Третье правило дворянина

Глава 18

Пока зеленокожая банда добредет до запечатанной черным камнем пещеры, мы ждали минут двадцать, не меньше. У этих поднятых из мертвых тварей, определенно были какие-то проблемы с координацией движений. Они, конечно, двигались в правильном направлении, вопросов нет, но вот как-то это у них происходило рывками, как будто их под зад подталкивали порывы ветра, которые ощущали только они.

— Стадо инвалидов, — прокомментировал это зрелище Минин.

— Неужели? — приподняла бровь Василиса, которая вместе с нами наблюдала за происходящим. — Зато мечами они машут неплохо.

Вот с этим никто не спорил, оказавшись рядом с противником, дырок они могли понаделать в нем немало. Махали они мечами реже живых орков, но почему-то их удары были гораздо сильнее.

— Соловьева, руководи процессом, ты в этих делах лучше меня разбираешься, — сказала Екатерина, когда орки и гоблины замерли в десятке шагов от камня.

— Я думаю, когда мы потревожим камень, сработает охранная печать и мы столкнемся со стражем, так что готовьте своих элементалей, — распорядилась некромантка.

— Опять Черный Рыцарь какой-нибудь? — спросил Богдан и повесил на нас еще и Ментальные щиты, после чего нас окутали бледно-оранжевые ауры. Если повесить еще какую-нибудь, четвертую, то мы будем светиться как новогодние елки.

— Откуда я знаю, Вешняков? — удивилась Василиса. — Или, по-твоему, эту охранную печать я ставила?

— Ну, в прошлый раз был Черный Рыцарь и до этого, по твоим словам, он тоже там что-то охранял. Вот я и подумал…

— Посмотрим, куда нас твоя логика выведет, — сказала Соловьева, глядя как Ледяной элементаль и Лавовый элементаль медленно шагали к камню. — Володь, я думаю можно сломать печать, например, Огненным шаром. Так что, давай попробуем.

Я бросил заклинание, которое огненной дугой пронеслось над головами зеленого воинства и врезалось в черный камень, разбросав вокруг огненные брызги. Сразу же после этого, на камне ярким белым светом вспыхнули символы некромагического алфавита, а затем он с сухим треском развалился на две половины, которые вывалились из проема в скале.

Вокруг нас сгустились сумерки, будто внезапно наступил вечер. Поднялся ветер, небо расколола молния, которая ударила как раз в то место где до этого был камень.

Земля на месте удара задымилась и постепенно из клубов дыма появилась человеческая фигура, которая была полностью укрыта черным плащом. Человек медленно поднял голову. Его лицо было ярко-фиолетового цвета, а вместо глаз зияли две черные дыры.

Наши призванные элементали ударили его одновременно, но человек как будто вовсе не заметил их — удары прошли сквозь его тело не нанеся ему никакого вреда. Лишь его темный плащ загорелся после удара Лавового элементаля, но сразу же потух.

Не замечая элементалей, как будто их и не было вовсе, человек просто прошел мимо них в нашу сторону. Воинство нежити отправилось было к нему, но в этот момент случилось вот что: у всех зеленокожих, включая тех, которые пытались добраться до противника ползком, вдруг одновременно взорвались головы. Они просто лопнули, как какие-нибудь переспевшие фрукты.

Орки и гоблины, как мешки с дерьмом, повалились на землю, оставив нас в глубокой печали. Думаю, когда Соловьева их поднимала, она не рассчитывала, что все закончится настолько быстро. Честно говоря, как и все остальные, включая меня.

— Офигеть! — ахнула Салтыкова.

— Я уж думал, что камень лопнул и добро пожаловать в пещеру, а тут какая-то херня вылезла, — констатировал Минин. — Кто-нибудь знает, что это такое?

— Это Взломщик Разума, — ответила ему Василиса, глядя как существо не сбавляя скорости направляется к нам. — Богдан, что там у тебя есть от ментального воздействия?

— Все, что есть, уже на вас висит, — сказал он. — Не переживайте, не думаю, что он нас достанет. Я повесил…

В этот момент тварь выставила вперед руку, ярко-фиолетовая ладонь начала светиться золотистым светом, а потом в нашу сторону ударил яркий белый луч. Вешняков издал какой-то булькающий звук, затем схватился за голову и дико заорал.

Ах ты сука! Вот на ком я сейчас испытаю свой Огненный шторм! Взломщик Разума исчез в огненной вьюге, которая полностью поглотила его. Мы находились на расстоянии никак не меньше тридцати шагов от него, но даже здесь чувствовался жар моего заклинания. Воздух вокруг твари раскалился настолько, что превратился в густое марево.

Раздался яростный хрип Взломщика, которому на какое-то время стало не до нас. Богдан упал на колени, а потом завалился на бок. Из его ушей и носа вязким темно-красным ручьем медленно текла густая кровь.

Так, ну если у остальных из защиты тоже только такие же ауры, которые на нас повесил Вешняков, то дело плохо. Что-то не очень они помогают от заклинаний этой твари. Выходит, я здесь единственный, у кого есть дополнительная защита в виде Амулета Барьера. Урок, который в свое время преподал мне Кровавый ройник, пошел на пользу, так что, выходит не зря я артефакт прикупил.

Я медленно направился в сторону Взломщика. Мой Рассвет пылал так, как будто его накалили добела.

— Стой, Соколов! — крикнула мне Екатерина. — Ты куда?

— Мне есть, что ему сказать, — ответил я ей, не оборачиваясь.

Когда Взломщик вышел из марева, он напоминал головешку, которую только что достали из пламени — его плащ тлел на нем маленькими ярко-красными пятнами. Удивительно как он вообще не сгорел, из чего он был сделан, интересно знать?

Тварь вновь подняла руку и тут же превратилась в глыбу льда — это Минин сработал! Я попытался взорвать этот ледяной кусок на части и бросил в него Огненный шар, но в этот момент лед разлетелся в разные стороны и мое заклинание просто пролетело сквозь Взломщика.

Твою мать! На него практически не действуют заклинания! Огненный шторм пока единственное, что хоть как-то смогло его задержать.

К этому моменту я уже был довольно близко и Взломщик решил, что пора со мной разделаться. Он вновь поднял руку, я увидел знакомый белый луч, который на мгновение ослепил меня. Голову сдавило мощными тисками, но этого было недостаточно, чтобы у него получилось меня остановить. К тому же это было все, на что он был способен — спустя мгновение давление ослабло.

Я перешел на бег и в этот момент Взломщик закричал вновь, но на этот раз в его крике слышалась лишь злость. Видимо этот фиолетовый парень не рассчитывал, что я продолжу свой путь после его удара. Теперь он вскинул обе руки, которые мгновенно охватило золотое свечение. Добежать до него я не успевал, поэтому я задержал время, вытащил из пояса ярко-розовую бомбу и бросил в него.

Раздался громкий хлопок, пространство вокруг Взломщика разорвалось на сотни розовых брызг и его отбросило назад. Он попытался подняться на ноги, но в этот момент я подбежал к нему и воткнул в его тело Рассвет.

От истошного вопля у меня заложило уши, а из его глазниц ударили золотистые лучи света. Последовал громкий хлопок и его разорвало на мелкие клочья. Вскоре о нем напоминало лишь облако золотой и фиолетовой пыли, которое медленно оседало на землю. Вокруг стало светлее, темнота ушла вместе со смертью Взломщика.

Теперь нужно выяснить, что там с Богданом, может быть, ему можно чем-то помочь?

Подбежав к Вешнякову, я посмотрел, что с ним происходит и понял — дело хреново, от слова «совсем». Вокруг валялись пустые шприц-тюбики, среди которых были все, что могли пойти ему на пользу, включая «Экстра-плазму» и несколько «Оптимумов». Салтыкова стояла возле него на коленях и колола еще одну «Экстра-плазму» но, похоже, это не имело никакого смысла. Думаю, помочь ему мы просто не могли.

Богдан лежал на спине и смотрел в небо безжизненным стеклянным взглядом, а все его лицо было залито темно-красной, почти черного цвета кровью.

— Он мертв, ты ему уже ничем не поможешь, — сказала Василиса, глядя как Екатерина пытается сделать хоть что-нибудь.

— Должен же быть хоть какой-нибудь шанс? — крикнула Салтыкова и вытерла заливавшие лицо слезы. — Как он мог умереть за одну секунду?

— Катя, не будь дурой, — Соловьева положила руку ей на плечо. — Ты что, не знаешь, как это бывает? Взломщик просто вскипятил ему мозги и много времени для этого не требуется.

Мы переглянулись с Мининым понимающими взглядами.

— Закончим дело и заберем его с собой, — сказал я и присел на траву рядом с Салтыковой. — Василиса все верно говорит, мы ничего не могли сделать.

— Если бы Соколов в этого урода бомбу вовремя не бросил, мы бы все в рядок здесь лежали, — сказал Алексей.

Вообще-то, дело было не в бомбе, а скорее в мече и моем амулете, но уточнять я не стал — ни к чему.

— Пойдем за камнем, может быть, дело еще не закончено, — сказала Василиса и пошла к пещере.

— Присоединяйтесь, — сказал Алексей и пошел следом за некроманткой.

Я помог Екатерине подняться на ноги, вытер слезы с ее лица и поцеловал.

— Не плачь и бери себя в руки. Мы же Мироходцы. Такое время от времени случается, что поделать, — не могу сказать, что мои слова мгновенно ее успокоили, но, по крайней мере, в глазах появился осмысленный взгляд.

— Жалко мне его, — прошептала Салтыкова и вытерла очередную слезу.

Ну блин… Ох уж мне эти ученые! Если честно, я думал, что у нее внутри стержень покрепче. Такое ощущение, что впервые видит смерть Мироходца на задании.

— Ты что, мертвых не видела? — в ответ она лишь шмыгнула носом.

Я обнял ее, прижал к себе и поцеловал во влажную соленую щеку.

— Давай… Соберись и пошли к ребятам. Если там еще кто-то есть, то нам понадобится твоя помощь.

— Надо было мне раньше своим Даром воспользоваться, тогда, может быть, и Богдан выжил, — вздохнула она.

— Когда раньше? Перестань, ты бы все равно не успела. Дело одной секунды, так что…

Я взял ее за руку, и мы потопали к пещере, возле которой нас уже ждали Минин и Соловьева.

Черный шар лежал в траве прямо за расколотым на две части темным камнем, на котором стояла охранная печать. Василиса присела рядом с ним и несколько раз провела над шаром рукой.

— Все нормально. Я не чувствую посторонней энергии, — сообщила она. — Думаю, Взломщик Разума был единственным стражем этого камня, так что можем его забирать.

— Ты уверена? — нахмурился Алексей. — Как-то не хочется на сегодня больше сюрпризов.

— Странно, в прошлый раз тебя почему-то не заботили такие мелочи, — мстительно напомнила ему Соловьева. — Но на всякий случай и в самом деле отойдите подальше.

Мы отошли на десяток шагов, как и просила некромантка и замерли в ожидании. Секунды тянулись необычайно долго, так что в какой-то момент даже захотелось немного ускорить время. Наконец мы услышали победный крик Василисы, которая подняла руку вверх, демонстрируя нам трофей в виде переливающегося всеми цветами радуги черного шара.

— Камень смерти у меня! — воскликнула она.

— Слава Богу, — облегченно вздохнула Салтыкова.

— Мы можем возвращаться или у тебя еще есть какие-то дела? — спросил я у некромантки, когда она подошла к нам. Она же говорила, что должна будет здесь еще кое-что проверить…

— Я уже справилась, не переживай, — ответила она. — Говорила же, что ничего страшного не будет.

— А еще говорила, что на обратном пути о своем дополнительном задании расскажешь, — сказал Минин.

— Ну мы же еще не на обратном пути? — задала вполне справедливый вопрос Соловьева.

— Ребята, в самом деле, пойдемте отсюда, а? Хватит с меня на сегодня, — сказала Екатерина и ее голос в этот момент совсем не был похож на командный.

В этот момент Минин активировал Модуль и разочарованно сообщил:

— Кстати, с этого Взломщика никакого трофея не выпало. Даже как-то обидно. С Черного Рыцаря ничего, с этого фиолетового осла тоже ничего… Как это понимать?

Василиса открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Жаль. Интересно было бы услышать, что она скажет на этот счет… Мне вот тоже не очень понятно, почему с нечисти в их родных мирах ничего не падает. Нужно будет как-нибудь спросить у нее на досуге, чего она не договаривает.

От моих размышлений меня вновь отвлек плач Салтыковой, которая подошла к Богдану и вновь залилась слезами. Да, нести Вешнякова под непрерывный плач Екатерины… Весьма печальная миссия. Прямо похоронная процессия какая-то… Но кому-то ведь нужно это делать.

Великое княжество Московское.

Москва.

Офис Заплатина.

В последнее время Тимофей Александрович уставал намного сильнее, чем это было раньше. С тех пор, как Соколов младший вернулся в Москву, все перевернулось с ног на голову. Его размеренный образ жизни, к которому он так привык за последние годы, был полностью разрушен всего за несколько недель.

Не то, чтобы перемены его как-то раздражали или злили, скорее наоборот — он был рад, что Владимир оказался деятельным молодым человеком, который с головой погрузился в вопросы, связанные с восстановлением былой славы рода. Но это была необычная суета, от которой он успел отвыкнуть.

Большую часть хлопот доставляла ему новая команда Владимира. Особенно начальник службы безопасности и финансист, которые совали свой нос во все, что только можно. Казалось, нет таких вопросов, которые были бы им неинтересны. Разумеется, для профессионалов своего дела подобный интерес вполне объясним, но все это забирало у него очень много сил и энергии.

Теперь Заплатин практически каждый вечер проводил в своем офисе в компании этих парней, которым даже сон был не нужен — на уме только дела, цифры и бесконечные вопросы. Вот и сегодняшний день не стал исключением, к тому моменту, когда он остался в офисе один, часы уже показывали без четверти девять вечера.

Но он был рад этому обстоятельству, так как обычно он не покидал свой офис раньше половины десятого. Ну а сегодня все сложилось в его пользу — Давыдов уехал в Рязань и донимал его только телефонными звонками, а Верховцев укатил от него еще в семь часов, так что нашлось время даже своими делами заняться.

Перед уходом, Тимофей Александрович, как обычно, просмотрел свой ежедневник — все ли планы на сегодня выполнены и не забыл ли он чего-нибудь важного? Нет, все нормально, можно отправляться домой с чистой совестью.

Он позвонил водителю, который в ожидании шефа сидел в приемной и вскоре в кабинет заглянул бородатый тип с заспанным лицом.

— Опять спал? — строго спросил Заплатин, который хоть и был вполне себе добродушным стариком, все-таки не любил, когда персонал позволяет себе всякие вольности, находясь на рабочем месте.

— Как можно, ваше благородие? Глаз не сомкнул, сижу вот, вас дожидаюсь, — соврал водитель и протер глаза.

— А чего морда заспанная?

— Так я…

— Допрыгаешься ты у меня! — погрозил ему кулаком Тимофей Александрович. — Отдам тебя на службу к Владимиру Михайловичу, там тебя вмиг перевоспитают.

На это водитель ничего не сказал, опасаясь, что старик и в самом деле может отдать его молодому Соколову, а этого никак не хотелось. Там персоналом, кроме всего прочего, еще и Верховцев занимается, а тот на расправу скор — может и по зубам съездить за между прочим.

— Ладно, на сегодня прощаю, — сменил гнев на милость Заплатин, не став омрачать неплохой в целом вечер развитием ситуации.

— Спасибо, ваше благородие, — поблагодарил его бородач.

— Иди грей машину. Только обогрев сидений включить не забудь — терпеть не могу в холодное садиться, — приказал старик и водитель убежал исполнять поручение.

Тимофей Александрович еще раз проверил бумаги на столе, сунул ноутбук в свой кожаный портфель и не спеша вышел из кабинета. Как правило, он уходил последним, так что каждый раз приходилось тщательно проверять — все ли закрыто и везде ли погашен свет. Хотя, уходя, он ставил свой офис под охрану и включал сигнализацию, порядок есть порядок. В кабинете часто остаются важные бумаги, так что лучше не рисковать — в таких вопросах каждая минута играет роль.

На улице начал срываться снежок. Заплатин посмотрел на свет фонаря, в котором были видны падающие снежинки и улыбнулся — он любил зиму. Особенно такие вот тихие и спокойные вечера, когда щеки пощипывал совсем легкий морозец и шел снег. В подобные моменты он почему-то часто вспоминал свое детство, когда гулял со сверстниками до последнего.

Он открыл заднюю дверь своего «БМВ» и плюхнулся на сидение, которое к его удивлению оказалось холодным.

— Я же просил включить подогрев! Ну вот что ты за человек? — недовольно спросил он и в этот момент понял, что с левой стороны сидит какой-то незнакомец.

Как это он его сразу не заметил? Да и кто это такой вообще? Он хотел было приказать незнакомцу, чтобы тот убирался вон, но тот вдруг размахнулся, Заплатин успел увидеть как блеснула сталь, а затем левую сторону его груди пронзила острая боль.

Тимофей Александрович хотел закричать и позвать на помощь, но крик навсегда остался в его груди. Мучительная боль сковала его тело, а затем глаза заволокла черная пелена.