Торжество матери

ГЛАВА 11

Бригида застыла, глядя на грязь между ней и Ниной. Ветер выл в деревьях, укрытых ночью. Свет из окон дома озарял Нину, ее лицо было в тени.

— Ты… видела, как Каспиан убил ее?

Нина вытащила руки из зеленой шали, подошла и взяла Бригиду за руку, нежно смотрела в ее глаза. Синяк темнел на виске Нины, тянулся до края глаза.

— На пути домой с праздника я услышала хихиканье и пошла посмотреть, кто это был. Роксана подпрыгивала и хохотала, шагая с ним рука об руку.

Бригида крепко сжимала косу. Она ощущала, что Каспиан был нежной душой и не мог никому навредить, тем более убить. Но если Нина это видела, то это было правдой, да? Увиденное Ниной было куда важнее инстинкта.

Но тень и ночь обманывали глаза.

— Как ты поняла, что это были они?

— Роксану было легко узнать по ее красивым волосам и короне из цветов. И Каспиан… было темно, но это был он. Тот же рост, то же телосложение, и он ушел с ней с праздника рука об руку. Кто еще это мог быть? — Нина отвела взгляд на землю. В окне домика мелькали тени в теплом свете свечи. — Я и не думала, что он так может поступить, но я видела, как они бежали в Безумный лес, хихикая.

Тень улыбки мелькнула на губах Нины и пропала.

— Я подумала, что они пошли… понимаешь, — она подмигнула, — так что не переживала, просто они не могли дождаться брачной ночи. Но когда я услышала новости, я поняла, что это был он. И я должна была сказать, что бы ни хотел мой отец.

— Твой отец? — Бригида нахмурилась. — При чем тут он?

Нина повернулась к темному озеру, выдохнула сквозь сжатые губы.

— Мой отец — торговец, и земли Волски были бы идеальны для нашего скота. Он хочет, чтобы я вышла за Каспиана.

Нина повернулась к ней и схватила ее за плечи со слезами.

— Прошу, я не хочу выходить за убийцу! Уже есть… я…

Мужчина, с которым она говорила у ограды. Нина уже кого-то любила, не Каспиана. Этого хватало, чтобы придумать это признание в попытке избавиться от Каспиана, чтобы не умолять отца?

Синяк темнел у глаза Нины, портил ее белоснежную кожу. Может, она уже пыталась договориться с Дариушем.

Но глаза Нины были искренними.

Бригида отвела взгляд, подавляя напряжение внутри себя. Если Нина рассказывала правду, значит… значит…

Она сглотнула.

Как она могла так ошибаться насчет него? Даже теперь, думая о коротких мгновениях с ним, она не видела тьму в нем. Она знала матерей. Знала народ леса. Она знала озеро и земли ведьм. Но о мужчинах, да и других людях, она ничего не знала. Она не могла различить доброту и злобу, честность и обман. Мир за лесом всегда обладал своей магией, яркий, загадочный, интересный, но она не могла понять ту магию, и она не была готова даже для попытки.

— Прости, — прошептала Нина, подавив всхлип. Она обняла ее на миг и отошла.

— Прости? — Бригида чуть тряхнула головой. От объятий Нины она застыла на месте, не зная, как реагировать, но Нина отодвинулась, и она заскучала по теплу ее рук.

— Я хотела бы, чтобы все было другим. Я видела, как ты смотрела на него, — слеза покатилась по щеке Нины. Она с дрожью вдохнула. — Но он всех нас обманул.

Бригида склонила голову. Она по-особенному на него смотрела? У них было пару мгновений под дубом Перуна, и светлячки потенциала угасли так же быстро, как появились.

Но теперь… если он сделал то, что сказала Нина… это было… ужасно.

Нина еще раз обняла ее, потом слабо улыбнулась и ушла. Бригида открыла рот, повернулась, но не нашла слов, глядя вслед Нине.

Она должна была поблагодарить Нину за помощь с поиском убийцы Роксаны. Это был правильный ответ.

Но что-то сдавило ее горло, как плющ на белой березе, удушало ее. Она впервые в жизни хотела глубоко вдохнуть и… закричать. Закричать как можно громче, собрав все тепло, которое он вызвал в ней, все свои ошибки насчет него, все чувства и выпустить с дрожащей жестокостью голоса, пока ничего не останется, пока она не сможет превратить горы ошибок в пыль, пока она не сожмется на земле леса без хаоса внутри нее.

Но Нина пропала в ночи, а крик не пришел. Слова не пришли. Ничего не было.

Слезы падали на землю перед ее ногами, но она не вытирала их. Иначе она размазала бы краску из черной смородины на щеках и запачкала одежду. Мама и мамуся поймут, попросят ее все рассказать.

Этим бременем она не могла поделиться. Ее сердце запуталось в шипах. Это было ошибкой, поражением, стыдом, но это принадлежало ей, только ей. Она не могла слушать слова утешения мамуси. Не в этот раз. Не сейчас.

Это ощущала Нина у ограды, когда почти теряла того, кого любила? Нет, если Нина любила его, было намного хуже, да?

Бригида скрестила руки, опиралась на косу и смотрела на озеро. Вода набегала на берег, обычно ровная поверхность была в бесконечной ряби, тянущейся из центра, где ждали русалки. У нее не было опыта с людьми вне земель ведьм, и она плохо судила о характере. Нина вряд ли врала, но и Каспиан не казался лжецом. И они не могли быть правыми вдвоем.

Или…

В деревне было много мужчин, и Нина могла спутать Каспиана с кем-то схожего роста и телосложения?

Но это исключало Дариуша, который был ниже и куда толще Каспиана. Из всех подозреваемых Каспиан имел больше всех мотивов для смерти Роксаны.

Ее ладони дрожали, но она прижала их к рукам, обнимая себя.

Она ошиблась в Каспиане? Он был убийцей, как и говорила Нина?

Или она ошиблась в Нине? Она могла врать, пытаясь защитить отца и семью, пытаясь избежать брака с тем, кого не любила? Хватало ли этого, чтобы ей захотелось приговорить Каспиана к смерти?

Она провела пальцами по волосам. Если она не могла доверять им и понимать их, чему она могла доверять? Ее сердце шептало, что Каспиан не был виновен, может, и сердцу нельзя было доверять. Если она ничего не будет делать, то погибнет, но если ошибется, тоже погибнет.

Несмотря на ее недостатки, она получила это бремя. И до заката завтра ей нужно было разгадать невозможную загадку, иначе русалки утянут ее на глубину. Что ее ждало? Проклятая бессмертная жизнь в холоде и тьме с вспышками сумерек, если ее призовут вершить правосудие? Русалки хоть общались между собой? Или это была бесконечная жизнь тишины и одиночества?

Озеро тихо набегало на берег.

«Роксана, что случилось в ту ночь?».

Жизнь Роксаны была словно в другом мире, но кое-что было очевидным в ту ночь. Ее широкая улыбка Каспиану, нежный взгляд — она заботилась о нем. Но он презирал мысль о свадьбе с Роксаной, хоть заботился о ней. Он предложил проводить ее домой в ту ночь, накануне их свадьбы, а потом… что?

Роксана хотела выйти за него, а он не желал брака с ней. Они могли обсуждать это накануне свадьбы? Они поссорились? Один из них убежал?

Если они были разделены, Дариуш мог найти Роксану? Убить ее? А потом избить жену и дочь, чтобы они слушались?

Если он не зажал бы рукой рот Роксаны, она бы закричала, верно? Услышали бы это?

Или, по словам Нины, Роксана счастливо пошла в лес с кем-то… допустим, Каспианом. Зачем? Зачем вести ее туда, когда он хотел убрать ее от опасности на празднике? Зачем убивать ее, когда все видели, как он уходил с ней?

Даже если он считал себя выше закона, чему было сложно поверить, это не простили бы ему. И весь Чернобрег желал его крови.

Если он убил ее в пьяном ступоре, он бы убежал потом? Почему он пошел к дубу, ударенному Перуном, с бутылками выпивки… откуда? Он убил Роксану, и бутылки были при нем? Он не успел бы зайти в деревню за ними и вернуться, если он убил ее.

Мокоша, она снова это делала. Искала оправдания Каспиану. Но сомнений быть не могло. Она должна быть уверена, да?

Ей нужно было найти причины убийства. И скорее.

«Роксана, открой мои глаза. Прошу».

Она медленно вдохнула, очищаясь, взяла себя в руки и пошла к дому. Корова скорбно промычала в стойле.

Теплый свет, запах любимого рагу с кроликом на огне и тихие голоса доносились изнутри. Мама и мамуся не спали.

Ее пальцы замерли у двери на миг, но она открыла ее.

Мама расхаживала, мамуся уже укуталась в зимнюю шаль и пыталась успокоить ее. Все было как обычно.

Она прошла внутрь, и мама расслабилась. Она без слов протянула руку, и Бригида прижалась для объятий. Мамуся присоединилась к ним.

— Мне это не нравится, — вздохнула мама, — ты весь день была с ними, — она и мамуся отодвинулись.

— Мы приглашали Нину внутрь, — сказала мамуся с доброй улыбкой, — но она захотела подождать снаружи и поговорить с тобой наедине. Она была тут раньше, — мамуся постучала пальцем по подбородку. — Что она заказывала, Эва? Помнишь?

Мама скрестила руки, на миг перестав хмуриться.

— Она недавно приходила с мамой за настоем горечавки…

Травяной настой, чтобы покончить с беременностью?

— …и нежную воду из жимолости.

От головной боли из-за нервов?

— Она, похоже, страдает от той же болезни, что и ее мать, — сказала мама, проведя двумя пальцами возле глаза.

Мамуся коснулась руки мамы.

— Может, ее отец обнаружил настой горечавки.

Это объяснило бы его презрение к ней. Хотя… если он хотел выдать Нину за Каспиана, ее беременность от другого мужчины не помогла бы.

Она моргнула.

— От той же болезни, — повторила она, глядя на стол на кухне. Если бы Дариуш бил и жену, и Нину, у них обеих должны быть следы от его колец, верно?

Но кожа Нины была целой. Как и у Роксаны. Если он ударил Нину открытой ладонью, чтобы не царапать кожу, мог ли сделать так и с Роксаной?

— Что такое? — спросила мама.

Бригида нашла свою одежду и быстро переоделась в чистое.

— Мне нужно вернуться в деревню. Ночью.

Если Дариуш был виновен, она могла лишь в одном месте найти тех, кто увел его домой. Рабочих из поместья Малицки, может, и самого Дариуша. В таверне.

Был лишь один способ узнать.

Бригида надела последнее чистое платье, пошла в деревню в черном плаще, только коса и Пояс Золотого паука отмечали ее как Жницу смерти Мокоши. Она надеялась, что ей не придется использовать силу косы и исполнять этой ночью свою почетную роль.

Под покровом ночи деревня была тихой. Высокие здания нависали над ней, как огромные лешие, мерцающий свет из отдельных окон напоминал фей в лесу. Звуков не было, кроме одиноких воплей зверей или ветра. Было слишком тихо, в отличие от леса, где шепот успокаивал ее. В темноте и одна, она была отрезана от воды и пульса леса.

Стефан сказал ей, что только таверна была шумной после заката, и хоть флакон до этого вел ее, огонек свечи вдали в самом большом здании в центре деревни явно отмечал таверну.

Она приблизилась, изнутри стало слышно громкие голоса. Таверна была из дубовых бревен и камня, карнизы были вырезаны и украшены рисунками ярких маков и подсолнечников. Она повернулась к двери и пару раз глубоко вдохнула.

Внутри поднялся крик, и она вздрогнула.

Бригида слышала, что таверны — смесь песен, выпивки и опасности. Часть нее, которую она пыталась заглушить, шептала, что у нее уже был ответ. Нина была свидетелем, и этого хватало, чтобы привести Каспиана к русалкам. Если она сказала бы это матерям, они согласились бы. Любой согласился бы.

Но не она.

Она хотела верить Нине, но сомнения оплетали ее веру лозами, и на каждой расцветала причина, по которой Каспиан не был виновен. Чтобы разобраться с сомнениями, ей нужно было разузнать как можно больше правды. Нужно было пройти эту дверь.

Сжимая косу, она потирала руки от холода.

Копыта застучали за ней. Она оглянулась. Приблизились две фигуры. Двое мужчин, лица которых скрывала тьма.

— Бригида? — спросил Каспиан из темноты, они спешились.

Уголки ее губ приподнялись в улыбке, но она подавила это.

— Ты знаешь других женщин с огромной косой? — ехидно пробормотал Стефан. Каспиан вздохнул, Стефан кашлянул и кивнул ей. — Будешь открывать дверь, или ты просто осматриваешься?

— Эй, — возмутился на него Каспиан, Стефан пожал плечами и повел лошадей к столбику. Она отошла от двери.

Они были с оружием — Каспиан с мечом, а Стефан с кинжалом. Так было даже лучше, учитывая отношение жителей к нему.

Потирая затылок, Каспиан подошел к ней. В свете звезд его светлые волосы сияли серебром.

— Знаю, я пропал, и…

Она подняла руку.

— Все прощено.

Она окинула его взглядом. Он сменил грязные вещи на голубую рубашку, коричневые штаны и зеленую накидку с желтой вышивкой. Она хотела сказать, что он выглядел лучше, ярче, чем раньше. Но он словно рассыпался на кусочки. А кто мог бы иначе? Его обвинили в убийстве любимой, атаковали всей деревней… Такое было сложно выдержать без последствий.

Пара приблизилась к таверне, и Каспиан шагнул к ней и склонился.

— Что привело тебя сюда? — мягко спросил он.

Он был близко. Достаточно близко, чтобы идти рука об руку, но она этого не хотела.

Но, может, так она ощутит снова тот заряд…

Она вдохнула, и в воздухе были не просто запахи ночи и ноток дыма, но и ткани, высохшей на солнце, и красок. Она посмотрела на его ладони, большие и широкие, с длинными пальцами в красках. Они всегда были такими? Или он недавно что-то рисовал?

Он приподнял брови, и Бригида открыла рот, но быстро закрыла его и выдвинула вперед косу.

— О, конечно, — он опустил взгляд и шаркнул сапогом по земле. Он чуть покраснел, или ей показалось?

Он тоже пришел расследовать или хотел утопить печали?

Она не могла спросить такое.

Ночной ветерок проносился мимо, она потирала руки сквозь плащ.

Каспиан выпрямился, протянул ладонь, но она замерла над плечом Бригиды.

— Ты замерзла? Идем внутрь, согреем тебя у огня.

Шаги послышались за ней.

— Полностью согласен, — Стефан подошел к двери, открыл ее и с нарочитым поклоном пригласил их внутрь.

Там воск капал со свечей на нескольких потертых столах, полных пустых кружек и тарелок, кусков хлеба и жирных мисок. Голодный огонь трещал в каменном камине. Разговор притих, все посмотрели на дверь, вытащили камни Мокоши и зашептали молитвы.

Женщина смотрела на них из-за бара. Женщина с ножом из толпы. Она резала яблоки с хмурым видом.

Стефан склонил голову в ее сторону, и Каспиан кивнул. Похоже, у них было дело к ней.

Бригида разглядывала лица в таверне. Дариуша не было, но она узнала двух мужчин, с которыми он был в ночь праздника. Они якобы увели его домой. Она скоро узнает правду.

Она задела руку Каспиана.

Мурашки пробежали по ее коже, волоски встали дыбом. Она невольно отпрянула, хоть не могла отвести от него взгляда. Он замер, васильковые глаза заглядывали в ее глаза, словно в комнате больше никого не было.

Бригида вдруг выдохнула, словно ее тело забыло, как дышать. Может, на миг так и было.

— Ее волей.

Он нахмурился, а она отвернулась и прошла к двум мужчинам за столиком в углу возле огня. Они опустили кружки, осторожно сжимали камни Мокоши.

— Чем можем помочь, Жница? — спросил один из них, крупный седеющий мужчина с большими усами. — Я Богдан, а это Герард, — он указал на низкого мускулистого мужчину рядом с собой.

Она села напротив Богдана, прислонила косу к скамье.

— Расскажите, что вы помните о ночи праздника. Ничего не упускайте.

Жуя ржаной хлеб с салом, они описали события ночи, которые не расходились с тем, что видела она, до момента, как они согласились на просьбу Нины и повели Дариуша домой.

— Когда он вырубился на половине пути, мы подумывали бросить его в канаве, — сказал Герард со смешком, но быстро помрачнел. — Но он проснулся бы злым, а все знают, кто получает за это.

Они с Богданом склонили головы.

— Зофья? — прошептала она. Богдан кивнул.

— И мы дотащили его домой и бросили в кровать с ее помощью. Хоть он отбивался так, что задел ее глаз, — Богдан медленно покачал головой.

— Ваш друг обычно просыпается быстро или…

— Друг? — фыркнул Герард. — Ему есть дело только до себя. Он ничей друг. Выпить с ним можно, только и всего.

Богдан согласно кивнул.

— Это было ради Зофьи и Нины, а не ради этого гнилья.

Если так, то у них не было причины врать ради него.

— Вы не знаете, был ли он остаток ночи дома?

Богдан хмыкнул.

— В его состоянии? Повезло, если он проснулся утром!

— Нам было бы лучше, если бы он не проснулся, — буркнул Герард, и они невольно рассмеялись.

Она не видела у них причины врать, но если они говорили правду, то ее главный подозреваемый пьяно спал во время убийства Роксаны.

У нее ничего не было. Хуже. Если так останется, завтра русалки заберут ее и нападут на деревню, пока виновный не будет принесен в жертву.

— Ты в порядке? — тихо спросил Богдан. Она повернулась к нему, он сдвинул кустистые брови. С морщинами у глаз и от смеха казалось, что его жизнь была счастливой, и взгляд его она воспринимала как добрый. Если бы у нее мог быть отец, она хотела бы такого, как Богдан. Того, кто улыбался, смеялся, заботился о ней. Доброго. Ее матери всегда говорили, что в мужчинах есть жестокость. Она это видела. Но было и добро.

Со слабой улыбкой она тряхнула головой и склонилась ближе.

— Вы думаете, это сделал Каспиан?

Мужчины мрачно переглянулись и склонились. Герард посмотрел в сторону бара.

— Думаю, у Агаты длинный язык, но ее слушает вся деревня.

Богдан кивнул, и они оба расслабились.

Агата. Та женщина за баром?

Бригида оглянулась через плечо. Каспиан и Стефан говорили с Агатой. Если она считала Каспиана виновным, убедила деревню, то, может, он мирился с ней?

Подозреваемых не оставалось. Но тут постоянно болтали, она могла найти зацепки.

Бригида повернулась к мужчинам.

— Вы тут бываете часто?

— Каждую ночь, — ответил Богдан.

— И немного днем, — подмигнул Герард.

Она подавила смех.

— Тогда вы точно слышали теории о том, кто это сделал. Что вы слышали?