Требуются герои, оплата договорная

Борис Устинов

— Вы все поняли? — Инструкции, полученные от руководителя службы безопасности, были более чем подробными, а, главное, эффективными. Переступая порог невзрачного одноэтажного строения — прежде в таких располагались СМУ или продмаги, Устинов был полностью уверен, что слежки за собой не привел.

В холле бритоголовый охранник кивнул на сумку:

— Сдайте вещи, и я вас провожу.

Следующий этап: у входа в коридор парнишка хитрой штуковиной поводил над руками-ногами, грудью, спиной. Безучастно приказал:

— В пятый кабинет.

В комнате Бориса уже ждали.

— Мы беседовали по телефону, — не размениваясь на имена, оповестил мужчина лет сорока, со строгим, почти аскетичным лицом и худощавой фигурой, — флешка у нас, спасибо.

Устинов кивнул. То, что его сумку обшарили, и изъяли запись, он воспринял, как должное. Но на сердце стало тревожно. Наступил момент первого риска. Получив желаемое, «агеевцы» могли вышвырнуть его вон.

— У вас есть копии?

— Нет.

— Вы уверены?

Второй риск состоял в том, что его могли не правильно понять и на всякий случай, ликвидировать. Во избежание этого Борис счел нужным расставить точки над «і».

— Позвольте, я объяснюсь. Хотя информация у меня уже несколько месяцев, я не планировал пускать ее в ход. Во-первых: люди на пленке мне не знакомы. Во-вторых: не ясно, в чем компрометация материала. В-третьих: мне это совсем не нужно.

— Тем не менее, вы здесь, — усмехнулся аскет пренебрежительно.

— Но я ведь ничего не прошу у вас. Вернее прошу. Но, если вы мне откажете, на этом дело и закончится. Как максимум, я от расстройства размещу запись и Интернете.

Зависло молчание, напряженное, как испытательный срок. Хозяин и гость мерялись силами, кто кого. Первым заговорил начальник отдела безопасности, не уступая в поединке, нет, разыгрывая дальше сценарий встречи.

— Вы убедительны, — в глазах мужчины блеснуло одобрение. — Садитесь.

Первый раунд принес победу Борису. Он перевел дыхание, приготовился сражаться дальше.

— Я сделал то, что обещал. Теперь ваша очередь.

— Не торопитесь. Афанасий Антонович сдержит слово. Но я хотел бы кое-что узнать. Как вам досталась запись?

Немного корректируя реальность, Устинов поведал лесную историю, старательно заменяя «мы» на «я». Надеяться на доверчивость слушателя не приходилось. Физиономию худого типа украшала скептичная гримаса. Глаза откровенно смеялись.

— Я, мы — какая разница, да? — сложил он два и два. — Как бишь, звали даму?

— Простите, — Борису надоела словесная канитель, — если вы намерены поступить честно — приступим к делу. Если нет — зачем болтать попусту? Я рассказал все, что считал нужным. Мне добавить нечего. К тому ж, я тороплюсь.

Мужчины нахмурился. Он мог сотворить с Устиновым всякое; плохое в том числе. Но, следуя полученным инструкциям, сдержал раздражение.

— Дочка в этого Устинова после весенней олимпиады просто влюблена. — Афанасий Антонович Агеев был наслышан о молодом учителе математики, о чем и поведал своему главному специалисту по безопасности. — Как-никак, второе место в городе! Так что, дашь, парню, что он хочет. В разумных, конечно, пределах. Впрочем, человек он адекватный. Я с ним пару раз беседовал.

Увлечение математикой и математиком благотворно сказалось на Асе Агеевой. Буквально за полгода, девочка превратилась из взбалмошной мажорной капризницы в ироническую уверенную в себе интеллектуалку. Обрадованный метаморфозами, Агеев не поленился, явился в школу, встретился с молодым педагогом, поблагодарил за старания и даже поздравил директора с наличием столь ценного педагогического кадра. Эпохальная встреча состоялась в марте, в сентябре, Борис вознамерился пожать плоды полезного знакомства и, обостряя ситуацию, надавил на худого типа.

— Я не представляю, сколько стоит моя информация. Потому предлагаю следующее: я скажу, что мне нужно, а вы остановите меня, когда я начну зарываться. Идет?

— Вполне, — хмыкнул собеседник.

— Мне нужны двое-трое парней, оружие, патроны и автомобиль. Ребят и машину я верну к вечеру. Дальше: охрана, хотя бы в течение суток, для моей матери и укромное местечко на день-другой для одного человека.

— Сохранность машине и жизнь ребятам гарантируете?

— Да. Парни вернутся вечером в любом случае. Я обещаю.

— Хорошо. Какая вам нужна машина?

— Что-нибудь заурядное. Ребят, наоборот, хороших, думающих. Лысые амбалы с дефективными физиономиями мне ни к чему.

— О’кей.

Шпильку в адрес охраны аскетичный тип не услышал. Грузный молодой мужчина, минуту назад вошедший в комнату, шептал ему что-то на ухо.

— Бу…бу…бу, — донеслось до Бориса.

— Спасибо. Хорошо.

Они снова остались вдвоем.

— Где ключ? — спросил строго начальник отдела безопасности.

— Какой ключ?

— Вместе с флешкой должен быть ключ.

— Нет никакого ключа.

— Жаль, очень жаль.

Борис испугался. Неужели, из-за какого-то дурацкого ключа, ему откажут, не дадут людей и машину. Он взволновано мотнул головой.

— Я подобрал кобуру на ветке, до этого она пролетела метров 60 не меньше. Если ключ был там же, он мог выпасть, — оправдания звучали жалким лепетом.

— Ключ был спрятан в кобуре, чтобы извлечь его, кожу взрезали ножом, — уличил собеседник.

Устинов, шалея от догадки, схватился за голову. Катька! Зараза! Сперла ключ! Стерва! Он склонял Катерину по всем падежам.

— Вот мы и вернулись к началу, — опять явил профессиональную хватку хозяин, — всплыло несоответствие между отмеченным ранее местоимением «мы» и «я». Ну же, голубчик, шевелитесь, — подколол мужик, — не теряйте инициативу. Выдумайте что-нибудь! Соврите!

— Про ключ я не знал, — признался Устинов.

— Верю, — подбодрил его собеседник.

— Извините за беспокойство. — Устинов поднялся и направился к двери.

— Борис Леонидович, вас выпустят только по моему указанию. Не иначе.

— Да, да, — Борис послушно повернулся, замер в тупом отчаянии.

— Горды вы, господин Устинов, не по чину. Побледнели, зубками заскрежетали, прощаться затеялись. Нет, слезу пустить, разжалобить человека, попросить, наконец.

Шутка? Издевка? Борис взвился как ужаленный; рухнул неожиданно для себя на колени, взмолился:

— Отпустите меня сейчас. И помощь дайте. Ключ я найду и отдам завтра.

Худой тип довольно захлопал в ладоши.

— Вы — молодец. Настоящий артист. Но не усердствуйте особо. Машина у входа, ребята в салоне. Вот адрес, — мужчина черкнул на листке пару строк, — укромного места. Три дня оно в вашем распоряжении. А вот в отношении вашей матушки, простите, помочь не в силах.

— Что вы имеете в виду?

— Как мне только что сообщили, она отбыла с территории городской детской больницы в сопровождении мужчин в гражданском с очевидной военной выправкой. О роде их деятельности можно лишь догадываться. Но, несомненно, это силовики.

— Что?! — Новость ни лезла ни в какие ворота.

— Имя Яны Любецкой вам говорит что-нибудь?

— Впервые слышу.

— А Павел Павлович Кравец?

— Нет. Не знаком.

— И последний вопрос, — лицо худого наполнилось иронией. — У вас на воротнике закреплен микрофончик. Не возражаете, если мы его снимем?

— Что?!! Как микрофон?

— Очень просто. Но вы не удивляйтесь, лучше подумайте, кто вам его подцепил.

Установить микрофон мог только один человек!

— Наш разговор тоже слушали? — выжал из себя Устинов.

— Нет, конечно. У нас здесь работает глушилка. Свои секреты мы умеем хранить.