Токсикология

Вот Такой Метаболизм

Когда Менвит Усанса однажды утром пробудился от беспокойных снов, он обнаружил себя в своей постели, превратившегося в гигантского жука. Тело стало клубком стяжек, из которых заострялось лицо, как с зубчатых стен его собственного врага. Эти штыки, принимающие телеметрические сигналы, лениво шевелились, перенаправляясь, как шипы морского ежа, следящие за геосинхронными спутниками LANDSAT. Эмбрионально изогнувшись, защищая то, что он опознал как свои невредимые внутренности, Усанса почесался — тусклый экзоскелет приёмников бесконечности покрывает его кожу. В лоб встроена осмотрительная булавочная видеокамера и по кварцеуправляемому передатчику на сверхвысоких частотах — в каждой ноздре. Правый управляет четырьмя стандартными аудиоканалами и прослушивает разговоры в комнате в реальном времени, второй скомбинирован с врождённой системой хранения аудиозаписей и разработан для перехвата телефонных диалогов и ускоренного поиска. Оба подцеплены к общественной сети телекоммуникаций и активируются двутональным многочастотным сигналом.

Всё это произошло, пока он спал. Словно проводные глаза в стенах стеклись к нему, как железные опилки к магниту. К чему прятаться от людей в столь беззащитном положении? Эта самоорганизующаяся насмешка отказала ему в охране.

«Что со мной случилось? — думал он. — Что теперь делать? Была же какая-то процедура?»

Он просканировал окно, и хмурое небо — капли дождя, стучащие по подоконнику, — это повергло его в меланхолию. Он посмотрел на будильник на прикроватном столике. Полдевятого, и стрелки спокойно двигаются дальше! Следующий поезд до офиса идёт в девять — чтобы на него успеть, придётся поторопиться. Его антенны клацнули, когда американский спутник «Вортекс» медленно проплыл в милях над головой. Раздался робкий стук в дверь.

— Менвит, — произнёс голос матери, — уже полдевятого. Тебе на поезд не пора?

Усанса испытал шок, когда в ответ услышал собственный голос — несомненно, его собственный голос, только снизу настойчивая электронная обработка, словно полутон, так что он не мог быть уверен, слышно ли его.

— Да, да, спасибо, мама, уже встаю. — Мать пошаркала прочь. — Собираюсь.

Однако он и не подумал открыть дверь и почувствовал, что благодарен себе за привычку запирать её на ночь, хотя это и пробуждает подозрения у соседей. Его текущие намерения — тихо встать и без помех одеться, съесть завтрак и только потом подумать, что тут можно сделать. Он помнил, что часто пробуждался от деспотичных снов с послевкусием страха и травли, которые после подъема оказывались чисто воображаемыми, и он нетерпеливо ждал момента, когда отпадут сегодняшние видения. Усилием осаждённой силы воли он изогнул тугую стеблесферу своих сяжек, протащив своё тело через матрас. Катясь, как декоративный астероид, он рухнул на пол со звуком, какой издаёт опрокидывающаяся урна. Должно быть, он вызвал тревогу, если не ужас, по ту сторону двери.

Менвит медленно перекатывался к своему мобильнику, дабы позвонить в офис и объяснить, что он сегодня опоздает, но обнаружил, что его старый цифровой шифратор А5 каким-то макаром изменился на менее надёжный А5Х. «Будет ли иметь значение то, что я сейчас говорил? — подумал он. — Всё, что передаётся, обнаружат — если кто-нибудь следит за мной, надо придумать какое-никакое оправдание. Может, я обсуждал вероятность что-нибудь нарушить или скрывал убеждение, что уже совершил проступок. Может ли ЭШЕЛОН анализировать мысли?»

— Менвит! — крикнула мать. — Что ты натворил? Тут к тебе пришли.

«Кто-нибудь из офиса», — подумал он, застывая в неподвижности. Он пытался допустить, что такая штука может произойти с кем угодно. А вдруг существует вероятность ошибки в таких вопросах — но жук завяз.

— Менвит, тут полицейский констебль! Передатчики Усансы нервно подёргивались, сяжки клацали друг о друга. «Надо было ожидать чего-то подобного», — буркнул он сам себе. Он не позаботился сказать это голосом, достаточно громким, чтобы его услышали другие. По ту сторону двери его мать начала всхлипывать.

Потом дверь открылась, и вошёл мужчина, убирая крошечный ключ напряжения в карман. За ним стояла мать Усансы с распахнутым ртом — он всё-таки был хромовым кактусом передатчиков, в центре — угасающая личность, как пожатая ладонями булочка из переливчатого теста, — и тут она испустила вопль:

— Менвит! Как ты мог? — и бросилась прочь, оставив Усансу наедине с офицером.

И перед этим присутствием смелость окончательно покинула Усансу. Он превратился в свитое приспособление сверхъестественной вины и робких вопросов.

— Ты сам себе навредил, Укуса, — сказал мужчина, приближаясь к Усансе. Он наклонился и ухватил одну из сяжек, которая тут же искривилась, и гнул её, пока она не достигла подобия истинной.

Усанса слишком испугался, чтобы поправить ошибку офицера.

— Мне разрешат их убрать?

— Убрать откуда? — сказал мужчина и навёл палец. — Ты считаешь, что в этом теле есть тёмный угол?

И, побуждаемый необходимостью, Усанса прорвался через Боксёра в компьютеры Харвест и Суперкрэй в Силкворте. Бегущий через систему, он обнаружил себя исключённым из программ Ультрапура, Велодрома, Тоталайзера, Мунпенни, Войскаста, Карнивора, Трояна, Транскрайбера, Трекуолкера, Сильверуида, Пушера, Ракеса, Хирдсмена, Уотсона, УотКолла, Холмса и Траутмена. Даже данные спутников «Вортекс», «Челет» и «Магнум» были закрыты для него. Как выяснилось, это была односторонняя сделка.

— Покрытые полимером тефлона сенсорные зонды размером с песчинку взаимодействуют с системой твоих нервных реакций, — сказал мужчина. — Нечего скрывать, нечего бояться.

— Тогда почему я ощущаю себя атакованным? — удивился Усанса.

Но время шло, и он пришёл в норму под панорамными линзами. Его обида мерцала, как далёкая звезда на городском небе, потихоньку угасая. Он был заодно с Эджуэллом, Радлоу, Канберрой, Буде, Чиксэндзом, Челтенгемом, Писмором, Моулесвортом, Фелтуэллом и коммутационной станцией в Освестри. И когда потекли сигналы и сплелись механизмы закона, в сумеречном внутреннем сердце мусорной звезды угасла последняя искра его сознания.