвотного рефлекса.

Прижимая кончик его члена к задней стенке моего горла, я сглатываю, и это выбивает его из равновесия.

— Черт, — рычит он, когда его член выскальзывает у меня изо рта, и он падает на кровать.

Двигаясь вперед, я, не теряя времени, снова принимаю его глубоко в свое горло, наслаждаясь ощущением его твердой длины, пульсирующей у меня во рту. Положив одну руку ему на бедро, я обхватываю другой его яйца, и его бедра приподнимаются над кроватью. Трахая его своим ртом, я замираю, крепко сжимая губами его член, пока тереблю его яйца, мои глаза закрыты, поскольку я отказываюсь встречаться с ним взглядом.

Он опьяняет. Я хочу большего, и хочу сейчас.

Словно почувствовав то же самое, он запускает пальцы в мои волосы и отрывает мой рот от своего члена. Инстинктивно мы оба тянемся за презервативом, но я уступаю, позволяя ему разорвать обертку и медленно накатать его по всей длине.

Его глаза впиваются в мои, как будто он обдумывает, что будет дальше. И меня удивляет, когда он откидывается на ладони, приглашая меня присесть.

Без паузы я поворачиваюсь, кладу руку ему на бедро, выстраиваю его у своего входа и резко опускаюсь вниз.

Черт возьми. Растяжка его члена не такая грубая, как я хотела. Даже без его прикосновений к моей киске, я чертовски мокрая, и хватка его пальцев на моей талии только усиливает жар.

Чувствуя его тепло у себя за спиной, я оглядываюсь через плечо и вижу, что он наклонился вперед, явно удивленный, что я выбрала эту позу вместо него. Его мощные бедра обхватывают мои, когда я двигаю бедрами, сладкий вздох слетает с моих губ, когда я это делаю.

— Что в тебе такого, что выводит меня из себя, блядь, Нафас? — рычит он, не впечатленный собственной реакцией на меня.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — бормочу я, снова двигая бедрами и поднимая руку, чтобы обхватить грудь, пока провожу пальцем по клитору, постанывая, когда мою кожу покалывает.

Его хватка на моей талии усиливается, когда он пристально смотрит на меня, ища в моих глазах какой-то секрет, который я, должно быть, храню, но он не находит того, что ищет. Все, что сейчас живет внутри меня, — это боль и желание.

Другой рукой он сжимает мой пучок, запрокидывая мою шею назад. — Черт возьми, — ворчит он, на его бровях собираются капли пота, и он прижимается своими губами к моим. Пожирая мои губы, когда я трусь о него, я задыхаюсь, заставляя его пальцы напрячься в моих волосах.

Обвивая мою шею и прижимаясь губами к моим губам, он двигает бедрами, заставляя меня подпрыгивать на его члене, и я подстраиваюсь под его ритм, слишком легко попадая в такт.

Его рука отпускает мое бедро и убирает мои собственные пальцы от клитора, мгновенно задевая идеальное местечко. Мой оргазм начинается с пальцев ног, заставляя мою кожу гореть, когда он проходит сквозь меня, и он ловит каждый мой крик своими губами.

В глазах у меня темнеет, когда я спускаюсь с высоты, но его постоянные толчки снова наполняют меня экстазом.

Мои глаза открываются, когда он внезапно отрывает меня от себя и без усилий бросает на кровать. Я пару раз подпрыгиваю, прежде чем он устраивается между моих бедер и снова погружается прямо в мою киску, при этом его губы захватывают один из моих сосков.

Запрокинув голову от удовольствия, я опираюсь на локти, пока он показывает мне, что на самом деле может делать со своим членом. Его толчки жестокие, жесткие и быстрые, и мне это чертовски нравится.

Умоляя и умоляя о большем, он дает мне именно то, чего я хочу, одновременно прикусывая мой напряженный сосок.

Я провожу руками по его плечам, но он быстро хватает оба моих запястья одной рукой и поднимает их над моей головой, одновременно выпуская изо рта мой сосок.

Когда он смотрит на меня сверху вниз, я чувствую, как его движения сбиваются, теряя ритм в погоне за оргазмом. Другой рукой он сжимает мой клитор, и я следую за ним с обрыва, любуясь звездами, когда меня настигает второй оргазм.

Трахни. Меня.

Он утыкается головой мне в шею, пока мы оба переводим дыхание, прежде чем он медленно вытаскивает и сбрасывает презерватив.

Лежа в полном блаженстве, я закрываю глаза и наслаждаюсь покалыванием, все еще пробегающим по моему телу.

Жаль, что я не трахаюсь дважды, потому что его стоило бы поискать снова, думаю я, когда мир погружается во тьму и меня накрывает сон. Это было как раз то отвлечение, в котором я нуждалась.