Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

1

Подробностей случаев кражи, при которых не пропало никаких уникальных материалов, я никогда не обсуждала публично или в печати.

2

Эквивалент русскому «здравствуйте».— Прим. ред.

3

Roxana Witke, Robert Rinden. The Red Flag Waves: A Guide to the «Hung-ch’i p’iao, p’iao» Collection. Berkeley, 1968.

4

ЧК, 1967, № 31, c. 128—147.

5

Многие из этих историй были собраны в книге: Chung Hua-min (pseud.) and Arthur С. Miller. Madame Mao: A Profile of Chiang Ch’ing. Hong Kong, 1968 Авторы предупредили, что за достоверность этих историй ручаться нельзя.

6

Сокращённый текст этой речи появился в ПР, 2 июня 1967 года, № 23, с. 10—16.

7

Из этих записей почерпнуто большинство прямых цитат Цзян Цин, приводимых в книге, за исключением взятых из документальных источников (указания на это имеются). В последующие встречи я всё время делала записи, и они в виде пересказа составляют основу повествования о ней.

8

Отличные портреты Цай Чан, Дэн Инчао, Кан Кэцин и других даны Ним Уэйлз в книге: «Red Dust». Stanford, 1952, переизданной как первый том книги: Helen Foster Snow (Nym Wales). The Chinese Communists: Sketches and Autobiographies of the Old Guard, 2 vols. Westport, 1972. Цзян Цин наверняка знала о Ним Уэйлз, но не завела разговора о ней, может быть, потому, что интервью Ним Уэйлз с этими революционерками предшествовали выходу Цзян Цин замуж за Мао.

9

Даосизм — религиозно-философское учение, изложенное в книге «Лао-цзы», или «Дао дэ Цзин» (Ⅳ—Ⅲ века до нашей эры).— Прим. ред.

10

Это ожидание сбылось попозже на одной из улиц Шанхая.

11

Эдгар Сноу был единственным из писателей, китайских и иностранных, кому Мао сам рассказал о годах своей молодости. Сноу включил этот рассказ в «Красную звезду над Китаем» (Нью-Йорк, 1938; пересмотренное издание, 1968). Лоис Уилер Сноу тогда только что подготовила к печати «Китай на сцене» (Нью-Йорк, 1972) — книгу переводов и описаний революционных балета и оперы, одобренных Цзян Цин. Хотя первая книга охватывает гораздо более широкую панораму, чем вторая, обе примечательны общим высоким уровнем мастерства, восторженным отношением к КПК, а главное — отсутствием враждебной политической критики.

12

Сервис был членом американской «миссии Дикси» в Яньани в середине 40‑х годов. Его беспристрастные сообщения о жизни среди молодых китайских коммунистов, с которыми он встречался там, навлекли на него оскорбления госдепартамента (впоследствии мнение о Сервисе было пересмотрено) и вызвали беспредельное восхищение китайских коммунистов.

13

Самый знаменитый каллиграф в китайской истории, живший с 321 по 391 год. Творения его рук называют «лёгкими, как плывущие облака, сильными, как потревоженный дракон».

14

Залив Бахайвань.— Ред.

15

Яньтай.— Ред.

16

Собаки и волки — повторяющиеся темы не только в жизни Цзян Цин, но и в искусстве, с которым она была связана. В литературе 30‑х годов под «волками» часто подразумевались японские захватчики. Цзян Цин играла главную роль в фильме «Кровь на Волчьей горе» (1936), основанном на повести Шэнь Фу «Холодная луна и дыхание волка». В этом фильме-притче 30‑х годов волки пожирают оторванных друг от друга членов общины, пока вся община не объединяется для того, чтобы сообща дать отпор хищникам. См.: Чжэн Цзихуа. Чжунго дяньин фачжань ши («История развития китайского фильма»), в 2‑х томах. Пекин, 1963, т. 1, с. 470—473. В революционном балете «Седая девушка» волки угрожают главной героине, когда та находится в изгнании в горах.

17

«Сюшэнь» (буквально «развитие самого себя») стал означать что-то вроде самодисциплины или самоотречения. До того, как КПК взяла дело образования в свои руки, при помощи «сюшэня» молодёжи постоянно внушали, что она должна осознавать своё низкое положение и необходимость подчинения власти.

18

Akira Iriye. After Imperialism: The Search for a New Order in the Far East, 1921—1931. New York, 1969, p. 193—205.

19

Общее описание реформы просвещения в Цзинани см.: David D. Buck. Educational Modernization in Tsinan, 1899—1937.— In: Mark Elvin and G. William Skinner (ed.). The Chinese City Between Two Worlds. Stanford, 1974.

20

«Цзинань чжинань» («Путеводитель по Цзинани»). Цзинань, 1919, с. 178—179.

21

«Фэньшэи дичжи: Шаньдун» («Справочник провинции Шаньдун»). Шанхай, 1935, с. 81—86.

22

Юань, или мексиканский юань-доллар, делился на 100 центов. В 1929—1930 годах один юань равнялся примерно 30 американским центам.

23

Юй Шань была известной оперной певицей и актрисой, когда вышла замуж за Чжао Таймоу (Edgar Snow. Red Star Over China (rev. ed.). New York, 1968, p. 459). До того как стать директором Экспериментального художественного театра в Цзинани, Чжао обучался в Колумбийском университете и Университете Джонса Гопкинса и преподавал в Пекинском университете. См.: «Шаньдун шэн цзяоюй тин диицзу гунцзо баогао» («Первый рабочий доклад Управления просвещения провинции Шаньдун»). Шаньдун, 1929. См. также: Хасикава Токио. Тюгоку бункакай дзимбуцу сокан («Биографический словарь деятелей культуры Китая»). Пекин, 1940, с. 643, 644, 651; «Чжунхуа миньго дасюэ чжи» («Высшее образование в Китайской республике»), в 2‑х томах. Тайбэй, 1954, т. 1, с. 219—220.

24

Бывший подчинённый военачальника Фан Юйсяна Хань стал в 1930 году губернатором провинции Шаньдун и одновременно поклялся в верности Чан Кайши. Его обвинили в неспособности дать отпор японцам и по приговору военного трибунала гоминьдана казнили в январе 1938 года. См.: Chalmers A. Johnson. Peasant Nationalism and Communist Power. Stanford, 1962, p. 109—110.

25

Лидер представителей интеллигенции, обучавшихся в Америке. После 1949 года встал во главе либерального течения на Тайване.

26

Лян обучался в Гарвардском и Колумбийском университетах и перевёл на китайский язык все произведения Шекспира.

Вэнь Идо был весьма почитаемым поэтом, известным также как руководитель левой Демократической лиги Китая. Яо Вэньюань, присутствовавший на беседе в тот первый вечер, вставил как нечто само собой разумеющееся: «Вэнь Идо был убит чанкайшистскими головорезами на последней стадии демократической революции за участие в прогрессивном античанкайшистском движении. Председатель Мао дал ему высокую оценку в статье, написанной в августе 1949 года».

27

Для чувствительных натур её поколения такая прогулка служила также образным выражением эмоционального уединения, как это явствует из смысла сказанного Цзян Цин.

28

Выражение «национальное спасение» (цзюго) в 20—40‑х годах широко употребляли для обозначения всяких организованных патриотических усилий с целью «спасти страну» от японцев.

29

Цзян Цин была тогда новичком в импровизированном политическом театре, но эта традиция существовала в Китае уже 30 или больше лет: ещё на рубеже столетия радикальные молодые националисты исполняли песни и сатирические куплеты, чтобы показать пороки иноземного империализма. См.: Маrу С. Wright (ed.). China in Revolution: The First Phase, 1900—1913. New Haven, 1968, p. 9.

30

«Фанся ниди бяньцзу».

31

Хотя в нашем интервью Цзян Цин говорила без уважения о «группе 16 мая», она была одним из первых членов этой группы, созданной в мае 1966 года для дискредитации авторов «февральского плана», которых считали сторонниками Лю Шаоци, главного противника Мао Цзэдуна в культурной революции. Одной из первоначальных целой «группы 16 мая» было разгромить реакционные элементы в НОАК, возглавляемой Линь Бяо, тогдашним главным покровителем Цзян Цин. Но к лету покровительство Линя обернулось против него самого: Цзян Цин обвинила его в тайной организации нападок «ультралевых» на Чжоу Эньлая (которого Цзян Цин всегда считала своим сторонником), на неё самое и на других членов отождествлявшейся с Мао Группы по делам культурной революции. См. анализ Барри Бэртона, основанный на следующем опубликованном свидетельстве (из которого в общем не видно, что Линь Бяо был главным ультралевым заговорщиком): Barry Burton. The Cultural Revolution’s Ultra-Left Conspiracy: The May 16 Group. — «Asian Survey», 1971. № 11, p. 1029—1053.

32

«Реформизм» означает комплекс позиций, которых более или менее придерживались интеллигенты, в том числе профессора высших учебных заведений, с конца 20‑х годов молча или активно солидаризировавшиеся с ГМД. Такие реформисты, как известно, были за то, чтобы нести грамотность в массы, принять западные нормы народного и высшего образования, иногда проявлять терпимость к японскому империализму, а главное, считать предосудительными социальное насилие и классовую войну. Эти два последних пункта более всего отдаляли их от коммунистов.

33

Шэнь Цунвэнь родился в семье потомственных военных, потерявшей состояние во время Боксёрского восстания. Когда Цзян Цин узнала его как профессора и автора рассказов, его доходы были невелики, но всё же выше, чем у неё. См.: Howard L. Boorman and Richard С. Howard (eds.). Biographical Dictionary of Republican China, 4 vols. New York, 1967—1970, v. 3, p. 107.

34

1921.— Ред.

35

Эдгар Сноу освещает ещё одну сторону принятия Цзян Цин в партию — с точки зрения Юй Цивэя (он же Хуан Цзин, он же Дэвид Юй), главного коммунистического советника «движения 9 декабря», которого Сноу интервьюировал в 1935 году. Юй Цивэй сказал, что познакомился с Цзян Цин через свою сестру (или кузину) Юй Сань (Юй Шань), жену Чжао Таймоу (и женщину, которую, как мы видели, Цзян Цин помнила как «задиру»). В то время (примерно в 1933 году) Юй Цивэй ведал пропагандой в подпольном аппарате компартии в Циндао и поэтому мог иметь отношение к налаживанию контакта Цзян Цин с партией. Дядей Юй Шань и Юй Цивэя был Юй Давэй, министр обороны в националистическом правительстве в Нанкине; о таком касательстве к гоминьдану Цзян Цин вряд ли захотела бы говорить. См.: «Red Star Over China» (rev. ed). New York, 1968, p. 459—460, 472. В других рассказах (малодостоверных, поскольку в них не приводятся источники, и неправдоподобных на фоне воспоминаний Цзян Цин) её отношения с Юй Цивэем рассматриваются в сексуальном плане. В них утверждается, что Юй Цивэй и «г‑жа Ли» (Ли Цинюнь) из Чжучэна поженились в Циндао, где совместно вели политическую работу и были заключены в тюрьму. По выходе из тюрьмы они отплыли в Шанхай, где г‑жа Ли вступила в Труппу труда и учёбы Тао Синчжи. См. статьи о Хуан Цзине в двухтомном «Биографическом словаре Нового Китая» («Синь Чжунго жэньу чжи», Гонконг, 1950, т. 1, с. 246) и в: «Union Research Institute; Biographical Service». Hong Kong, 1956. № 43. См. также примечание 111. В своём повествовании Цзян Цин ни разу не упомянула Юй Цивэя или его вымышленных имён.

36

После Освобождения переименован в универмаг номер один.

37

Весной 1933 года, когда Цзян Цин прибыла в Шанхай, в репертуар Общества весенней и осенней драмы входили некоторые иностранные пьесы в переводе и отечественные драмы на тему национального сопротивления. Среди иностранных пьес была пьеса Элтона Синклера «Человек со второго этажа». Было также поставлено несколько пьес Тянь Ханя, написанных в период его поворота влево после Мукденского инцидента 18 сентября 1931 года, и среди них «Сестра и волнующий колокол» См.: Kiang Yeh. Student Groups Give Anti-Japanese PIays. — ЧФ. 27 марта 1933 года, № 2, с. 12.

38

Howard L. Boorman and Richard C. Howard (eds.). Biographical Dictionary of Republican China. 4 vols. New York, 1967—1970, V. 3, p. 267.

39

Двух последних она назвала вымышленными именами (соответственно Чжоу Циин и Хуа Хань), которыми они пользовались в 30‑х годах, когда были наиболее влиятельными фигурами в левом драматическом движении.

40

Это философское различие делали Джон Дьюи в своем экспериментализме, который Тао Синчжи изучал, неоконфуцианские философы династии Мин, идеи которых живы в умах наших современников, и коммунисты, акцентирующие претворение идеологии в жизнь действием.

41

Массовое студенческое движение, равнозначное «движению 4 мая» 1919 года и культурной революции 1966 года. Все эти движения начинались в Пекинском университете. Анализ людей и событий см.: John Israel, Donald W. Klein. Rebels and Bureaucrats: China’s December 9ers. Berkeley, 1975.

42

О прибытии лорда Марли было сообщено в «Норт чайна геральд» (Шанхай) 23 августа 1933 года. Цзян Цин не упомянула, что встречающих китайцев возглавляла Сун Цинлин. вдова Сунь Ятсена и видная участница борьбы за гражданские права. Она была единственной женщиной, снимок которой появился по этому случаю в «Геральд».

43

В начале 30‑х годов она и её городские друзья-коммунисты ориентировались в основном на линию Ван Мина, которая преобладала в городах. Цзян Цин не отрекалась от неё до конца 1937 года, когда встала на «центристскую» позицию Мао, что значило отвергнуть как линию Ван Мина, так и линию Союза молодёжи, который якобы стоял на ещё более левых позициях.

44

Первоначальный район базирования КПК и местопребывания его первого официального национального правительства, созданного в Жуйцзини (провинция Цзянси) в ноябре 1931 года. Деятельность правительства в три последующих года состояла в организации обороны методом партизанских действий, принудительном проведении земельной реформы, издании законов о воинской повинности и экспериментировании в области революционной культуры.

45

James P. Harrison. The Long March to Power. New York, 1972, p. 231—234.

46

В начале 30‑х годов она продолжала действовать под именем Ли Юньхэ, в котором сохранялась фамилия её семьи — Ли. Но друзья, сказала она, звали её просто Хэ.

47

Эдгар Сноу писал, что Мао находился в похожих обстоятельствах и подобным же образом поддерживал своё существование: «Через шесть месяцев я бросил школу [первую среднюю школу в Чанша] и составил план самообразования, который состоял в ежедневном чтении в Хунаньской провинциальной библиотеке. В этом отношении я был аккуратен и добросовестен, и проведённые таким образом полгода я считаю чрезвычайно полезными для себя. Я приходил в библиотеку утром, когда она открывалась. В полдень я делал передышку лишь для того, чтобы купить две рисовые лепёшки: это был мой ежедневный обед. Каждый день я бывал в библиотеке и читал, пока она не закрывалась» («Red Star Over China», p. 114). Об этой уверенности в себе и юношеском аскетизме Мао вспоминал в 1968 году в манере деятелей культурной революции: «Намного лучше заниматься в библиотеке, чем посещать занятия. Чтобы прокормиться, хватит куска лепёшки в день. Старый библиотекарь стал узнавать меня». Ирония заключалась, конечно, в том, что студентам поколения культурной революции больше не позволяли самостоятельно повышать свой интеллектуальный уровень в библиотеках; не было и обычных занятий.

48

Jacques Guillermaz. La Chine populaire. Paris, 1959, p 226.

49

Israel Epstein. People’s War. London. 1939, p. 33.

50

Nym Wales (Helen Foster Snow). The Chinese Labor Movement. New York, 1945; Eleanor Hinder. Life and Labor in Shanghai. New York. 1944.

51

Во всех современных промышленных секторах китайской экономики женщины составляли большинство рабочей силы. В 1932 году Гарольд Айзекс писал, что в Шанхае 70 % современных промышленных рабочих — женщины, и 90 % их используется в текстильной промышленности, особенно в хлопкопрядении и намотке шёлка, «хотя последнее производство отмерло, а его рабочие выброшены за ненадобностью» (Harold R. Isaacs. Five Years of Kuomintang Reaction. Shanghai, 1932, p. 55).

52

Непосредственно изучая в 30‑х годах китайское рабочее движение. Ним Уэйлз сообщала, что вербовщики для текстильной промышленности ездили в сельскую местность для найма девушек на срок от одного до трёх лет, после чего, как ожидалось, должны были выплатить семьям девушек небольшие суммы. В период работы на текстильной фабрике вербовщик был обязан обеспечивать девушку питанием к жильём, хотя он часто удерживал свыше 60 % её заработка. См.: N. Wales. Chinese Labor Movement, p. 14.

Гарольд Айзекс, редактор «Чайна форум», радикального журнала, издававшегося на английском языке в Шанхае в 30‑х годах, изложил современный взгляд на систему вербовки («баотоу»), совпадающий со взглядом Цзян Цин. Он сообщал, что система вербовки практиковалась в 20—30‑х годах по всей стране. Предприниматели поручали наём рабочих посреднику — обычно профессиональному агенту или вербовщику (человеку «баотоу»), обязанному обеспечивать постоянную поставке рабочей силы. Зачастую вербовщик назначался одновременно фабричным мастером или надсмотрщиком, что позволяло ему полностью держать в узде нанятых рабочих. Вольнонаёмным рабочим платили по таксе, а завербованным — меньше на количество процентов, предусмотренное для оплаты вербовщика в договоре о найме. Зарплату завербованных рабочих ещё больше сокращало вымогательство — обычный неофициальный побор за услуги, взимавшийся вербовщиком. Таким образом, доля вербовщика в дневной зарплате составляла примерно 10—20 %.

Типичной в этом смысле была практика управления Англо-американской табачной компании Шанхая. Фабричного компрадора-китайца, работа которого состояла в посредничестве между бизнесменами и официальными учреждениями (как китайскими, так и иностранными), посылали заручиться поддержкой вербовщика. Так что первым забирал себе какой-то процент зарплаты рабочих компрадор. Если вербовщика нанимали через местные шайки преступников, то получал свою долю и главарь шайки. Иногда три этих дела проворачивал один человек, действовавший как компрадор, главарь шайки и вербовщик. В этом случае все поборы шли ему. Как известно, вербовщики Англо-американской табачной компании давали нанятым им рабочим деньги в долг под большой процент (20 % в месяц) и благодаря этому держали их в вечном долгу. Наём рабочих из деревень, массовая перевозка их на пароходах в Шанхай, а затем временное предоставление им жилья и питания до продажи их другим вербовщикам давали вербовщикам дополнительную возможность поборов (Н. Isaacs, op. cit., p. 57—61; «Contract Labor at the B. A. T».— ЧФ, 29 мая 1933 года, № 2, с. 15).

Из беседы с завербованной девушкой-работницей: «Разве мы люди? Посмотрите на нас. У одной синяк на лице, у другой — жёлтый шрам, у третьей — чёрный шрам. Рубцы и морщины, болезненные угри и фурункулы. Кожа висит на наших щеках, как промокшая бумага… Вот таковы мы, тысячи девушек. Всем нам не больше девятнадцати, большинству — меньше тринадцати, и ни одной, не затронутой трахомой…

Мы работаем на японской текстильной фабрике двенадцать часов в день. Нас отдали в руки вербовщиков, которые пришли в наши деревни, договорились с нашими родителями и забрали нас. Считается, что вербовщик несёт ответственность за нас. Мы платим ему семь долларов в месяц за стол и жильё. Всё, что мы зарабатываем, забирают вербовщики, которые хмурятся и пожимают плечами, твердя, что несут убытки, когда получают только шесть долларов в месяц из наших заработков! Каким бы ни был заработок, вербовщик получает его сполна.

Если кто-нибудь из нас выглядит поприличней, вербовщик загоняет нас не на текстильные фабрики, а в публичные дома, чтобы выжимать из нас ещё больше денег» («Беседа с завербованной девушкой-работницей».— ЧФ, 4 октября 1933 года, № 2, с. 12).

53

Всю жизнь Ван Мин оставался преданным Сталину, который, естественно, ценил его уважение к Коминтерну, находившемуся в Москве под эгидой Сталина, и отдавал ему предпочтение перед Мао, который отстаивал более независимый китайский курс. Мао Цзэдуна больше всего не устраивали «авантюризм» Ван Мина и его «путчистские» методы в городах, приведшие к развалу подпольных партийных организаций. В свою очередь Ван Мин относился с пренебрежением к методам партизанской мобильной войны Мао и созданию им сельских опорных баз, далеко отстоящих от городов, где господствовал ГМД.

54

Возможно потому, что спустя годы некоторых товарищей, в своё время заключённых в тюрьму гоминьданом, подозревали или обвиняли в том, будто бы они сотрудничали с врагом или стали его агентами.

55

Гянь Кань и др. Чжунго хуацзюй юньдун уши нянь шиляо цзи («Сборник материалов. 50 лет разговорной драмы в Китае, 1907—1957»). Пекин, 1958, с. 13. Пьесу продолжали ставить в Шанхае вплоть до 1963 года.

56

Там же.

57

Возможно, примерно так звучало настоящее имя этой женщины. Цзян Цин могла иметь в виду Мэн Циншу, жену Чэнь Шаоюя (он же Ван Мин). Поскольку он стал со временем политическим врагом Цзян Цин, она, быть может, не хотела называть его жену прямо по имени.

58

Nym Wales (Helen Foster Snow). Historical Notes on China. Stanford 1961, p. 23.

59

В мае 1937 года Чжан Гэн одобрительно писал о Лань Пин (имя Цзян Цин в кино), назвав её левой актрисой в народном театре. Он привёл её слова: «Когда был поставлен „Кукольный дом“, я полностью отдалась роли Норы, а для „Грома“, пьесы [Цао Юя], во много раз более трудной, я репетировала каких-нибудь два часа в день». По сравнению с Лань Пин, заметил Чжан Гэн, большинство других актрис были гораздо больше заняты собою и стремились прежде всего выглядеть красивыми («Некоторые вопросы, встающие перед нами в театральном движении».— «Гуанмин цзачжи» («Сияние»), 25 мая 1937 года, с. 1494).

60

Данный Лу Синем в 1923 году анализ пьесы Ибсена подсказал женщинам, что им доступен иной выбор. Он отметил, что в недавней шанхайской постановке пьесы неопределённость будущего Норы была снята: героиню заставили вернуться домой. И всё же, если бы Нора была просто птицей, ускользнувшей из своей клетки, предположил он, её могли бы съесть ястреб или кошка. Или же, если бы её крылья ослабели после многих лет затворничества, она не смогла бы улететь, так что не было бы и проблем. Самое ужасное в жизни — это когда пробуждаешься ото сна, а идти некуда. Людей, которые не знают, куда идти, не нужно пробуждать. Так же и с массами. Но для женщины с современным образованием положение изменилось. Женщине, уходящей из дома, нужны деньги просто для пропитания. Хотя свободу нельзя купить, за деньги её можно продать. Поэтому нынешние женщины борются за свои экономические права — средство осуществления власти.

61

Удивительная история Сай Цзиньхуа, столь глубоко вовлечённой в борьбу между китайским национализмом и иноземным империализмом, стала чуть ли не навязчивой идеей Цзян Цин, которая часто и всегда резко упоминала о ней так, как если бы та продолжала представлять угрозу. Сай родилась в Сучжоу, городе, славившемся красивыми и талантливыми женщинами. В конце 80‑х годов прошлого века она уехала в Германию, где стала любовницей начальника штаба прусской армии графа Альфреда фон Вальдерзее. Во время Боксёрского восстания (1898—1900) кайзер, разгневанный убийством «боксёрами» его представителя и тем фактом, что Германию не пригласили участвовать в снятии осады с иностранных представительств в Пекине, сделал графа фельдмаршалом и склонил другие иностранные державы к назначению его командующим всеми союзными войсками, посланными для усмирения китайских повстанцев.

Сай сопровождала графа в Пекин, где пыталась убедить его не убивать её соотечественников и не уничтожать имущество в отместку за потери, понесённые иностранцами. Она потерпела неудачу. Их экзотическая любовная связь в Пекине породила множество литературных любовных романов, в том числе роман Цзэн Мэнпу «Не хай хуа» («Цветок в океане зла», 1906), весьма удачное художественное изображение жизни Сай. После падения маньчжурской династии и исчезновения Сай (она кончила свои дни в трущобах Шанхая) писатель Лю Баньнун записал историю её жизни, как ему изложили её, и опубликовал её в 1934 году под названием «Сай Цзиньхуа бэньши» («Подлинная история Сай Цзиньхуа»). Биографический очерк Лю послужил источником для ещё одного потока повестей, романов и пьес о ней и со временем был переведён на английский язык: Henry McAleavy. That Chinese Woman: The Life of Sai Chin-hua, London, 1959.

В 1936 году написанный Ся Янем драматический вариант произведения Лю получил большой критический отзвук в Шанхае. Роль Сай исполняла Ван Ин, одна из самых популярных актрис того времени. Увидев пьесу Ся Яня, Чжоу Ян провозгласил, что она «открыла новую перспективу для драмы на тему национальной обороны» благодаря со параллели с современной антияпонской темой.— «Гофан вэньсюэ луньчжань» («Дебаты о литературе национальной обороны»). Шанхай, 1936, с. 174.

Во время культурной революции Цзян Цин неоднократно ставила риторический вопрос, служила ли Сай делу китайского национализма или проституировала его, стараясь доказать последнее. Конечно, к тому времени Цзян Цин уже обладала властью, чтобы наказать Ся Яня — разрушить его карьеру, уничтожить его имя и запретить его произведения. См. пространную обличительную речь Му Синя против пьесы: ГМЖБ, 12 марта 1966 года; КБ 786, 16 мая 1966 года, с. 15—36.

62

Непосредственным объектом был японский империализм и фашизм. Сун Цинлин, вдова Сунь Ятсена, объяснила, что ассоциации национального спасения — народное воплощение политики единого фронта в Шанхае — не были ни прокоммунистическими, ни антиправительственными. Они пытались взывать ко всему народу независимо от политических убеждений и партийной принадлежности. Их первостепенной задачей было ведение войны за национальное освобождение («Statement Issued upon the Arrest of the „Seven Gentlemen“». — «The Struggle for New China». Peking. 1952. p. 85—86).

В докладе Мао Цзэдуна 1 августа 1935 года отразилась готовность КПК создать правительство национальной обороны вместе со всеми политическими партиями и другими организациями и отдельными лицами, желающими присоединиться к делу борьбы против Японии и за спасение страны («Tasks of the Chinese Communist Party».— СУ, т. 1, с. 276).

63

Женская ассоциация национального спасения была учреждена в Шанхае 22 декабря 1935 года, спустя всего две недели после демонстрации 9 декабря в Пекине. По словам Сун Цинлин, в день её основания тысячи женщин прошли по Шанхаю, скандируя лозунги, выражавшие общий демократический подъём: «Прекратить гражданскую войну!», «Китайцы не должны воевать против китайцев!», «Создать единый фронт для спасения страны!», «Женщины могут освободить себя только участием в сопротивлении!» Членами ассоциации были преподавательницы работницы, студентки и домохозяйки. С самого начала ассоциацию поддерживала ХАМЖ. В число её изданий входили ежемесячник «Жизнь женщин», журнал «Женские массы», издававшийся каждые десять дней и двухнедельный журнал «Маленькие сёстры» («The Struggle for New China», p. 155).

При мне Цзян Цин никогда не упоминала имени вдовы Сунь Ятсена, Сун Цинлин, одного из основных руководителей демократического движения против репрессий гоминьдана. Хотя Сун Цинлин не состояла в компартии, она благодаря своему необычайному уму и смелости, а также благодаря роли её мужа в истории была, вероятно, среди левых самой известной в Шанхае 30‑х годов женщиной-политиком.

64

Джон Израэль показал, что защита, обеспечиваемая иностранными законами, особенно правило экстерриториальности, которое сулило инакомыслящим (политикам и интеллигентам) неприкосновенность, сделала Шанхай притягательным центром движения за национальное спасение. В создании этих ассоциаций (женщин, преподавателей, театральных деятелей, кинематографистов) видную роль сыграли «семь господ». Националистские власти сурово наказали их за то, что они требовали решительного отпора японцам тогда, когда и коммунистические силы на Северо-Западе тоже призывали к единому фронту (John Israel. Student Nationalism in China. Stanford. 1966. p. 132—133).

28 декабря 1936 года, спустя всего два дня после заявления Чан Кайши, Мао Цзэдун предложил проект «Заявления по поводу заявления Чан Кайши», в котором потребовал освобождения «семи господ» и всех других политических заключённых и гарантии свобод народу [Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. 1, с. 433—438]. Хотя арест вынудил Чан Кайши одобрить (по крайней мере номинально) политику единого фронта, он не спешил с освобождением политических заключённых.

65

Полное описание сианьского инцидента см. в работе: Lyman Р. Van Slyke. Friends and Enemies: The United Front in Chinese Communist History. Shanford 1967, ch. Ⅴ.

66

Между 1927 и 1930 годами он не только «наблюдал», но и писал: «Избранные танские и сунские истории» (1928), «Утренние лепестки, сорванные в сумерках» (1928), сборник воспоминаний «Вот такие дела» (1928), сборник очерков. Кроме того, он был главным редактором журнала «Сплетник». В 1930 году он стал активным борцом: основал Лигу свободы Китая — организацию борьбы за гражданские права — и Лигу левых писателей — первую и самую влиятельную из всех левых лиг. Им написано много кратких колких очерков по эстетике и критических общественно-политических очерков. Он перевёл работы А. В. Луначарского об искусстве, литературе и критике, работы Г. В. Плеханова об искусстве и другие работы, посвящённые литературным связям между Китаем и Россией (эта его деятельность была пресечена его литературными палачами со времени китайско-советского разрыва, начавшегося, в конце 50‑х годов).

67

Мои шанхайские гиды описали эту же встречу между Лу Синем и Чэнь Гэном, добавив, что Чэнь набросал для Лу Синя карту боёв на опорных базах. (Эту нарисованную от руки карту нашли после Освобождения.) Он также рассказал Лу Синю о революции в экономических и общественных отношениях в китайских советах Цзянси.

Через год после моего интервью с Цзян Цин этот случай и другие вроде него были отражены на страницах новой популярной исторической книги Ши Иго «Лу Сюнь ди гуши» («Рассказы о Лу Сине»), Пекин, 1973, с. 107—110 и след.

Эдгар Сноу подтвердил рассказ о Чэнь Гэне. Во время «четвёртой кампании по окружению» Красной армии силами гоминьдана в Цзянси осенью 1932 года Чэнь Гэн был ранен в ногу и направлен в Шанхай на лечение. Там его узнал ренегат-коммунист Гу Шуньчжан, который передал его в руки националистической полиции. Полиции не удалось уговорить Чэня вступить в гоминьдан, и он вернулся к Мао в Цзянси («Random Notes on Red China» [1936—1945]. Cambridge, Mass., 1957, p. 92—93).

68

Стремясь посмертно привязать Лу Синя к коммунистическому делу, его вдова Сюй Гуанпин опубликовала воспоминания об их жизни в Шанхае. Туда вошли заметки об их дружбе с Цюй Цюбо и его женой Ян Чжихуа, которые были частыми их гостями в 1932—1934 годах, то есть во времена, когда обоих писателей и их семьи настойчиво преследовал гоминьдан. В январе 1934 года Цюй Цюбо выехал из Шанхая в Цзянси для работы в Центральных советских районах. В июне гоминьдановцы схватили и казнили его. Лу Синю приписывают заслугу в сохранении произведений Цюя от уничтожения в период «белого террора» См.: Hsu Kuang-p’ing. Lu Hsun and Ch’u Ch’iu-pai.— ЧЛ, сентябрь 1961 года, № 9, с. 3—113.

69

Мао присвоил себе лозунг Лу Синя «Народная литература для национальной революционной войны», в действительности сформулированный писателем Ху Фэном в статье «Чего требует народ от литературы?», перепечатанной в «Чжунго сяньдай вэньсюэ ши цанькао цзыляо» («Справочные материалы по истории современной китайской литературы»).— Пекин, 1960, с. 565—566.

70

Лу Синь спорил с Чжоу Яном и Тянь Ханем по ряду вопросов, в том числе из-за того, что они чернили его литературного протеже Xу Фэна как гоминьдановского шпиона.— «Лу Сюнь сюньцзи» («Избранные произведения Лу Синя»), в 20‑ти томах. Пекин, 1938, т. 6. С. 540—542.

71

Мао Цзэдун. О новой демократии [Избранные произведения, т. 3, с. 199].

72

Соответствующая часть письма переводится так: «…На третьей странице „Шэхуэй жибао“ („Ежедневный вестник общества“) помещены очерки, написанные людьми вроде бы неортодоксальных, смешанных взглядов. Казалось бы, в этих очерках нет единой линии в похвале или критике какой-то отдельной личности. И всё-таки на деле прослеживается определённая линия. Постоянно читая их в течение двух месяцев, я не нашёл ни слова против Чжоу Яна и его группы и предположил, что тут какая-то [особая] „общественная связь“. Что же касается нападок на (Вэнь Ицзу?) и его попутчиков, то тут политика [газеты] последовательна, и временное исключение Вэня даже имеет целью возбудить ложное чувство. И всё же наш г‑н Фу Дунхуа по-настоящему старается [драться за нас]».

73

«Ответ на письмо троцкистов».— Лу Синь. Избранные произведения, в 4‑х томах. Пекин, 1956—1960, т. 4, с. 277—280.

74

«Лу Сюнь саньши нянь цзи» («Сборник произведений Лу Синя за 30 лет»), 30 т. Шанхай, 1947, т. 30, с. 69—86.

75

Первые два очерка в «Лу Сюнь саньши нянь цзи», т. 30, с. 69—86, и т. 28, с. 30—34 соответственно, третий — в «Избранных произведениях», т. 4, с. 186—190.

76

См., например, статью: Т. A. Hsia. The Enigma of the Five Martyrs.— In: «The Gate of Darkness». Seattle, 1968, p. 163—233 — и другие исследовательские очерки этого автора о литературной политике 30‑х годов.

77

В 1954 году Грете Гарбо была присуждена специальная Академическая премия «за незабываемую игру в кино».

78

По возвращении в Америку я связалась с постановщиком и режиссёром фильма Робертом Уайзом, который послал Цзян Цин копию «Звуков музыки», а она решила послать ему взамен фильм, снятый по её революционному балету «Седая девушка», но затем настояла, чтобы я оставила его себе.

79

В ноябре 1938 года молодой советский кинооператор Роман Кармен прибыл в Ухань для съёмки кинорепортажа. В декабре он поехал в Чуннин, а в мае следующего года добрался до оплота коммунистов на Северо-Западе. Его документальный фильм «В Китае» был выпущен на экран в 1941 году. В том же году он опубликовал в Москве дневник, озаглавленный «Год в Китае» (см.: Jay Leyda. Dianying: Electric Shadows. Cambridge, Mass., 1972, p. 363). Фильмом, о котором упоминает Цзян Цин, был, вероятно, карменовский кинорепортаж «В Китае».

80

Этот поворот в сюжете фильма поразительно соответствует кинематографической формуле извечных китайских историй о странствующих рыцарях (и поныне имеющих широкое хождение в Гонконге и на Тайване), в которых не признающая условностей молодая женщина, жаждущая приключений, переодевается в мужскую одежду, разделяет со своим спутником приключения, а вскоре и ложе и обнаруживает свою женственность в самый подходящий момент. Поскольку тема притязаний на принадлежность к другому полу запрещена в современных коммунистических фильмах, Цзян Цин — как, вероятно, и миллионы других,— возможно, испытывала к ней нечто вроде ностальгии.

81

Согласно некоторым источникам, её друг Тан На, который возможно, стал её любовником, а затем и мужем, был кинокритиком «Дагунбао», где он всегда давал о её игре похвальные отзывы.

82

Эта статья была перепечатана в «Минбао» (Гонконг), апрель 1974 года, № 100, с. 86—88.

83

Общий обзор (на английском языке) состояния кинопромышленности 30‑х годов см. в статье Яо Синьнуна «Китайское кино» в «Дянь Ся мансли», апрель 1937 года, с. 393—400.

84

Чжэн Цзихуа. Чжунго тяньин Дачжан ши («История развития китайского кино»), в 2‑х томах, Пекин, 1963, т. 1, с. 184—185.

85

Там же, с. 187.

86

Там же, с. 200—201.

87

Leyda, оp. cit., p. 80.

88

ЧФ, 3, 30 ноября 1933 года, № 2; ЧФ, 3, 13 января 1934 года, № 4.

89

Leyda, op. cit., p. 88.

90

30‑е годы были эрой звучных псевдонимов. Например, крупнейшими кинозвёздами были Баттерфляй У и Лили Ли. По сравнению с ними псевдоним Лань Пин («Синее яблоко») был более строгим. Но в 20‑х годах, когда кинопромышленность только зарождалась, работа в кино считалась настолько унизительной с социальной точки зрения, что женщины маскировались под такими псевдонимами, как «Учёная дама ФФ» или «Учёная дама АА» (см.: «Гун Цзянун цзунъин хуэйи лу» («Киновоспоминания Гун Цзянуна»), в 3‑х томах. Тайбэй, 1967, т. 1, с. 137).

91

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 333.

92

В числе критиковавшихся авторов был и Чжэн Цзихуа, который написал книгу, послужившую основным источником сведений об истории китайского кино. См. примечания 84 и 97.

93

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 470—472. Другим антияпонским фильмом, в котором она снималась, был фильм «Симфония Лянь Xуа» из восьми частей по сценарию Цай Чушэна, поставленный Сыту Хуайминем и завершённый «Юнайтед фотоплей» в 1937 году. Цзян Цин играла в первой части фильма «Двадцать центов» (Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 473—176, 611—512).

94

См. упомянутую выше (примечание 83) статью Яо Синьнуна, с. 399.

95

Общество искусств было к тому же одной из множества официальных и неофициальных ассоциаций, входивших в состав шанхайского Общества завсегдатаев кафе (особого слоя представителей городской культуры), принудительно распущенного после прихода к власти КПК.

96

Лу Сы. Инпин ицзю («Размышления о прежней кинокритике»). Пекин, 1962, с. 27—14.

97

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 473. В сделанном Чжэн Цзихуа обзоре фильмов, в которых играла Цзян Цин, она упоминается только под псевдонимом Лань Пин; об имени Цзян Цин, под которым она впоследствии занималась революционной деятельностью, и о её браке с Мао он не упоминает. Чжэн в значительной мере подтверждает многое из того, о чём она говорила иносказательно, хотя он также опровергает — возможно, по неведению или из недоброжелательности — другие её притязания в отношении деятельности, которой она занималась после 1937 года. Так, он говорит, что в 1938 году у неё был договор с органом Центрального бюро пропаганды гоминьдана, компанией «Чжун Дянь фильм компани», которая после распада шанхайской кинопромышленности вследствие нападения японцев летом 1937 года возобновила работу по производству кинофильмов в Ухани и Чунцине. Не обладая собственными кадрами талантливых актёров, гоминьдан переманивал в свои ряды прогрессивных» киноработников, в том числе опытного режиссёра Шань Силина и группу актёров, в которую входили знаменитый Чжао Дань и Лань Пин. Лань Пин играла в фильме «Сыны и дочери Китая», который состоял из четырёх новелл и повествовал о том, как люди, принадлежавшие к различным социальным классам и жившие в разных районах Китая, участвовали в движении сопротивления. У неё была роль в новелле «Пробуждение крестьянина», посвящённой зарождению национального самосознания в сельских районах. Фильм этот, законченный производством в Чунцине в сентябре 1938 года, вышел на экран в 1939 году (Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 2, с. 59—60).

Излагая события летом 1972 года, Цзян Цин утверждала (причём её горячность свидетельствовала о стремлении опровергнуть слухи об обратном), что она приехала в Яньань непосредственно из Шанхая через Сиань в августе 1937 года, но в таком случае этот фильм не мог бы быть сделан в сроки, о которых сообщает Чжэн. Чжэн допустил либо фактическую, либо дипломатическую ошибку. Эту путаницу, как и его щедрые похвалы по адресу Ся Яня, Ян Ханьшэна и других талантливых киноактёров 30‑х годов, поносившихся в ходе культурной революции середины 60‑х годов, нельзя рассматривать в отрыве от того факта, что в 1966 году «Жэньминь жибао» нападала на Чжэна за то, что при изложении истории развития кино он восхвалял Ся Яня и других, а также за то, что видное место он уделял «культу фильмов 30‑х годов». В то же время Чжэну было сообщено, что публикацию третьего тома, который должен был охватить период с 1949 по 1959 год, придётся отложить, пока он не пересмотрит тщательно первые два тома и не представит их для опубликования (см.: Leyda, op. cit., p. 337, 339). В середине 70‑х годов пересмотренный труд ещё не был опубликован.

98

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 465—466. О том, что Лань Пин играла главную роль в «Ван Лаоу» упоминается также в книге Ян Цуня «Чжунго тяньин санши нянь» («Тридцать лет китайского кино»), Гонконг, 1951, с. 172.

99

Так, в киноразделе «Цзефан жибао» (Шанхай) от 15 июня 1937 года с типичной непоследовательностью отмечается, что накануне вечером Лань Пин обедала с сыном разведённого незадолго до того актёра Чжан Мина. На вопрос, как она себя чувствует после окончания съёмок фильма «Ван Лаоу», завершившихся за два дня до того, она ответила: «Настроение у меня прекрасное!»

100

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 1, с. 467.

101

Она обвиняла его — главным образом по политическим соображениям — в том, что он удовлетворялся темой национальной обороны, не делая акцента на классовой борьбе, и проявлял независимость, будучи художником левого направления. Он остался в Шанхае после захвата города японцами и редактировал «Нэшнл салвейшн дейли» — газету, основанную выдающимся писателем Го Можо, чьё доброе имя пережило культурную революцию.

102

См.: Тянь Хань. Воспоминания о кино.— «Китайское кино», июнь 1958 года, с. 62—54.

103

В числе других фильмов, в которых главные роли играла Юань Линъюй, были «Крестьянская девушка», «Утро в городе», «Протест женщин», «Рабочий спичечной фабрики» и «Девушки улицы». Короткий обзор её жизни, о которой появились груды бульварной литературы, см. в некрологе «Памяти Юань Линъюй» («Шанхайское кино», № 3, 1962, с. 18—19).

104

Не Эр, псевдоним которого был умело скомпонован из четырёх корней слова «ухо», был учеником Ли Цзиньхуая, главного поставщика «жёлтой музыки» (популярного западного стиля) в 30‑е годы в Шанхае. В 1933 году Тянь Хань завербовал Не Эра в компартию и дал ему работу в «Юнайтед фотоплей», где он сочинил множество песен для музыкального сопровождения кинофильмов, для радио и грамзаписи. Преследования за политические убеждения вынудили его эмигрировать в Россию, Западную Европу, а затем Японию, где он утонул в 1935 году. Хотя у них с Цзян Цин был общий учитель — Тянь Хань,— она, возможно, не знала Не Эра лично (она ни разу не назвала его имени), поскольку её контракт на работу в кино был заключён в год его смерти. См.: A. С. Scott. Literature and the Arts in Twentieth Century China. New York, 1963, p. 134—133; Гун Цзянун, цит. соч., т. 3, с. 201.

105

Leyda, op. cit., p. 96. Превращение горя в силу — поворот от «буржуазной сентиментальности» к революционным действиям — стало кинематографическим и литературным приёмом, практикуемым в пролетарском искусстве Китая с 30‑х годов.

106

Ibidem.

107

Императрица (самозваный «император») из династии Чжоу (684—705) в период междуцарствия Танов. Веками в популярных романах высмеивалась её сексуальная ненасытность, её деспотическое и не соответствующее традициям поведение. В Шанхае в 1939, а в Гонконге в 1963 году легенда о её жизни легла в основу экстравагантных фильмов. Исторический роман Го Можо о её жизни впервые вышел в 1960 году, а в 1963 году, в конце либеральной эры в области культуры, опубликован в пересмотренном виде. В 1974 году КПК изменила приговор истории и стала прославлять её в качестве «легалистской» героини, как это поясняется в эпилоге.

108

Этот очерк, датированный 6 мая 1935 года, включён в четырёхтомные «Избранные сочинения» Лу Синя (Пекин, 1956—1960, т. 4, с. 186—190).

109

Эдгар Сноу говорит, что Цзян Цин, вернувшись в Цзинань в 1934 году, вышла замуж за актёра, сценическим псевдонимом которого было имя Тан На, и впоследствии снималась с ним в фильмах в Шанхае. В 1937 году они развелись. Учитывая другие заявления Сноу о Цзян Цин, противоречащие её собственным свидетельствам, например, его утверждение, что она приехала в Яньань в 1938 году, что у неё от Мао две дочери и т. д. (Е. Snow. Red Star Over China (rev. ed.). New York, 1968, p. 460), к его замечанию о Тан На надо отнестись осторожно. Чжун Хуаминь и Артур Миллер (Chung Hua-min and Arthur Miller. Madame Mao: A Profile of Chiang Ch’ing. Hong Коng, 1968, p. 24) также не подтверждая этого документальными данными, сообщают, что угроза Тан На покончить жизнь самоубийством сделала Цзян Цин знаменитостью (хотя она и до того была уже известной актрисой).

110

Чтобы дать представление о наших тогдашних обедах, опишу, что подавали в первый вечер на вилле в Кантоне. Сначала нам были предложены жареные орехи кэшью, салат из помидоров с огурцами и тонко нарезанная грудинка. Затем последовали курица под имбирным соусом (специфическое кантонское блюдо) и крошечные сильно зажаренные птички — возможно, дрозды, которые съедались целиком и хрустели на зубах. Два по-разному приготовленных блюда из мяса крабов, пресноводных и морских. На поверхности рисового отвара с курицей (рис, сваренный в крепком курином бульоне) плавали съедобные бутоны белого жасмина. Грибы и свежие овощи подавались в кастрюльке, без соуса. Необычным добавлением к обеду, вероятно из уважения к иностранцу, были груды белого хлеба, блюдо с шариками масла и глубокая ваза джема. Десерт начался с блюда «из тянущегося шёлка», которое готовится следующим образом: ломтики яблок и бананов бросаются в засахаренный сироп, подаются в горячем виде на стол, а когда их едят, то погружают сначала в сосуд с холодной водой, в результате чего сироп кристаллизуется в «шёлковые» нити. Ещё более необычным блюдом был «стеклянный кекс» — кантонский деликатес из муки размолотых каштанов. Завершился обед прозрачными ломтиками ананасов и нарезанными большими кусками очень спелой мускатной дыни и арбуза.

У Цзян Цин были высококвалифицированные повара, мастера как национальной кухни различных районов Китая, так и западной кухни. Одним из самых незабываемых был «западный» обед, но приготовленный в китайском стиле. Это были обычные десять блюд, но каждое из них само по себе составляло целый обед: блюда из мяса с жареным картофелем, жареной курицы с картофельным пюре, «кэрри» с рисом, жареной рыбы, целого ряда сильно разваренных овощей и замысловатых салатов. Что было на десерт, я забыла. Хотя у меня этот обед не вызвал чувства ностальгии, наши помощники, орудуя палочками, с явным удовольствием поглощали все подававшиеся экзотические лакомства.

111

Хотя Цзян Цин не утверждала, что после 1937 года ездила в Центральные районы Китая с культурной миссией по поручению гоминьдана, многие из её шанхайских коллег по театру и кино примкнули к другим группам, которые ездили в Нанкин и Ухань, а некоторые даже и Чэнду и Чунцин — другие юго-западные города. На каждой остановке они демонстрировали фильмы на тему национальной обороны.

Согласно одному гонконгскому источнику, Цзян Цин приехала в Яньань зимой 1939 года (через два с лишним года после указанной ею самой даты её приезда) в обществе «мужа» Юй Цивэя (см. примечание 35). Там сообщается, что зимой 1939 года Юй и «мисс Ли» отправились в Яньань и вскоре после приезда развелись. «Мисс Ли» поступила в Академию имени Лу Синя, а Юй уехал из Яньани и стал сотрудничать с правительством Шэньганьнинского пограничного района. После капитуляции Японии и освобождения Чжанцзякоу (Калгана) он стал мэром этого города, а когда в Пекине пришло к власти коммунистическое правительство, он стал мэром Тяньцзиня («Биографический словарь Нового Китая», в 2‑х томах. Гонконг, 1950, т. 1, с. 246).

В коммунистическом движении Юй Цивэй был больше известен как Хуан Цзин. В 1956 году он был избран в ЦК, а полтора года спустя умер. Уже в 50‑х годах он женился на члене КПК Фань Цзинь — видной журналистке, заместителе мэра Пекина и главном редакторе «Бэйцзин жибао». В конце весны 1966 года её объявили врагом культурной революции и водили напоказ массам (Donald W. Klein and Anne В. Clark. Biographical Dictionary of Chinese Communism, 1921—1965, 2 vols. Cambridge, Mass., 1971, v. 1, p. 393).

112

Чжэн Цзихуа, цит. соч., т. 2, с. 60. Поскольку архивы старых китайских фильмов находятся в очень плохом состоянии, а политика в отношении этих фильмов носит столь щекотливый и противоречивый характер, у меня не было возможности самой установить, работала ли Цзян Цин в «Сентрал фильм компани» в 1938 году и, следовательно, снималась ли она в фильме «Юноши и девушки Китая».

113

Примерно 20 августа 1937 года около 20 членов ЦК собрались в Лочуани для разработки политического курса в связи с нараставшим кризисом в войне с Японией. Некоторые заседания проходили в расширенном составе, включая членов Политбюро, руководителей различных отделов ЦК, ведущих военных и политических деятелей, в том числе Пэн Дэхуая, Хэ Луна и Линь Бяо. Возникли неотвратимые разногласия между Мао, Чжан Вэньтянем (бывшим тогда секретарём ЦК) и их сторонниками в одном лагере и Чжан Готао (которого впоследствии, в апреле 1938 года, изгнали из Яньани) — в другом. Мао охарактеризовал свои споры с Чжан Готао как одно из проявлений «борьбы между двумя линиями». Мао считал Чжана ответственным за стратегические ошибки, допущенные во время Великого похода, за нарушение партийной дисциплины и за подрыв его авторитета в Северо-Западном Китае; Чжан со своей стороны расходился с Мао в политических воззрениях и осуждал его также за высокомерие и стремление к господству.

На совещании в Лочуани (как указывал впоследствии, уже в эмиграции, Чжан Готао) были разработаны планы подготовки антияпонской Военно-политической академией (известной как «Канда») политических и военных кадров, тогда как Партийная школа должна была заниматься исключительно подготовкой партийных работников. Ещё один институт, Народную школу Северной Шэньси, намечалось создать для подготовки технических специалистов в области финансов, экономики, образования и здравоохранения (Chang Kuo-t’ao. The Rise of the Chinese Communist Party. The Autobiography of Chang Kuo-t’ao; 1921—1927 (v. 1), 1928—1938 (v. 2). Lawrence, 1971, 1973, v. 2, p. 526, 533—534, 547).

Не удивительно, что Эдгар Сноу в своей позиции по вопросу о предыстории Лочуаньского совещания больше склоняется на сторону Мао в его споре с Чжан Готао. Он пишет, что после сианьского инцидента в декабре 1936 года, завершившегося арестом Чан Кайши, Мао перевёл свою штаб-квартиру из Баоани в Яньань. Там в январе 1937 года, в решающий момент идеологической консолидации, он стал председателем ректората «Канда». В этом качестве он написал три статьи: «Относительно практики», «Относительно противоречия» (1937) и «О затяжной войне» (1938), прочитанные им вначале в «Канда» как публичные лекции, на которых присутствовали члены ЦК.

По имеющимся данным, продолжал Сноу, на Лочуаньском совещании в 1937 году утвердилось руководящее положение Мао как Председателя Китайской Советской Республики. Чжан Готао осудили за «правый уклон» и заставили признать свои ошибки. Сделал он это поверхностно. В следующем году он бежал из «красных районов» к врагу — в лагерь Чан Кайши (Е. Snow. Red Star Over China (rev. ed.). New York, 1968, p. 488).

В докладе Мао «О нынешнем положении и задачах партии», одобренном Политбюро ЦК в Лочуани 25 августа 1937 года, ставится вопрос о войне сопротивления в риторическом стиле Мао: кто должен возглавить единый фронт в войне с Японией — гоминьдан и «буржуазия» или КПК и «пролетариат»? (СУ, т. 2).

114

22 сентября 1937 года коммунисты, действуя в духе единого Фронта, договорились с националистами изменить название их базы в Северной Шэньси на «Шэньганьнинский пограничный район» (наименование, обозначавшее три провинции, частично освобождённые к тому времени коммунистами). Среди других уступок коммунисты согласились прекратить конфискацию земли, установить демократический образ правления посредством введения всеобщего избирательного права и изменить название Красной армии на Народно-революционную армию. События показали, что эти изменения в основном остались на бумаге.

115

Лёсс — мелкозернистый красновато-коричневый суглинок, нанесённый ветрами.

116

По словам моих яньаньских гидов, в начале 70‑х годов численность населения города сократилась приблизительно до 50 тысяч. Несмотря на равенство прав, провозглашённое после установления коммунистической власти, жители были всё ещё бедны, кожа у них походила на пергамент, а глаза постоянно щурились от палящего солнца и ветров.

117

Chang Kuo-t’ao, op. cit., v. 2, p. 551.

118

Школа имени Лу Синя была открыта летом 1937 года под временным руководством Сюй Тили, старого знаменитого учителя Мао из Хунани. На следующий год Мао, Ло Фу и Чэн Фанъу расширили школу, преобразовав её в академию с несколькими отделениями по отраслям искусства. Подробные сведения см.: Ци Лу [составитель]. Шэнь-Гань-Нин бяньцюй шилу («Подлинная история Шэньганьнинского пограничного района»). Яньань, 1939, с. 147.

119

Собственный рассказ Мао о его прежней семейной жизни и браках см. в книге: Snow. Red Star Over China, Pt. Ⅳ.

120

Кстати, в год, когда была написана эта поэма (1957), жена Мао, прожившая с ним 18 лет (Цзян Цин), была тяжело больна и находилась в Советском Союзе.

121

Метафорически это выражение применяется в отношении ученика, который по таланту превзошёл своего учителя. Не было ли это со стороны Мао, если он в самом деле предложил ей такое имя, комплиментом по отношению к его протеже?

122

Edward Н. Schafer. The Divine Woman: Dragon Ladies and Rain Maidens in T’ang Literature. Berkeley, 1973, p. 6—8.

123

Шэньганьнинский закон о браке, провозглашённый 4 апреля 1939 года, приводится в публикации: Ван Цзянминь. Чжунго гунчан шигао («Проект истории КПК»), в 3‑х томах. Тайбэй, 1965, т. 3, с. 247—248.

124

Поскольку её манера речи не была ни традиционно гиперболической, ни грубой, создается жутковатое впечатление о характере товарищеских отношений между шанхайскими коммунистами.

125

Оформлением этого союза (несомненно, заключённого без всяких церемоний), скорее всего, было лишь то, что Председатель просто сообщил о последней перемене в его семейной жизни своим коллегам в ЦК. Цзян Цин предпочла не обсуждать вопроса о дате или об официальном оформлении своего брака.

126

Который, занимая влиятельный пост в Яньани, возможно, не хотел, чтобы члены Политбюро подчёркивали поддержку им в Шанхае в прошлом, под эгидой Ван Мина, линии национальной обороны в литературе и искусстве.

127

Я неизменно старалась соблюдать грань, которую Цзян Цин проводила между личными и официальными сообщениями. Всё, что следует ниже,— это то, что она уполномочила меня рассказать.

128

ЧК, июль — сентябрь 1967 года, № 31, с. 148—150.

129

По словам Ним Уэйлз (Хелин Фостер Сноу) и Эдгара Сноу, Мао и Хэ, являвшаяся политическим работником, заключили брак в Совете Цзянси в 1930 году — в том самом году, когда была казнена его бывшая жена Ян Кайхуэй (Nym Wales. Inside Red China. New York, 1974, p. 178; Snow. Red Star Over China, p. 468). Дата развода, указанная Сноу, соответствует той, которую указывает Цзян Цин (op. cit., р. 467—468). В работе «Красный Китай сегодня» («Red China today». New York, 1970), которая была впервые опубликована под названием «По другую сторону реки» («The Other Side of the River»), Сноу также отмечает (на с. 174), что развод произошёл в 1937 году.

Хань Суинь писала, что Мао и Хэ Цзычжэнь поженились в Цзянси в 1931 году и развелись в 1938 году, хотя она не указывала на источник (Han Suyin (pseud.). The Morning Deluge: Mao Tse-tung and the Chinese Revolution, 1893—1954. Boston, 1972, p. 382).

130

Согласно разъяснениям Сноу, развод свободно предоставлялся в регистрационных бюро советов по «настоятельному требованию» любой из сторон в браке. Однако жёны солдат Красной армии, прежде чем ходатайствовать о разводе, должны были получить согласие мужей (E. Snow. Red Star Over China, p. 226). Возможно, такой порядок в отношениях между полами создал у посторонних наблюдателей впечатление, что развода хотел Мао, а не Хэ.

131

В письме ко мне, датированном 20 мая 1974 года, Хелин Фостер Сноу привела дополнительные сведения о Хэ. В 1937 году Кан Кэцин сообщила ей, что Хэ была женщиной «домашнего» типа, которая лично заботилась о своём муже (Кан Кэцин же предпочитала поручать заботы по домашнему хозяйству телохранителям, а самой заниматься революционной деятельностью). Хотя г‑жа Сноу никогда не брала интервью у Хэ, она знала о презрении Хэ к другой американской журналистке, Агнес Смэдли, которая открыто критиковала всех 30 женщин, участвовавших в Великом походе, за их «феодальные замашки» и рекомендовала их мужьям развестись с ними. За это, добавила г‑жа Сноу, Смэдли ненавидели все, кроме писательницы-индивидуалистки Дин Лин и переводчицы Смэдли — Лили У, которая разделяла неприязнь Смэдли к условиям брака среди коммунистических лидеров в Яньани.

Посетив Мао в Баоани в 1936 году (по словам Цзян Цин, последнем году жизни Мао с Хэ Цзычжэнь), Сноу сказал об этой старавшейся оставаться незаметной женщине, которая приготовила для Мао и его гостя компот из кислых слив: «[Мао] был там не единственным членом Политбюро с женой (хотя в этом лагере женщины были крайне редким явлением), но единственным, жена которого, как я заметил, находилась, казалось, полностью под влиянием и господством своего мужа» (E. Snow. Journey to the Beginning. New York, 1958, p. 160, 167).

Хелин Фостер Сноу, находившаяся в Яньани с мая до конца августа 1937 года (месяцы, когда, по утверждению Цзян Цин, Хэ не была в Яньани), писала о Хэ: «Там была также жена Мао Цзэдуна, Хэ Цзычжэнь, маленькая хрупкая женщина с хорошеньким лицом, застенчивая, со скромными манерами, посвящавшая почти всё своё время заботам о муже, которого она боготворила, и рождению детей. Однако она являлась также активным работником компартии, а до брака с Мао была школьной учительницей. Во время войны она пострадала больше, чем любая другая женщина, ибо, кроме того, что родила нескольких детей, получила 16 шрапнельных ранений при одной из воздушных бомбардировок во время Великого похода. Хэ Цзычжэнь окончила Хунаньский педагогический колледж. Она вступила в компартию в 1927 году, затем примкнула к первой армии Мао в качестве пропагандиста и вышла за него замуж после того, как была убита его первая жена» (Н. F. Snow (Nym Wales). Inside Red China, p. 178). В переписке со мной в мае 1974 года г‑жа Сноу сообщила, что все эти замечания были сделаны ею фактически без личной встречи и беседы с Хэ.

132

Она, как и бесчисленное множество других, видимо, заболела сильным нервным расстройством (один из малоисследованных аспектов революционной истории Китая).

133

В Центральных советских районах жены коммунистических лидеров имели собственных телохранителей, помимо тех. которые состояли при их мужьях. В уже упоминавшемся письме ко мне от 20 мая 1974 года г‑жа Сноу отметила, что во время её пребывания в Яньани летом 1937 года телохранители Хэ находились там, хотя она так и не выяснила, была ли там сама Хэ. Однако в то время в Яньани было широко известно, что Хэ тяжело заболела, и поэтому ей, по мнению г‑жи Сноу, вряд ли разрешили бы томиться в Баоани, где медицинское обслуживание и питание были намного хуже, чем в Яньани.

134

Helen Foster Snow (Nym Wales). The Chinese Communists: Sketches and Autobiographies of the Old Guard. 2 vols. Westport, 1972, № 2, p. 251.

135

Ibid., p. 252.

136

Ibid., p. 250; E. Snow. Red Star Over China, p. 467—468.

137

Ян Цзыле. Чжан Готао фужэнь хуэйи лу («Воспоминания г‑жи Чжан Готао»). Гонконг, 1970, с. 333, 334, 338.

138

Она имела в виду, что они погибли либо в бою, либо при других обстоятельствах, защищая партию.

139

Мао Аньин родился вскоре после того, как они поженились. В 1930 году его арестовали вместе с матерью, а после её казни он был освобождён, и его скрывали в тайном убежище в Шанхае другие члены семьи Мао, бежавшие из Чанша. Во время второй мировой воины он учился в России и вернулся в Китай в 1944 году (а не в 1948, как указывает Сноу). Примерно в это время он работал несколько месяцев в коммуне в Шаньси, а затем поступил в школу для высших партийных работников. Получив военную подготовку, он в числе первых китайцев отправился в Корею, где командовал дивизией и был убит в бою 25 октября 1950 года (E. Snow. Red Star Over China, p. 486).

Мао Аньцин родился примерно в 1921 году. В 1930 году, когда его мать была арестована, его спрятали друзья, впоследствии его вместе с братом Аньином послали в Шанхай и затем в Россию, где он получил образование (как сообщалось, инженерное). По возвращении в Китай он работал в качестве специалиста по русскому языку и переводил учебники. В 1965 году Мао сообщил Сноу, что единственные его дети, оставшиеся в живых,— это Аньцин и две дочери от брака с Цзян Цин. Мао также признался в своём разочаровании по поводу того, что его сын воспитывался не в Китае (там же). О Мао Аньлуне Цзян Цин ничего не сообщила.

140

Ни Цзян Цин, ни Мао не объяснили, почему он не постарался защитить её, взяв с собой.

141

По словам Сноу, в Цзянси у Хэ Цзычжэнь и Мао родились двое детей, которых оставили в Цзянси у крестьян, когда родители отправились в Великий поход. Детей потом так и не нашли. В 1936 году в Баоани Хэ родила дочь. «Как раз перед моим отъездом из Баоани супруги Мао стали родителями ещё одной девочки» (которую Цзян Цин воспитала под именем Ли Минь). Когда Сноу приехал в Яньань в 1939 году, то узнал, что Хэ уже отправилась в Россию, взяв с собой эту дочь (Е. Snow. Red Star Over China, p. 91, 467—468).

142

По сообщению Тилмэна Дёрдина (Тилмэн Дёрдин. Мао Цзэдун ди фужэнь («Жена Мао Цзэдуна») — В: «Яньань ди нюйсинь» («Женщины Яньани»), с. 6), в 1944 году, когда он познакомился с Цзян Цин, Мао Аньин, которому в то время было 24 года, только что вернулся из Москвы, куда он отправился со «своей матерью» (фактически со своей первой мачехой Хэ Цзычжэнь) в 1936 году. Дата отъезда — 1936 год — примерно соответствует той, которую указала Цзян Цин, хотя фактически отъезд, возможно, состоялся спустя целый год. Но более достоверной и важной датой здесь является 1944 год, поскольку это указание может помочь установить время возвращения Хэ Цзычжэнь из Москвы вместе с дочерью и Мао Аньином.

143

То, что Цзян Цин дала родной и приёмной дочерям фамилию Ли, отражает развивающуюся в Китае тенденцию к симметрии между полами: в противовес норме детям даётся имя по материнской линии.

144

Мао Цзэминь, родившийся в 1897 году, стал принимать участие в деятельности КПК в 1922 году. Три года спустя он руководил межгородской сетью публикаций КПК. В 1927 году его арестовали, затем он бежал в Шанхай. Через четыре года он возглавил работу отдела снабжения военного района Фуцзянь — Гуандун — Цзянси, а осенью 1934 года стал участником Великого похода. В 1936 году его назначили министром экономики в Шаньси. Через два года его перевели в Синьцзян («Мао Tse-tung: A Chronology of His Life». Union Research Institute Hong Kong, 1970, p. 70, 81, 126, 145, 165, 184). Когда генерал Шэн Шицай переключился с просоветской на прогоминьдановскую политику, он арестовал Мао Цзэминя и других коммунистов, работавших в то время в Синьцзяни. В результате переговоров Чжоу Эньлая в Чунцине об освобождении политических заключённых некоторым из них разрешили отправиться в Яньань. Однако Мао Цзэминя наряду с тысячами других заключённых казнили или отравили в 1943 году (ХЦПП, № 5, с. 152—165; № 8, с. 79; № 10, с. 122—155).

Эдгар Сноу писал, что Мао Цзэдун также усыновил и воспитал детей своею младшего брата Мао Цзэтаня, убитого в бою в 1935 году, как и детей самого младшего из братьев, Мао Цзэминя (Е. Snow. Red Star Over China, p. 486—487). Об усыновлении этих детей, имевшем место ранее, Цзян Цин не упоминала.

145

В июле 1964 года, когда Мао Юаньсинь был студентом Харбинского военно-инженерного института, Мао настоял, чтобы он занялся анализом структуры НОАК, считавшейся в то время образцом для всего общества, и уделил основное внимание обучению на практике, а не по книгам, которое считалось типичной слабостью интеллигенции. См.: Stuart Schram (ed.). Chairman Mao Talks to the People: Talks and Letters, 1956—1971. New York, 1974, p. 242—252.

146

Mark Selden. The Yenan Way in Revolutionary China. Cambridge, Mass., 1971, p. 180; Harrison Forman. Report from Red China. New York, 1945, p. 73.

147

Yen Te-ming. Northern Shensi Like Kiangnan.— ХЦПП, № 16, с. 134.

148

Но земля не всегда засевалась основными сельскохозяйственными культурами. Ранее лучшие земли отводились под опиум, самую скороспелую товарную культуру (М. Selden, op. cit., p. 5).

149

Forman, op. cit., p. 38—41.

150

Stuart Schram (ed.). Authority, Participation and Cultural Change in China. Cambridge, Eng., 1973, p. 33.

151

Цит. пo: Yen Te-ming, op. cit., p. 134—135.

152

Отчёт из первых рук о начале работ по осуществлению наньниваньского проекта зимой 1938/39 года см. в публикации: Liu Yun-yang. Starting from Scratch — The Та Kuang Textile Mill of the 359th Brigade.— ХЦПП, № 16, с. 137—147.

153

После того как Ху Цзуннань со своими националистическими войсками организовал блокаду Северо-Западной Шаньси, возник конфликт между «новой армией Шаньси», сформировавшейся из местных левых элементов, и более консервативной «старой армией Шаньси», преданной военачальнику Шаньси Янь Сишаню, что лишний раз свидетельствовало о распаде единого фронта между Янем и коммунистами. 358‑я бригада Сяо Кэ и 359‑я бригада Ван Чжэня, ранее входившие в 120‑ю дивизию) также воевали в Хэбэе, соответственно к востоку и западу от Бэйпина (Пекина). Затем, непосредственно перед походом на Наньнивань, 359‑я бригада Ван Чжэня отошла в Северную Шэньси (см.: James P. Harrison. The Long March to Power. New York, 1972, p. 298).

154

По сообщению Ван Чжэня, женщины, участвовавшие в осуществлении наньниваньского проекта, занимались главным образом домашними делами, пряли и ткали (см.: Forman, op. cit., p. 67).

155

Весной 1962 года Цзян Цин опубликовала в «Цзефанцзюнь бао» (ежедневная газета Освободительной армии) статью «Дух Наньнивани будет вечно жить в сердцах солдат». В этом сентиментальном панегирике, посвящённом всё ещё продолжающемуся наньниваньскому эксперименту с материальным самообеспечением в неблагоприятных условиях и основанном на совершённой Цзян Цин незадолго до этого поездке в Наньнивань, ничего не говорится о её командировке туда в период существования пограничных районов. Её статья, написанная на низком уровне, посредственным коммунистическим жаргоном, была перепечатана в «Чжунго циннянь бао» 3 мая 1962 года.

156

Е. Snow. Red Star Over China (rev. ed.). New York, 1968. p. 460.

157

Чжэн Цзихуа. Чжунго тяньин фачжан ши («История развития китайского кино»), в 2‑х томах. Пекин, 1963, т. 2, с. 367—369.

158

Роман Кармен. Год в Китае. М., 1941, с. 108.

159

См.: Пётр Владимиров. Особый район Китая. М., 1973 (особенно с. 14, 112, 130, 207, 380).

160

Тилмэн Дёрдин. Мао Цзэдун ди фужэнь («Жена Мао Цзэдуна»).— «Яньань ди нюйсин» («Женщины Яньани»), с. 3—6.

161

Harrison Forman. Report from Red China. New York, 1945, p. 178— 179.

162

David D. Barrett. Dixie Mission: The United States Army Observer Group in Yenan, 1944. Berkeley, 1970, p. 83.

163

См. переписку автора с Джоном Сервисом, 23 апреля 1974 года.

164

Robert Payne. Мао Tse-tung: Ruler of Red China London, 1951, p. 214.

165

Аналогичный словесный портрет, свидетельствующий о неустанной интеллектуализации в пещере, приводится в воспоминаниях Хо Цинхуа «Следуя за Председателем Мао по пути к Яньани» в сборнике «Синхо ляоюань» («От одной искры может вспыхнуть степной пожар»), в 10‑ти томах. Пекин, 1958—1963, т. 4, с. 134—139.

166

Ⅶ съезд партии, состоявшийся в 1945 году, принял в качестве руководящего принципа установку Мао Цзэдуна и марксистско-ленинскую теорию, из которой она исходила, что означало победу Мао над Ван Мином. В 1956 году, на Ⅷ съезде партии, он был вновь избран в состав ЦК. На этом съезде одержал верх другой соперник Мао, Лю Шаоци, и резолюция, принятая в 1945 году, не была снова утверждена. Вновь она была принята только на Ⅸ съезде партии в 1969 году, что окончательно укрепило идеологическое превосходство Мао, завоёванное им в ходе культурной революции (James P. Harrison. The Long March to Power. New York, 1972. p. 361).

167

Он умер в марте 1974 года.

168

Анна Луиза Стронг (1895—1970), за которой Цзян Цин признала принадлежность к китайцам с политической точки зрения, была одной из немногих иностранок, обосновавшихся в Народной Республике в бурную эпоху. Она в известном смысле заработала себе это право благодаря литературным доказательствам своей «дружбы». В числе её многих книг были: «China’s Millions» (1935); «The Chinese Conquer China» (1949), «When Serfs Stood Up in Tibet» (1960).

169

Мао Цзэдун. Избранные произведения [M., 1953, соответственно т. 3, с. 199—276, т. 4, с. 279—296 и т. 4, с. 457—576].

170

Реальное существование «борьбы двух линий», то есть борьбы между Мао и Ван Мином, стало очевидным для Эдгара Сноу во время его посещения коммунистической базы в 1936—1937 годах. В декабре 1937 года Ван Мин бросил Мао вызов своей статьёй «Ключ к урегулированию существующего положения», в которой утверждал, что войска Красной армии должны полностью слиться с гоминьданом. Выдвинутая Мао в противовес этому стратегия единого фронта была направлена на сохранение самостоятельного командования КПК коммунистическими вооружёнными силами и территориальными базами. Хотя Мао победил в этом споре, Ван Мин уцелел, несмотря на то, что его русофильские установки, разработанные Коминтерном, утратили свою ценность. Молодой и гибкий, он опубликовал в 1940 году работу «Две линии», в которой призывал настроить городских рабочих на захват городов, прежде чем организовать крестьян в сельских районах. Мао выступал за принятие противоположной тактики. Сноу высказал предположение, что после того, как Ван Мин уже перестал представлять собой реальную угрозу, Мао, возможно, был доволен его присутствием как средством маскировки собственного продолжающегося противодействия линии Коминтерна. «Борьба двух линий», явным выразителем которой был Ван Мин, привела к организованной Мао кампании чисток, рассчитанной на устранение путём политического убеждения (в противовес сталинской политике кровавой ликвидации) всех следов русского влияния и на утверждение его, Мао собственного гибкого идеологического превосходства (E. Snow, op. cit., p. 504—509).

Согласно официальной истории партии, именно эта поляризация между Мао, который претендовал на то, что выступает от имени народа и разрешает проблемы по-китайски, с одной стороны, и чиновниками и интеллигенцией, действовавшими в сектантском и советском духе — с другой, была основой каждой крупной «борьбы двух линий», начиная с яньаньской эры. Для ознакомления с более ранними формулировками см. публикацию: Ни Ch’iao-mu. Thirty Years of the Communist Party of China. London, 1951. Впоследствии обвинения, выдвигавшиеся Мао против Лю Шаоци (в 1966 году) и Линь Бяо (в 1971 году), тоже интерпретировались как серьёзная «борьба двух линий».

Великая пролетарская культурная революция середины 60‑х годов породила новое поколение фанатиков среди лидеров. Когда я была в Шанхае (в августе 1972 года), мускулистый рабочий, представитель городского ревкома, угостил меня трёхчасовой тирадой на тему о том, что «борьба двух линий» лежит в основе всех крупных исторических событий в Китае ⅩⅩ века, включая и реформаторское движение 1898 года, в ходе которого антагонистом изображалась непопулярная вдовствующая императрица Цы Си.

171

Тонкий анализ западного наблюдателя, основанный на изучении отдельных случаев чистки, см. в публикации: Robert J. Lifton. Thought Reform and the Psychology of Totalism. New York, 1961. Эллин и Адель Рикет, двое американцев, испытавших на себе некоторые аспекты «духовной чистки», написали откровенный и продуманный отчёт. См.: Allyn and Adele Rickett. Prisoners of Liberation. New York, 1957.

172

Подробные данные о предыстории кампании по исправлению стиля, в которой соперничающие идеи и личности были гораздо сложнее, чем указывала Цзян Цин, см. в книге: Harrison, op. cit., ch. 16.

173

Хэ Цифан. Гуаньюй сяньшичжуи («О реализме»). Шанхай, 1951, с. 110.

174

Среди произведений Чжан Гэна, отражавших этот период, был сборник «Синь гэчжу луньвэнь цзи» («Сборник очерков о новой музыкальной драме»), Пекин, 1951.

175

Forman, op. cit., p. 87.

176

Ibidem, p. 88.

177

David D. Barrett, op. cit., p. 51.

178

Forman, op. cit., p. 97.

179

Как об этом вспоминает руководительница женского движения Цай Чан, см.: Nym Wales. My Yenan Notebooks. Madison, 1961, p. 78.

180

Эта переданная мне затем книжка — «Вэньсюэ лой шэнхо маньтань» («Заметки о литературе и жизни») — представляла собой перепечатку статей, первоначально появившихся в «Цзэфан жибао» 17—19 июля 1941 года. Учитывая установку Цзян Цин на развитие литературы, отражающей социальную действительность, приведённая ею фраза вряд ли может показаться рядовому читателю клеветнической.

181

Первый очерк Ван Шивэя, «Дикая лилия», был опубликован в «Цзефан жибао» 13 марта 1942 года, другие появились десять дней спустя.

В одном из очерков приведён разговор двух девушек, которые жалуются, что в Яньани нет равенства полов и что некоторые лидеры (имена не указаны) носят одежду «трёх оттенков» и едят пищу «пяти сортов», что свидетельствовало о иерархических порядках, осуждаемых молодыми идеалистами.

182

Ma K’o. Reminiscences of Life at Yenan’s Lu Hsun Academy.— ХЦПП 16, c. 148—166.

183

Товарищ Ли Цин, женщина, которая ранее жила в Яньани и у которой я взяла интервью в Сиани, вспоминала, что Цзян Цин преподавала также живопись и другие изобразительные искусства (о чём сама Цзян Цин не упоминала в разговоре со мной).

184

Чжао Чаогоу, посетивший Яньань в 1943 году, подтверждает воспоминания Цзян Цин о движении за новую драму, не называя её по имени (Чжао Чаогоу. Яньань и юэ («Январь в Яньани»). Нанкин, 1946, с. 121—132).

185

Другой драматург, Лю У, осторожно высказался в своих воспоминаниях о посещении Мао Цзэдуном постановок академии в Янцзялинской аудитории близ жилища Мао и Цзян Цин. Мао прибыл туда в сопровождении начальника службы безопасности Кан Шэна и генерала Хэ Луна, что вызвало там волнение и суматоху. Обмен мыслями после спектакля не освещён в сообщении Лю, как не отмечено в нём и присутствие на спектакле Цзян Цин («Под солнцем и дождём».— «Синьхо ляоюань» № 6, с. 34—40).

186

Ma K’o, op. cit.

187

Описание «правого уклона» Ван Мина, как его определил Мао в 1937 году, см. в книге: Harrison, op. cit., p. 281.

188

Многозначительное противоречие официальной историографии, согласно которой к этому времени Ван Мин в основном уже потерпел поражение.

189

Мао Цзэдун. Избранные произведения [М., 1953, т. 4, с. 119—173].

190

В. И. Ленин. Партийная организация и партийная литература. [В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 12, с. 101.]

191

Мао Цзэдун. Избранные произведения [т. 4, с. 122].

192

Там же, с. 148.

193

Там же, с. 162—163.

194

Чтобы получить подробное представление о ранних годах жизни Дин Лин, см.: Шэнь Цунвэнь. Цзи Дин Лин («Воспоминания о Дин Лин»). Шанхай, 1934. Более общее описание её жизни приводится в книге: Howard L. Воorтаn and Richard С. Howard (eds.). Biographical Dictionary of Republican China, 4 vols. New York, 1967—1970, v. 3, p. 272—276.

195

См., например: Ли Ан (псевдоним Чжу Пэйво). Хунси утай («Красный театр»), Пекин, 1946, с. 98. Ли Ан имела возможность наблюдать как личную, так и политическую жизнь яньаньских лидеров и не прочь была посплетничать.

196

Подробное описание ударов судьбы, постигших Дин Лин в мире литературной политики, см. в публикации: Merle Goldman. Literary Dissent in Communist China. Cambridge, Mass., 1967, passim. О том, как Дин Лин выжила далеко на севере, в Хейлунцзяне, упоминается в работе: Hsu Kai-yu. The Chinese Literary Scene. A Writer’s Visit to the People’s Republic. New York, 1975, p. 136.

197

Среди многих личных услуг, которые Ван Дунсин, уроженец провинции Шаньси, оказывал Председателю, были переводы с диалекта Шаньси. О начале карьеры Вана см.: ХЦПП 3, с. 577 и след. После культурной революции статус этого бывшего лидера маоцзэдуновских военных стратегов неизмеримо возрос. В 1974 году, через год после того, как он стал членом Политбюро, шанхайский журнал «Сюэси юй пипань» («Анализ и критика»), ориентировавшийся на Цзян Цин, высоко оценил героизм Вана в эпоху гражданской войны (ЧНА, 17 января 1975 года, с. 7).

198

В этом полёте — первом для Мао — Цзян Цин не сопровождала его. Ранее в том же году он был переизбран на пост председателя Политбюро и Центрального Комитета.

199

Более объективно этот период гражданской войны освещён в работах: Lionel Max Chassin. The Communist Conquest of China: A History of the Civil War, 1945—1949. Cambridge, Mass., 1965; James P. Harrison. The Long March to Power. New York, 1972, ch. 18.

200

4‑й том «Избранных произведений» Мао Цзэдуна на китайском (1960) и английском (1961) языках имеет подзаголовок: «Третий период революционной гражданской войны».

201

Е. Snow. Red Star Over China (rev. ed.). New York, 1968, p. 172.

202

Подробнее об этом см. главы 16 и 17.

203

После того как в декабре 1937 года Нанкин захватили японцы, Чан Кайши перевёл свою столицу в Чунцин, центр провинции Сычуань в горах О Мэй. Скоро туда же перебазировались военные, промышленные и учебные учреждения. В 1946 году, через год после капитуляции Японии, гоминьдан вернулся в свою прежнюю столицу, Нанкин.

204

Здесь Цзян Цин путает факты. «Группа из трёх человек» — так называемый комитет трёх (генерал Маршалл, Чжоу Эньлай и гоминьдановский генерал Чжан Чунь) — собралась впервые в январе 1946 года.

205

В «Циркуляре от 9 апреля 1947 года» (СУ, т. 4, с. 130—131) Мао, касаясь вопроса о соотношении сил к моменту отхода из Яньани, писал: «Войска гоминьдана, атаковавшие Пограничный район Шэньси — Ганьсу — Нинся, насчитывали более 230 тысяч человек, а Северо-Западная народная армия в этом районе — не более 20 тысяч человек».

206

Согласно Жаку Гийермазу, Лю Кань был одним из нескольких гоминьдановских генералов, покончивших с собой после поражений, нанесённых их войскам коммунистами в Шэньси весной 1948 года («А Historу of the Chinese Communist Party, 1921—1949». London, 1968, p. 403).

207

Цзян Циньфэн из центрального корпуса охраны описывает те же события под более маоистским углом зрения. Когда 12 числа начался воздушный налёт, во всей Яньани люди бросились к укрытиям. ЦК в то время базировался по-соседству — в Янцзялине, а Председатель Мао (и Цзян Цин), живший обычно отдельно, находился в Янцяпине. Бомбы взрывались в обоих этих районах, некоторые в опасной близости от стоящего на холме дома Председателя. Однако Председатель, не обращая внимания на бомбёжку, продолжал сидеть за письменным столом, погруженный в свои мысли, пока не пришли товарищи Чжоу Эньлай, Жэнь Биши и Пэн Дэхуай; они предложили ему выехать раньше остальных. Когда на следующий день бомбёжка возобновилась, они стали настаивать на его отъезде. Но Председатель Мао категорически отказался покинуть своих людей. Атаки и обстрел с воздуха продолжались целую неделю; разрушались дома, гибли дети, собаки и овцы. К вечеру 18 числа красные снялись всей группой, как и сообщила Цзян Цин.

Изложение очевидца Цзян Циньфэна в основном соответствует рассказу Цзян Цин в том, что касается остановок в пути, дат и событий. Из всего руководства ЦК он наиболее положительно характеризует Мао и Чжоу Эньлая (фигура Чжоу выглядит гораздо внушительнее, чем в рассказе Цзян Цин). Жэнь Биши, Лу Динъи и Пэн Дэхуай также упоминаются как руководители похода (Цзян Цин редко называла их: Пэн и Лу впали в немилость в 1959 и 1966 годах соответственно, после опубликования в 1957 году мемуаров Цзян Циньфэна). О Цзян Цин или других женщинах в этом походе он не упоминает (ХЦПП 3. с. 338—367).

208

В рассказе об эвакуации из Яньани Янь Чанлин, бывший тогда одним из телохранителей Мао, в период Освободительной войны всегда называл Чжоу Эньлая «заместителем Председателя Чжоу». Цзян Цин ни разу не упоминала о том, что Чжоу был заместителем Мао; обычно она называла его «премьер» или «премьер Чжоу». (Yen Ch’ang-ling. In His Mind a Million Bold Warriors: The Great Turning Point.— In: «The Great Turning Point in Peking», 1962. Это перевод с китайского книги «Цзефан чжаньчжэн хуэйи лу» («Воспоминания об Освободительной войне»). Пекин, 1961).

209

Лю Шаоци считался первым преемником Мао, однако в середине 60‑х годов его отстранили от власти. В конце 40‑х годов он вместе с Чжу Дэ шёл к Западному Хэбэю.

210

По одежде и особенно по фуражкам всегда можно было судить о том, в каких отношениях — сотрудничества или вражды — находятся КПК и ГМД. В период сотрудничества или единого фронта гоминьдановцы носили фуражки с эмблемой, изображавшей белое солнце.

Бывший соперник Мао Чжан Готао писал, что после 1937 года, когда КПК и ГМД добились примирения и пришли к соглашению о том, чтобы включить отряды Красной армии в состав Национально-революционной армии, находившейся под контролем центрального правительства, жителям Яньани было разрешено носить форму либо Национально-революционной армии, либо Красной армии. У Мао было две военных фуражки: одна Национально-революционной армии, а другая — Красной армии, с пятиконечной звездой. Принимая гостей со стороны, он надевал первую, а на совещаниях КПК или для выступлений перед студентами Антияпонской академии — вторую (Chang Kuo-t’ao. The Rise of the Chinese Communist Party, 2 vols. Lawrence, 1971, 1973, v. 2, p. 530).

211

О том же псевдониме Мао упоминает и Янь Чанлин («The Great Turning Point», p. 69). В других мемуарах революционеров эти два псевдонима приводятся в несколько изменённом виде. В псевдониме Мао «Ли Дэшэн» иероглиф «дэ» пишется так, что он означает «добродетель» (а не «решимость»); следовательно, получается «добродетельная победа». Псевдоним Чжоу «Ху Бишэн» означает «уверенный в победе» (ХЦПП 3, с. 345).

212

О шутках, которыми обменивались между собой руководители и местное население по поводу маскировки ЦК под 9‑й отряд, и о периодических появлениях Чжоу Эньлая инкогнито см.: ХЦПП 3, с. 361.

213

См.: СУ, т. 4, с. 130—131.

214

Бывший телохранитель Мао Янь Чанлин описывает это тесное жилище в общем в том же духе, что и Цзян Цин; он приводит также факты, раскрывающие некоторые черты её характера. Когда в апреле, вспоминает он, ЦК прибыл в деревню Ванцзявань, старый крестьянин Ван предложил разместиться в его полуразрушенной трёхкомнатной хижине-пещере, где стояли чаны с засолёнными овощами. Едкий запах от них чувствовался даже во дворе. Председатель (видимо, вместе с Цзян Цин) занял внутреннюю комнату, его заместитель Чжоу и Лу Динъи делили земляной кан в комнате ближе к двери. Жэнь Биши выделили третью комнату — чуть больше кана, на котором он спал. Старый Ван очень извинялся за это бедное жилище и попросил своих родственников уступить руководителям ещё одну пещеру. Но товарищ Цзян Цин, бывшая тогда политическим помощником в управлении главного штаба, сказала Янь Чан-лину: «Не трогай их! У этого человека большая семья: старые и малые, женщины и дети. Как же можно их всех запихнуть в одну пещеру?»

«Но здесь слишком тесно,— возразил Янь.— Штаб роты — и тот обычно занимает больше места!»

«Мы сейчас живём в трудных условиях.— ответила Цзян Цин.— У нас большая организация. Заняв такую маленькую деревушку, мы уже этим причинили местным жителям массу неприятностей. Председатель учит нас, что, встречая на пути трудности, нужно думать о том, как преодолеть их. Ему не понравится, если мы будем проявлять излишнюю заботу о его собственном комфорте. Кроме того, нужно подумать ещё и о том, какое впечатление произведёт это на людей».

В статье Яня нет ни слова о том, что Цзян Цин была женой Председателя. Она же показала, что правильно понимает роль политического лидера.

215

Там же, с. 133—134.

216

Говоря «200 человек», Цзян Цин, видимо, имела в виду членов ЦК и охрану.

217

Один му — около одной шестой акра [0,0667 га].

218

Янь Чанлин высказался о военном гении Мао примерно в том же духе: «Председатель Мао настолько чётко улавливал ходы противника, что, по сути дела, командовал не только своими войсками, но и войсками гоминьдана» («The Great Turning Point», p. 66).

219

Разговор о секретности передвижения войск напомнил Цзян Цин, как в апреле 1972 года она, не сообщая об этом, совершила поездку в Кантон, однако уже 1 мая сведения о поездке дошли до Гонконга! По поводу нашей секретной беседы она сказала: «Скоро ли об этом узнают?»

220

Живописное описание клана Ма, деспотов-мусульман в Китае, приводится в работе: Е. Snow, op. cit., p. 305—316. Жак Гийермаз сообщает подробности их боя с 1‑й армией, о котором рассказывает Цзян Цин. См.: «А History of the Chinese Communist Party», p. 414, 423—424.

221

В то время большинство крестьян по меньшей мере столько же тратило на пищу.

222

В те 16 томов серии мемуаров революционеров, которые были получены американскими издателями, воспоминания Вана включены не были. См.: Robert Rinden and Roxane Witke. The Red Flag Waves: A Guide to the «Hung-ch’i p’iao-p’iao» Collection. Berkeley, 1968). Другие части, скорее всего, были конфискованы в Китае. В канун культурной революции, когда многие авторы впали в немилость, а ряд событий подвергся переоценке, серия в своей первоначальной редакции была изъята из обращения.

223

В Китае до сих пор многие ходят в матерчатых тапочках, сшитых самостоятельно из лоскутов различной ткани: обычно чёрный верх и белые или другого цвета подошвы из нескольких слоёв простёганной материи.— Прим. ред.

224

О миллионе человек говорит и название главы: «Миллион храбрых воинов в его душе» («In His Mind a Million Bold Warriors».— «The Great Turning Point», p. 58—79). Учитывая любовь китайцев к круглым числам это название, может быть,— всего лишь политическая гипербола, порождённая культом личности. Ни в этой главе, ни в другой, под названием «Великий поворотный пункт» («The Great Turning Point»), Янь не говорит, что Цзян Цин делала для Председателя обувь. Ничего Янь не говорит о Цзян Цин как о жене Мао, он упоминает о ней только как о политическом работнике. Говоря о переходе из Сяохэ в Тяньцзувань, он действительно указывает, что противник располагался у подножия горы, а не на её вершине («The Great Turning Point», p. 74).

225

Янь Чанлин пишет («The Great Turning Point, p. 92, 93), что во вторую неделю августа, во время быстрого перехода от Суйдэ к северу в направлении Мичжи, силы у всех, включая руководителей, были на исходе от недоедания и недосыпания. У заместителя Председателя Чжоу Эньлая из носа пошла кровь, и он потерял сознание. Мао велел отдать Чжоу собственные носилки. Но Чжоу отказался, заявив, что нужно позаботиться о Председателе.

«Тогда к Чжоу подошла товарищ Цзян Цин. Только после её настойчивых уговоров заместитель Председателя Чжоу согласился продолжить путь на носилках».

Согласно Яню, во время похода заместитель Председателя Чжоу без устали трудился, лично участвуя во всех делах, больших и малых. Ел и спал он мало. Временами, чтобы снять часть нагрузки с плеч Председателя, он ложился позже его, а вставал раньше. Подмётки его ботинок износились до дыр, но он никому не говорил об этом, боясь, что ему захотят помочь. Когда он сел на носилки, этот секрет раскрылся.

Товарищ Цзян Цин сказала: «Заместитель Председателя Чжоу, у тебя сквозь подошвы видны носки».

«Тогда понятно, почему я чувствую все ухабы на дороге!» — воскликнул Чжоу.

226

Здесь я передаю её рассказ слово в слово, хотя эта первая переправа через Хуанхэ не указана на карте, которую она мне дала. Видимо, они переправились через реку, вернулись назад и продолжили поход.

227

Преобразование Мао Цзэдуном Фронтового комитета в Инструкторскую бригаду во главе с Чжоу Эньлаем не упоминается в работе «Стратегия для второго года Освободительной войны» (1 сентября 1947 года), опубликованной в СУ, т. 4, с. 141—146. По-видимому, Цзян Цин имела в виду, что Мао отдал Чжоу приказ проинструктировать состав армии на всех уровнях о новых тактических принципах Мао. Эта мысль высказывается в восьмой и последней главах работы.

228

СУ, т. 4, с. 147—153.

229

Там же, с. 155—156.

230

Три правила дисциплины: 1) выполняй любые приказы; 2) ничего не отбирай у народа — ни иголки, ни даже кусочка нитки; 3) сдавай все трофеи. Восемь пунктов, требующих внимания: 1) разговаривай вежливо; 2) плати за покупку по справедливости; 3) возвращай всё, что взял в долг; 4) плати за всё, что испортил; 5) не бей и не ругай людей; 6) береги урожай; 7) не допускай вольности с женщинами; 8) не издевайся над пленными (см.: СУ, т. 4, с. 155—156).

231

Там же, с. 157—176.

232

В 1964 году Мао исключительно беспристрастно оценил помощь, которую ему когда-то оказывали секретари: «Работу „Текущий момент и наши задачи“ я продиктовал в 1947 году. Кто-то записал её, а я потом проверил. В то время я болел и сам писать не мог. И теперь, когда нужно что-то написать, это делает за меня секретарь… Однако если во всем полагаться на секретаря и забыть о собственной инициативе, то получится, что обязанности руководителя выполняет ваш секретарь» («Talk at the Hantan Forum on the Four Cleanups Work [Mar. 28. 1964]. — In: «Miscellany of Mao Tse-tung Thought, 1949—1968», v. 2, p. 338).

233

Комментарии Мао по поводу возобновления движения за исправление стиля приведены в работе «Текущий момент и наши задачи» (там же).

234

Много веков назад даоисты называли её Западной священной горой. Это была одна из пяти священных гор Китая.

235

«Тактические вопросы работы в деревне в новых освобождённых районах» (24 мая 1948 года) и «Земельная реформа и консолидация сил партии в 1948 году» (25 мая 1948 года). СУ, т. 4, с. 251—259.

236

СУ, т. 4, с. 247—249.

237

Более подробно эти три операции описаны в следующих докладах Мао: «Концепция: боевых действий для Ляошэньской операции» (сентябрь-октябрь 1948 года, получен как телеграмма; см. примечание 241).— СУ, т. 4, с. 261—266; «Концепция боевых действий для Хуайхайской операции» (11 октября 1948 года).— Там же, с. 279—282; «Концепция боевых действий для Пинцзиньской операции» (11 декабря 1948 года).— Там же, с. 289—293.

238

В конце января 1949 года генерал Фу Цзои, ссылаясь на неудовлетворительное состояние своих войск и желание спасти Пекин от разрушения, уступил город и сдался вместе со своими войсками (от 600 тысяч до 1 миллиона 200 тысяч человек) Линь Бяо, руководившему Ляошэньской операцией.

239

Восемь условий, выдвинутых коммунистами перед началом переговоров о мире, приведены в работе Мао Цзэдуна «Заявление о текущем моменте».— СУ, т. 4, с. 318.

240

Чжан Чжичжун прибыл в Пекин 1 апреля. 15 апреля мирное соглашение было передано правительству Нанкина и через пять дней отклонено. Условия соглашения приведены в СУ, т. 4, с. 390—396.

241

Возможно, здесь имеются в виду адресованные Линь Бяо, Ло Жунхуаню и другим товарищам телеграммы «Концепция боевых действий для Ляошэньской операции», посланные Мао Цзэдуном от имени Реввоенсовета ЦК в сентябре и октябре 1948 года.— СУ, т. 4, с. 261—266.

242

Когда 20—21 апреля 1949 года НОАК форсировала реку Янцзы, «Аметист» и три других английских военных корабля совместно с гоминьдановскими военными судами открыли огонь по красным частям, в результате чего было убито 252 китайца. Части НОАК открыли ответный огонь и вывели «Аметист» из строя. Мао откликнулся на это событие заявлением, озаглавленным «Заявление представителя Главного командования Народно-освободительной армии Китая по поводу злодейских действий английских военных кораблей» (30 апреля 1949 года; СУ, т. 4, с. 401—403). Часто цитируемое заявление Мао об этом инциденте — «Китайский народ выстоял» — в переизданном тексте, опубликованном в СУ, отсутствует.

243

В соответствии с законом об аграрной реформе, принятым в Пекине в 1950 году, кулаки по своему статусу находились ниже помещиков, но выше середняков. Кулаком обычно считался тот, кто владел землёй, плугами и сельскохозяйственным инвентарём, а также сдавал землю в аренду другим крестьянам. Он трудился сам, но, кроме того, «эксплуатировал» наёмный труд крестьян беднее его. «Линия кулака», проводимая Лю Шаоци (или, как её иначе называли, «путь кулака»), означала, что кулаков не следует трогать до тех пор, пока городской сектор экономики (которому следует оказывать предпочтение перед сельским сектором) не окажется способным обеспечить деревню техническим оборудованием в количестве, достаточном для её перехода к социализму. В риторике культурной революции «линия кулака» Лю Шаоци была осуждена как «капиталистическая».

Политика Мао в отношении кулаков на первых стадиях осуществления аграрной реформы носила противоположный характер. См. текст закона о земле, составленный 10 октября 1947 года в Сибэйпо (уезд Биншань, провинция Хубэй), в котором Мао призывает к конфискации излишков земли у кулаков (Jacques Guillermaz. A History of the Chinese Communist Party, 1921—1949. London, 1968, p. 431). Последующие призывы к конфискации имущества кулаков и помещиков см. в директивах Мао от 25 декабря 1947 года (СУ, т. 4, с. 164) и от 15 февраля 1948 года (там же, с. 201).

Копию проекта аграрного закона от 10 октября 1947 года см. в публикации: William Hinton. Fanshen: A Documentary of Revolution in a Chinese Village. New York, 1966, p. 615—618.

244

Среди них, отметила Цзян Цин, была жена Чжэн Цяня, по-видимому недавно вступившего в КПК. Чжэн Цянь, уроженец провинции Хунань, с 1920 года был одним из военных лидеров гоминьдана. Позднее он стал националистическим губернатором провинции Хунань. К коммунистам присоединился лишь в августе 1949 года.

245

О связях Гао и Жао с Советским Союзом (впрочем, подобные связи между китайскими и советскими руководителями были обычными в начале 50‑х годов) писал Франц Шурман и другие. Возможно, Гао и Жао установили сотрудничество, выгодное для индустриального развития и Северо-Восточного и Восточного Китая. Хотя Сталин не мог рассчитывать на установление контроля над политическим аппаратом, в котором доминировали ветераны Яньани, он, вероятно, пытался оказать влияние или контролировать экономический, а может быть, и военный аппарат («Ideology and Organization in Communist China». Berkely. 1966, p. 334). Цзян Цин, говоря о Гао и Жао, отмечает, что они сотрудничали, когда осуществляли контроль над основными отраслями промышленности, но не были заинтересованы в проведении аграрной реформы, презрительно относились к авторитету Мао и мешали исследованиям, проводимым его представителями.

246

Жена Жао Шуши, Лу Цуй, родилась в провинции Чжэцзян, в середине 30‑х годов училась в университете Цинхуа, примкнула к «движению 9 декабря» (1935). В 1946 году она вместе с Жао участвовала в мирных переговорах с гоминьдановцами в Пекине под эгидой специального представителя США генерала Маршалла В 1949 году стала членом Постоянного комитета Всекитайской федерации демократических женщин. Китайского комитета сторонников мира и Общества китайско-советской дружбы, в котором состояла и Цзян Цин. По-видимому, политическая деятельность Лу Цуй прекратилась в год, когда её мужа отстранили от власти (Donald W. Klein and Anne В. Clark. Biographical Dictionary of Chinese Communism, 1921—1965, 2 vols. Cambridge, Mass., 1971, v. 1, p. 411).

247

По терминологии Мао Цзэдуна, «имперский посланник» — это человек, пускающийся в разглагольствования на теоретические темы, не имея никакого личного практического опыта. Цель Мао — подчеркнуть, что теория неотделима от практики (СУ, т. 3, с. 13).

248

Один му лучшей земли или три му третьесортной земли — всем лицам, достигшим 16 лет, половина этого количества — не достигшим 16 лет (Vincent Y. С. Shih. The Taiping Ideology, Its Sources. Interpretations and Influences. Seattle, 1967, p. 83).

249

В действительности в 1950 году — году революции и национальной консолидации — как Мао, так и Лю не настаивали на строгих мерах против кулачества, чтобы не подрывать сельскохозяйственное производство. См. замечание Стюарта Шрама об этом споре в книге: «Authority. Participation and Cultural Change in China» Cambridge, Eng., 1973, p. 38.

Цзян Цин не упоминает о том, что в 1950 году она впервые приняла участие в праздновании дня 1 Октября. «Празднование 1 Октября проходило спокойно. Оно началось с приёма у Мао Цзэдуна, где я в первый и последний раз видел госпожу Мао. Она сияла в начале ряда официальных лиц, принимавших гостей, красивая моложавая дама около сорока лет, одетая элегантно, но не выделявшаяся среди других женщин. Рядом с ней стоял Чжоу Эньлай со своей женой, а председатель и его заместители, в том числе госпожа Сунь Ятсен, встречали нас в зале» (К. М. Panikkar. In Two Chinas: Memoirs of a Diplomat. London, 1955, p. 109).

250

Проведённых либо врагами Цзян Цин, чтобы выявить её прошлое, либо ею самой, чтобы выяснить, кто её фотографировал.

251

По данным американского военного командования, численность вооружённых сил США в Корее составляла 500 тысяч человек, не считая действовавших в этом районе частей морской пехоты, флота и авиации США Американские войска входили в вооружённые силы ООН, состоявшие из военных контингентов 16 стран — членов этой организации. (Walter G. Hermes. Tent Truce and Fighting Front. Washington, 1966, № 5, p. 367, 477; Frank A. Reister. Battle Casualties and Medical Statistics: U. S. Army Experience in the Korean War. Washington, 1973, p. 1, 3).

252

Цзян Цин больше ничего не говорила о действиях Пэн Дэхуая и их последствиях. Уильям Уитсон сообщает, что Пэн Дэхуай отвергал военно-идеологические установки Мао, которые в первые девять месяцев войны, когда командующим был Линь Бяо, проводились ценою жизни десятков тысяч китайцев. Сменив Линь Бяо на посту командующего, Пэн Дэхуай пренебрежительно относился к политическим комиссарам и партизанской тактике, выступая за профессиональную военную подготовку и использование большего количества советского вооружении. Возможно, то, что Цзян Цин ошибочно называет четвёртой кампанией,— это пятая наступательная операция Пэна, успешно начавшаяся весной 1951 года, но закончившаяся поражением (Whitson and Huang Chen-hsia. The Chinese High Command. New York, 1973, p. 95, 96, 525).

253

Как и конвенция 1953 года, Женевская конвенция 1949 года (устанавливавшая обязательную репатриацию всех военнопленных) не была ратифицирована Соединёнными Штатами. 14 234 китайских военнопленных, не пожелавших репатриироваться, были доставлены на Тайвань под наблюдением командования ООН (Hermes, op. cit., p. 171, 495—496, 514—515).

254

По американским данным, потери США составили: 33 629 убитых, 103 284 раненых, 5178 пропавших без вести или пленных, то есть всего 142 091, а не 400 тысяч человек, как утверждает Цзян Цин. Вооружённые силы ООН, включавшие войска США, потеряли более 500 тысяч человек, в том числе свыше 94 тысяч убитыми. По оценкам экспертов ООН, потери северокорейской и китайской стороны составили около полутора миллионов человек (Hermes, op. cit., p. 501).

255

Цзян Цин не упоминает о поражениях китайцев или северных корейцев или их потерях в живой силе и технике. По данным командования ВВС США, дальневосточная авиация (ВВС США в Корее) потеряла 1466 самолётов, корпус морской пехоты — 368 и другие войска ООН — 152 самолёта; всего, таким образом, было потеряно 1986 самолётов, что существенно отличается от названной Цзян Цин круглой цифры — 10 тысяч (Robert F. Furtrell. The United States Air Force in Korea, 1950—1953. New York, 1961, p. 645).

256

Как мне сообщили, цель переработки — смягчить крайнюю антиамериканскую направленность оперы. Речь идет, в частности, об абсолютно отрицательной характеристике американских солдат, что Цзян Цин считала, по-видимому, плохим тоном в период китайско-американского сближения.

257

Этот фильм в идеализированном и стилизованном духе повествовал о действиях китайских добровольцев; он не отображал какие-либо конкретные события или реально существовавших людей. Как это типично для китайского документального кино, фильм не стремился к восстановлению исторических фактов «такими, какими они были». Все китайские добровольцы были «хорошими парнями»; они носили форму, которая даже после разыгранных, хотя и бескровных битв выглядела так, как будто ею никогда не пользовались. Героев показывали крупным планом в стиле Сергея Эйзенштейна — одного из нескольких русских кинорежиссёров, которым с 30‑х годов подражали китайские кинематографисты-авангардисты. Цзян Цин на свой манер ощущала «недостатки» этого фильма. С точки зрения западного зрителя, статичность действия и очевидная политическая тенденциозность делали его малодостоверным и неинтересным.

258

Roger Boussinot. L’Encyclopedie du cinema. Paris, 1967, p. 327—328; A. C. Scott. Literature and the Arts in Twentieth Century China. New York, 1963, p. 73—77.

259

Одной из функций управления по делам кинематографии в эпоху культурной перестройки было создание института кинематографии; политический характер этого института был определён в послании Мао съезду, в Яньани. Студенты должны были набираться из рядов пролетариата — рабочих, крестьян, солдат, а не из числа буржуазии или других имущих классов («Синьвэнь жибао», 24 июля 1951 года; СЧМП 150, 9 августа 1951 года, с. 22—23).

260

Термин советского происхождения. Жданов (уполномоченный Сталина по вопросам литературы) определил его в 1934 году следующим образом: «…Знать жизнь, чтобы правдиво отображать её в произведениях искусства, отображать не схоластически, не статично, не только как „объективную реальность“, но описывать реальную жизнь в её революционном развитии» (Gleb Struve. Soviet Russian Literature. 1917—1950. Norman, Okla., 1951, p. 245).

261

В 1950 году Цай Чушэн, режиссёр фильма «Ван Лаоу» (1936) с участием Цзян Цин, возглавлял художественный комитет Бюро по кинематографии министерства культуры. Цай предвидел, что 1950 год, когда многих киноспециалистов демобилизовали из НОАК, станет важной вехой в истории китайской кинематографии. В том году государство запланировало выпустить 26 полнометражных художественных фильмов («главным образом на сельские, а не городские темы»), 17 документальных, 40 копий советских фильмов, дублированных на китайский язык, и 36 копий советских учебных фильмов. Частные компании в Гонконге и Шанхае получили заказ примерно на 50 новых фильмов, а также на копирование советских фильмов. Главная задача этого огромного плана выпуска кинопродукции состояла в том, чтобы ликвидировать последствия «кинопропаганды США» (Ts’ai Ch’u-sheng. The Chinese Film Industry.— «People’s China», June 16, 1950, p. 14).

262

В более широком идеологическом контексте этот спор следует рассматривать как наглядный пример продолжавшейся «борьбы двух линий»; в данном случае она выразилась в разногласиях между Мао и Лю при оценке событий докоммунистической эры. В основном спор шёл о том, должен ли весь исторический опыт, а следовательно, произведения искусства, отображающие его, оцениваться с позиций классовой борьбы (тезис Мао) или с патриотических позиций защиты нации (тезис его оппонентов).

263

См.: Ch’i Pen-yü. Patriotism or Freason? (ХЦ, 1967, № 5, с. 9—23), где помещена версия скандальной истории, описанной Цзян Цин. Эта статья Ци Бэньюя, написанная в разгар культурной революции, намекает на Лю Шаоци, который затем именуется «высокопоставленным членом партии, идущим по капиталистическому пути». Лю обвиняется в том, что он первым оценил фильм, о котором идёт речь, как «патриотический»; тем самым автор статьи включает Лю в одну ревизионистскую компанию — заодно с императором Гуансюем и его наложницей. В статье восхвалялись участники Боксёрского восстания за их революционный дух, за то, что они (подобно хунвэйбинам 60‑х годов) «напали на иностранных империалистов». Ци Бэньюй пишет о Цзян Цин как о члене (а не директоре) Управления по делам кинематографии при ЦК; в духе культа личности Мао Цзэдуна он добавляет, что Председатель руководил критикой фильма, а Цзян Цин действовала по его указаниям.

264

В марте 1951 года в 20 городах происходил кинофестиваль, на котором демонстрировались фильмы, выпущенные за период существования КНР. Больше всего восхвалялись фильмы «Седая девушка». «Концентрационный лагерь в Чаньчжао», «Новые герои и героини», «Красный флаг над горой Цуйган [?]» и «Объединённые для завтрашнего дня» (Boussinot, р. 330).

265

За плату, возможно в качестве писателя-«негра». Начиная с 40‑х годов высшие китайские руководители нанимали способных писателей для более убедительного изложения своих идеологических взглядов. На протяжении многих лет Чэнь Бода и Яо Вэньюань (среди прочих) писали под своими именами и псевдонимами, а также составляли статьи соответственно для Мао Цзэдуна и Цзян Цин.

266

После образования КНР стали обычными случаи, когда руководители (кроме высших, чья внешность была знакома народу) отправлялись инкогнито в поездки по сельским районам. В период «кампании четырёх чисток» в 1964 году несколько руководителей длительное время скрытно расследовали факты коррупции в сельских районах Среди тех, чьё участие стало позднее известно, была жена Лю Шаоци, Ван Гуанмэй, работавшая инкогнито в провинции Хубэй (Michel Oksenberg. Methods of Communication within the Chinese Bureaucracy.— ЧК, 1974, январь — март, № 57, с. 1—39, особенно 22).

267

Ли Диншэн. Пин У Сюнь хэ «У Сюнь чжуань» («Критика У Сюня и „Жизни У Сюня“»). Кантон, 1951, с. 4.

268

Среди хвалебных статей, посвящённых 50‑й годовщине смерти У Сюня, были статьи Лян Цичао, Тао Синчжи, Лю Цзыданя и Фэн Юйсяна. См.: Лян Цичао и др. У Сюнь сяньшэн чжуаньцзи («Биография господина У Сюня»). Шанхай, 1918.

269

Чжан Мэйшэн. У Сюнь чжуань («Биография У Сюня»). Шанхай, 1947.

270

С декабря 1950 года в газетах и журналах было опубликовано более 40 статей, восхвалявших фильм «Жизнь У Сюня».

271

Создана в 1949 году в основном из частей провинций Хэнань и Шаньдун. В 1952 году была ликвидирована в связи с восстановлением старых административных границ.

272

Фотографии записей в земельно-регистрационной книге, видов этого района и причастных к этой истории лиц были помещены в официальном отчёте об исследованиях. См. примечание 276.

273

В 1951 году в Шаньдун прибыла группа писателей для изучения истории жизни У Сюня с целью подготовки фильма о нём. Фильм был закончен в 1957 году (Jay Leyda. Dianying: Electric Shadows. Cambridge, Mass., 1972, 228n). Цзян Цин не упоминает об этом фильме. Однако некоторые из её приверженцев по культурной революции в августе 1967 года сообщили, что после завершения исследований об У Сюне она пыталась написать и поставить революционную пекинскую оперу о жизни Сун Цзинши. Однако Чжоу Ян с самого начала помешал осуществлению этих планов («Привет Цзян Цин — великому знаменосцу культурной революции».— СЧМР 3996, 25 мая 1967 года, с. 4).

274

Их возглавлял бывшим тайпинский солдат Лю Юнфу, руководивший действиями китайских ополченцев против французских войск, пытавшихся установить в 70‑х и 80‑х годах протекторат над Индокитаем. Наиболее активными эти отряды были в Юньнани.

275

Как сообщает Яо Вэньюань, Мао написал передовую для «Жэньминь жибао» от 20 мая 1951 года, послужившую сигналом для начала кампании против этого фильма.— ХЦ, 1967, № 1.

276

Полный отчёт о результатах исследований появился в Пекине в 1951 году. Его коллективными авторами были Ли Цзинь (то есть Цзян Цин) и Чжун Дяньфэй от министерства культуры и Юань Шуйбо от «Жэньминь жибао». С мая по август известный деятель культуры Го Можо, историк и пропагандист Ху Шэн, академик-философ Фань Вэньлань и кинематографист Сунь Юй опубликовали критические статьи об У Сюне, ссылаясь в большинстве случаев на упомянутый отчёт. Кампания против У Сюня достигла кульминации 8 августа 1951 года, когда в «Жэньминь жибао» появилась пространная статья Чжоу Яна, осуждавшая У Сюня.

Вся эта возня с У Сюнем составила часть более широкой кампании за классовый подход к анализу роли известных интеллигентов, получивших образование в домарксистскую эру. В этой связи подвергся нападкам бывший учитель Цзян Цин, Тао Синчжи, хотя его выступления 30‑х годов против режима Чан Кайши и получили высокую оценку («Жэньминь жибао», 16 мая 1951 года). Явно подвергшись политическому нажиму, драматург Тянь Хань также осудил У Сюня («Жэньминь жибао», 10 июня 1951 года). Затем кампания против У Сюня временно прекратилась до начала культурной революции, когда впервые после весьма скромной свободы в области культуры в первые 15 лет существования КНР козлом отпущения был сделан Чжоу Ян. В 1967 году Яо Вэньюань обрушился на него за его отношение к делу У Сюня. В своём экстремистском стиле Яо заявил, что «Ся Янь, ещё один предводитель ревизионистской банды Чжоу Яна», завершил неоконченный фильм об У Сюне, призвав пролетариат брать пример с «капитулянтского» героизма У Сюня, «сдаваясь» классу помещиков и буржуазии. Яо подчёркивал, что статья Ли Цзинь, Юань Шуйбо и Чжун Дяньфэя «Исследование истории У Сюня», напечатанная в «Жэньминь жибао» 23—28 июля 1951 года, была лично просмотрена Председателем Мао. Разоблачение того факта, что У Сюнь в действительности был «крупным помещиком, крупным ростовщиком и большим бездельником», развенчало легенду о нём. «Раскаяние» Чжоу Яна от 8 августа 1951 года имело целью создать впечатление, будто бы он тоже выступал с критикой, хотя на самом деле он лишь реагировал на то, что сказал Председатель Мао. Таково ещё одно доказательство его «контрреволюционной двурушнической тактики» («Критикуйте Чжоу Яна — двуликого контрреволюционного элемента».— ХЦ, 1967, № 1).

277

В должным образом составленной рабочей группе были бы представлены специалисты по политическим, социальным и географическим вопросам, а, возможно, также научные работники, студенты, представители правительственных учреждений и местных властей, опытные чиновники из других районов.

278

Кулаками считались те, кто использовал большее количество труда, чем вкладывал сам, то есть извлекал более половины чистого дохода из физического труда других людей. Согласно докладу Уильяма Хинтона, на основе которого можно сделать кое-какие обобщения, кулаки и помещики составляли примерно 10 % сельского населения владея 70—80 % земли и большей частью рабочего скота и сельскохозяйственного инвентаря. Батраки, бедняки и середняки составляли остальную часть седьмого населения, но владели менее чем 30 % земли. Примерно 40 % этой группы составляли середняки, но им принадлежало меньше 30 % земли (Fanshen, op. cit., p. 27, 404, 405). Естественно, в разных районах эти соотношения могли изменяться. Наиболее острые разногласия возникли вокруг двух вопросов: во-первых, кого причислять к кулакам и как к ним относиться — объединять ли их в одну группу с помещиками (линия Мао до Освобождения) или относиться к ним менее враждебно («кулацкая линия» Лю Шаоци, проводившаяся после Освобождения), во-вторых, кого причислять к середнякам и как к ним относиться.

279

Рассказывая лишь о своей деятельности и избегая по личным соображениям упоминаний о кровавой бойне, Цзян Цин не касается того факта, что кампания по проведению аграрной реформы 1950—1951 годов явилась одной из самых насильственных и кровавых стадий коммунистической революции. Примерно два миллиона человек, преимущественно помещиков, были казнены или погибли иным образом, ещё миллион человек был подвергнут принудительному труду. Цифровые данные о казнённых и подвергнутых принудительному труду в результате аграрной реформы см. в работе: James P. Harrison. The Long March to Power. New York, 1972, p. 608. Красочная, но далёкая от действительности картина проведения аграрной реформы с точки зрения идеологически подготовленного автора воссоздана в повести Дин Лин «Солнце над рекой Сангань» (Пекин, 1948).

280

По другим данным, отход Линь Бяо от общественной жизни в начале 50‑х годов объяснялся плохим состоянием здоровья (Klein and Clark, v. 1, p. 565).

281

В провинции Хубэй тигры не водятся.

282

Последнее обстоятельство означало полное отстранение от какой-либо политической деятельности, тем более что членство в этом обществе считалось среди ответственных товарищей чистой формальностью, а не важным политическим постом.

Несколько отвлекшись от основной темы своего рассказа, Цзян Цин отметила, что в начале 50‑х годов китайско-советской дружбе и культурным связям с Советским Союзом придавалось огромное значение. Дом китайско-советской дружбы был самым высоким зданием Пекина, располагавшим помещением для театра. Несмотря на своё название, этот дом был построен целиком на китайские средства. После разрыва отношений с Советским Союзом китайцы превратили это здание в Пекинский выставочный зал, существующий и в настоящее время.

283

Среди персонала кремлевской больницы была одна исключительно способная женщина-врач, на которую возложили ответственность за лечение Цзян Цин. Один из применявшихся ею методов лечения желчного пузыря и связанного с этим заболевания печени состоял в инъекции в желчный пузырь препарата, облегчавшего извлечение жидкости (метод, не известный на Западе). Жидкость, извлечённая у Цзян Цин, была чёрного цвета, что предвещало образование камней. Как сказала ей врач, подобные явления обычно случаются у ожиревших людей сорокалетнего возраста. Хотя ей было тогда около сорока, она не была ожиревшей, заявила Цзян Цин, смеясь и негодуя. Для определения причины хронического лихорадочного состояния её подвергли различным обследованиям, в том числе с целью выявления туберкулеза (ответ был отрицательным, что имело важное значение для неё, поскольку в 40‑х годах она, как миллионы её соотечественников, страдала туберкулезом). В результате исследований пищеводного сплетения, продолжала Цзян Цин с присущим ей стремлением к самоанализу, в месте перехода из пищевода в желудок началось кровотечение из-за «напряжения воротной вены». Постепенно лечение в кремлевской больнице дало результаты, желчь приобрела нормальную окраску и стала прозрачной.

284

Послание было доставлено лично премьер-министру Чжоу Эньлаем, возглавившим делегацию. Он оказался единственным иностранным представителем, которому разрешили нести гроб. Как считает Франц Шурман, его драматическое появление на похоронах Сталина положило начало новой эре китайско-советского сближения, достигшего кульминации в сентябре 1954 года, во время визита Хрущёва в КНР (Franz Schurmann. The Logic of World Power. New York, 1974, p. 247).

285

Готвальд умер 14 марта 1953 года, но остальные выжили. Берут скончался только 12 марта 1956 года, Фостер — 1 сентября 1961 года, Тольятти — 21 августа 1964 года.

286

В действительности тысячи китайских студентов, ученых, инженеров и других специалистов, находившихся в Советском Союзе в течение десятилетнего периода дружбы, закончившегося осенью 1960 года, пользовались широким доступом к культурным ценностям. Правда, они жили обычно своими колониями, однако у них была возможность посещать Большой и другие театры и пользоваться гораздо более широким выбором книг и газет, чем у себя на родине.

287

К. M. Симонов (родился в 1915 году), поэт, писатель и драматург, в 1954—1957 годах, когда Цзян Цин находилась в Москве, был главным редактором ведущего литературного журнала «Новый мир». В 1958 году его сняли с поста редактора за опубликование романа Дудинцева «Не хлебом единым» и других диссидентских произведений, созданных в период «оттепели». Его речь, посвящённая теории социалистического реализма, на Ⅱ съезде советских писателей, состоявшемся в декабре 1954 года, цитировалась Цинь Чаояном и Хуан Цююнем — двумя китайскими писателями, подвергшимися преследованиям как «правые» во время кампании по исправлению стиля в 1957 году (Douwe W. Fokkema. Literary Doctrine in China and Soviet Influence, 1956—1960. The Hague, 1965, p. 115).

288

Как заметил Мао Цзэдун, чрезмерно большое внимание к собственным болезням носит классовый характер. Самому ему удавалось владеть собой и хранить в относительной тайне свои многочисленные недуги. В «Беседе об органах здравоохранения» от 24 января 1964 года он заявил: «Китайские органы здравоохранения стремятся перещеголять советские. Я же не могу согласиться со всем, что говорят врачи… Я лишь наполовину следую советам врача, а что касается другой половины, то ожидаю, что он последует моим советам. Если мы будем выполнять все требования врачей, то болезни увеличатся и жизнь станет невыносимой. Я никогда прежде не слышал столько разговоров о высоком кровяном давлении и болезнях печени. Если человек не занимается физкультурой, а лишь хорошо питается, хорошо одевается, живет в комфорте и ездит в автомобиле по своим делам, то его одолеет много болезней: чрезмерное увлечение едой, одеждой, комфортом и средствами передвижения — таковы четыре главные причины болезней ответственных работников» («Miscellany of Мао Tse-tung Thought, 1949—1968», v. 2, p. 325).

289

Сяо My из Шанхайского ревкома в беседе со мной охарактеризовал Ху Фэна, пользуясь обычными партийными штампами. По его словам, «Ху Фэн был коварным человеком. Долгие годы он притворялся, что согласен с яньаньскими выступлениями Мао, но это согласие было фальшивым. В конце концов он проявил себя, исказив идеи Председателя. Он лишь временно прятал своё жало, которое затем вонзил в КПК».

290

Donald W. Klein and Anne B. Clark. Biographical Dictionary of Chinese Communism, 1921—1965. 2 vols. Cambridge, Mass., 1971, v. 1, p. 377— 379; Merle Goldman. Literary Dissent in Communist China. Cambridge. Mass., 1967, p. 140—146, 149—150.

291

Нелепость комедии, разыгранной китайскими лидерами перед своим народом, не ускользнула от внимания Хрущёва. Позднее он писал: «Помню, сразу же после возвращения из Китая в 1954 году я сказал товарищам: „Конфликт с Китаем неизбежен“. К этому выводу я пришёл на основании различных замечаний, сделанных Мао. Вся обстановка, в которой происходил мой визит в Пекин, была типично восточной. Все вокруг были невероятно вежливы и льстивы, но их лицемерие было для меня очевидным. Когда я прибыл, мы обнялись с Мао и расцеловали друг друга в обе щеки. Мы часто лежали рядом в плавательном бассейне в Пекине, болтая о всевозможных вещах, как лучшие друзья. Но всё это носило тошнотворно слащавый характер. Атмосфера была отвратительной. В дополнение ко всему, кое-что из сказанного Мао Цзэдуном заставило меня насторожиться. Я никогда не был полностью уверен в том, что понимаю истинный смысл его слов. Иногда я объяснял это специфическими чертами китайского характера и китайского образа мышления» (Nikita S. Khrushchev. Khrushchev Remembers. Boston, 1970, p. 466).

292

Мао Цзэдун говорил: «Вся страна стоит перед новым подъёмом социалистического движения масс. Однако некоторые из наших товарищей, подобно женщине с перебинтованными ногами, едва ковыляют и всё время причитают: „Вы идёте слишком быстро“. Чрезмерная придирчивость, необоснованные жалобы, постоянная нервозность, бесконечные запреты — таков, по их мнению, правильный метод руководства массовым социалистическим движением в сельских районах… Огромный размах социалистических преобразований в деревне, высокий подъём кооперативного движения уже охватили ряд районов и скоро охватят всю страну. Это широкое социалистическое революционное движение, в которое вовлечено сельское население численностью более 500 миллионов человек. И это движение огромного мирового значения…» («On the Question of Agricultural Cooperation». Peking, 1956. P. 1).

293

В том же месяце Цзян Цин написала статью «Обеспечивает ли существующая норма зерна достаточное питание народу?», опубликованную в газете «Шиши шоуцэ» («Текущие события»), № 17, 10 сентября 1955 года (ИЧММ 19, 19 декабря 1955 года, с. 23—25). В этой статье она защищала нормирование зерна в тех сельских районах, где оказывалось очевидное сопротивление радикальным преобразованиям в организации сельскохозяйственного производства. Произведённый ею детальный анализ, подтверждённый цифровыми данными, показывал, каким образом норма зерна должна зависеть от индивидуальных потребностей, определяемых возрастом, полом, телосложением, затратами энергии и т. д.

294

Китайское трёхтомное издание, вышедшее в свет в начале 1956 года, включало 176 статей. Сокращённое издание на английском языке (Пекин, 1957) включало только 44 статьи.

295

Возможно, имеется в виду Центральный народный правительственный совет — самый влиятельный государственный орган с 1949 года до сентября 1954 года, когда он был ликвидирован. Одним из шести вице-председателей совета, возглавлявшегося Председателем Мао, стал Гао Ган — «сильный человек Маньчжурии» после её освобождения в конце 40‑х годов. В 1953 году Гао Ган официально именовался как один из «близких соратников» Мао (Klein and Сlаrk, op. cit., v. 1, p. 433).

В резолюции, принятой Всекитайской конференцией КПК 31 марта 1955 года, говорится, что «факты» по делу Гао Гана (вскрытые на 4‑м пленуме ЦК КПК седьмого созыва в феврале 1954 года и позже) «подтвердили, что Гао Ган с 1949 года занимался заговорщической деятельностью с целью захвата власти в партии и государстве… со временем он сам стал бы генеральным секретарём или вице-председателем ЦК КПК и премьером Государственного совета. После серьёзного предупреждения антипартийным элементам, сделанного 4‑м пленумом ЦК КПК седьмого созыва, Гао Ган не только не признал своей вины перед партией, но, демонстрируя окончательную измену партии, совершил самоубийство» («Резолюция по вопросу об антипартийном блоке Гао Гана — Жао Шуши» — Синьхуа, 4 апреля 1955 года; КБ, 5 апреля 1955 года, № 324, с. 4—6). Возможно, Цзян Цин имеет в виду приписываемую Гао Гану цель стать премьером Госсовета.

296

Обе эти передовые статьи были изданы брошюрой на английском языке (Пекин, 1956). Они представляли собой реакцию на разоблачение Хрущёвым в феврале 1956 года «преступлений» Сталина и осуждали хрущёвский тезис о «культе личности». В статьях разбирались также проблемы руководства и будущего революции. За этим скрывалось стремление Мао оградить себя от возможных попыток преемника перечеркнуть его собственные заслуги и культ личности (своего рода древнее идолопоклонство).

297

Текст этой речи, распространенный среди китайских руководящих деятелей, так и не был опубликован. Она содержала диалектический анализ десяти основных социальных противоположностей, таких, как город — деревня, промышленность — сельское хозяйство, центр — периферия. Подчёркивая необходимость поддержания равновесия между этими противоположностями, Мао отдавал предпочтение сельскому хозяйству, децентрализации и местной инициативе. Тем самым он исправлял то, что считал ошибочным в своём первом пятилетнем плане, составленном по советскому образцу политической централизации, бюрократизма и преимущественного развития промышленности. Текст этой речи см. в работе: Stuart Schram (ed.). Chairman Mao Talks to the People: Talks and Letters, 1956—1971. New York, 1974, p. 61—83.

298

В конце месяца Лу Динъи (глава отдела пропаганды, контролировавший все публикации в печати, авторитет в вопросах литературы и искусства) на основе установки Мао Цзэдуна о публичной дискуссии развернул широкую кампанию. Следуя призыву Мао, он открыто признал, что как наука, так и литература и искусство в Китае переживают застой, и заявил о необходимости принятия в связи с этим каких-то новых мер, не забывая, конечно, что наука, литература и искусство неизбежно используются как оружие в классовой борьбе. Чжоу Ян — второй человек в руководстве министерства культуры — содействовал разоблачению, а затем и чистке критически настроенных талантливых деятелей литературы и искусства. Но прошлые заслуги забываются: Цзян Цин игнорировала поддержку Лу Динъи и Чжоу Яна. Её личная неприязнь к ним и неверие в их идеологическую преданность послужили причиной их падения десятилетием позже, во время культурной революции.

299

В этом месте Цзян Цин употребляет слишком сильное выражение. Словами «классовые враги внутри страны начали вторить советским ревизионистам» ставится знак равенства между китайскими диссидентами и русскими ревизионистскими литераторами, якобы повинными в либерализме, индивидуализме, субъективизме и прочих еретических отклонениях от партийной ортодоксальности в области культуры. Обвинение в «контрреволюционных взглядах» — гораздо более тяжкое, чем обвинение в «антипартийных взглядах», первоначально выдвинутое против многих китайских диссидентов.

300

Очерк Цинь Чаояна «Реализм — широкий путь» [Сяньшичжуи куанко ди даолу], опубликованный под псевдонимом Хэ Чи в «Жэнькинь вэньсюэ» (1956, № 9, с. 1—13), знаменовал собой отход от социалистического реализма» — принципа литературной ортодоксальности советского происхождения — в пользу «реализма социалистической эпохи» — либеральной альтернативы, предоставляющей большие возможности для авторской интерпретации. Цинь обрушивается также на догматизм в политическом контроле над литературой и искусством. О дальнейшей дискуссии по этому очерку с анализом сходных доводов и аргументов, выдвигавшихся русскими и китайскими писателями в 50‑х годах — до и после их одновременных «оттепелей»,— см., в частности, в работе: Fokkema, op. cit., p. 115 and passim.

Рассказ Ван Мэна [«Молодой новичок в организационном отделе»], опубликованный в сентябрьском выпуске «Жэньминь вэньсюэ» за 1956 год, также отклоняется от узкого пути «социалистического реализма», рисуя более широкую картину характеров и переживаний в манере «реализма социалистической эпохи». Некоторые действующие лица, ни полностью отрицательные, ни полностью положительные, проявляют склонность к меланхолии, романтике или полнейшему безделью. Молодые люди, жаждущие более либеральных, как им кажется, русских порядков в области литературы и музыки, высмеивают тупой бюрократизм членов КПК, руководящих организационным отделом Пекинского горкома.

301

Чжун Дяньфэй (бывший секретарь Чжоу Яна и помощник Цзян Цин в исследованиях об У Сюне) написал эту статью, очевидно, с целью распространения на кинопромышленность кампании по исправлению стиля. Однако некоторые руководители этой кампании, недовольные последствиями, вызванными этой статьёй, отплатили её автору тем, что в ноябре 1957 года вывели его из редколлегии ведущего литературного органа «Вэньхуэй бао» (Jay Leyda, op. cit., p. 227; Fokkema, op. cit., p. 155 n.).

302

Впервые опубликован в «Жэньминь жибао» 24 марта 1957 года. Описание экстраординарной карьеры Фэй Сяотуна см. в публикации: A. R. Sanchez and S. L. Wong. On «An Interview with Chinese Anthropologists».— ЧК, декабрь 1974, № 60, c. 775—790.

303

18 января 1961 года Мао прямо сказал: «После событий в Венгрии в 1956 году мы проникли в суть вещей благодаря свободному выражению мнений и подвергли чистке несколько сотен тысяч правых; мы также провели чистку деревенских организаций, но мы не ожидаем возвращения помещиков» (речь на 9‑м пленуме ЦК КПК восьмого созыва). «Miscellany of Мао Tse-tung Thought», v. 2, p. 243.

304

He удовлетворённый «Вэньхуэй бао», Мао в июне выразил своё недовольство двойственными метафорическими высказываниями по поводу кампании «ста цветов». Целью этой кампании, как он объяснял, было «побудить злых духов и демонов всех видов к „свободному соперничеству“ и позволить ядовитым сорнякам достигнуть пышного расцвета, с тем чтобы народ, встревоженный их появлением, принял меры для искоренения этих низких негодяев… Мы предупреждали врагов: демонов можно ликвидировать, лишь выпустив их из клетки, а ядовитые сорняки можно выкорчевать, только дав им вырасти из земли. Разве крестьяне не уничтожают сорняки несколько раз в год?» (СЧМП, 11 июля 1957 года, с. 20).

305

Сюжет фильма «Лавка семьи Линь» был основан на коротком рассказе, написанном в 1932 году Мао Дунем (Шэнь Яньбин), автором левого направления, не соблюдавшим строго указаний компартии в области литературы. Герой рассказа, действие которого происходит в период неожиданного японского вторжения в Шанхай 28 января 1932 года,— владелец лавки Линь, скорее охваченный патриотическим чувством, чем стремлением участвовать в классовой борьбе. За экранизацию этого рассказа Ся Яня обвинили в восхвалении класса капиталистов и в контрреволюционных настроениях; ему вменяли в вину, что он не сумел «отразить жизнь рабочих, крестьян и солдат». Выступая в свою защиту (а также, по-видимому, в защиту поколения левых писателей и деятелей кино независимого направления, ныне подавлявшихся). Ся Янь заявил, что фильмы, прославляющие рабочих, крестьян и солдат, слабо поставлены, лишены психологической глубины, захватывающего сюжета, достоверных образов, в них отсутствует кульминация или напряжённость действия. Фильм «Лавка семьи Линь» подвергся официальной критике лишь в разгар культурной революции; статьи против этого фильма были помещены в номерах «Жэньминь жибао» от 29 мая, 9 и 13 июня 1965 года.

306

Фильм «Город без ночей» был поставлен по одноимённой пьесе Гэ Лина (Гао Цзилин), выступавшего с начала 30‑х годов также в качестве киносценариста и критика. Действие фильма происходит на шанхайской текстильной фабрике и охватывает 20‑летний период. Во время культурной революции этот фильм подвергался ожесточённым нападкам за изображение «капиталистического героя» и протаскивание идеи «национального спасения с помощью индустриализации», что якобы соответствовало взглядам осуждённой группы Лю Шаоци и его ревизионистских сообщников.

307

Цзян Цин имеет в виду «новую клеточную теорию» О. Б. Лепешинской — биолога и высокопоставленного коммуниста. Выдвинутый ею постулат о том, что клетки могут образовываться из живой доклеточной материи, отвергал аксиому Вирхова «omnis cellula ex cellulae» («все клетки из клеток»), принятую на Западе. Согласно теории Лепешинской, «в процессе заживания раны новые клетки образуются не только путём деления клеток… но и из живой субстанции в форме мельчайших гранул, образовавшихся в результате разрушения и распада клеток». Новая теория, отвергавшая теорию эволюции, использовалась в борьбе против преждевременного старения и рака (Gustav A. Wetter. Dialectical Materialism, A Historical and Systematic Survey of Philosophy in the Soviet Union London, 1958, p. 451—455; Loren R. Graham. Science and Philosophy in the Soviet Union. New York, 1972, p. 276).

308

Это было после публичного скандала, разразившегося в СССР в связи с делом врачей. Все были в ужасе от «убийц в белых халатах», угрожавших своими скальпелями жизни советских лидеров. 13 января 1953 года «Правда» поместила материалы о «презренных шпионах и убийцах под маской профессоров медицины». Даже смерть Сталина была истолкована как следствие «заговора врачей». Цзян Цин, которую советские лидеры могли легко использовать в своей политической игре, была, естественно, обеспокоена подобными сообщениями.

309

Поездка Чжоу Эньлая в Советский Союз зимой 1957 года была вызвана усилением трений внутри коммунистического блока, что особенно проявилось во время беспорядков в Польше в середине 1956 года и венгерского восстания осенью того же года. Хотя пекинское руководство поддерживало принцип солидарности стран коммунистического блока, оно не одобряло хрущёвские методы восстановления порядка. В середине ноября 1956 года Чжоу Эньлай совершил поездку в Северный Вьетнам, Камбоджу, Индию, Бирму и Пакистан. Почти в конце года он неожиданно был вызван в Пекин, куда прибыл в начале января 1957 года. Через несколько дней он вновь отправился в Москву, где вёл переговоры с русскими, немецкими и венгерскими руководителями с 7 по 10 января. После кратковременных визитов в Варшаву и Будапешт он в середине января возвратился в Москву, где были опубликованы официальные сообщения, в которых говорилось о солидарности стран блока. Позднее в том же месяце он возобновил поездку по азиатским странам, посетив Афганистан, Индию, Непал и Цейлон (Klein and Clark, op. cit., v. 2, p. 216). Цзян Цин, вероятно, виделась с Чжоу Эньлаем во второй неделе января, именно тогда она и узнала о напряжённых отношениях между ним и Хрущёвым.

310

Вдова Михаила Бородина — представителя Коминтерна, принявшего приглашение Сунь Ятсена приехать в Китай в 1923 году и находившегося там с 1923 по 1927 год в качестве политического советника Исполкома Коминтерна. В 1951 году умер в тюрьме в Советском Союзе.

311

Чэн Яньцю родился в 1904 году в семье бедняка. Шести лет его взяли учеником в оперную труппу. После Освобождения он был назначен вице-президентом Научно-исследовательского института китайской оперы и продолжал выступать как исполнитель, создав превосходные реалистические образы «женщин, угнетаемых в полуколониальном и полуфеодальном обществе». Во время торжественного вечера, посвящённого первой годовщине его смерти (он умер в 1958 году), драматург Тянь Хань (один из разоблачённых Цзян Цин «четырёх злодеев») восхвалял Чэн Яньцю за проявленную им культурную разносторонность в период кампании «ста цветов». Чжан Гэн (личный враг Цзян Цин с шанхайского периода), сменивший Чэна на посту вице-президента, отметил, что во время японской оккупации Пекина тот покинул сцену и занялся сельским хозяйством. О неопределённости политических взглядов Чэна свидетельствует то, что он лишь в 1957 году вступил кандидатом в члены КПК. В члены партии он был принят посмертно (СЧМП, 1972, 13 марта 1959 года, с. 9 и СЧМП 1734, 19 марта 1958 года, с. 9).

312

Интересно сравнить этот рассказ с тем, что пишет в своих воспоминаниях Хрущёв: «Это была моя последняя поездка в Китай. Дело было в 1959 году. Мы вели дружественные переговоры, но без конкретных результатов. Среди прочего обсуждался вопрос о радиостанции. Я сказал: „Товарищ Мао Цзэдун, мы дадим вам деньги на постройку этой радиостанции. Для нас не имеет значения, кому эта станция будет принадлежать; важно, что мы сможем использовать её для поддержания радиосвязи с нашими подводными лодками. Мы даже хотели бы передать эту радиостанцию вам, но нам надо, чтобы она была построена как можно скорее. Советский флот действует сейчас в Тихом океане, а наша главная база находится во Владивостоке. Товарищ Мао Цзэдун, нельзя ли прийти к какому-нибудь соглашению, с тем чтобы наши подводные лодки могли иметь базу в вашей стране для пополнения запасов горючего, ремонта, отдыха личного состава и т. д.?“ Мао Цзэ-дун ответил: „В последний раз говорю «нет» и не хочу больше об этом слышать“» («Khrushchev Remembers», p. 472). Объединённый флот так и не был создан.

313

Цзян Цин имела в виду тайное провоцирование волнений на китайской территории или заговорщические связи с противниками Мао, которые Хрущёв, по-видимому, имел с Гао Ганом и Жао Шуши, а может быть, и с Пэн Дэхуаем.

314

Это было в 1964 году. Цель поездки заключалась в сборе информации для постановки образцового революционного балета «Женский красный батальон», действие которого происходит на острове Хайнань.

315

В своих воспоминаниях Хрущёв свидетельствует о материальной заинтересованности Советского Союза в острове Хайнань. Возможно, это имеет какое-то отношение к тому, о чём рассказала Цзян Цин. Хрущёв пишет: «Однажды мы сидели у Сталина, обсуждая вопрос, как лучше удовлетворить наши потребности в производстве резины, не прибегая к закупкам каучука у капиталистов. Я предложил попросить Мао предоставить нам возможность создать каучуковую плантацию в Китае взамен на кредиты и техническую помощь. Мы послали Мао телеграмму с изложением этого плана. Китайцы ответили, что если получат кредиты, то предоставят остров Хайнань для нашей плантации. Было заключено соглашение. Однако оказалось, что территория, предоставленная нам на острове, слишком мала для создания требуемой плантации. И идея была оставлена» («Khrushchev Remembers», p. 463).

316

Более объективно события, связанные с одной из крупнейших внешнеполитических военных акций Китая в ⅩⅩ веке — пограничной войной между КНР и Индией,— описаны в работе: Neville Maxwell. India’s China War. New York, 1970 (особенно часть Ⅲ. «The View from Peking», и замечания о генерале Кауле).

317

Очевидно, мнения Цзян Цин сформировались тогда, когда никто в Китае не осмеливался критиковать Председателя Мао открыто.

318

Похожая история описывается в работе: Цин Чуаньцин. Сунжань иши хуэйбянь («Сборник анекдотов о деятелях периода Сунской династии»). Пекин, 1958, т. 1, с. 446—447.

319

По всем признакам, обе семьи живут на севере, в Пекине. Но знатоки считают, что действие происходит в Нанкине.

320

Мао Цзэдуна сравнивали с персонажами «Сна в красном тереме», даже с женскими. Так, Ли Ан (Чжу Пэйво), утверждавший, что знал Мао в 30‑х годах, писал в одном очерке, будто бы Мао были присущи некоторые черты Дайюй, в том числе ипохондрия («Хунси утай» («Красный театр»), Пекин, 1946, с. 97).

321

«Miscellany of Мао Tse-tung Thought», v. 2, p. 391. Mao имел в виду, что на него не произвела впечатления любовная коллизия романа.

322

За выявление ошибок Цзян Цин я благодарна профессору Чжао Гану — одному из крупнейших знатоков «Сна в красном тереме».

323

Например, статья Сунь Вэньгуана «„Сон в красном тереме“ надо изучать с классовых позиций» (ХЦ, 1 ноября 1973 года, № 11) переведена [на английский] в СЧММ 763—764, 26 ноября — 3 декабря 1973 года. Некоторые рассуждения Сунь Вэньгуана поразительно напоминают высказывания Цзян Цин.

324

Цзян Цин отмечала, что «Сон в красном тереме», как и другие романы, имеет свою историю. Первый вариант романа назывался «Драгоценное зеркало любви» («Фэнъюэ баоцзянь»), второй — «История камня» («Шитоу цзи»). Именно под этим названием Дэвид Хоукс недавно перевёл на английский язык первую треть романа (Middlesex, Eng., 1973). В предисловии он утверждает, что более точный перевод ещё одного названия, приписываемого Цао Сюэциню — «Хунлоу мэн»,— это «Сон в красных дворцах». Однако в Китае и за границей традиционным стало название «Сон в красном тереме». Только по традиции оно используется и здесь.

Таким образом, роман, первоначально называвшийся «Драгоценное зеркало» («Баоцзянь»), стал известен как «История камня». Издательство Цзинь в 1784 году выпустило этот роман под названием «Свадьба золота и яшмы» («Цзинь юй юань»). Это издание имело много общего с выпусками издательства Цзи (названного по имени издателя Цзи Яньчжая, чьи версии романа были выпущены с его примечаниями в 1759, 1760 и последующих годах). Роман, выпущенный издательством Цзи, был ещё ближе к варианту, называвшемуся «История камня».

325

Более подробно об этом см. в публикации: Jerome В. Grieder. The Communist Critique of Hung-lou meng.— «Papers on China», 1956, № 10, p. 142—168.

326

Незадолго до того в журнале «Синь цзяньшэ» (1954, № 3, с. 34—38) появилась статья Юй Пинбо «Краткое сообщение о „Сне в красном тереме“», основанная на материалах другой статьи Юя по этому вопросу, опубликованной в Шанхае в 1923 году.

327

Ху Ши, получивший образование в Корнельском и Колумбийском университетах США, был самым выдающимся либеральным публицистом гоминьдановского Китая. В начале 20‑х годов он со своим студентом Юй Пинбо использовал строгий эмпиризм и прочие модернистские методы для дискредитации традиционных взглядов на происхождение, историческое и литературное значение «Сна в красном тереме». В особенности они пытались доказать справедливость утверждений Цао Сюэциня о том, что роман носит в основном автобиографический характер и не содержит критики правящей маньчжурской династии. «Буржуазный либерализм, гуманизм и реформизм» Ху Ши подвергались нападкам коммунистов после того, как он бежал на Тайвань, бросив Юн Пинбо, профессора Пекинского университета, на произвол судьбы.

328

В 1964 году издана в Гонконге.

329

Интересно сравнить это высказывание со следующим замечанием Мао Цзэдуна: «В романе „Сон в красном тереме“ отображена ожесточённая классовая борьба. В ходе этой борьбы многие люди погибают. Лишь 20 или 30 персонажей (некоторые насчитывают 23) принадлежат к правящему классу, остальные же (человек 300) — рабы, например Яньян, Сыци, Ю Эрцзе. Ю Саньцзе и т. д. Нельзя понять историю, если не изучать её с позиций классовой борьбы. Только классовый анализ может привести к правильному пониманию истории» («Talk on Problems of Philosophy», 1964, Aug. 18.— «Miscellany of Mao Tse-tung Thought», v. 2, p. 391—392).

330

Сам Гао Э был гораздо более удачлив, чем Баоюй: он сдал экзамен, обычно предшествовавший занятию высокого бюрократического поста в столице.

331

Ср. с замечанием Мао Цзэдуна: «Роман Цао Сюэциня „Сон в красном тереме“ имел целью залатать небо — небо феодализма. Но несмотря на это, он написал произведение об упадке феодальных семей; это можно рассматривать как противоречие между мировоззрением и творчеством Цао Сюэциня» («Talk on Sakata’s Article», 1964, Aug. 24.— «Miscellany of Mao Tse-tung Thought», v. 2, p. 401).

Юй Пинбо, вызывавший у Цзян Цин отвращение, в статье, опубликованной в «Жэньминь жибао» (1954), также писал: «„Сон в красном тереме“ —это лебединая песня феодальной системы в Китае».

332

Ему принадлежит и другое парадоксальное высказывание: «Когда за правду ложь сочтут, тогда и правда — ложь; когда ничто есть бытие, и бытие — ничто».

333

Цао Сюэцинь. Сон в красном тереме [М., 1958, с. 34].

334

Образное выражение, обозначающее многочисленную семью.— Прим. ред.

335

Там же, с. 35.

336

Там же, с. 84.

337

Там же, с. 85.

338

Построен в Ⅲ веке до н. э., отличался необычайной роскошью.— Прим. ред.

339

Царь драконов, по преданию живший на дне Восточно-Китайского моря.— Прим. ред.

340

Там же, с. 70.

341

Впервые любовь Цзян Цин к нормальной женской одежде (которую она обычно носила во время наших бесед в Кантоне) иностранные журналисты заметили в июне 1973 года, когда она появилась на пекинском стадионе в обществе Дэвида Брюса, главы американской миссии связи, одетая в платье длиной до середины икры ног. Какой-то выбор фасонов (довольно устаревших) женских платьев пекинский рынок впервые предложил только в начале весны 1975 года («Нью-Йорк таймс», 3 марта 1975 года, с. 20). Женские платья, а также длинные волосы завивка волос, применение косметики, высокие каблуки и другие внешние признаки женственности западного типа были запрещены в период культурной революции. Тех, кто нарушал запрет, подвергали публичной критике.

342

Возможно, её послали ко двору попытаться добиться в будущем назначения фрейлиной или наложницей.

343

Это в романе не показано.

344

Это полностью противоречит принятому конфуцианскому догмату.

345

На самом деле в романе только Баочай раздает деньги и вещи народу, возможно для того, чтобы обрести его расположение. Но Цзян Цин всячески стремилась как можно больше расхвалить «бунтовщицу» Дайюй.

346

Как отмечено выше, все специалисты считают, что действие романа происходит в Нанкине.