Трава зелёная

ГЛАВА 22 КАЛЕНДАРЬ ЗДОРОВЬЯ

Вот почему так: крутишься день-деньской, чего-то хлопочешь и, вроде бы, всё в порядке, а только ляжешь спать, как просыпаются разные «болячки»? Я про ногу, можно сказать, забыл совсем, а она ныть начала. И ладно бы — нога, десна засвербела! И главное, в том месте, где у меня зуб отсутствовал. Покушал однажды роллы. А там вместе с рисом камушек затесался… Да крепкий такой, сука! Хорошо хоть челюсть не свернул.

Зато зубу не повезло: сломался слишком неудачно. Отчего стоматолог, уныло оглядев мою ротовую полость, вынес вердикт: «Лучше удалить». Четыре года прошло с тех пор. Всё давно заросло. И тут на — тебе, напомнило! Чё за фигня? Вроде грязного ничего в рот не совал, слишком горячего тоже не кушал. Почему болит-то? И самое обидное: спать сильно хочу. Вымотался за сегодня. День и так оказался щедрым на «подарки», а я ещё после вечернего разговора с Белкиным увлёкся писаниной. Обычно свой почерк тренирую не больше одного часа. А тут вместо совершенствования навыков, марал бумагу своими мыслями, пришедшими на ум в течение дня. Засиделся до боли в спине, рези в глазах и спёртого воздуха в комнате. Свежему-то взяться неоткуда. У меня одновременно горели постоянно две лучины и керосиновая лампа. Причём в керосиновую лампу была залита смесь из спирта и репейного масла, доставшегося мне даром от Шварца, у которого завалялся некондиционный товар. А я его пристроил к делу. Но коптит, зараза!..

Короче, лежу, мечтаю о «Нурофене» или хотя бы об «Анальгине». Но ещё лучше, если бы здесь со мной оказалась армейская аптечка… Эх, мечты, мечты… Надо будет завтра снова Шварца навестить, может у него есть что-нибудь обезболивающее? Только это будет завтра. А сейчас, как быть? В голову приходит лишь одна мысль: «Алкоголь, он поможет и в горе и в радости». Похоже, придётся… Жаль только, что нужно пить здешнее пойло. Тот спирт, который я изготовил с помощью Шварца, ушёл весь на дело, а оборудование по производству высококачественной водки ещё не готово. По планам его установка намечается на послезавтра. Встаю, иду в общую залу за «анальгетиком»…

В общей зале душно, печка сильно натоплена. А возле печи на лавке Марфа лежит, скрючившись, и дышит тяжело.

— Что с тобой? — озабоченно подхожу к ней.

Тут из-за печи Шварц выходит. Руки держит перед собой, а на них резиновые перчатки. Мало того, в правой ладони зажат скальпель.

— Аппендицит у неё, сейчас резать будем, — говорит он.

— Как резать?! — пугаюсь я. — Она же помрёт от болевого шока…

И тут лицо Шварца превращается в мою учительницу по химии, которая назидательным тоном рассказывает про реакцию этилового спирта и серной кислоты, в результате которой получают диэтиловый эфир.

— Мы ей сейчас эфирчику накапаем, она и уснёт, — лицо училки снова превращается в Шварца.

— Ох, боюсь я, Леонид Иванович! — неожиданно верещит Марфа и хватает меня за руку. — Не позволяйте этому колдуну резать меня!

— Марфа, успокойся и отпусти руку. Аптекарь тебе помочь хочет.

— Он колдун! Я боюсь его!

— Не бойся, — стараюсь успокоить женщину. — Ты эфир понюхаешь и сладко заснёшь, а проснёшься уже здоровой.

— Нет, Леонид Иванович! Нет! — и снова сжимает меня за руку.

— Блин! Да отпусти ты… — резко дёргаю руку и… ударяюсь локтём об стенку. — Пля!!!

— Что же вы не встаёте, Леонид Иванович? Я вас бужу, бужу…

Действительно, я лежу на своём топчане и потираю ушибленный локоть. Рядом стоит Марфа с испуганным лицом. Комнату освещают две лучины. Это я так приучил женщину: типа, прежде чем меня будить, настрой атмосферу видимости и понимания.

— Засиделся я вчера допоздна, вот сон и не отпускал, — непроизвольно оправдываюсь. — Всё иди, я уже проснулся.

Только Марфа ушла, я сразу к столу и записываю «лекцию» учительницы по химии. Не знаю, придумали уже эфир или нет, но благодаря ему можно спасти многих людей. Операции-то делают. Правда, не известно, какими обезболивающими пользуются.

Записав всё, что помнил, выхожу в общую залу. Настроение не очень. Нога, вроде, нормально, а десна свербит, сука! Хорошо, что похмельем не страдаю. Выпил вчера не больше двухсот граммов. Чисто для снятия всяких стрессов, которые терзали мою плоть и душу. Однако всё равно заснул очень поздно. Не выспался совсем, а тут десна в придачу… Что за напасть такая?! А ещё зарядку нужно проводить, сначала с Иванушками «International», потом с детьми. И ведь сам такой график составил и всех приучил. Белкин как-то по этому поводу даже завёл разговор, типа, дети — понятно, но зачем упражнения работникам?

Пришлось объяснять ему, что каждодневные утренние тренировки не только укрепляют тело, но так же дисциплинируют, учат вниманию и усердию, что обязательно скажется на качестве работы. Кроме того, обученные холопы — это разве плохо? Такие и двор от разбойников защитят, и в дороге с ними спокойнее, и за детишками присмотрят в случае чего. А то мелкие в последнее время стали жаловаться, что на улице мало бывают. Неправильно это. Детям нужно чаще бывать на свежем воздухе. А чтобы было веселей, Иваны, под нашим с Прохором чутким руководством, изготовят для них санки и лыжи. И никакие-нибудь, а самые лучшие! Крутится у меня одна мысля по поводу лыжных ботинок и креплений к ним. Сначала, естественно, сделаю для себя. Покатаюсь, вспомню школьные годы. Тем более я бегал на лыжах не только на уроках физкультуры. В зимнее время мой тренер по гребле тоже любил проводить тренировки на лыжной трассе. Тут и рукам нагрузка, и ногам, и дыхалке…

Короче, если местный люд оценит мою задумку, то и на заказ можно будет делать. За простолюдинов не скажу, слишком они консервативны, зато дворяне на новинки падки. К тому же многие из них любят охоту. А как идти в лес? Только на лыжах. По-другому, слишком проблемно.

Утренние занятия помогли отвлечься от проблем. Сначала потренировался с Иванами и со своим слугой, потом вместе с ними принял водные процедуры, затем определил каждому задачу на день и отправил всех на завтрак. С детьми было проще. Уже не нужно напрягаться самому. Только показывать, да следить, чтобы всё делали правильно. Обыкновенная утренняя гимнастика. Более серьёзные занятия начнутся весной, когда неуклюжие детские тельца немного окрепнут. После завтрака играли в «повторюшки». Просто вспоминать и повторять иностранные слова неинтересно.

Поэтому я озаботил детишек изготовлением матерчатых мячиков, размерами с грейпфрут. Делали они их под надзором Марфы. Нутро мячиков набили гречишными зёрнами. Для чего они нужны? Всё элементарно. Дети садятся парами друг напротив друга. Тот, у кого в руках мяч, произносит слово на русском языке и делает пас своему оппоненту. Приняв пас, нужно услышанное русское слово произнести на иностранном языке, и кинуть мяч обратно. Через некоторое время дети меняются ролями.

Ещё я периодически устраиваю весёлые старты. Для этого дети разбиваются на команды. Одна из них временно садится в сторонке, а вторая устраивается на лавке напротив школьной доски. Я произношу иностранное слово и кидаю мяч ребёнку. Тот его ловит, соскакивает с лавки, бежит к школьной доске, кладёт мяч на полочку, берёт в руки мел и пишет иностранное слово. Как только слово написано, нужно положить мел на место, снова взять в руки мяч, добежать до своей команды и передать мяч партнёру. Тому тоже нужно скорее подбежать к доске и написать рядышком с иностранным словом русский перевод. В запарке дети забывают мяч у доски, делают ошибки в словах, пишут коряво… Но это пока. Со временем разовьются и внимание, и почерк, и грамотность, а так же умение быстро ориентироваться в нестандартной ситуации. Тем более победа каждой команды оценивается по совокупности успехов.

Победителей Марфа обязательно угощает чем-нибудь вкусным. Такая у нас договорённость. Женщина понимает, что победителей обязательно нужно награждать, чтобы стимул к учёбе не пропадал. Команды я постоянно тасую, ибо детей пятеро, да ещё среди мальчишек одна девочка. Дисбаланс выходит. И не только по людям, но и по чувству собственного достоинства. Никто не хочет «возиться» с девчонкой. Все мечтают попасть в команду, где два человека. Можно лишний раз пробежаться к доске. Если есть игры, где Наташеньке не хватает пары, то этой парой становлюсь я. Иногда девочка просто сидит в сторонке вместе с Марфой. Та её учит шить и готовить. Вот так и проводим время.

Единственное, что меня напрягает в учебном процессе — это слишком большое внимание со стороны. Марфа-то постоянно рядом. Слушает, запоминает, а потом передаёт всё Марии Васильевне и отцу Лазарю. А те начинают доставать меня вопросами. И ладно — Белкина. Образования у неё, по сути, никакого. Умеет лишь читать по слогам, писать не шибко грамотно, да считать по необходимости. Поэтому убедить её можно в чём угодно. А вот батюшка знаниями не обижен. И его вопросы достают до печёнок. К тому же поучать любит:

— Дети должны сидеть смирно и внимать учителю со всем почтением. А у вас весело, словно они на дворе играются. Какое же это учение? За такое розги полагаются.

— Дети никому и ничего не должны! — отвечаю раздражённо. — И они не скотина безмолвная, чтобы их бить! Да и скотину бьёт лишь дурной хозяин. Если учитель не способен заинтересовать детей учением — это вина учителя и только учителя! Раз не умеешь разговаривать с людьми без палки, то тебе дорога не в учителя, а в палачи!

— Да что ж вы такое говорите?! — теряет самообладание отец Лазарь. — Эдак вас послушать, то старших почитать совсем не надобно.

— Не приписывайте мне того, чего я не говорил! Почтение к старшим — это святое. Но где сказано, что почтение нужно вбивать палками и розгами? Так воспитывают лишь рабов, внушая им страх перед хозяином. Только вместе со страхом приходит и ненависть. Или мало по России случается бунтов? Я в Москве и в Санкт-Петербурге пообщался со многими знатными дворянами и ужаснулся от их рассказов. Если посчитать по всей стране, то выходит, что от бунтов погибает невинных людей намного больше, чем от болезней. Сея зло — взращиваешь зло! Что же касается детей, то подобные методы наказания вызывают у них отторжение к учёбе. Они начинают её ненавидеть! Если ребёнок не понимает урока — это не он глупый, это учитель — дурак, так как не умеет толково объясняться.

— Хотите сказать, Леонид Иванович, что детей вообще нельзя наказывать?

— Нет, не хочу. Бывают поступки, которые нельзя оставлять без наказания. Но это поступки! Что же касается учёбы, то в детях наоборот нужно развивать к ней интерес. Только тогда в России появится много своих учёных мужей, и не надо будет приглашать их из-за границы.

— Тогда подскажите, как вашей беготнёй можно заучивать молитвы? — задаёт вопрос отец Лазарь, не скрывая насмешки.

— Вы батюшка забываете основную цель обучения, — я нагло улыбаюсь в ответ. — Основная цель — это не запоминание молитвы.

— А что же? — безмерно удивляется тот.

— Нахождение механизмов, при помощи которых ребёнку легче и проще осваивать те или иные предметы.

— Что за механизмы такие?

— Во-первых: это соревновательность. Возьмём, к примеру, первую строчку молитвы «Отче наш». Даём детям задание, посчитать, сколько всего в первой строчке слов и букв? Заодно пусть выпишут все буквы, которые в ней присутствуют. А ещё напротив каждой буквы нужно указать, сколько раз она повторяется. А теперь скажите мне, вы сейчас сможете ответить на эти вопросы?

— Э-э… — завис отец Лазарь.

— Не нужно вспоминать молитву и считать слова с буквами, — снисходительно улыбаюсь. — Зато можно поощрить детей, которые первыми это сделают. Что же касается беготни… Кто быстрее всех напишет на доске слова молитвы, тот и молодец!

— Молитва — это не игры! — строго нахмурясь, возразил отец Лазарь. — Их нужно произносить со всем благоговением.

— Вы снова неправы, ставя на один уровень вопросы веры и обучения. Искренне верующий человек, даже будучи абсолютно неграмотным, прочитает молитву со всем благоговением. А коли нет веры в душе, будь ты трижды разумником, любая молитва прозвучит, как ничего не значащая, заученная фраза. Согласны?

— Что ж… согласен, — отвечает отец Лазарь после недолгой паузы.

— Тогда продолжу. Соревновательность — это лишь один из методов обучения. Когда я посещал ваш храм, то мне очень понравились церковные песнопения. Но чтобы красиво петь или читать молитву, этому тоже нужно учиться. В первом случае — вокал, во втором — риторика. То есть умение управлять своим голосом и дыханием. Так же немаловажен музыкальный слух. Лично у меня, к сожалению, он отсутствует. Зато те, у кого такой талант имеется, лучше запоминают слова на слух. А ещё им легче даются иностранные языки. Отсюда следующий вывод, нужно подмечать, какими талантами Господь наградил ребёнка и, исходя из этого, строить процесс обучения. Кстати, многие детишки любят лепить из глины. А если их попросить слепить из глины буквы? А из букв составить слова к молитве? Разве они не будут стараться изготовить красивые буквы? Заодно идёт запоминание молитв. И не надо никого бить и кричать, что он дурак, у которого пусто в голове.

Подобные споры повторялись довольно часто. Иногда отец Лазарь со мной соглашался, иногда — нет. Всё-таки слишком разный менталитет. Здесь даже у вчерашнего крепостного могли быть собственные крепостные. Если мне не изменяет память, то со временем такое положение дел изменится. Владеть крепостными будут иметь право исключительно дворяне. Все прочие смогут лишь нанимать работников. Что, впрочем, не сильно повлияет на разницу. Зачастую к своим крепостным отношение намного бережней, чем к наёмным работникам. Тем более никаких законов о труде ещё нет в помине.

Закончив утренние занятия с детьми и, передав их на совесть отца Лазаря, я отправился по своим делам. Пришлось напялить на себя сценический парик и треуголку с плюмажем. В придачу трость захватил. Всё-таки мне сегодня к воеводе идти. А трость — это не только статусная вещь, но и хорошее средство самообороны. Крепкая, проверял. Пока каким-нибудь оружием не обзаведусь, буду постоянно ходить с ней.

Емельян довёз меня до лавки Шварца. Так ему велела Мария Васильевна. Ага, типа я всё ещё хромаю и плохо себя чувствую. Захожу к аптекарю, а навстречу мне… Не девица — огонь! Серыми глазками стрельнула в мою сторону, что я даже обомлел на время. А она глазки свои потупила и скромно прошла мимо. Вот как они это делают, а?!

— Приветствую вас, Леонид Иванович! — поздоровался Шварц, увидев меня.

— А-а?.. — я очнулся от наваждения. — Ага, и тебе не хворать. А кто это сейчас от тебя вышел?

— Дочь его благородия прапорщика Зайцева, Екатерина Семёновна.

— Что за прапорщик Зайцев? Вроде в воеводской канцелярии я не слышал такой фамилии.

— В отставке он. Семён Платонович Зайцев. Из бывших стрельцов. Выслужился до прапорщика, получил дворянское звание. А это была дочь его единственная. За синькой ко мне заходила.

Я чуть было не ляпнул: «Зачем ей синька? Джинсы решила подкрасить или придать побелке голубой фон?» Потом до меня допёрло: «Какие на хрен джинсы, какая побелка? Совсем потерял голову от девичьего взгляда. Вот же чертовка…»

— Что за синька? — заинтересованно гляжу на аптекаря.

— Красильный пигмент. Меня отец научил его делать. В Европе он зовётся «гамбургская синь» или «берлинская лазурь».

Дальше Шварц стал мне объяснять, как делают эту синьку. Я сразу понял, что он рассказывает мне про железный купорос, который в моё время применялся для опрыскивания садовых деревьев. Приятно думать, что химия тут более-менее развита. Тогда я спросил у аптекаря про диэтиловый эфир, объяснив способ его изготовления.

— Да, я что-то слышал об этом веществе, — кивнул мне Шварц после раздумий. — А почему вы, Леонид Иванович о нём спрашиваете?

— Это вещество применяется при операциях, чтобы больной не чувствовал боли.

— При каких операциях?

— Ну-у… — я задумался, а потом вспомнил свой сон. — Например, по удалению аппендицита.

После этого заявления у нас со Шварцем произошло некое подобие дискуссии. Трудность в общении заключалось в том, что я плохо знал латынь. Да, многие слова мне были знакомы. Всё-таки знание трёх языков, в которых присутствовало не мало слов из латыни, давало о себе знать. Плюс мои познания в ботанике, где наименования растений изначально имеют латинские корни. Зато Шварц с детства изучал латынь. К тому же я ни фига не медик. Могу лишь похвастать школьными уроками по анатомии, армейскими курсами по оказанию первой медицинской помощи, да роликами из интернета. Люди на моих руках не умирали. А вот Евгений навидался смертей с избытком. Причём с детства. И в человеческих внутренностях покопался достаточно. Всё-таки его приёмный отец был военным хирургом. А там проблем с «учебным материалом» не возникает, особенно во время боевых действий. Короче, практика большая.

Одно радовало: Евгений не обучался в Европе. Все знания он получил от отца. Сюда так же надо добавить медицинские журналы, которые он выписывал. Как говорится, был в теме последних научных достижений. Жаль, но многие достижения имели ложный характер. А ещё аптекарь думал, что я хорошо знаю латынь, поэтому вставлял её в разговоре повсеместно. Что же касается анестезии, то Шварц в основном использовал спирт. Хотя мне он рассказал ещё парочку рецептов, но там был намешан такой винегрет, что просто жуть! Ага, к простым вытяжкам из растений добавлялись поистине колдовские ингредиенты: желудок лягушки, крылышки саранчи и прочая лабуда. Если бы не это, то вполне стоящие рецепты. И где он нахватался подобного мракобесия? Но спрашивать я не решился. Обидится ещё, тогда нашему партнёрству придёт конец. А мне этого очень не хочется. Поэтому я взял у него несколько травок, обладающих противовоспалительным и болеутоляющим действием, чтобы самому изготовить дома нужную микстуру, а по поводу эфира заявил следующее:

— Евгений, я думаю, что сначала нужно провести опыты на животных.

— Как на животных? — удивился аптекарь.

— Очень просто. Изготовить эфир, взять кролика, попытаться его усыпить, а потом вырезать у него аппендикс. После этого понаблюдать, как он дальше будет жить?

— Почему именно кролика?

— Насколько я помню, у многих животных аппендицит отсутствует. А у кроликов он есть.

— Хм… А я не знал. Значит, эта мышца у многих животных отсутствует за ненадобностью?

— Евгений, это не мышца. Представь, что в кишечнике имеется небольшой чуланчик, в котором скапливаются ядовитые вещества. Не было бы этого чуланчика, многие умирали бы от отравлений. Однако когда чуланчик переполнен, его необходимо удалить, иначе зараза перейдёт дальше. И вообще, Господь Бог не просто так создал человека таким, какой он есть. Каждый орган для чего-то нужен. Но человек в своём неразумном тщеславии думает, что он умнее Бога. Вот об этом, как раз, нельзя забывать.

— Что ж, я с вами согласен. Нам трудно предугадать божественные замыслы. А опыты с эфиром я обязательно проведу. Очень вы интересные вещи рассказываете. Странно, почему об этом не пишут в медицинских журналах.

— Ничего странного. Многие боятся конкуренции, вот и держат в тайне свои открытия. Тем более в Европе тоже хватает своих варваров, которые злобно относятся к науке. Так же не стоит забывать об инквизиции…

— Инквизиции?! — удивился Шварц. — Разве это не пережиток прошлого?

— К сожалению, нет, — я изобразил на лице грустную усмешку и тяжело вздохнул. — Или ты думаешь, что среди церковников одни святые? Да ради своих низменных целей они любого могут сослать на костёр.

— Надо же! Никогда бы не подумал. Хотя мне отец многое рассказывал… Но по части варварских нравов он больше говорил о России…

— Он у тебя, наверное, жил в городе среди просвещённых людей? — стал возражать я. — Но, во-первых: город городу — рознь. А во-вторых: вокруг городов существует куча деревень, где в основном живут безграмотные крестьяне. Поверь мне, Европа мало чем отличается от России. Я всякого навидался на своём веку… Кстати, глянь, что у меня с десной? Второй день уже свербит.

Прежде, чем лезть ко мне в рот, Шварц сначала запалил масляную лампу, а потом вымыл руки. Между прочим, взял привычку с меня. Это я, прежде чем делать мальчику массаж, всегда мыл руки, с умным видом объясняя, что к любому страждущему надо обязательно подходить с чистыми руками. В противном случае, нехорошая энергия, осевшая ранее на руках, перейдёт к больному и усугубит его болезнь. Таким объяснениям люди верили больше, чем рассказам о непонятных микробах.

— У вас режется новый зуб, — авторитетно заявил Шварц, освещая масляной лампой мой рот, который я раззявил, как крокодил.

— Зуб?! — моему удивлению не было предела. Нет, я знаю, что растут зубы мудрости. Но они растут далеко за щекой. А тут сосед верхнего клыка… — Ты уверен?

— Абсолютно. Правда, мне раньше подобного видеть не доводилось. Возраст у вас, Леонид Иванович, не тот, чтобы новые зубы росли.

— Это, наверное, потому, что я кальция много ем, — решаю всё свести к шутке.

— Какого кальция? — теперь пришла пора удивляться Шварцу.

— Ну-у, который содержится в молочных продуктах…

— Не слышал о таком.

«Блин! — сразу вспыхнуло в голове. — Неужели здесь кальций ещё не открыли? Как хреново, что интернета нет под рукой…» Пришлось объяснять аптекарю, что такое кальций и где он содержится. Лекция вышла длинная. Главное, я увёл Шварца от глупых мыслей по поводу вампиров. Оказывается, тут эта тема не менее популярна, чем в моём времени. А случай со мной как раз наводит на нехорошие размышления. Очень уж не хочется быть насаженным на осиновый кол.

Наговорившись со Шварцем, я отправился к воеводе, всю дорогу размышляя: «С какого бодуна у меня начал расти новый зуб? Наверное, это как-то связано с моим перемещением в прошлое…» Других разумных объяснений не находилось. В общем, к Бахметьеву я шёл сильно задумчивым. Хотя, если честно, предпочёл бы сначала побеседовать с мужиками, которые напали на меня. Но без разрешения Николая Яковлевича попасть в темницу сложно. Если только позолотить охране ручку. Однако один хрен, потом воеводе доложат о моих похождениях. Обидится ещё. Как же, его высокоблагородие!

Блин, всё не могу привыкнуть к этим титулованиям. Напридумывал Петруха табель о рангах, теперь сам чёрт ногу сломит. И ошибиться в названиях нельзя, особенно если случайно в чине кого понизишь, считай, врага заимеешь. Нет бы просто, звать всех господами с приложением к ним соответствующих званий: господин прапорщик, господин поручик, господин капитан и так далее… А тут и благородие, и высокоблагородие, и высокородие, и превосходительство, и высокопревосходительство… Сплошной маскарад с угадайками. Иерархия, мать её! А ещё не хочу идти к воеводе потому, что время напрасно потеряю. Пока за стол посадит, пока разговоры заведёт, пока ещё чего-нибудь придумает… Так и вечер настанет. Какие уж там дела? Домой в пору возвращаться.

— Рад вас видеть, Леонид Иванович! — с улыбкой встретил меня воевода. — Как ваше здоровьице?

— Благодарю, ваше высокоблагородие, уже лучше.

— Вы мой гость, поэтому прошу без чинов.

— Хорошо, Николай Яковлевич, — легко соглашаюсь и присаживаюсь на указанную мне лавку. — Кстати, как ваше здоровье? Слышал, поясницей маетесь?

— Есть такая беда, — отвечает воевода, и садится по центру стола за хозяйский стул. Ага, сразу показывает, кто тут главный. В принципе, мне всё равно. Лишь бы быстрее уйти по своим делам. Но, видать, не судьба. Бахметьев приказал накрывать кухарке на стол, да от души…

Пока накрывали на стол, я попытался заговорить о делах. Не вышло. Воевода сказал, что успеется. Понятно, мои предположения оправдываются. Сегодня сделать дела не получится. А мужички останутся сидеть в темнице. «Что ж, — думаю, — раз ты меня мурыжишь, то и я в стороне не останусь».

— Кстати, Николай Яковлевич, — возобновляю разговор о здоровье, — работа у вас в основном сидячая, приходится много бумаг разбирать…

— Да, это так, — соглашается со мной воевода.

— Вот отсюда все ваши беды с поясницей. А ещё геморрой может случиться.

— Ох, не приведи Господь! — перекрестился Бахметьев. По ходу, что такое геморрой, ему было известно.

— Однако есть специальные упражнения, выполняя которые, можно снизить риск появления этих болезней.

— Да-а? Интересно, интересно… Расскажите?

— Конечно! И расскажу, и покажу, — натягиваю на лицо обаятельную улыбку. — Кстати, у вас есть под рукой писарь?

— Есть. А зачем он нужен?

— Пусть записывает всё, что я вам расскажу. Если что забудете, всегда можно заглянуть в бумаги.

— Хорошо, — кивает Бахметьев и зовёт какого-то Митьку. Вскоре появляется невысокий, худощавый парень с письменными принадлежностями в руках. Воевода сажает его за стол и велит записывать за мной поучения.

— Первым делом, Николай Яковлевич, давайте займёмся вашей поясницей.

— Это что, мне нужно встать из-за стола?

— Совершенно верно. Тем более он ещё полностью не накрыт, — снова обворожительно улыбаюсь.

— Хорошо…

Сначала я аккуратно ощупал поясницу воеводы и выяснил, где у него конкретно болит? Ага, понятно. У моего деда встречалось похожее. Чем тут можно помочь? Есть одно упражнение… Я тоже периодически его выполнял, когда долго засиживался перед компом.

— Николай Яковлевич, — обращаюсь к воеводе, — сейчас внимательно смотрите на меня и запоминайте, что я буду говорить и делать. А затем мы вместе с вами выполним одно нехитрое упражнение.

— Я весь внимание, — кивает Бахметьев.

После этих слов я становлюсь в позу прыгуна с трамплина. Потом упираю согнутые в локтях руки во внутреннюю сторону бёдер. Пальцы рук повёрнуты друг к другу. Затем медленно выпрямляю руки и колени. Спина продолжает находиться параллельно полу. Когда руки и ноги полностью выпрямляются, стараюсь максимально расслабить область поясницы, переведя всё напряжение на область бёдер, куда упираются ладони. Дышу ровно и спокойно. Нахожусь в таком положении секунд тридцать. После чего медленно начинаю сгибать колени и локти, придавая телу позу полуприсяда, чтобы спина оказалась перпендикулярна полу. И лишь затем аккуратно выпрямляю всё тело. Показав и объяснив упражнение, начинаем выполнять его вместе с воеводой.

— Ох! — вскрикнул Бахметьев после явного щелчка у него в спине. В тот момент он как раз старался расслабить поясницу.

— Что такое? — спрашиваю озабоченно, глядя на выпученные глаза воеводы. Спрашивать-то, спрашиваю, но позу не меняю. Нельзя во время таких упражнений резко дёргаться. Все движения нужно выполнять плавно и последовательно.

— В спине что-то хрустнуло, и дышать, как будто стало легче, — отвечает Бахметьев, а у самого на лице растерянность. Не знает, печалиться или радоваться?

— Не меняйте позу, Николай Яковлевич, — тут же предупреждаю его. — Продолжайте расслаблять поясницу. Спина прямая, локти и колени полностью выпрямлены. Дышим ровно и спокойно… Теперь медленно принимаем позу полуприсяда и аккуратно выпрямляем всё тело. Только так! Запомните, во время подобных упражнений резвость противопоказана.

— Ага, запомнил, — кивает воевода и щупает свою поясницу.

— Что чувствуете?

— Тупая боль словно исчезла куда-то! — широко улыбается Бахметьев. — Хочется, как в молодости, порезвиться…

— Стоп! Вот резвиться как раз не надо. Вы лучше присядьте обратно на своё место.

— Конечно, конечно, — кивает воевода и садится за стол.

— А я, Николай Яковлевич, ещё раз напоминаю, что после подобных упражнений лучше всё делать степенно и не спеша. Верхом на лошади тоже пока не следует ездить. А ещё нужно попить отвары из травок и погреть поясницу, — после чего диктую названия трав, а так же состав согревающего компресса. Затем рассказываю о простых упражнениях, которые можно выполнять сидя. Это уже касается геморроя. В моё время данные упражнения советовали делать водителям, а так же тем, кто подолгу сидит за компом. Я же, как раз совмещал и то, и другое. За компом составлял проекты, а потом на своей «РЕНОшке» мотался по объектам.

— Надо же, сколько вы всего знаете, Леонид Иванович, — улыбается довольный воевода. — Поболее нашего аптекаря.

— А вот это вы зря, — отвечаю поспешно. Не хватало ещё, чтобы до Шварца дошли слухи, якобы я пытаюсь его затмить. — Просто не может человек знать всё на свете. А мои знания из далёкой Азии. Там подобные упражнения медики применяют не одну сотню лет, а мы всё продолжаем кичиться европейской наукой, считая её истиной в последней инстанции. Грех это, считать одни народы глупее других. К тому же многие знания в Европу как раз пришли с востока.

— Да, да, — кивает Бахметьев, — мне Иван Данилович рассказывал, что вы спасли какого-то японского монаха, и он поделился с вами тайными знаниями.

«Ну, Белкин, ну, балабол! — внутренне кривлюсь. — На фига рассказывать направо и налево то, чем поделились с тобой? Поболтать захотелось? Как бы и о задумках наших не сболтнул. Эх, любят дворянина похвастать!»

Тем временем стол уже накрыли, и воевода принялся хвалить блюда, которые приготовила его кухарка. День был постным, поэтому мясное отсутствовало. Зато рыба имелась в избытке: уха из судака, пироги с налимом, запечённый карп, жареные караси… Вместо спиртного на столе стоял жбан с ягодным взваром. Я наедаться не спешил, пробуя по чуть-чуть от каждого блюда. Уже успел насмотреться на местные порядки. Любое похождение в гости превращалось в басню «Демьянова уха».

— Леонид Иванович, — между тем продолжил Бахметьев, — а вот вы делали мальчику массаж…

— Слушаю вас, — кивком подбадриваю замявшегося воеводу, не забывая при этом отдавать дань обеду.

— Как думаете, сия процедура будет полезной для меня?

От этого вопроса я мысленно застонал. Мне совсем не улыбалось каждодневно навещать воеводу. Своих забот — выше крыши. К тому же совершенно не хочется горбатиться за просто так. В моё время часовой сеанс массажа стоил не меньше двух тысяч рублей. Именно этот факт послужил одним из поводов записаться на обучающие курсы. Хотя я записался чисто за компанию с Данькой. У него же близняшки, не у меня. Но, по правде говоря, навык полезный. Тут и девушке своей можно сделать расслабляющий массаж, и бабушке с дедушкой аккуратно помять болезненные места…

— Я понимаю, Леонид Иванович, что вы человек занятой, — заторопился воевода, глядя на мою задумчивость. — Но у меня найдётся, чем вас отблагодарить.

— М-да, и чем же? — удивлённо смотрю на Николая Яковлевича.

— Во-первых: я вам подробно расскажу обо всех мужичках, что на вас напали. Думаю, это поможет в ваших делах. Во-вторых: я знаю, что у вас нет оружия. Уверен, имей вы шпагу или пистолет, то вам бы не пришлось спасаться бегством.

— Хм… Если честно, Николай Яковлевич, то вы меня заинтересовали. Только я бы предпочёл пистолет и саблю.

— Почему именно «саблю»? — удивился воевода.

«Действительно, а почему? — задумался я. — Чем сабля лучше шпаги? Наверное, тем, что саблей можно не только колоть, но и рубить. Мне в интернете попадались ролики, где знатоки занимались фланкировкой. Зрелище завораживающее. Шпагой подобного не сотворишь. Да и вообще…»

— С древних времён сабля была оружием князей и родовитых бояр. А шпага — это оружие горожан и наёмных убийц, — отвечаю воеводе воспоминаниями из ролика по интернету. — У меня сабля вызывает большее уважение.

— Вот как! — удивился Бахметьев. — Никогда бы не подумал…

— Однако это так, — дальше я рассказываю, почему выходцы из городской среды предпочитали шпаги и стилеты. Проще и удобнее. Но это в условиях узких улочек города. Недаром сам Наполеон относился к шпагам с презрением, предпочитая сабли. Для той же кавалерии она всяко лучше. Чем и делюсь с воеводой.

— Хм, действительно, наши казачки шпаги не жалуют, — усмехается Бахметьев. — Хорошо, будет вам сабля и пистолет! А с вас тогда — массаж, — и лучезарно улыбается.

— А с вас тогда умелая девка, — возвращаю воеводе улыбку.

— Э-э… — зависает Бахметьев, теряя радость на лице. — Нет, я, конечно, понимаю, мужское естество просит… А вы постоянно под приглядом Марии Васильевны и отца Лазаря, который, положа руку на сердце, человек не самый лучший, несмотря на сан. Но и вы поймите меня, Леонид Иванович…

— А-ха-ха-ха-ха! — меня разбирает жуткий смех. Хорошо, что рот пустой был. А то бы сейчас кусочки еды полетели во все стороны. — Простите, Николай Яковлевич, не смог удержаться. Только вы совсем неправильно меня поняли.

— Да-а? — воевода выпучил на меня глаза. — А что вы имели в виду?

— Вы сами сказали, что я человек занятой. В первое время я постараюсь полностью уделить вам своё внимание. Но что будет дальше? Не проще ли иметь под рукой умелую девку?

— Вы хотите научить её делать массаж?

— Совершенно верно, — согласно киваю.

— Но почему именно — девку? Как по мне, так мужик лучше может намять бока…

— Николай Яковлевич, намять бока, большого ума не надо. Но есть такая поговорка: «Доверь дураку стеклянный хрен, он и хрен разобьёт, и руки порежет»…

— Как? Как? Доверь дураку… Э-хе-хе-хе-хе! Ну, вы и сказанули, Леонид Иванович. Никогда такого не слышал… — у воеводы от веселья даже слезы выступили из глаз. — Надо будет запомнить ваши слова. Значит, считаете, что девка сможет лучше за мной ухаживать?

— Конечно! Женщине от природы дано лучше чувствовать чужое тело. Не зря же именно они растят детей. Во время массажа требуется не грубая мужская сила, а чёткое понимание, как сделать так, чтобы ненароком не навредить. Позвоночник, то бишь — хребет, заключает в себе множество сложных соединений, которые сдуру можно так покалечить, что жизнь станет не мила. Поэтому, если у вас есть сообразительная девица, то я готов на вашем примере научить её массажу.

— Моя кухарка подойдёт? — после минутной задумчивости, спросил Николай Яковлевич.

— Нет.

— Почему?

— Во-первых: она уже не молода. Учить новому сложнее. Во-вторых: она кухарка. Вот и пусть занимается кухней. Зачем бедной женщине забивать голову непонятными «глупостями»?

— Хорошо, я найду девицу помоложе и посообразительнее.

— Вот и прекрасно! Как найдёте, так сразу и займёмся массажем. А сейчас мне бы хотелось услышать ваш рассказ о мужиках, что сейчас сидят в темнице…