Трава зелёная

ГЛАВА 11 СМОТРИНЫ

Как-то друг мой, Данька, рассказывал, каково это — поменять школу. С ним подобная оказия случилась после пятого класса. Его родители купили новую квартиру… То есть поменяли однушку на двушку. В результате у другана появилась своя отдельная комната. С одной стороны — классно! А с другой… Новая квартира находилась далеко от прежней школы. Данькина мама даже слушать не хотела, чтобы её малолетний сын ездил на учёбу через половину города. Пришлось ему переводиться в ту, которая располагалась рядом с новым местом жительства. И вот ты заходишь в помещение, где на тебя вылупилось двадцать пять пар глаз… Причём совершенно незнакомых глаз и буравят, как рентгеном… Ага, попал чувачок впервые в тюремную камеру. Для ребёнка это выглядит именно так. А дальше, как себя поставишь. Сможешь убедить окружающих считаться с собой — прекрасно. В противном случае — сломанная психика. Сегодня я себя чувствовал примерно так же, как когда-то мой друг Данька. Но обо всём по порядку…

Сидим мы такие за столом: я, Белкина, её сыновья, и занимаемся рисованием. То есть я рисую, а они смотрят. Алёнушку у пруда уже нарисовал, за любовь Степана к своей маме порадовался, послушал спор братьев по поводу того, кто любит маму сильнее… Потом Белкина мальчишек обняла, поцеловала… Короче, успокоила. Их успокоила, принялась терзать меня… Когда это женщина проходила мимо такой темы, как мода? Я-то рисовал в основном для себя, ну, и чуток ребят зацепил. «А мне? — так и читалось в её васильковых глазках». Вопросительный взгляд вскоре был подкреплён вопросом на тему европейской моды. Типа, что носят женщины?

Особое внимание Белкина заострила на корсетах. Тема корсетов мне сразу не понравилась. Стал вспоминать, почему? Вспомнил, что как-то читал в интернете статью про них. Якобы дамы так сильно утягивались, что даже дышать трудно было. Оно и понятно, сосуды и мышцы пережимаются, кровоток нарушается, лёгким расширяться некуда… М-да, такая мода — лишний повод для развития всевозможных заболеваний. Но главное в другом… Беременные женщины тоже носили корсеты. А это уже угроза для плода. О чём я популярно и разъяснил Марии Васильевне, ссылаясь на компетентное мнение королевских медиков. Даже наглядную картинку нарисовал. Белкина впечатлилась! Вот и прекрасно! Фиг его знает, что медики этого времени вообще думают о корсетах, а я постараюсь уберечь близких людей от всяких глупостей. Да, Белкины для меня сейчас самые близкие люди.

Пока Мария Васильевна находилась под впечатлением от услышанного, я принялся продвигать в жизнь своё видение моды. Что сейчас носят модницы в Европе, можно было только догадываться. Зато в своё время я пересмотрел немало женских журналов, которые покупала Анна. Все эти кофточки, шапочки, капоры, пуловеры, пончо, кардиганы и прочие приблуды она предпочитала вязать сама, используя изображение в журналах, как наглядное пособие. Получалось стильненько. Вот и я, с поправкой на это время, накидал для Белкиной несколько вариантов «модного туалета». Жаль, что карандаш у меня был только светло-бордовый, поэтому приходилась дополнять образы словами. Увлёкся…

Вдруг замечаю, что пацанята зевают, а Марфа подаёт хозяйке какие-то знаки. Белкина тоже заметила эти знаки. После чего убрала все рисунки и попросила, чтобы я позанимался науками с её сыновьями, но не здесь, а у них в комнате. Тем более там тоже есть стол, а ещё книги, бумага, перья, чернила… Я согласился. Правда, через силу. Мне хотелось возвратиться в мастерскую к Прохору, где мы с ним обсуждали изготовление комода. Мария Васильевна тогда оторвала меня от дел, и вот снова не даёт их продолжить. Но деваться некуда. Не конфликтовать же?

В комнату к Белкиным шёл с мыслью, как выгодно воспользоваться ситуацией? Придумал!.. Поучу без посторонних глаз русский алфавит, используя для этого дела Стёпку. Он уже читать умеет. По слогам, правда, но всё же. Короче, пришли в комнату, расположились за столом, который, между прочим, оснащён секретером, и принялись точить свои зубки о гранит науки. В главной роли, естественно, Степан Иванович. Я объяснил ему, что будущий офицер должен уметь доводить до своих подчинённых мысли правильно. Иначе, если офицер дурак, то и солдаты будут такие же. А дураков любой враг побьёт.

Мальчонка проникся важностью момента, и принялся учить меня вместе с Василием Ивановичем азам русской словесности. Белкин младший, несмотря на то, что ему шёл всего четвёртый год, оказался сообразительным малышом. Информацию запоминал легко. Думаю, если и дальше так дело пойдёт, то годам к пяти научится хорошо читать и считать до ста. По поводу счёта уже я позабочусь. Он у них у обоих хромает.

Азбукой занимались недолго, минут тридцать. Потом гляжу, ребятки устали. Внимание начало плавать, как глаза у боксёра после нокаута. Сразу на ум пришло изречение из моего времени, что лучший отдых — это смена деятельности. Поэтому по-быстренькому с пацанами поприседали, поотжимались и снова за учёбу. Но теперь я решил заняться письмом. Благо в секретере имелись и листки бумаги, и заточенные перья. Первым делом попросил Степана показать, как он владеет пером? Короче, не лучше моего. Правда, я позориться не стал, чтобы не уронить свой авторитет, но понял: «Придётся в гордом одиночестве набивать руку в этом нелёгком деле».

Зато, чтобы было веселей, мы придумали песенку. Придумали её под занятия спортом. Я вначале хотел использовать песню, которую пел в армии во время пробежек, но быстро передумал. Слова там не для детских ушей, слишком ядрёные. Плюс много выражений не соответствующих этому времени. А вот мотивчик никуда не делся, как и способ исполнения. Запевала выдаёт строчку, остальные её повторяют, и так далее. Получилось у нас следующее:

В тот момент, когда мы бегали по комнате паровозиком, и весело повторяли только что придуманные строчки, в комнату вошла Мария Васильевна. Глядя на наши забавы, она недоумённо пожала плечами. Видать не так представляла себе способ погружения в мир науки. Потом сказала:

— Леонид Иванович, там гости пожаловали, прошу к столу.

— Что за гости? — моё хорошее настроение дало резкий сбой.

— Друзья моего мужа и вдобавок не последние люди нашего города, — значительно произнесла Белкина.

— Э-э… — заблеял я, как козёл.

Вот же попал, как кур во щи. Моя душевная организация на гостей совершенно не настраивалась. Это же придётся отвечать на вопросы, которые непременно начнут задавать. Мне сегодня батюшки хватило! Блин, нужно срочно вспоминать всё, что говорил Белкиным. Иначе запорю всю легенду. М-да, Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу…

— Хорошо, Мария Васильевна, иду… Только у меня к вам большая просьба…

— Я слушаю, — женщина замерла в ожидании.

— Мы сегодня обсуждали с вами некоторые вопросы… Мне бы очень не хотелось, чтобы они стали достоянием других лиц.

— Почему? — искренне удивилась Белкина. — К нам пришли достойные люди…

— Погодите, Мария Васильевна, — перебиваю. — Сначала выслушайте… Я, конечно, нисколько не сомневаюсь, что к вам приходят исключительно достойные люди. Но зачем им раскрывать наши маленькие секреты?

— Почему — секреты?

— Потому, что начиная новое дело, желательно не выпячивать его напоказ, а то сглазят… — призываю на помощь суеверную сущность человека.

Есть! В самое яблочко! Мария Васильевна даже сбледнула с лица. Значит, точно, хотела похвастать. Выложила бы перед гостями мои рисунки и принялась бы их комментировать, периодически апеллируя ко мне. Нет уж, увольте. Тут сразу выйдет, как в том анекдоте: «Почему нельзя поиметь женщину посередине улицы? Потому, что советами замучают». А эти «уважаемые люди» ещё и обидиться могут. Как же, не прислушались к их словам. Плавали, знаем! И зачем мне такое счастье? Какую носить одежду, я и без советчиков разберусь. И ладно — одежда. Меня больше волнует задумка со строительством. Во-первых: ещё ничего не решено. Последнее слово останется за Иваном Даниловичем. И тут советы «уважаемых людей» могут порушить все мои планы. Во-вторых: это купцы. Только прочухают о большом строительстве, моментально захотят поиметь выгоду. Поэтому, сначала необходимо собрать информацию, сделать черновые наброски, и только потом начинать движуху, да и то без лишнего шума и суеты.

— Думаю, Леонид Иванович, что вы правы. Незачем раньше времени будоражить людей, — ответила Белкина, и мне сразу стало легче дышать.

Выходим в общую комнату, а за столом уже сидят пять человек, не считая самого Ивана Даниловича. «И когда только пришли?» — лезет в голову мысль. Но она тут же пропадает. Гости с таким любопытством пялятся на меня, что начинаю ощущать себя голым. Ага, шеста ещё не хватает. Даёшь стриптиз в массы! Теперь я понимаю, что чувствовал мой друг Данька, придя в новый класс. Благо мой возраст и самоирония позволяют быстро реагировать на новую ситуацию.

— Good evening, ladies and gentlemen! — решил заменить французское приветствие английским. Правда, с леди я переборщил. Белкина и так целый день перед глазами.

— Ну, что вы, Леонид Иванович, не стоит смущать наших гостей, — тут же с улыбкой произносит хозяйка, видя недоумённые взгляды. А у самой такое выражение лица, словно приобрела новенький Порше-кабриолет, а сидящие за столом лузеры продолжают ездить на Рено Логане.

— Господа, — перехожу на русский, — хозяева этого гостеприимного дома мне сообщили, что сегодня их навестят самые достойные люди Боровска. Так сказать, его цвет. Поэтому я очень рад со всеми вами познакомится. Надеюсь, что мы подружимся.

— Непременно подружитесь, — сообщает цветущая Белкина. Походу моё вступление пришлось ей по душе.

— Но вначале хочу перед всеми извиниться, — снова ошарашиваю собравшихся.

— За что? — вопрос задаёт Белкин.

— Не успел переодеться к вашему приходу. Занимался с детьми науками. Надеюсь, вы дадите мне несколько минут, чтобы я смог привести себя в порядок?

— Конечно, Леонид Иванович! — добродушно соглашается хозяин дома. — Сходите, переоденьтесь. А мы пока обсудим свои дела. Как вернётесь, то я вас со всеми познакомлю.

— Тогда не прощаюсь, — дарю собравшимся людям улыбку, и направляюсь в свою комнату.

Для чего мне понадобилось это переодевание? Хотя бы для того, чтобы привести в порядок мысли. Слишком внезапно всё произошло…

Снова копаюсь в своих дорожных сумках и думаю, чего бы надеть? Пока думаю, неожиданно натыкаюсь на парики. Оказывается, у меня кроме сценического парика, есть ещё два. Но если тот пышный, то эти более скоромные. Обдумав ситуацию, решаю для выхода в «свет» надеть пышный белый парик. Под него беру нежно-голубую рубашку с кружевным жабо. Рубашка пошита из шёлка и смотрится очень симпатично. Хотя в своей прежней жизни я бы точно её не надел. В таких ходят только педики, или гламурные поп-звёзды. Что, впрочем, одно и то же. Потом настала очередь костюмов. Их у меня оказалось три, не считая сценического: зелёный, чёрный и песочный. И тут моя душа пошла в разрыв, как у той женщины — не знаю, что надеть? Начал анализировать…

Сценический костюм напоминал мне криминальные фильмы из 90-ых годов XX века. То есть был малиновым, как пиджаки у братков. Решил не позориться. Снял… Стало полегче. Но всё равно, какой из трёх лучше? Прислушался к внутренним ощущениям. Внутри полная тоска. Что же, так тому и быть. Надел камзол и кафтан зелёного цвета. Скрашивали эту тоску золотистые кантики, идущие по обшлагам, лацканам и бортам одежды. Кюлоты, именно так называются короткие штанишки, решил подобрать по цвету. По цвету подходили тёмно-жёлтые с блестящим отливом. Гольфы… А вернее — чулки, снова напомнили мне о мужчинах нетрадиционной ориентации. Кроме белых я нашёл светло-синие, малиновые и розовые. Принял решение капитулировать, облачился в белые. Башмаки надел сценические — чёрные, украшенные золотистой бляшкой. А те две пары, которые лежали в дорожных сумках мне не лезли, маловаты. Придётся продать.

Завершив дела с одеждой, обратил свой взор на украшения. Раз я дворянин, то нужно нацепить что-нибудь из благородных металлов. В шкатулке нашлась золотая брошь в виде круглого цветка с синим камнем посередине и два перстня: золотой и серебряный. Брошь нацепил на лацкан кафтана. Серебряный перстень забраковал — не в тему. Золотой надел на мизинец левой руки. На другие пальцы он не лез. М-да, мелковатым оказался мой предшественник: ножки маленькие, пальцы тонкие. Не иначе — музыкант. Не то, что я. Бабушка пыталась водить меня в музыкальную школу, но педагогам удалось уговорить её, не мучить ребёнка. За что я им очень благодарен. Несмотря на то, что нот всего семь, они мне напоминают китайцев… Все на одно лицо и говорят непонятно.

«Как плохо, что нет комода, а ещё лучше: комода и шкафа-купе. Сейчас бы не пришлось вытаскивать из баулов все вещи. Тем более тусклый свет от лучины заставляет постоянно напрягать зрение. Сука! Сюда хотя бы керосиновую лампу… Точно! Вот что мне нужно! Интересно, их уже делают? Надо будет узнать. А это, что такое?.. — убирая вещи обратно в сумки, натыкаюсь на какую-то палку. — Трость? Действительно, трость. Симпатичная… А возьму её тоже! Выйду, как король из мультфильма „Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями“. А ещё тут есть две треугольные шляпы… Нет, не буду надевать, а то перебор выйдет. Всё-таки дома, а не на улице, — перед выходом в люди бегло оцениваю себя в маленькое зеркальце, доставшееся мне от прежнего хозяина этих шмоток… — Ну, что, вперёд Россия!»

— Господа, надеюсь, я не заставил себя долго ждать? — спрашиваю, выйдя в общую залу. Гости снова пялятся на меня, как на диковинку. Всё правильно, народ по сравнению со мной, словно работяги перед поп-звездой, да и париков ни у кого нет. Зато двое из пятерых имеют шикарные бороды.

— Что вы, что вы, Леонид Иванович, — улыбается Белкина, всплёскивая руками, — стоит ли волноваться о такой малости? Проходите к столу…

Сама она сидит по правую руку от мужа и меня сажает рядом с собою. Только я занял место, как Иван Данилович принялся объявлять гостей… «О! Ещё один батюшка нарисовался на мою голову», — мне представили настоятеля Пафнутьевского монастыря архимандрита Дорофея. Потом шёл воевода Боровского уезда: его высокоблагородие секунд-майор Николай Яковлевич Бахметьев. Затем комендант Боровска: его благородие прапорщик Семён Алексеевич Челищев, бурмистр: его благородие Рудаков Михаил Лукич и избранный целовальник: купец Иван Кошкин. Все эти должности мне ни о чём не говорили. Чем они занимаются, я мог только догадываться.

Как только мы познакомились, Мария Васильевна предложила отведать вишнёвую наливку её собственного изготовления. Согласились все, кроме архимандрита Дорофея. Благообразный старичок вежливо отказался, несмотря на то, что первый тост был провозглашён за здоровье её императорского величества Елизаветы Петровны. «Смотри-ка ты, у старичка характер, — подумал я перед тем, как отправить наливку в рот. — А, может, совсем не пьёт? Всё-таки сан…»

Второй тост посвятили хозяевам дома. Правда, сама Мария Васильевна не пила, ссылаясь на лёгкое недомогание. Я же принялся оценивать стол. В принципе еда незамысловатая. Суп, каша, курник, пшеничный каравай, яички, жареная рыба. Салатов нет вообще. Зато лук и чеснок в избытке. Как я понял, две этих овощных культуры рода луковых выращивают в Боровском уезде в больших количествах. Замена экзотическим специям и пряностям, которые стоят очень не дёшево. Импортозамещение, однако! Так же в отдельных тарелках лежат мочёные яблоки и квашеная капуста. Как только чувство голода отступило на второй план, гости начинают задавать мне вопросы.

— Скажите, Леонид Иванович, а какие блюда сейчас популярны во Франции? — решил развести политесы Николай Яковлевич Бахметьев, воевода Боровского уезда.

— Хм… — с умным видом делаю короткую паузу. — Во Франции сейчас популярны салаты, носящие название «Цезарь», «Оливье» и «Крабовый»…

Что такое «салат», гости не знали. Пришлось провести ликбез по кулинарии. Заодно рассказать о майонезе, о крабовых палочках, о кукурузе и о многом другом. Про картошку люди слышали, но слухи эти хорошими не назовёшь. Пришлось объяснять, что любой новый продукт требует вдумчивого обращения. Даже яблоко, сорванное с дерева, желательно вначале помыть. Вдруг на нём птичка потопталась грязными лапками, или вовсе измарала своим помётом. Короче, расписал картошку так, что у самого слюни потекли.

А потом я узнал, что люди ничего не слышали про подсолнух. Блин, а это ведь не только семечки! Тут тебе и подсолнечное масло, и халва, и ингредиент для мазей, мыловарения, красок… Если оливки в России не растут, то подсолнечник — пожалуйста! Правда, озвучивать пришедшие в голову мысли не стал. На этом можно сделать деньги, поэтому лучше попридержать информацию. Зато нужно обязательно списаться с европейскими садовниками. Пусть пришлют кое-какие семена. Не самому же туда мотаться? Вдруг столкнусь с тем, кто знает реального Лионеля Фишера…

— Леонид Иванович, а, правда, что вам посчастливилось присутствовать на коронации её императорского величества Елизаветы Петровны? — спросил отец Дорофей.

«Мля, и что отвечать? — бьётся в голове. — И почему батюшка решил, что я был на коронации? Вроде Белкиным ничего похожего не говорил. Или говорил?»

— Вы же приехали с его превосходительством Михаилом Илларионовичем Воронцовым в Москву прямо из Санкт-Петербурга? — следует продолжение вопроса.

— Совершенно верно, — серьёзно киваю, а сам пытаюсь сообразить, что говорить дальше? Названную фамилию я уже слышал. Значит, этот Воронцов и меня подогнал Белкину, а не только жену. Выходит, я был на коронации?.. Скорее нужно надевать на лицо маску восхищения… — Русская коронация — это удивительное зрелище! Пышно, ярко, впечатляюще! А народу столько, что улицы становятся похожи на красочный муравейник. Жаль, что я видел всё издалека. Рядом с её императорским величеством Елизаветой Петровной находилось слишком много благородных семей из русских аристократических родов. Куда мне, скромному французскому дворянину…

— О! Леонид Иванович, не нужно ложной скромности, — в разговор вступил комендант Боровска, Семён Алексеевич Челищев. — Нам Иван Данилович рассказал, что ваш батюшка прислуживал самому французскому королю…

— Пустое, господа, пустое, — добавляю скромности, а сам ругаю Белкина, на чём стоит свет. Расписал, наверное, что я в монаршие покои дверь ногой открывал… — Его величество ценил моего батюшку, но я жил другой жизнью, далёкой от двора. Моей музой была наука…

Стараюсь перевести разговор на те темы, в которых кроме меня никто не разбирается. Рассказываю про парки Версаля, про ботанический сад в Париже, про аптекарские огороды и садоводческие теплицы. Объясняю, что лучше высаживать на той или иной почве. Способы по её улучшению… Гляжу, а гости пытаются прикрыть зевки ладошками… «Как же так? Ведь вы все помещики! Неужели не хочется узнать способы более продуктивного использования земли? Похоже, что — нет. И какого беса вам тогда надо? Скандалы, интриги, расследования? Или моя так называемая близость к власть имущим? Что ж, получите…»

— Между прочим, вот эту брошь мне подарил его величество король Людовик XV, — и тычу в лацкан кафтана.

— Позвольте полюбопытствовать, а за что? — живо интересуется воевода.

— Я вывел новый сорт свёклы, — заявляю несколько высокомерно.

«Фи-и… — читается в глазах гостей, типа, нашёл, чем хвастать».

— Благодаря этому казна смогла заработать двести тысяч рублей, в пересчёте на русские деньги, — ошарашиваю народ.

— Как так!? — у всех тут же проснулся интерес.

— При переработке эта свёкла даёт двадцать процентов сахара от своего содержания. Проще говоря, с каждых десяти пудов свёклы можно получить два пуда чистейшего сахара. А отходы с удовольствием скушает скотина.

Конечно, озвучивая эту тему, я немного опережаю время. В Европе опыты со свёклой начнутся лет через пять. В своё время мне стало интересно, почему в Российской империи, где для выращивания свёклы существовали все условия, сахар был в дефиците и стоил очень дорого? Оказывается, свёкла была, а сахарный сорт — нет. Впервые о наличие сахара в свёкле узнал немецкий химик Андреас Маргграф в 1747 году. И лишь через пятьдесят лет русские и немецкие учёные нашли способ, как увеличить содержание сахара и производить его в промышленных масштабах. Сейчас же бабло на сахаре делают американские плантаторы. Хотя не только они. Сахарный тростник выращивают в Африке, в Индии, в Китае… Короче, везде, где есть в наличии жаркий влажный климат.

— Значит, в России тоже можно выращивать этот сорт? — загорелись глазки у купца Кошкина.

— Можно, но в ближайшее десятилетие не получится, — делаю слегка надменное лицо.

— Почему?

— Своё открытие я подарил французской короне. Открыть эту тайну я могу лишь с её согласия. Но, как вы понимаете, казне конкуренты не нужны. Их и так хватает. В первую очередь это американские плантаторы, которые выращивают сахарный тростник, используя для этого труд невольников, то есть, рабов.

— Где же они их берут? — удивляется бурмистр.

— Господа, вы прямо, как дети. Разве в Российской империи не торгуют крепостными крестьянами?

— Торгуют. Но крепостные крестьяне — это не рабы, а люди, приписанные к земле, — начал степенно объяснять воевода. — К тому же холопство отменено ещё Петром Великим! А государыня-матушка за каждую крестьянскую душу может спросить со всей строгостью!

«Ого! — удивляюсь такому заявлению. — А я и не знал. Надо же, как люди негативно отреагировали на слова про рабство. Но всё равно, получаются какие-то двойные стандарты: закрепощение есть, а рабства — нет…»

— Может, — соглашаюсь я. — Однако людей покупают и продают. Но это внутри державы. А что творится на её окраинах? Разве турки и татары не занимаются людоловством? Рабы на галерах, послушные наложницы в гаремах… Откуда они? На работорговле делают громадные состояния. Взять тех же англичан… Захватив земли в Ирландии, они продают её жителей тем же американским плантаторам. Причём, без разницы, кто ты: крестьянин, горожанин, дворянин…

— Что, и дворянами торгуют?! — послышались возмущённые возгласы офицеров.

— Если дворянин из бедной семьи и не может выкупить свободу, то участь его безрадостна, — дальше я описываю все ужасы существования рабов на плантации. Народ в шоке.

— Позвольте, Леонид Иванович, но откуда вы про это знаете? — спрашивает воевода.

— Господа, берега Франции омывают воды Средиземного моря и Атлантического океана. Сотни кораблей ежедневно заходят и покидают её порты. Информация поступает со всего света… — говорю и вдруг замечаю, что кроме воеводы, остальные сидящие за столом люди не совсем понимают, о чём идёт речь.

«Неужели не знают географию? — жутко удивляюсь». Тогда прошу принести мне чистый лист бумаги и рисую общую схему Земли. Конечно, она далека от оригинала. Как бы ни была хороша моя зрительная память, но я никогда специально не занимался запоминанием контуров географических объектов.

— А вы уверены в том, что рисуете? — снова спрашивает воевода.

— Абсолютно! — киваю своим пышным париком.

Ещё бы мне не знать! Все школьные годы на стене в моей комнате висели две карты мира: политическая и физическая. Кроме того я прочитал много книг про пиратов. Причём на языке оригиналов. Бабушка постаралась, дабы лучше усваивал иностранные языки. Поэтому географические названия помню хорошо.

Быстренько накидав карту, рисую схему трансатлантического торгового обмена между тремя частями света — Африкой, Америкой и Европой. Заодно поясняю, какие товары, кроме рабов, фигурируют на этих маршрутах. Говорю в основном про растения и сельхоз культуры. То есть о том, что мне знакомо больше всего. Народ слушает меня с большим интересом, иногда задают уточняющие вопросы. Когда я начинаю рассказывать об испанских кораблях, гружённых золотом и серебром, все собравшиеся за столом люди испытываю реальный шок! «Эта ж, какие деньжища?! — так и читается в их глазах, выпученных от изумления».

— А что вы хотите, господа? — и перехожу Индийскому океану. — Возьмём ту же Англию… Кроме пиратства в районах Атлантического океана и Карибского моря, они занимаются вполне мирной торговлей, которая поощряется в среде английских аристократов. Например, держателями акций Британской Ост-Индийской компании является весь королевский двор.

— Что такое, акции? — звучит очередной вопрос.

Приходится просветить людей. В России, наверное, тоже существует что-то похожее, но масштабы далеко не те. К тому же в Англии… а ещё и в Голландии, уже произошли буржуазные революции. Капитал стремится подмять под себя всевозможные колонии и освободится от «опеки» монархов. Лет через тридцать американские дельцы начнут борьбу за независимость от английской короны. Конечно, про это я не рассказываю. Лишь стараюсь раскрыть суть акционерных обществ. Если тем же дворянам открыто заниматься торговлей мешает негласный моральный кодекс, то быть держателями акций никто не запрещает.

Зачем это нужно лично мне? Возможно, получится замутить какой-нибудь бизнес. Например, наладить выпуск оконного стекла. Сам я в этом деле мало что соображаю, но можно найти стеклодувов и вместе с ними поразмыслить над технологией. Авось придут в голову светлые мысли. Изготавливать мебель — тоже прекрасное занятие. Тем более у меня есть опыт в этом деле. А ещё можно создать питомник для растений. Вообще безотказная тема. Народ-то живёт в основном с того, что родит земля… Короче, идей в голове много.

— А чем торгует Британская Ост-Индийская компания? — задаёт вопрос кто-то из гостей.

— Однозначно ответить на ваш вопрос сложно, — снова делаю умное лицо.

— Почему?

— Потому, что компания занимается не только скупкой и продажей экзотических товаров, но и доставкой сырья на производства. Из Индии привозят чай, специи, пряности, селитру… Селитра, между прочим — это не только главная составляющая для пороха, но и прекрасное удобрение, помогающее получить более высокий урожай. Потом идут хлопок-сырец и шёлк-сырец. Английские аристократы являются владельцами ткацких мануфактур, которые изготавливают сотни аршин самой разнообразной ткани ежедневно. Потом эти ткани они продают по всему миру. Или взять те же самые чулки, — и показываю гостям на свои ноги. — Господа, английские чулки носят во всех концах света! Представьте, если бы повсеместно носили одежду, пошитую в Боровске… Вы бы сейчас все жили во дворцах!

Гляжу, народ не на шутку впечатлился. Возможно, они даже не подозревали о таком положении вещей. Ну, а я, изучавший историю не только по учебникам, но и по художественным книгам о пиратах, а так же по роликам из интернета, прекрасно представлял всю движуху в данном направлении. Лет через сто начнутся опиумные войны. Англичане будут давить Китай, чтобы официально позволил им торговать опиумом на своей территории. Круто, да?

Представьте такую ситуацию в 21 веке… Америка нападает на Ирак не из-за нефти, а из-за того, чтобы спокойно торговать на его территории наркотиками. В принципе ими и так повсеместно торгуют. Для народа же создают видимость борьбы с этим злом. А в Голландии и вовсе подобной ерундой не заморачиваются. Разрешено официально! Хотя и говорят, что продают исключительно лёгкие наркотики. Ага, пиво тоже лёгкий алкогольный напиток, но им так можно накидаться, что туши свет! Ещё круче в Испании. Там наркоманам, сидящим в тюрьмах, наркотики раздают бесплатно!!! Беспокоятся о бедненьких, чтобы стресс не испытывали.

А я помню одну свою одноклассницу… Такая была яркая девочка… Подсела на наркоту и уже в двадцать два года превратилась в страшное, грязное создание, к которому подойти противно. В двадцать пять лет она умерла. Поэтому нет у меня пиетета перед Европой, а уж перед Америкой подавно. Когда я попал сюда, в моём времени шла война между Россией и Украиной. А развязали её именно европейцы с американцами. Поэтому, находясь здесь, я сделаю всё, чтобы отбить у людей преклонение перед западом. Не создай себе кумира! Иначе разочарование будет слишком горьким. М-да, а церковь в чём-то права…

— Леонид Иванович, вот вы постоянно говорите про Англию… А как дела с торговлей во Франции? — решил поинтересоваться воевода.

— Англия, Николай Яковлевич, наш вечный конкурент! Французские дворяне тоже являются хозяевами самых разнообразных мануфактур, и поверьте, мы производим товары не хуже! — добавляю в голос пафоса и высокомерия. Сам же преследую одну единственную цель, хочу убедить местное дворянство развивать собственное производство. Взять, к примеру, Иван-чай. Чего стоит изготовить простейший прессовальный станочек и штамповать брикеты? Топливо для этого дела не нужно, электричества тоже не нужно. Всё вручную… Заодно озаботиться симпатичной упаковкой. Бересты и древесины навалом… Поставить производство на поток и вперёд! Брикеты из травяных сборов можно так разрекламировать, каждый купить захочет и не только в России. Главное, правильно подать информацию. Смогли же заразить полмира тягой к никчёмному табаку.

— Леонид Иванович, а вы можете посоветовать нам какое-нибудь дело? — снова задаёт вопрос воевода.

«Неужели клюнуло? — смотрю с улыбкой на Николая Яковлевича. — Что же ему предложить?.. — тут мой взгляд падает на колышущийся огонёк свечи. — Надо же, хозяева расстарались ради гостей. А у меня в комнате по-прежнему зажигают лучины…»

— Господа, а вам я могу предложить заняться производством светильных ламп! — приходит в голову самое элементарное решение. Её конструкцию я представляю вполне хорошо. Михаил Петрович частенько пользовался на даче керосиновой лампой. Рассказывал, что она сохранилась со времён Великой Отечественной Войны. Сам он по причине малолетства для фронта не годился. А вот его дед и отец воевали. Оба, слава Богу, вернулись живыми.

— Это что за лампы такие? — спрашивают удивлённо.

Я быстренько пытаюсь вспомнить всё, что знаю по этой теме и выдаю информацию гостям. Только, где взять нефть? Про здешние месторождения мне вообще ничего неизвестно. И тут гости сами подсказывают, что земляное масло привозят из Астрахани. Ещё оттуда привозят соль и восточные товары… А люди-то, оказывается, не такие уж и отсталые…

Мои объяснения народ воспринимает с явным недоверием. А проще сказать, не понимает. Воображения не хватает. Тогда переворачиваю лист с изображением карты мира и на другой стороне рисую эскиз лампы и объясняю принцип её действия. Люди всё равно в сомнениях. Слишком сложно для них… Сосуд для горючего изготовь, стеклянную колбу изготовь, нефть привези, перегони из неё какой-то керосин… Это сколько же такая лампа будет стоить? Так и разорится недолго!

В принципе, я их понимаю. Создать с нуля какое-либо производство — всегда накладно. А тут иностранец что-то непонятное лепит. Зачем столько мороки, когда повсюду есть бесплатная лучина? Моё понимание этих людей настроения не улучшает. От безысходности хочется взвыть. Все объяснения, как в пустоту. Нужен наглядный образец, а его нет. Толку рассказывать голопузым туземцам, что автомат Калашникова — это круто, если нет самого автомата? Копьём тоже можно убить человека, ткнул в пузо и всё…

Конечно, будь у меня деньги, я бы смог заинтересовать народ. Простимулировал бы, так сказать. А что делать сейчас? Вот совершенно не хочется, чтобы обо мне думали, как о чудаке с глупыми фантазиями. Начинаю злиться и толкаю новую речь:

— Господа, если вам не нравится моё предложение с лампой, попробуйте создать мануфактуру по производству оконного стекла. Уж этот товар всяко будет пользоваться спросом. В том же Санкт-Петербурге знаете, какие окна в домах? Каждое, как четыре вот таких! — и тычу пальцем в раму. — И там вы не найдёте даже кусочка слюды. Столичная знать брезгует пользоваться пережитками прошлого. На смену старине идёт технический прогресс! Как вы думаете, почему в той же Англии ткут столько ткани, что могут продавать её по всему свету? Потому, что используют для этого дела механизмы. Один станок легко может заменить десяток людей. Надеюсь, вы слышали о таком понятии, как демпинг?

Естественно, никто не слышал. Хотя прекрасно знают, что значит — перебить цену. А я снова погружаюсь в мир бизнеса и рассказываю, как дельцы ведут свои дела. Народу интересно, но меня снова спускают с небес на землю.

— Леонид Иванович, чтобы построить мануфактуру по производству стекла, нужны специалисты, разбирающиеся в этом деле. И где их взять? Может быть, вы возьмётесь? — спрашивает воевода.

— Господа, я могу составить бизнес-план, но само производство мне не знакомо…

— Что такое «бизнес-план»? — сразу звучит вопрос.

Приходится объяснять новый для этого времени термин. Получается с трудом. Я произношу сплошь незнакомые слова. От избытка новой информации у людей образуется каша в голове. В результате интерес пропадает. Люди делают вид, что слушают меня, а сами… На столе вкусная еда и вишнёвая наливка. Она ближе и вкуснее непонятных прожектов. М-да… Тогда пытаюсь разжевать всё простыми словами.

— Леонид Иванович, если вы не разбираетесь в стекольном деле, зачем же тогда все эти объяснения? — снова ошарашивают меня.

Сука! Как им объяснить, что технология изготовления стекла, это лишь часть большого процесса? Организация доставки сырья, учёт, складирование, хранение, сбыт, реклама, финансирование — вот что самое главное. Но народ уже меня не слышит. Хочется наорать, но я сдерживаюсь. Зачем мне конфликт? Мило улыбаюсь, пожимаю плечами и отправляю в рот наливочку… За мной охотно повторяют, кроме отца Дорофея и Марии Васильевны. Они вовсе не пили.

Что-то захотелось по малой нужде. Извинившись перед гостями, выхожу на улицу… Блин, да что за карма такая? Следом за мною увязался отец Дорофей. Да и хрен с ним… М-да, а на улице-то темно. Небо вдобавок пасмурное. В туалете, наверное, вообще ничего не видно. Пристроились возле конюшни. Только-только избавились от излишков, как батюшка спрашивает меня:

— Леонид Иванович, вы же близко знакомы с его превосходительством Михаилом Илларионовичем Воронцовым?

— Э-э… — завис я: «Вот же гадство. И чего этому попу надо?» — К чему ваш вопрос, отец Дорофей?

— Тут такое дело… — замялся батюшка. — Я пытался через нашего воеводу отправить челобитную в Берг-коллегию, но ответа до сих пор нет.

— А по поводу чего челобитная?

— Железно-заводчики Меллеры на монастырской земле поставили свои заводы, а денег оброчных не платят. Вот и хочу, чтобы взыскали с них…

— А разве в Боровске есть железоделательные заводы? — искренне удивляюсь.

— А чего же им не быть? — теперь удивляется поп.

— А руду они, где берут? — спрашиваю, а сам думаю: «Как жаль, что я плохо разбираюсь в этих вопросах. Вот была бы у меня карта с месторождениями полезных ископаемых, тоже можно было чего-нибудь замутить… Пусть я никогда не изучал металлургическое дело, но подсказать умную идейку всяко смогу. Чем отличается сталь от чугуна — знаю. Химические процессы, происходящие при плавке, представляю. Да и литература кое-какая на глаза попадалась…»

— Из Оболенского уезда по Протве привозят, — отвечает отец Дорофей.

— А как бы с этими Меллерами познакомиться?

— Так идите завтра с утра к ним на завод и знакомьтесь.

— Благодарю за подсказку, отец Дорофей, — киваю, а сам думаю, что с батюшкой лучше поддерживать хорошие отношения. — А давайте сделаем так, вы напишите ещё одну челобитную в Берг-коллегию, а я постараюсь, чтобы она дошла до нужных людей.

— Ох, благодарю, Леонид Иванович! — у старичка аж засветились глаза. — А то ведь знаете, сколько на монастыре висит расходов…

По словам архимандрита, выходило до хрена! Тут с денежными потоками вообще происходили полные непонятки. Кто за что отвечает, фиг поймёшь. И это при том, что на территории монастыря квартировали солдаты и офицеры Боровского гарнизона. Там же им выдавали жалование. А ещё в монастыре располагался сборный пункт во время рекрутского набора. Что-то в моей голове воинская часть и монастырь вообще никак не сочетаются. Похоже у меня неправильная голова.

Зашли в дом. Народ уже накидался наливочкой и вовсю ведёт застольные беседы. Порой люди никого, кроме себя, не слышат. Понятно, стандартный пьяный трёп. Мне в эти разговоры лезть совершенно не хочется, хотя есть, что сказать. Например, предложить производство бумаги. Тема актуальная всегда. Общую технологию производства целлюлозы я знаю. Возможно, существуют нюансы, которые мне неизвестны, но это мелочи. Однако лезть с новыми идеями не собираюсь. Равнодушное отношение к моим предложениям меня сильно разочаровало. Люди хотят, чтобы им подали всё готовенькое, а самим лень стукнуть палец об палец. А может, я просто тороплю события?

Как говорится, идея запущена, теперь ей надо хорошенько перевариться в головах… В общем, не знаю. Зря, наверное, полез умничать. Проще самому попробовать что-нибудь сделать. Поговорить с купцами, чтобы привезли хотя бы бочку нефти… Найти стеклодувов и погрузится в их тему… А ещё бы я не отказался забодяжить кирпичный заводик. Даже если люди по-прежнему будут строить деревянные дома, то для печек необходим кирпич. В печных конструкциях я немного секу, как и в каминах. Парочку лично выложил. А куда деваться, когда работы нет? Меня спросили: «Умеешь?» Я ответил: «Конечно!» После чего залез в интернет, надыбал там несколько проектов, распечатал и вперёд… Если руки растут из нужного места, то выложить аккуратную кладку большого труда не составит.

— Сколько, сколько шуба стоит? — брошенная фраза одного из гостей вывела меня из раздумий и заставила задать вопрос.

— Двести рублей, Леонид Иванович. А вы разве не знали? — ответил воевода.

— Откуда? — отвечаю чересчур поспешно и сразу ругаю себя за торопливость: «У меня же есть шуба, обязан знать её цену».

— Помилуйте, Леонид Иванович, — обращается ко мне Белкин, — но вы же приехали в шубе.

— Совершенно верно. Только я её не покупал, мне подарили… — пытаюсь отмазаться.

— Вот, вот, подарили! А всё строите из себя скромника, — съязвил бурмистр, но на него тут же зашикали.

На непонятную подначку я совершенно не обратил внимания, а вот цена на шубу сильно удивила… Это что же, мне надо два года пахать и все полученные деньги никуда не тратить?.. Звиздец, мля! Не шуба, а целый Боинг. От этих мыслей, похоже, моё лицо приобрело сердитое выражение. И тут все гости, почему-то, заторопились по домам, мол, давно пора, да и на улице темно… Я лишь пожимаю плечами: «Раз надо, идите. Только чего так резко подорвались?» Но вслух свой вопрос произносить не стал. Быстрее уйдут, быстрее спать лягу. Что-то эти смотрины меня утомили…