Требуются герои, оплата договорная

Борис

Снайпер, стрелявший по Катиной кровати, мог прятаться в одной из 5–6 квартир дома напротив. Однако Устинову повезло сразу. Первый же «объект», расположенный точно напротив спальни, оказался незапертым. Борис слегка толкнул оббитую потрескавшимся дерматином дверь, увидел, лежащий на полу труп и отпрянул. Мертвая старуха улыбалась. Тронутые помадой узкие губы будто насмехались над нелепо вывернутой шеей и над жестокостью мира, не позволившему человеку умереть собственной смертью.

Устинов недоверчиво покачал головой. Неужели старушку ухлопали, ради возможности выстрелить по Катиной кровати? Быть такого не может!

Могло, однако, быть и не такое. Борис шагнул в комнату, огляделся. Окурки на полу, запах дыма, бутылки из-под пива, «Спортивная газета» на столе. Даже винтовку и ту убийцы бросили на видном месте, в углу на ковре.

Не спеша, Борис спустился по лестнице. Стараясь не торопиться, повернул к дому.

— Боря, — окликнула соседка. — Слышал новости? Неподалеку мужика мертвого выкинули из машины прямо на тротуар. С порванным горлом.

— Да, да, — он сделал удивленное лицо. Доставая ключи от квартиры, почувствовал, как дрожат руки.

От собачьих клыков даже в большом городе люди гибнут не каждый день. Первым делом милиция примется за их район. Найдутся, непременно найдутся, свидетели драки. Всплывет участие Рексы. Борис покосился на черно-белую тушу, развалившуюся на полкомнаты. К сожалению, он ни чем не мог помочь собаке. Увезти, спрятать? Сейчас, когда у самого земля под ногами горит? Когда Катька в беде? Устинов отвел взгляд. Было стыдно. Рекса его никогда не предавала.

Он достал из книжного шкафа томик Достоевского. Открыл обложку. Внутри, в вырезанной ножом нише лежала желтая кожаная кобура, в ней пистолет и флешка. В памяти всплыл майский лес, мотоциклист с простреленной головой, стая воронов. Устинов видел, как парнишку убили, как киллеры обыскивали труп. После выстрела парень проехал еще метров десять, потом врезался в сосну. Тело, неестественно изогнутое, отбросило влево, ботинки — вправо. Много дальше добралась ножная кобура. Покойник при жизни цеплял ее к лодыжке.

Убийцы обшарили карманы мотоциклиста, не поленились отыскать ботинки, надеясь найти то, что случайно досталось Борису. Он же просмотрев флешку, ценности ее не оценил. Любительская съемка: мужская компания гуляет в ресторане, плескается в бассейне. Главный персонаж — толстяк лет 50 с крупной родинкой на щеке. Лицо незнакомое, впрочем, как и физиономии прочих персонажей. Не верилось, что из-за этих мирных кадров погиб человек. Но из песни слов не выкинешь. Застреленного парня, наверняка, давно склевали вороны.

«Странные дела творятся на белом свете», — с тяжким вздохом Борис бросил в спортивную сумку кобуру, пару футболок, свитер. Что еще взять с собой? Что нужно человеку на пути в неизвестность?

Через десять минут Устинов уже усаживался на соседнее с водительским сидение Юлиного Volvo. Любовница тот час затеяла допрос:

— Что случилось? На тебе лица нет! Ты белый как полотно! Тебе плохо! Ты заболел!

Борис глянул в зеркало. Вид и в правду неважный.

— Не преувеличивай, — уронил небрежно.

Другой бы на его месте радовался, имея такую женщину: соблазнительна, умна, покладиста, при деньгах. Устинову же едва хватало сил на элементарную вежливость. Сейчас особенно.

— Мне надо в центр.

— Зачем?

Борис с трудом удержался от резких слов. С каким удовольствием он оборвал бы эту связь. Но побег из солнечного Крыма, из ласковых объятий Юли в Катино сиротское полу-безумие, получил соответствующую оценку. «Если ты меня бросишь, — оповестила с порога любовница, едва он явился с извинениями, — я убью себя». Устинов попытался объясниться. Напрасно. Юля затащила его в постель, а потом наглоталась снотворного и едва не сдохла. «Суицидальный синдром», вывел корявым почерком дежурный врач «Скорой». Капкан захлопнулся. Устинов не решился на разрыв. Стать причиной смерти вздорной истерички — такую «роскошь» он себе позволить не мог.

— Юля! Ты хотела мне помочь — помогай. Поехали.

— Хорошо. Но презентация? Ты уверен в своем решении?

— Да! — Устинов поморщился. Нынешнее утро началось с неожиданности. Стоило ему открыть глаза, как Юля объявила: днем у него презентация проекта, вечером они едет в N-ск; завтра — выступление перед учредительным советом. На кону должность директора математического лицея и оклад в пять тысяч долларов. «Ты мечтал об этом, а я нашла инвесторов», — любовница ожидала благодарности, однако получила же только прохладное «спасибо». «О таких вещах не предупреждают в последнюю минуту с утра в постели, — принимать Юлины подарки Борис не хотел, потому спрятался за первый подвернувшийся предлог. — В общем, спасибо за заботу, но, скорее всего, я вынужден буду отказаться». В спорах и пререканиях прошел завтрак. Собственно, из-за Юлиной настойчивости он и опоздал к Кате. Однако любовница почти добилась своего. Устинов пообещал подумать и часам к одиннадцати озвучить вердикт.

— Хочешь выпить? — вдруг предложила Юлия. — У меня отличный коньяк.

— Нет.

— Куда ты собрался?

— В Катин офис, — Устинов закрыл глаза, отгораживаясь от суеты, погрузился в думы.

Катерина трудилась в благотворительно фонде «Веста» под эгидой какой-то невнятной мировой гуманитарной организации и занималась чем-то несерьезным: обрабатывала, собранную в регионах, статистическую информацию.

Какую — Катерина так и не разобралась. Сведения поступали по Интернету в виде кодированных таблиц, которые надлежало свести по специальной методе, а затем разогнать по пунктам зашифрованного перечня. За эти малоосмысленные действия Морозовой платили вполне приличный оклад. Мало того, к Кате на работе никто не цеплялся, не изводил придирками и домогательствами. Напротив, Морозову холили и лелеяли: кормили в офисе три раза в день, поили чаями-кофеями; потчевали витаминами и даже включили в программу «Бизнес за здоровый образ жизни». За подвиг относительного воздержания — требовалось: не пить, не курить, не употреблять наркотики и транквилизаторы — кто-то выдавал участникам ежемесячно по 100$.

— Остановись здесь. — Борис взял Юлину ладонь, поцеловал благодарно. За что он на нее вечно злится? Не женщина — золото. Бросила дела, катает его по городу, слушает грубости. А он …Продолжать не стоило, старая песня.

— Спасибо, дальше я сам.

— Борис, послушай меня, пожалуйста, — в голосе Юлии возникли стальные ноты. — Я займу пять минут, не больше.

— Хорошо.

— Ты собрался куда-то идти, с кем-то общаться? Расскажи мне, что случилось, а лучше возьми с собой. Ты странно выглядишь, у тебя больные глаза, — Юля положила руку ему на плечо, поправила воротник, не удержалась, прильнула к груди. — Ты взволнован, раздражен. Ты, как натянутая тетива. Тронь и зазвенит. В таком состоянии можно все испортить.

Устинов неохотно кивнул. Помощь ловкой и нахрапистой бабы могла быть очень кстати. Он действительно сильно нервничал и, что уж скрывать, боялся.

— Хорошо.

Даже краткая версия случившегося, произвела на Юлю впечатление. С минуту она молчала, переваривая услышанное, затем резко уронила:

— Все понятно. Пошли!

— Нет! — Устинов не шелохнулся. — Я пойду, когда сочту нужным.

Юля растерялась.

— Милый…

Молчала бы! Он снова ее ненавидел.

— Я просил не называть меня «милым»!

В памяти, в самом потайном уголке дрожащие от нежности губы прошептали шальным от страсти голосом: «Милый…милый мой…» Другим женщинам произносить это слово не следовало.

— Я нечаянно, — Юля виновато улыбнулась. — Не сердись.

Они устроились за столиком кафе, расположенном напротив «Весты» и Юля тут же взялась за расспросы.

— Два кофе, пожалуйста. Говорят, у вас взорвали кого-то? Прямо на улице, среди бела дня?

— Да, утром, в полдевятого, девчонку на мелкие кусочки разнесло. — В голосе официантки звучала едва ли не гордость. Как же! Отличились! — Охранник, как заорет «Катя»…как жахнет…машина вдребезги, шофера ранило, кровища, крики, ужас. Милиция примчалась, «скорая»…

Впечатления лились рекой.

— Где это произошло? — вмешался Борис. Женщина кивнула влево. — Я прогуляюсь, — Устинов побрел по мостовой.

Странно, но место гибели девушки от дверей «Весты» отделяла добрая полусотня метров. В связи с чем возникал закономерный вопрос: если погибшая изображала Катю, то почему она не доехала до дверей офиса? Зачем вышла именно здесь? Кого ждала? И с какой стати Степа Богунский ошивался, так далеко от Катиной конторы? Обычно он караулил Морозову чуть не у порога «Весты».

У стеклянной двери магазина канцтоваров истуканом замер мужчина лет 50-ти, в камуфляже, с хмурым загорелым лицом. Утром на его месте стоял Володя. Он — единственный — опознал в погибшей Катерину. Богунский свидетельских показаний милиции не давал.

Борис вернулся к Юлии, плюхнулся в белое пластиковое кресло, допил одним глотком кофе.

— Подожди, я хочу подумать.

Интересная получалась картина. Девушка вышла из такси за 50 метров от «Весты», точно в том месте, где нес вахту слегка близорукий Вовка. Зачем? Не затем ли, чтобы погибнуть на глазах свидетеля, способного опознать в ней Катерину?

После показаний бывшего одноклассника визит по месту работы и квартиру «жертвы» становился лишь делом времени. А там милицию уже поджидали: подброшенные наркотики, пробитая пулей стенка кровати и, как следствие, версия о «наркодилерше».

В построенную логическую систему не вписывалась лишь драка. В первую очередь, туманностью своих намерений. «Мне показалось, они шутили, забавлялись. Я даже почти не испугалась. Я легко могла вырваться. Да я почти и вырвалась», — сказала Катя. Морозова не могла ошибиться. А значит, сюжет предполагал возможность избавления от хулиганов. Собственными ли силами (одна барышня против троих дюжих ребят — не убедительно) или с помощью своевременно подоспевшего спасителя? Устинов хмыкнул. Неужели и он был вписан в сценарий. Нет! Он опоздал, задержал Катерину, будь иначе, псевдо — похищение началось бы раньше и прошло бы по намеченному плану. Катя наткнулась бы на ребят и ее спас кто-то другой. Что дальше? На работе Катерина, так или иначе, не появилась бы. Там ее «подменяла» погибшая девушка. И если бы не Богунский, никто бы не знал, что в машине взорвалась не Катя.

— Боречка, милый, — Юле не терпелось узнать подробности. — Что ты узнал?

«Тьфу, опять она за свое! Милый! Просил же!» — Устинов среагировал на больное слово, как на пощечину.

— Прости, я не хотела. Я нечаянно. Давай позвоним Катиному шефу. И лучше, если разговор поведу я, — не дожидаясь ответа, Юля достала мобильник. — Алло, директор у себя? — Видимо малоубедительный лепет секретарши впечатления не произвел. — Ты, коза, не вякай, поняла?! Зови босса, пока хвост не прищемили. Скажи, Юля, просит. Хочет жить, пусть поторопится. — И через минуту, — пацан, глянь в окошко, а!

Белые жалюзи слегка раздвинулись. Юля приветливо помахала рукой.

— Шлепай сюда, милый. И быстро. Пока я добрая. Не желаешь? Воля твоя! Тогда домой звони, прощайся с родными и близкими. Что? То-то! Кончай базар. Жду.

Устинов не успел сказать и слова, как из дверей «Весты» вышел мужчина, за ним девушка. Она торопливо зашагала в сторону проспекта, он понуро направился к их столику. Сел без приглашения, шумно вздохнул, уставился вопросительно на Юлию.

— У тебя сотрудницу грохнули? — спросила та.

— Да. Но я про наркотики ничего не знаю, — от волнения мужчина слегка заикался.

– Сколько наркоты? Какой?

– 50 грамм героина.

– Откуда порошок? Чей? Девка давно приторговывала?

— Вроде бы нет. Я ничего не замечал. — Видимо директор «Весты» принял Юлию за эмиссара мафии, контролирующей район, и перепугался до смерти. — Я вообще ничего не знаю. Меня по телефону наняли, по Интернету в дела вводили…

«Как по телефону?» — хотел спросить Борис, но не успел.

— Не ври, — опередила Юля. — Я этого не люблю.

Устинов вдруг понял, какие надо задавать вопросы. Подозрительным в Катиной истории было все, кроме Кати. Героин, найденный в ее столе возник, в первую очередь, в офисе «Весты». «Веста» пусть и отвечает! Кто, что, откуда, род деятельности, источники кредитования? Стоило беседе переменить направление, директор, без того пребывавший в полуобморочном состоянии, позеленел от страха. Казалось бы, безобидная тема, родная стихия — не наркотики, не убийство, ан, нет, фразы становились все короче и невразумительней. Мужик мямлил, мялся, изобретал увертки. Тем ни менее, кое-что удалось узнать. «Веста» существовала с октября прошлого года. Директора наняли в начале ноября по телефону. Позвонил мужчина. Представился посредником из кадрового агентства. Он же ввел в курс дела. Кроме Кати в конторе работает бухгалтерша — приходящая пенсионерка и секретарь-референт Валечка.

— Ты думаешь, твоя контора не засветилась? Не мечтай! — Юля в очередной раз попыталась перехватить инициативу.

Борис не позволил, приказал.

— Не мешай. Подожди меня лучше в машине.

Любовница обиженно удалилась. Спина, гордо вскинутая головка недовольно роптали: «За что?! Я хотела как лучше!»

— Чем вы занимались конкретно? — Устинов вернулся к своим баранам.

— Я и сам точно не знаю, но… — Договорить директору не удалось. Он как-то странно дернулся и стал падать со стула. Одновременно с тем раздался грохот выстрела. Устинов …вразбивку, как в кино….увидел: напротив кафе бордовая мазда, окно открыто, мужская рука сжимает пистолет, дуло слегка движется в поисках жертвы…

До того, как грянул второй выстрел, он успел подумать: «только не в меня». Затем женский визг и истошный вопль «Убили! Человека убили!» заглушил собственные мысли и рев мотора. Когда началась паника, бордовое пятно уже растаяло в направлении магистрали.

Борис поднялся, увидел распростертое тело, неестественно вывернутые руки, подошел ближе, охнул тяжело. У Катиного директора отсутствовала голова. Стреляли с близкого расстояния, череп разнесло вдребезги, мозги разлетелись кашей. Один из ошметков угодил официантке на грудь и, кровавой склизкой медузой, алел на белой кружевной блузке. Девушка не пыталась сбросить кошмарное украшение, а только ойкала и тыкала указательным пальцем в кусок бывшей живой плоти. Вряд ли ей скоро захочется мяса, некстати родилась шутка.

В машине грохотала музыка. Юля читала статью в дамском журнале, и возвращение любимого проигнорировала с максимальной демонстративностью.

— Поехали …Скорей, пожалуйста, — Устинов не мог разговаривать, не хотел ничего слышать. Четвертый труп за одно утро — это было уже слишком.

— Ты напрасно идеализируешь ее! Катя вполне могла торговать наркотиками. Как всякий другой человек.

— Я знаю ее, как облупленную. Мы с ней ходили в один детский сад, сидели за одной партой, учились в одной группе… — перечень мог занять много времени.

Юля открыла бардачок, достала флягу с коньяком, отхлебнула прямо из горлышка, протянула Борису.

— Хочешь?

Он кивнул. Но тот час раздумал. Коньяком горю не поможешь.

– Мне надо пройтись. Тут недалеко. Ты можешь подождать здесь.

— Я с тобой!

— Нет.

Риелторская контора Богунского размещалась в старинном особняке, превращенном волею судьбы в офисный центр. Охранялся объект соответственно взимаемой арендной плате, поэтому на этажи впускали по пропускам. Устинов нашел Степину визитку, набрал указанный номер, потребовал Степана Васильевича. Женский голосок попросил уточнить цель визита.

— Я из инвестиционного комитета, — соврал Борис. — По вопросам слияний и поглощений. Мы договаривались с господином Богунским. Я уже в холле…

— Подождите, пожалуйста… — перебила собеседница. — Я сейчас за вами спущусь.

— Укатила в Париж, — тут же сообщила стоящая рядом с Устиновым, толстая тетка в сером рабочем халате.

— Кто? — не понял Борис.

— Это она не вам, — пояснила продавщица, торгующая сдобой за спиной Устинова, и переспросила: — Анжелка, в Париж, быть не может?!

— Сама сказала. А Степан обещал приехать позже.

– Ирочка, наивная душа, небось ни о чем ни знает?

— Я ей и словечком не обмолвилась. Как обещала.

— А надо было! — строго указала продавщица. — А он-то сволочь, настоящая кобелина!

Бурный пассаж, посвященный мужскому роду, оборвало появление высокой девушки, чем-то похожей на Катю.

— Это вы звонили?

— Я, — честно признался Устинов.

— Здравствуй, Иронька, — взгляд толстухи вспыхнул лицемерным сочувствием.

— Здравствуйте, Татьяна Ивановна.

— Как дела?

Она и есть наивная душа, которая не знает про Париж и Анжелу, догадался Борис. А вот кто таков Степан? Не Богунский ли?

— Нормально, — девушка повернулась к Устинову. — К сожалению, шефа на месте нет. И телефон не отвечает. Даже не знаю, что делать.

— Как что? Напоите пока суд да дело кофеем. Там глядишь, Степан и проявится.

— Прошу в офис.

На пятый этаж поднимались на лифте, в компании двух мужчин и пигалицы с серьгой в брови.

— Иринка, привет, — сразу вцепилась барышня в секретаршу Степана. — Анжела звонила? Как добралась? Как устроилась? — Видимо Анжела про свой секрет поведала многим.

— Не знаю! — процедила Ирина.

На третьем этаже пигалица и мужички вышли.

— Простите, — засуетился вдруг Борис. — Я забыл сумку. Вы езжайте, я сам потом…

Сопровождаемый удивленным взглядом девушки Устинов, выскочил из тесной кабинки, бросился вдогонку за бывшими попутчиками и решительно толкнул дверь с табличкой ООО «Эквивалент».

— Вы к кому? — воскликнула удивленно пигалица.

— Вы только, что говорили про Анжелу. Скажите, она надолго в Париж?

— Вам какое дело?

Устинов нахмурился:

— Вопросы здесь задаю я. А вот отвечать на них, возможно, придется в другой месте.

Девушка пожала плачами:

— Сказала, что на год.

— А Степан как же? Когда вернее? И как Ира перенесла этот удар?

— Пойдемте в коридор! — Через пять минут Устинов почти разобрался в ситуации. Анжела и Ира работали у Степана секретаршами и делили не только служебные обязанности, но и внимание шефа. Со временем Анжела победила, добилась, чтобы Степа снял ей квартиру. Ирина, не сложила оружия, и, назло сопернице, обслуживала шефа в кабинете. Анжела, с досады, потребовала у Богунского шубу, получила отказ и собралась увольняться. Степан понял, кто ему по-настоящему дорог, и позвал Анжелу с собой в Париж. На год. В командировку.

Поднимаясь в лифте, Устинов криво ухмылялся. К тотальной неприязни к Степану добавился еще один пункт. За который кое-кому следовало бы начистить рожу.

— Будьте любезны, — Борис ввалился в «Риэлти», — Степан Васильевич не вернулся?

Ирина быстрым движением вытерла слезы.

— Нет.

— И не звонил?

— Нет.

— Я собственно, — Борис помялся, — собираюсь купить вашу фирму.

Девушка распахнула широко глаза. Молодой, симпатичный, без кольца, при деньгах. Она уже любила Устинова как родного.

— Ваше «Риелти» расположено в прекрасном месте, раскрученный бренд. Но заправка вроде выгоднее. Даже не знаю. Так сложно выбрать, куда вложить приличную сумму…

В Ирине проснулся материнский инстинкт. Богатенький блондинчик не знает, как потратить бабки? Не знает — научим! Не может — заставим! Она улыбнулась.

— Заправка, конечно, лучше.

— Почему?

— «Риелти» — однодневка, а бензин — навсегда. Если с умом повести дело, да с верными помощниками… — тонкий намек в собственный адрес.

— Мне как раз не хватает таких…

Флирт как теннис. Мячик туда, мячик сюда.

— Но недвижимость престижнее…

— Нет, — женский голос приобрел командные нотки, — заправка лучше. «Риелти» — убыточное предприятие, мы сидим без работы, нет рекламы, нет клиентов, конкуренция жуткая, за полгода авторитет не заработаешь.

— Как полгода? Степан говорил он много лет в бизнесе!

— У компании на счету три сделки, одна из которых особняк господина Богунского… — Степа видимо сильно обидел барышню. Если бы не телефонный звонок, она бы долго поливала шефа грязью.

— Да, да, да, сейчас. Обязательно? — Ирина виновато глянула на Бориса. — Мне надо срочно выйти. Будьте любезны, подождите, пожалуйста, в коридоре.

Устинов скорбно вздохнул.

— Я загляну завтра.

— Позвоните мне под вечер, телефон у вас есть. Погуляем, потанцуем. Я проконсультирую вас на счет «Риелти».

Ирина закрыла дверь на ключ, вздохнула грустно, поспешила по делам. Заправка — туманное будущее, «Риелти» — забота сегодняшняя. Предстояло идти на шестой этаж, ковыряться в пыльных бумагах, искать какие-то договора. В коридоре на нее налетел мужик в спецовке, она чертыхнулась, и это ругательство стало последним словом, произнесенным девушкой в жизни.

Сильный удар опрокинул Ирину в шахту лифта. Она пролетела 18 метров и рухнула на бетонный пол подвала. Жуткий вопль настиг Бориса в районе второго этажа. Лифт отключили, пришлось спускаться пешком. Звук удара он не услышал, но, оказавшись в холле, удивился, царившей там суете. Народ роптал испуганно. Охранник выглядывал из двери, ведущей в нижние помещения, и силился что-то сказать. Наконец, превозмогая волнение, он заорал:

— Милицию вызывайте и скорую! Немедленно! Женщина разбилась.

Устинов побелел. Он почти наверняка знал, какая женщина разбилась. Сомнения развеял новый крик.

— Это Ира с пятого этажа. Насмерть.

Борис дернул подбородком. Значит так?! Насмерть?! Сразу же после директора «Весты»?!

— Блин! — он шагнул за порог. Кокетка Ира, ошалевший от страха директор; старушка с проломленной головой; парень с порванным горлом; девушка, взорванная в машине — страшный список разростался.

Юля опять включила музыку на полную мощность и легкой прострации от давивших на уши децибел покачивалась в такт ритму. Устинова лишь поморщился, что за дурацкая манера. Садиться он не стал и объявил свое решение, стоя на тротуаре.

— Юленька, спасибо за все. Ты езжай, домой, на работу, в косметический салон. Дальше я сам.

— Но почему?

«Директора застрелили после разговора со мной. Иру убили тоже после разговора со мной», — Борис тупо глядел на асфальт, старался примириться с мыслью, что люди гибли по его вине!

— По качану. — Устинов развернулся и стремительными шагами пошел прочь.