Том 3. Жизнь в смерти

ПРИЛОЖЕНИЕ Краткая биография Н. П. Храпова (1947–1982 гг.)

«В 1947 году нам было разрешено покинуть Крайний Север, и мы переехали на жительство в Ташкент, предоставив благодати Божьей группу оставшихся возрожденных христиан.

С первых же дней пребывания на свободе, сердце загорелось огнем благовестил. Путешествуя по горам, я проповедовал Евангелие Господа Иисуса Христа, совмещая этот труд с моим служебным положением. Бог обильно благословлял слово свидетельства. Покаяний было много. Бог так же благословил нашу совместную жизнь: послал нам деток и, что самое главное, единое сердце, единую цель, единое направление, которые сохранились до сегодняшнего дня. Подруга моя была и есть сотрудница моя в деле служения Господу.

Познакомившись ближе с жизнью общин, я увидел, в каком печальном состоянии находилось братство евангельских христиан — баптистов. Кажущаяся относительная свобода вероисповедания была приобретена ценой скрытых греховных сделок с миром. Сердце сжималось от боли при виде отступления, которое внедрялось по общинам работниками ВСЕХБ и, как яд, распространялось повсеместно.

Служители Ташкентской общины, в служении Богу, руководствовались указаниями атеистов и допускали отступление от истины одно за другим. Среди них я не нашел единомышленников. Я не мог присоединиться к официально действующей общине, так как не желал идти на компромисс с совестью. Вместе со всем домом своим я посвятил себя делу благовестия. Вскоре в кругу друзей, свободных от отступлений, я был рукоположен на дело благовестия братом-старцем А.И. Чекашкиньш и с помощью Господа совершал его около трех лет.

Господь благословил труд, но враг душ человеческих, дьявол, возбудил ненависть в окружающих людях. В 1950 году меня вновь арестовали. К тому времени у нас было уже двое деток. Обвинили в проповеди Евангелия и в работе среди молодежи. Осудили на страшный срок — 25 лет с конфискацией имущества». (Фактически, Николая Петровича приговорили к расстрелу, но, из-за временной отмены смертной казни, его «помиловали»: осудили к 25 годам заключения.)

«Перед арестом Господь нас предупредил, что будут тяжелые страдания, но не такие, какие назначил человеческий суд. Так это было и в действительности.

Вместе со мной арестовали брата А.Г. Богатыренко и сестру Галю. Пришлось, под конвоем, вновь возвращаться на тот же Дальний Восток и на берегу Амура, в арестантском бушлате, проводить дни моей жизни. Из 25-летнего срока заключения я отбыл пять с половиной лет. В это время Господь посетил особой милостью заключенных. Обратились к Богу несколько душ. В заключении образовалась церковь из 15–16 душ. Совершалось крещение. Церковная жизнь, хотя и в неволе, но осуществлялась.

В это время Господь пробудил во мне дух поэзии и благословил написать поэму „Подруга“ и ряд других произведений, которые широко распространились в братстве.

Находясь в заключении, я имел особую духовную (через письма) и материальную (через посылки) поддержку от дорогого служителя нашего братства, старого труженика, Петра Ивановича Чекмарева. Он был благовестником Союза баптистов Поволжья. Его участие в нуждах было очень дорого для заключенных.

В апреле 1956 года вместе со многими братьями и сестрами я был освобожден, а осенью того лее года — реабилитирован. По возвращении из уз меня встречали с сердечной радостью ташкентские верующие. Очень многие посетили меня на дому, ободряли и утешали».

На этой встрече Н.П. Храпов с братом А.Г. Богатыренко спел, сочиненный им, псалом «Господь, Свое Слово святое нести, нередко двоих посылает…» (на мотив гимна «На севере, в тундре, в далекой глуши…»). Псалом назывался «Два друга» и был посвящен жене и брату Богатыренко.

«В этот раз в Ташкенте я задержался недолго и с семьей переселился в город Йошкар-Ола, посвятив себя на служение благовестия среди марийцев. Господь послал пробуждение среди этого народа, и, некогда маленькая, община заметно возросла, обратились к Богу молодые марийцы. Но и там поднялся ветер гонений. Однако, дело служения среди марийского народа продолжалось, Господь многих прилагал к церкви.

В 1958 году мы вернулись в Ташкент. Все мои желания и стремления я направил к тому, чтобы освободить верующих от греховных уз, чтобы братство вышло на действительную свободу благовестил Божьего. Я посещал верующих в разных городах страны, участвуя как в деле домостроительства так и в деле пробуждения общин. Находилось немало единомышленников.

В 1956 году в Ташкенте образовались две общины, служение в которых совершалось без инструкций и положений, которые мешали свободно проповедовать Господа Иисуса Христа.

Николай Александрович Коротков (по трилогии он — Женя Комаров) к тому времени тоже возвратился в Ташкент.

Недолго и на сей раз мне пришлось быть на воле. В 1961 году последовал новый арест. Обвинили меня в проповеди Евангелия по другим общинам страны, а также в написании мной стихотворений, статей и других проповедей».

К ним относится псалом «Привет вам, Христово цветущее племя…». Николай Петрович посвятил его молодежному общению, состоявшемуся в ноябре 1960 года в п. Нахабино, Московской области. Он стал любимым гимном христианской молодежи всего братства.

«Осудили меня на 7 лет за „антигосударственную деятельность“ и направили в лагерь ст. Потьма в Мордовской АССР, где было более 600 заключенных верующих разных деноминаций. Господь и там благословил мое пребывание. Я мог детально изучить быт и деятельность представителей разных христианских течений.

Дорогая моя спутница, Елизавета Андреевна, не упускала случая посетить меня с детками, ради встречи преодолевая большие расстояния. Большой ценой приходилось ей добиваться положенных свиданий. Она не уезжала и долгими часами выстаивала перед лагерной зоной, ходатайствуя о встрече со мной.

Милостью Божьей, в это время возникло большое пробуждение верующих, движение за духовную свободу, за отмену греховных постановлений, которые разработал ВСЕХБ в союзе с безбожниками. Возникла Инициативная группа по созыву съезда верующих ЕХБ, затем Оргкомитет церкви ЕХБ. Я очень мало слышал об этом, но в душе был глубоко рад этому движению, так как это было и мое желание. Я ждал и молился о том, чтобы братство когда-нибудь освободилось от этой зависимости безбожников. Слава Господу, оно освободилось!

По ходатайству народа Божьего перед правительством и по молитвам, через 3 года я был освобожден. Политические обвинения с меня сняли и признали, что мои стихотворения не носили политического антигосударственного характера.

Дорогая спутница с радостью встретила меня у ворот лагеря.

На свободе я встретился с Геннадием Константиновичем Крючковым и узнал, как возникло наше дорогое братство. Сердце мое, конечно, ликовало, и я с глубоким волнением заявил о своей принадлежности к этому свободному отделенному братству, которым руководил, тогда уже, Оргкомитет церкви ЕХБ.

Ташкентская община единодушно вверила мне служение пресвитера. А на расширенном совещании служителей общин СЦ ЕХБ по югу Средней Азии меня избрали руководителем совета этого объединения. Господь благословил труд в деле созидания как ташкентской так и ряда других церквей под руководством Оргкомитета.

В 1966 году, вместе со многими моими братьями, я вновь оказался на скамье подсудимых. На этот раз меня обвинили за связь с Оргкомитетом (позднее он был переименован в Совет церквей), за служение среди христианской молодежи и литературную деятельность. Показательным судом меня осудили на 5 лет лишения свободы. В моей семье уже было три сына и три дочери.

Срок я отбывал в г. Бухаре, в лагере строгого режима. Там были очень тяжелые не только климатические, но и другие, специально созданные для заключенных, условия. Господь был милостив ко мне. Духовно я был одинок. На протяжении 5 лет я не встретил там братьев. Лишь дорогая подруга моя, Елизавета Андреевна, неустанно, всегда с детками посещала меня. И мы проводили вместе эти короткие часы или иногда дни личного свидания.

Со мной вместе были осуждены брат и две сестры-инвалиды. У одной не было ног, у другой они были парализованы. Сестры отбывали срок заключения за Слово Божье, за истину Божью.

Все годы неволи я жил на скудном тюремном папке и скромных продуктовых передачах, но Бог хранил и укреплял мое здоровье. Срок отбыл полностью и возвратился домой, слава Богу, с добрым здоровьем.

С большим восторгом, радостью и торжеством встретили меня мои дорогие братья и сестры в Господе из многих общин нашего братства. На встрече я сказал дорогим друзьям:

— Когда вы возвратитесь домой и вас спросят друзья или недруги: „Что сказал Николай Петрович, вернувшись из уз?“, — ответьте, пожалуйста, так: „Он сказал, что и дальше хочет служить Господу, и следовать за Иисусом“.

К тому времени моя жизненная летопись страданий уже насчитывала более 26 лет лишений, разлук с церковью и милыми родными. Первые 12 лет неволи я отбывал на Крайнем Севере, следующие 5 с половиной лет — на Дальнем Востоке и в Сибири, затем 3 года — в лесах Мордовии и последние 5 лет — на жарком юге. Все эти годы моей опорой было молитвенное общение с Господом, оно и только оно укрепляло меня в суровых обстоятельствах. Если говорить о режиме и условиях содержания, то могу привести приблизительный итог: за 26 лет заключения меня обыскивали около 6000 раз, более 400 раз обыскивали мои личные и домашние вещи. В разных условиях, в отдаленных и суровых краях протекала моя жизнь, но Господь сохранил».

Весной 1971 года, на следующий день после освобождения, Н.П. Храпова посетил наряд милиции, во главе с начальником, и увели его на допрос. Никто не знал, может его арестуют вновь? Но когда Николай Петрович через несколько часов вернулся, он сказал: «Братья, как я устал…»

«После возвращения из уз я приступил вновь к служению, которое нес до ареста. Летом 1971 года мне предложили трудиться в составе Совета церквей, что я принял охотно. С большой радостью я несу его, хотя прошедшие скитания сильно отягчают меня. Но, глядя на дорогих друзей, на сотрудников, которые прошли такой же путь, сердце ободряется. С братьями я имею постоянное общение. Вникая в дело Божье, я, по мере сил, осуществляю служение, к которому призвал меня Господь.

За состояние братства на сегодняшний день надо сердечно благодарить Господа. Оно бодро, живо продолжает идти тернистым путем, хотя и чувствуется усталость у наших жен, деток.

Кстати, несмотря на эти частые и многолетние разлуки, Господь милостью Своей посетил мой дом. Трое моих детей являются членами церкви и прославляют Господа. Двое были тоже верующими, но за годы моего отсутствия совсем охладели.

Последние годы моей жизни также не лишены скорбей и стеснений. Я не могу находиться в семье. По освобождении, в 1971 году, я устроился на работу. Работал честно, сдавал необходимые планы, но сотрудники КГБ потребовали от директора предприятия уволить меня или дать такую работу, чтобы я был всегда на глазах; поэтому я был вынужден уволиться. Все мои попытки устроиться в другом месте оказались безрезультатными. По причине преследования, со стороны органов КГБ, мне пришлось совершать служение на нелегальном положении.

Мне уже седьмой десяток лет. Государственным законом я вроде бы и освобожден от трудовой повинности. Семья моя живет в Ташкенте. Последние месяцы безбожники не перестают обращать внимание на мою семью. Моя дорогая подруга вероломно лишена прописки в городе и в доме, где она все годы жила с детьми. Детей оставить она, конечно, не может. Мы имеем встречи редко, но Господь утешает и укрепляет нас.

Хочется служить Ему всем сердцем до тех пор, пока Господь отзовет на этом же посту, на который Он поставил.

Мое дорогое братство всем сердцем люблю и всем, чем могу, хочу служить ему. Благодарю за внимание, которое оказали мне. Мою семью поддерживали приветами и материально из-за рубежа дорогие друзья, братья и сестры, которых я не знал, о которых не слышал. Всех я сердечно благодарю. Скажу одно: мою душу это согревало, я знал, что я не один в этих скитаниях…

Благодарение Господу, несмотря на продолжающиеся скорби во всяких изощренных формах, наше братство растет и умножается. Ряды его обновляются за счет христианской молодежи, которая так близка, так дорога нам и вместе с нами плечом к плечу идет, неся тяжесть и ответственность ковчега Нового Завета. Да святится имя Бога, нашего как на небе так и на земле, и да придет царствие Его. Аминь».

Н.П. Храпову была в то время неизвестна кончина дней его. Не знал он, что его дорогая подруга, вышедшая замуж за узника, и умрет женой узника. Он неустанно трудился на ниве Божьей и не потому, что был какой-то сверхъестественный человек. Нет, он так же, как и все, уставал и страшился. На одном закрытом братском совещании он сказал: «Если кто-нибудь говорит, что он не боится страданий, то я скажу, что он лжет. Все боятся. Но если мы ради Господа решимся пойти на риск, то Бог даст силы перенести скорби». Ради Христа Николай Петрович был готов снова и снова всем жертвовать, всем, хотя ему это давалось нелегко.

Самый большой отрывок времени пребывания его на «свободе» длился неполных девять лет, с 1971 года по 1980 год. В это время он, будучи на нелегальном положении, трудился в Совете церквей. По милости Божьей, тогда из-под его пера вышла, уже знакомая читателю, книга «Счастье потерянной жизни».

Перед последним арестом он сказал: «Я чувствую, что в последнее время останусь один». Так и случилось: 3 марта 1980 года в г. Караганде Николая Петровича арестовали и осудили на 3 года. Одним из главных обвинений была его книга.

С Елизаветой Андреевной Храповой, перенесшей много лишений, после очередного ареста мужа, случился инсульт, а через полтора месяца Господь взял ее к Себе. Только через три месяца сообщили об этом Николаю Петровичу. Верующие очень просили отпустить его на похороны жены, обещали оплатить надзирателям за охрану, но так ничего не добились. Просили сообщить о дне похорон жены, но и об этом ему не сообщили. Николай Петрович молился о ней, как о живой. Когда надзиратель, наконец, сообщил, то Николай Петрович, положив руку на грудь, сказал: «Господи, возьми сердце в Свои руки, иначе оно разорвется… Нам выпала такая же доля, как и мужам Божьим». Вспомнил он пророка Иезекииля, жену которого Бог неожиданно взял, а ему запретил даже плакать о ней, но продолжать служение израильскому народу (Иез. 24:15–18).

Для Николая Петровича утрата жены была ощутимой, до боли. Ноша, пронесенная десятки лет, стала давить плечи узника непомерным грузом. Когда уже пережито так много, то в конце пути даже маленькая капля может показаться неимоверно тяжелой. Если духовные силы, по милости Господней, не покидали Николая Петровича, и он, с упованием на Бога, переносил все, посылаемое Им, то физические — таяли с каждым днем.

Спустя четыре месяца после ареста Николая Петровича, по его делу был арестован брат из Северного Казахстана. Бог дал ему милость встретиться с Николаем Петровичем в тюрьме. Вот что он рассказывает:

«После ареста 27.06.1980 г., находясь в камере, я молился Господу, чтобы Он послал мне встречу с Николаем Петровичем. Заключенных из нашего города, находящихся под следствием, обычно отправляли в тюрьму за 200 км дальше на север. Храпов же находился в тюрьме 450 км на юг, в Караганде. Но Господь творит чудеса: меня отправили именно туда! Через несколько недель по прибытии, 31 июля, перед обедом мне приказали собрать вещи. Я думал, что меня повезут в город на допрос. Но меня провели на верхний этаж и открыли дверь камеры № 96, Я вошел. В камере были два человека. Один из них повернулся к двери и направился ко мне. Я сразу его узнал, хотя он был с бородой.

— Николай Петрович! — обратился я к нему.

Он молчал. Мне показалось, что он растерялся от такого обращения.

— Да, меня зовут Николай Петрович, — ответил он с достоинством.

Я назвал себя и напомнил некоторые детали последнего посещения им нашей церкви; после чего он меня узнал. (До этого мы виделись один раз). Мы обнялись, и брат Николай Петрович предложил поблагодарить Господа за неожиданную встречу. Предупредив меня быть осторожным в разговоре, он с сердечным сочувствием расспросил о братстве, о новых узниках.

— Если будет так идти дальше, арестуют многих, — вздохнул он. — Я побуду один, хорошо? — добавил он и пошел к своим нарам.

Преклонив колени, он долго молился. Затем рассказал, что ему пришлось пережить после ареста. Месяц он сидел в одиночке, но относились к нему неплохо: нары днем были опущены, можно было лечь, отопление не отключали.

Через месяц его перевели в камеру № 96, в которой мы и встретились. После обеда нас вывели во двор на ежедневную прогулку. Надзиратели относились к Храпову с большим уважением, чем к другим. Брат Храпов ходил по двору и пел: „Страшно бушует житейское море…“ Человека, который был с нами в камере и, очевидно, доносил все следователю, вдруг увели, и мы до конца прогулки остались одни. Николай Петрович воспользовался этим и расспросил о братьях, с которыми он трудился.

Вернувшись в камеру, я показал ему сохранившийся чудом листок с отрывком из первого послания Петра 4:12–19. На листке был пропущен 15 стих, но Николай Петрович процитировал его по памяти.

— Где ты хранишь Слово Божье? — спросил Николай Петрович и опять пожелал почитать Слово Божие…

Перед сном он помолился один. Затем мы так легли, чтобы головы были вместе, и беседовали еще некоторое время. На следующее утро после молитвы он сказал, что Господь ему открыл, что сегодня мы расстанемся. Он наставлял меня твердо держаться Господа:

— У тебя три врага, которые не должны властвовать над тобой: это мысли, которые должны остаться чистыми; желания, которые не должны превышать воли Господней; и воображение, которое ты должен держать в рамках, чтобы оно не возросло в нереальность.

Перед прогулкой надзиратель велел мне собрать вещи. Пришел час разлуки с братом, последней на этой земле. Храпов, положив руку на мое плечо, просил в молитве благословения на мой дальнейший путь.

— Тебе будет тяжело, — сказал он, прощаясь, — но когда ты будешь иметь свидание с родными, передай через них привет детям Божьим и такие слова: „Николай Петрович остался верным Господу, братству, руководству братства — Совету церквей. Он помнит всех, никого не забыл“».

Пятое заключение было последним в жизни Николая Петровича. Срок он отбывал в лагере г. Шевченко на Мангышлаке, в полупустыне у Каспийского моря. Это место было избрано властями специально. Летом жара достигает там +55 °C, в песке можно сжарить яйцо. Питьевую воду берут из моря и прогоняют через опреснитель, но заключенным и этой воды давали слишком мало. Не только в воздухе, но и на зубах, и в пище — песчаная пыль. Неподалеку — урановый рудник. Все это не могло не отразиться на здоровье Николая Петровича.

В последние дни жизни ему не давали свиданий даже с детьми, сколько бы они ни добивались. Так они и уехали, убитые горем. А через несколько часов после их отъезда скончался и многострадальный узник Христов. Это было 6 ноября 1982 года.

Гроб с телом покойного позволили доставить домой и захоронение производить без вскрытия гроба. Указана причина смерти: «Хроническая сердечно-сосудистая недостаточность». Что кроется за этими холодными словами — знает один Бог. Как христиане, мы понимаем, что Господу угодно было Своего верного слугу отозвать к Себе с тюремных нар, избавив навсегда от страданий.

Похороны Николая Петровича состоялись 13 ноября, в Ташкенте, при большом стечении родных и друзей из разных городов страны. За ходом похоронной процессии наблюдали много сотрудников в штатском и милиции.

Проводить в последний путь дорогого брата и соработника на ниве Божьей не смогли члены Совета церквей, потому что почти весь состав находился тогда в узах.

В памяти тысяч детей Божьих Н. П. Храпов остался как писатель и поэт. В журнале «Вестник Истины» № 4/82 по случаю кончины дорогого служителя сказано: «…Каковы же были взгляды Николая Петровича? К чему он звал народ Божий, молодежь?

…Последовав призыву своего Спасителя, он звал не к бездейственному обрядоведению, а к деятельной отдаче самих себя на служение Богу, а если нужно — и на страдания, к победе над грехом, во славу Христову! Об этом говорят и его стихи: „Вперед, не робея, на смену идите Усталым борцам! Не страшитесь креста!..“

Он знал, что предлежащий путь жизни в условиях атеистического абсолютизма — это путь крестных страданий, свободу от которых можно обрести только ценой практического отречения от Иисуса Христа.

Он звал не к той, чисто эмоциональной, любви, которая не хочет терпеть издержек благочестия (2 Тим.3:12), но к любви, влекущей к сораспятию со Христом, к состраданию страждущим, к радостной жертвенности. Где подлинная любовь ко Христу — там и крест. Эта истина, исходящая из самой сути Евангелия, была осознана им в многолетнем опыте жизни. Вспомним слова Николая Петровича:

„Без креста невозможно обнять Христа, Без креста невозможно понять Христа“.

Чтобы ясней увидеть озабоченность этого служителя судьбами дела Божьего, мы приводим одну из статей Николая Петровича Храпова, написанную им в годы, предшествующие последнему заключению: „Они поражены были…“ (1 Кор.10:5)

Возлюбленные! Приведенное место из Слова Божьего является для христиан гонимого братства одним из строжайших предупреждений, помещенных в Евангелии. Так же, как и напоминание: „Вспоминайте жену Лотову“, — оно стоит ярким путевым знаком на пути нашего спасения, которое мы должны совершать со страхом.

Сколько вымученных дней, месяцев и лет было пережито народом Божьим в египетском рабстве — плену, пока могущественная десница Иеговы, под благословенным водительством Моисея, раба Божьего, и Аарона-первосвященника, не вывела их оттуда особым путем в обетованную землю! Каким высокоторжественным чувством была полна душа каждого израильтянина, когда они покинули землю пленения и, под охраной и водительством Ангела Божьего (Исх.14:19–20), двинулись навстречу обетованной земле!

Путь этот был, прежде всего, путем великих чудес и милостей Божьих. На этом пути Иегова дал познать Себя Израилю, явил могущество Свое в гибели египтян; святость и строгость Свою — в законе; благость и попечение, покровительство и водительство Свое — в столпе облачном и огненном, в манне небесной; долготерпение и милость Свою — в медном змее и в источнике, вытекающем из скалы. С торжественной песнью, перейдя море, Израиль пошел вперед пустыней Сур. Но, увы, для Израиля этот путь был и путем великих поражений. Все они, вышедшие из Египта (кроме двух человек), не вошли в обетованную землю — они были поражены в пустыне.

Тысячами они гибли от ропота, оглядываясь назад к египетским котлам с мясом (Исх.16:2–3); десятками тысяч падали, пораженные ядовитыми змеями, за идолопоклонство и искушение Бога; необозримое множество их было обречено Богом на истребление за восстание на Моисея, раба Божьего, и Аарона, и впоследствии пало в пустыне.

Апостол Павел, напоминая об этих ужасах, говорит: „…это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы“, „они поражены были в пустыне“ (1 Кор.10:5–6).

Вспомним, дорогие друзья, как топ же могучей десницей Бог вывел наше дорогое братство из ужасного стана богоотступников ВСЕХБ и повел нас путем очищения и освящения в небесную нашу отчизну. Слава Ему! С торжественным гимном „За Евангельскую веру, за Христа мы постоим…“ братство наше вышло и доныне идет, через судейские залы атеистов, путем страданий. Но, увы, и в нашем стане гонимого братства, как и в народе израильском, раздаются вздохи усталости, голоса ропота на тесноту, жалобы на охлаждение любви, на недостаточно чуткое отношение к страдающим, недовольства и возмущения против служителей. Возникают позорные группировки вокруг некогда уважаемых, но согрешивших служителей.

Возлюбленные! Сегодня Духу Божьему угодно напомнить всем нам о тех, которые были поражены в пустыне, и напомнить именно то, что их грехи могут проникнуть и к нам, в стан страдающего народа Господнего. Поэтому, гонимая Церковь Христова — бодрствуй! Посмотри внимательно, какую чудовищную работу ведет дьявол, чтобы низложить народ Божий, чтобы сами христиане с постижением сдали то, что было отвоевано дорогой ценой страданий, слезами и кровью…

Непрекращающиеся гонения на братство СЦ ЕХБ, и преследование служителей братства как членов Совета церквей так и других тружеников поставило служителей в очень тяжкие условия. Некоторые из них годами не могут жить с семьей, терпя великую тяжесть лишения в скитаниях физически и духовно, и мучительную скорбь разлуки с милыми, родными. То и дело, в адрес этих служителей, несется злобная клевета со стороны атеистов, льется гнусная грязь через разные анонимные письма, страдают их семьи и домы от преследований всякого рода.

„Где ваши руководители? Они прячутся от вас умышленно. Пусть идут к семьям, никто их не преследует!“ — так, с едким издевательством, заявляют о них гонители отдельным верующим и их семьям…

Из всего этого видно, какому изощренному преследованию подвергаются служители братства.

О, как необходимо, чтобы в братстве умножалось сострадание к больным, узникам и их семьям, к охладевшим, к отлученным, к грешникам!

Милостью Божьей и молитвами народа Божьего, страданиями и жертвенной жизнью многих христиан в нашем братстве, заметно большое покаяние среди подростков и молодежи. Мы все очень рады этому пробуждению. Но только успела церковь, при содействии Духа Святого, родить малых сих, как пасть врага душ человеческих уже раскрылась, чтобы их поглотить. Поэтому в церквах необходимо зорко наблюдать, чтобы наша обращенная молодежь преобразовывалась в образ Божий, а мир не имел бы успеха в попытке положить на нее печать свою. Мир должен видеть истинно христианское лицо нашей молодежи, а церковь заботиться о том, чтобы она не была поглощена миром.

Среди верующих еще больше должен возрастать дух радушия и гостеприимства.

Вот этот, весьма краткий, обзор состояния нашего братства должен усилить наше бдение и предостеречь, чтобы не разделить участи тех, о которых сказано: „они поражены были в пустыне…“

Все, кто знали Николая Петровича, хранят память о нем, как о неутомимом и бескомпромиссном борце за дело проповеди Евангелия Иисуса Христа. Приводим воспоминания его близких друзей:

„Николай Петрович Храпов часто отдыхал во время обеда в нашем доме. Он был инженер-строитель, и первые дома на Домбрабате строились по его плану. Во время обеда он успевал еще всегда написать кому-нибудь письмо.

Когда мы были молодежью, то часто, поздно вечером, приходили к нему за советом. Он уделял много внимания нам. Советы его были четки, ясны. Он был очень дальнозоркий, чуткий.

Николай Петрович полностью был посвящен Богу, облечен в Божий характер, тверд духом, верен, непоколебим. Он знал, что никакая сила не может отлучить его от любви Божьей.

Часто вспоминаем наставника нашего. Он был ко всем внимателен, когда приезжал после разлуки. Он находил время провести общения — беседы с детьми, подростками, молодежью, с незамужними сестрами, со старицами, молодоженами, с проповедниками. Посещал семьи. Любил организовывать благословенные общения. Просил посещать друг друга. В день 15-летия братства, в 1975 г., он организовал у нас большой праздник“.

„В памяти нашей этот воин Божий останется таким, каким мы знали его по долгим годам, подвергнутой испытаниям, жизни. При всех жизненных невзгодах Николай Петрович всегда желал оставаться в надежных руках Спасителя, и на склоне лет вручал Ему свою жизнь так же, как и в молодые годы. Он „потерял“ ради Господа свою душу, щедро расточил ее, посвятив все свои силы делу проповеди Евангелия, потому и сберег ее для Царства Небесного“».

«Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их». (Евр. 13:7)