Том 17

Ф. ЭНГЕЛЬС СЪЕЗД В СОНВИЛЬЕ И ИНТЕРНАЦИОНАЛ[363]

Едва ли нужно говорить о том, каково в настоящее время положение Международного Товарищества Рабочих. С одной стороны, грандиозные парижские события придали ему такую мощь и такое распространение, каких оно никогда еще не имело; с другой — мы видим, что против него объединились почти все европейские правительства: Тьер и Горчаков, Бисмарк и Бёйст, Виктор-Эммануил и папа, Испания и Бельгия. Интернационал травят повсюду: все силы старого мира, суды военные и гражданские, полиция и пресса, ретрограды-помещики и буржуа соревнуются в преследованиях Интернационала, и на всем континенте вряд ли найдется такое место, где не пускались бы в ход все средства, чтобы поставить вне закона это вселяющее ужас великое братство рабочих.

И вот как раз в этот момент, когда все силы старого общества объединились, чтобы насильственным путем дезорганизовать Интернационал, когда единство и сплоченность необходимы больше, чем в любое другое время, как раз в этот момент небольшая и, по ее собственному признанию, с каждым днем все уменьшающаяся группа членов Интернационала в каком-то уголке Швейцарии сочла нужным выступить с гласным циркуляром, чтобы посеять раздор среди членов Товарищества. Эта группа, именующая себя Юрской федерацией, состоит в основном из тех же людей, которые под руководством Бакунина вот уже больше двух лет непрестанно подрывают единство во французской Швейцарии и своей усердно ведущейся частной перепиской с кое-какими родственными им великими личностями в разных странах противодействуют единодушной деятельности Интернационала. Пока эти интриги ограничивались Швейцарией или велись втихомолку, мы не хотели давать им более широкой огласки, но упомянутый циркуляр вынуждает нас выступить.

Ссылаясь на то, что Генеральный Совет созвал в этом году не конгресс, а конференцию, Юрская федерация на своем съезде в Сонвилье 12 ноября приняла циркуляр ко всем секциям Интернационала, который был отпечатан во множестве экземпляров и распространен затем по всем странам мира и в котором секциям предлагалось настаивать на немедленном созыве конгресса. Почему конгресс надо было заменить конференцией, это, по крайней мере для нас в Германии и Австрии, ясно, как день. Если бы мы послали своих делегатов на конгресс, то тотчас же по возвращении они неизбежно были бы арестованы и брошены в тюрьму; в таком же положении оказались бы делегаты из Испании, Италии, Франции. Конференция же, на которой не бывает открытых дискуссий, а проводятся только деловые заседания, была вполне возможна, потому что имена ее делегатов не стали бы достоянием гласности. Недостаток конференции состоял в том, что она не могла решать вопросов, касающихся принципов, или вносить изменения в Устав и вообще принимать меры законодательного характера: она должна была ограничиться принятием деловых решений, обеспечивающих лучшее проведение в жизнь организационных принципов, предписываемых Уставом и резолюциями конгрессов. Но при данных условиях только это и требовалось: дело шло о мерах, крайне необходимых в данный момент, а для этого было достаточно и конференции.

Впрочем, нападки на конференцию и ее резолюции были только предлогом. Да и в данном циркуляре говорится об этом только мимоходом. Наоборот, авторы циркуляра видят источник зла гораздо глубже. Они утверждают, что, согласно Уставу и первоначальным резолюциям конгрессов, Интернационал является якобы не чем иным, как «свободной федерацией автономных» (самостоятельных) «секций», ставящей себе целью освобождение рабочих самими рабочими,

«без всякого, хотя бы и созданного по свободному соглашению, руководящего авторитарного органа».

Поэтому и Генеральный Совет якобы представляет собой не что иное, как «простое статистическое и корреспондентское бюро». Но эта первоначальная основа была якобы вскоре искажена — сперва предоставлением Генеральному Совету права самому пополнять свой состав новыми членами, а затем еще в большей степени резолюциями Базельского конгресса, согласно которым Генеральный Совет получил право временно исключать отдельные секции впредь до созыва следующего конгресса и предварительно, до решения конгресса, разрешать спорные вопросы[364]. Этим самым Генеральному Совету якобы была предоставлена опасная власть, а свободное объединение самостоятельных секций было превращено в иерархическую и авторитарную организацию «подчиненных дисциплине секций», так что

«секции целиком оказались в руках Генерального Совета, который может по своему произволу отказать им в приеме или временно приостановить их деятельность».

Нашим немецким читателям, достаточно хорошо понимающим, какую цену имеет организация, способная постоять за себя, все это покажется весьма странным. И это вполне понятно, так как теории г-на Бакунина, раскрывшиеся тут во всей своей красе, не проникли пока в Германию. Выходит, что рабочая организация, начертавшая на своем знамени прежде всего лозунг борьбы за освобождение рабочего класса, должна возглавляться не исполнительным комитетом, а простым статистическим и корреспондентским бюро! Но борьба за освобождение рабочего класса для Бакунина и его приспешников — пустой предлог; их подлинная цель совсем иная.

«Будущее общество должно представлять собой не что иное, как сделанную всеобщей форму организации, которую придаст себе Интернационал. Мы должны поэтому добиться того, чтобы эта организация была возможно ближе к нашему идеалу... Интернационал, зародыш будущего человеческого общества, должен быть уже сейчас верным отображением наших принципов свободы и федерации и должен выбросить всякий закравшийся в него принцип, который ведет к авторитарности и к диктатуре».

Нас, немцев, ославили за наш мистицизм, но до такого мистицизма нам далеко. Интернационал — прообраз грядущего общества, в котором не будет больше ни версальских расстрелов, ни военных судов, ни постоянных армий, ни перлюстрации переписки, ни браун-швейгского уголовного суда[365]! Как раз теперь, когда мы должны защищаться всеми силами, пролетариату предлагают организоваться не в соответствии с потребностями борьбы, ежедневно и ежечасно ему навязываемой, а в соответствии с неопределенными представлениями некоторых фантазеров об обществе будущего! Представим себе, какой была бы наша собственная немецкая организация согласно этому образцу. Вместо того чтобы бороться против правительств и буржуазии, мы стали бы ломать себе голову над тем, является ли каждый параграф нашего Устава, каждое постановление съезда точным отображением будущего общества. Вместо нашего исполнительного комитета у нас было бы простое статистическое и корреспондентское бюро. Пусть уж оно справляется, как знает, с самостоятельными секциями, — настолько самостоятельными, что они не должны признавать никакого руководящего авторитарного органа, хотя бы даже созданного по их собственному свободному соглашению; ведь этим они нарушили бы свою первейшую обязанность — быть точным прообразом будущего общества! О сплочении сил, о совместных действиях не может быть и речи. Если в каждой отдельной секции меньшинство подчиняется большинству, то оно совершает преступление против принципов свободы и признает принцип, который ведет к авторитарности и к диктатуре! Если Штибер со всеми своими сподручными, если весь черный кабинет[366], если все прусское офицерство вступят по приказу свыше в социал-демократическую организацию, чтобы погубить ее, то комитет, или, вернее, статистическо-корреспондентское бюро, ни в коем случае не смеет воспрепятствовать этому; ведь это значило бы ввести иерархическую и авторитарную организацию! А главное — никаких подчиненных дисциплине секций! И никакой партийной дисциплины, никакой централизации сил в одном пункте, никаких орудий борьбы! Что же стало бы тогда с прообразом будущего общества? Короче говоря, к чему при-тли бы мы с подобной новой организацией? К трусливой, угоднической организации первых христиан, этих рабов, которые с благодарностью принимали каждый пинок и добились, правда, своим пресмыкательством через триста лет торжества своей религии, — а уж такому методу революции пролетариат во всяком случае не станет подражать! Подобно тому как первые христиане взяли за образец для своей организации свой воображаемый рай, точно так же и мы, видите ли, должны сделать своим образцом будущий общественный рай г-на Бакунина, а вместо того, чтобы бороться, — творить молитвы и надеяться. И эти люди, проповедующие нам подобный вздор, выдают себя за единственных подлинных революционеров!

Возвращаясь к Интернационалу, мы должны все-таки сказать, что пока дела его идут не плохо. Генеральный Совет обязан до принятия решения новым конгрессом проводить в жизнь базельские резолюции, и он свою обязанность выполнит. И так же, как он не постеснялся выбросить вон Толенов и Дюранов, он позаботится о том, чтобы Штиберам и К° был закрыт доступ в Интернационал, хотя бы Бакунин и усмотрел в этом диктаторство.

Но каким же образом появились на свет эти скверные базельские резолюции? Очень просто. Они были предложены бельгийскими делегатами, и никто не высказывался за них так горячо, как Бакунин и его друзья, в частности Швицгебель и Гильом, подписавшие нынешний циркуляр! Правда, тогда дело обстояло иначе. Тогда эти господа надеялись получить большинство и захватить в свои руки Генеральный Совет. Тогда любое расширение прав Генерального Совета казалось им недостаточным. Ну, а теперь совсем другое дело! Теперь, оказывается, виноград зелен. Теперь Генеральный Совет должен быть низведен до положения простого статистического и корреспондентского бюро, лишь бы только не пострадала репутация бакунинского общества будущего.

И эти люди, профессиональные сектанты, которые, со всеми своими мистическими раннехристианскими доктринами, составляют ничтожное меньшинство в Интернационале, не стыдятся упрекать Генеральный Совет в том, что его члены хотят

«свою особую программу, свою личную доктрину сделать господствующими в Интернационале; свои частные взгляды они выдают за официальную теорию, которая одна только имеет право гражданства в Товариществе».

Это уж действительно чересчур. Кто имел возможность следить за внутренней историей Интернационала, тот знает, что эти самые люди уже почти три года занимаются главным образом тем, что стараются навязать Товариществу свои сектантские доктрины в качестве общей программы; а когда это не удалось, они стали жульнически выдавать бакунистские фразы за общую программу Интернационала. И, тем не менее, Генеральный Совет только протестовал против этой фальсификации, но не оспаривал у них до сих пор права принадлежать к Интернационалу или распространять, сколько им угодно, их сектантские выдумки под их собственной маркой. Как Генеральный Совет отнесется к этому новому циркуляру, об этом сейчас говорить преждевременно.

Эти люди сами блестяще доказали, чего им удалось добиться посредством своей новой организации. Везде, где этому не препятствовало насильственное противодействие реакционных правительств, Интернационал сделал со времени Парижской Коммуны гигантские успехи. А как обстоит дело в швейцарской Юре, где в течение последних полутора лет безраздельно хозяйничали эти господа? Послушаем их собственный отчет на съезде в Сонвилье (см. женевский еженедельник «Revolution Sociale» от 23 ноября):

«Эти ужасные события должны были оказать отчасти деморализующее, а отчасти благотворное влияние на наши секции... Затем наступает начало гигантского боя, который пролетариат должен дать буржуазии, и люди начинают задумываться... Одни отходят (s'en vont), скрывая свою трусость, другие тверже чем когда-либо выражают свою преданность обновляющим принципам Интернационала. — Таковы определяющие факты современной внутренней истории Интернационала вообще и нашей федерации в частности».

Ново здесь утверждение, что все это происходило в Интернационале вообще, в то время как на самом деле происходило как раз обратное. Но совершенно верно, что так обстояло дело в Юрской федерации. Послушайте только самих этих господ! Секция в Мутье пострадала меньше всего, но и она ничего не добилась:

«Если и не было основано новых секций, то все же надо надеяться и т. д.»; а между тем эта секция «находилась в особенно благоприятных условиях благодаря превосходному настроению населения». — «Секция Гранж сократилась до небольшого ядра рабочих».

Две секции в Биле ни разу не ответили на письма комитета, равно как и невшательские секции и секция в Локле; третья секция в Биле

«в настоящий момент мертва»... хотя «есть еще некоторая надежда, что Интернационал снова оживет в Биле».

Секция в Сен-Блезе мертва; секция в Валь-де-Рю исчезла неизвестно как; центральная секция в Локле после длительной агонии распалась, но теперь с грехом пополам восстановлена, очевидно, ради выборов на съезд; секция в Ла-Шо-де-Фоне находится в критическом положении; секция часовщиков в Куртелари превращается сейчас в профессиональный союз с уставом союза швейцарских часовщиков, она принимает, стало быть, устав общества, не принадлежащего к Интернационалу. Центральная секция того же округа временно прекратила свою деятельность, потому что ее члены в Сент-Имье и Сонвилье основали какую-то сепаратную секцию (что не помешало этой центральной секции послать на съезд двух делегатов наряду с делегатами от обеих секций в Сент-Имье и Сонвилье); секция в Катеба, пережив период блестящих успехов, распалась вследствие интриг местных буржуа, так же как и секция в Коржемоне; наконец, в Женеве существует пока еще одна секция.

Вот что сделали за полтора года представители свободной федерации независимых секций, со статистическим и корреспондентским бюро во главе, из, правда, не очень обширной и многочисленной, но все же процветающей федерации. И это в стране, где они имели полную свободу действий, и в такое время, когда во всех других местах Интернационал делал гигантские успехи! И в тот самый момент, когда они сами демонстрируют перед нами эту плачевную картину своих неудач, когда они издают этот вопль бессилия и отчаяния, — они требуют от нас, чтобы мы насильственно заставили Интернационал сойти с того пути, следуя которому, он стал тем, чем является теперь; они требуют от нас, чтобы Интернационал вступил надуть, который привел Юрскую федерацию от относительного процветания к полнейшему развалу!

Написано Ф. Энгельсом, около 3 января 1872 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 3, 10 января 1872 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого