Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография

Человек и феномен

Феномен Советского Союза — проекта, который начинался как революционный эксперимент, а с годами укоренился в почве российской и мировой истории, — всегда будет остро интересовать и исследователей, и всех, кто неравнодушен к истории, к политике, к общественной жизни. Тем удивительнее, что судьба Алексея Ивановича Рыкова до сих пор остается на обочине общественного внимания. Мы почти не вспоминаем о нем… А значит, пришла пора рассказать о человеке, у которого вряд ли в наше время найдется много политических адвокатов и преданных сторонников. А жаль. Есть сторонники (как и непримиримые противники) у политика, который превратил Рыкова во «врага народа» и смертника, — у Иосифа Сталина. Немало у нас и радикальных адептов рыночной экономики, для которых Октябрь 1917 года и все его комиссары без исключений — это как черная дыра в истории, и говорить о них принято уничижительными штампами — мол, в те годы до власти дорвался сонм упырей, разбираться в личных особенностях которых — напрасное дело.

Признаться, большевики и сами относились к истории взвинченно и часто судили о прошлом с позиций политической целесообразности, отсекая целые эпохи и направления общественной мысли. Но это было в пору борьбы за власть, в жестокие времена, когда костер Гражданской войны еще тлел и обжигал. Люди того времени имели право на радикальный максимализм, хотя он и обкрадывал их. Но у нас, живущих в третьем десятилетии XXI века, для этого нет уважительных причин. Сегодня требуется не баррикадное мышление, а рачительное внимание к нашей драматичной, но такой богатой истории. Иначе звенья, на которых и в наше время держится каркас российской государственности, просто распадутся. Это касается и экономики, и культуры, и системы управления, и реформаторских процессов, которые неизбежны, потому что жизнь не терпит статики, как не терпит и бесконечных радикальных изменений.

^{Алексей Рыков}

Рыков был одним из главных действующих лиц революции 1917 года — от февраля до октября. Член Российской социал-демократической рабочей партии с 1898 года, большевик со дней основания этой фракции в РСДРП. Сутуловатый, среднего роста, с бородкой. Он с детства и до последних дней заикался, но умел вещать уверенно, по-профессорски. Внук землепашца, потомок крепостных, он совсем не походил на рабоче-крестьянского выдвиженца, да и не был таковым. Во многом его облик и мировоззрение связаны с традициями русского вольнодумства XIX века — и потому в книге о нем мы посвятим немало страниц этим движениям общественной мысли, которые захватили Алексея Рыкова еще в подростковые годы.

Больше семидесяти лет наша страна, как принято было считать, развивалась по противоречивым «заветам Ильича» — и одним из «моторов» этого движения стал Алексей Рыков. Фигура таинственная, ускользающая. Он был главой советского правительства, заместителем, а потом и преемником Владимира Ленина. Его фамилия — Рыков — короткая, как выстрел, не сходила с первых полос мировой прессы. О нем слагали стихи и анекдоты — а проверку фольклором проходят далеко не все крупные политические деятели. Это показатель того, что в «народных массах» к Алексею Ивановичу относились крайне серьезно, как к одному из преемников царя, никак не меньше. И в то же время через 85 лет после гибели Алексей Рыков почти неизвестен. Ему не сооружают памятников, несмотря на нынешнюю моду ставить скульптурные монументы выдающимся людям на каждой площади, в каждом городе. Он канул в незаслуженное забвение — как будто и не было такого председателя Совнаркома, руководителя правительства. А значит, неминуемо невыученными остаются уроки Алексея Рыкова — политика, прошедшего путь от нелегала до вершителя судеб и низвергнутого в годы Большого террора. Таков феномен Рыкова — уникальная череда взлетов и падений.

Три жизни

С чего начать наше повествование? Быть может, с народной поговорки, которая давно стала банальной. Жизнь прожить — не поле перейти. Алексею Рыкову за 57 лет удалось перейти три поля, прожить три жизни.

Сначала — сирота, подпольщик, недоучившийся студент, работавший только и исключительно профессиональным революционером. Редкие (по сравнению со многими соратниками) поездки за рубеж, частые — по России. Паспорта на чужие фамилии, письма, подписанные псевдонимами, явочные квартиры, чужие углы… Свой дом у него появился только после революции. На Рыкове держались партийные организации нескольких важнейших губерний. Конечно, «товарища Власова» (это одна из партийных кличек Рыкова) не раз сажали в тюрьмы и ссылали в «места, не столь отдаленные». Случались в его жизни и побеги, и короткие нелегальные выезды в Европу — в основном на съезды партии. Особую известность среди единомышленников он получил во время событий 1905 года, которые гордо (и не без резона) называли революцией. Но все это была жизнь отверженного. Жизнь человека, противопоставившего себя государству и преданного подпольной системе, которая с этим государством по мере сил боролась.

Как далек он был в те годы от власти, от круглосуточной ответственности за экономику страны. Его первая жизнь завершилась в феврале 1917 года. Вскоре после этого «старый большевик» тридцати шести лет оказался одним из богов на властном олимпе. Пришлось из подпольщика превращаться в государственного деятеля. Сначала — в оппозиционного, а потом — в правительственного. Он стал представителем исполнительной власти — при портфеле и полномочиях. Просторные кабинеты, секретари, персональный автомобиль и даже спецпоезд… Метаморфоза разительная, которая в первые месяцы и даже годы после Октября вызывала среди большевиков иронические улыбки.

^{Рыков выступает на Всесоюзном заседании радиокомитета. 1934 год}

Ему могли бы вверить идеологию или военное ведомство, но, путем проб и ошибок, Рыков очень скоро нашел себя в системе управления, в системе исполнительной власти. Его вотчиной стали хозяйственные вопросы, экономика. И после смерти Владимира Ленина, в январе 1924 года, он стал преемником вождя, возглавил Совет народных комиссаров. Конечно, столь ответственная работа предполагала и участие в политической борьбе, к которой его приучили еще в подпольные годы.

Вторая жизнь Алексея Рыкова завершилась 19 декабря 1930 года, когда он, недавний союзник Иосифа Сталина, разошелся с партийным лидером по принципиальным вопросам (прежде всего — по крестьянскому) и угодил в опалу. Рыкова вывели из Политбюро ЦК и перевели на сравнительно скромный пост наркома почт и телеграфов СССР. Осенью 1936 года, когда его сняли и с этой должности, Алексей Иванович уже понимал, что обречен, что его ожидают тюрьма, трагифарс суда и суровый приговор, который будет немедленно приведен в исполнение. Единственной формой окончательной отставки в СССР на таком уровне в 1930-е годы был арест и чаще всего — смертная казнь. Тут Рыкову впору было вспомнить Есенина, которого он в свое время корил за «упадничество»:

Такой была его третья жизнь — трагической, тревожной.

Да, поколение первых советских руководителей, старых большевиков уходило почти целиком — когда опалу сменил Большой террор. Он уходил, не потеряв веру в свой социализм «с крестьянским уклоном», без болезненных шараханий в стиле военного коммунизма, которым Рыков отдал долг в первые годы советской власти. Это была почти эпическая «гибель богов», когда выдающиеся политики, прошедшие через царские тюрьмы и ссылки, отдав несколько лет отчаянному сопротивлению, складывали оружие, признавались в самых фантастических преступлениях — и погибали. Самое наивное и опрометчивое — относиться к этой трагедии с современными мерками. Так мы нипочем не пробьемся к исторической правде, к ее размытым от времени контурам. Будем задавать вопросы и искать правду.

Без русского ХХ века, а в особенности без первых десятилетий советской власти, невозможно представить себе современный мир. От Китая до Вашингтона. И дело не только в чистой политике (хотя и в ней тоже!), но и в подходах к экономике, в расцвете нового искусства, авангарда, в особом отношении к теоретической науке и к системе массового просвещения. Несколько лет именно он олицетворял страну. Владимир Маяковский, некоторое время считавший Рыкова одним из самых близких к авангардному искусству советских лидеров, летом 1927 году опубликовал в «Рабочей газете» стихотворение «Голос Красной площади» — своеобразный отклик на убийство в Варшаве советского полпреда Петра Войкова. Любопытно, что первым символом страны, которая грозно отвечает убийцам, в глазах поэта-летописца был именно председатель Совнаркома:

Сказано хлестко. Но главное, что в этом есть историческая правда: летом 1927 года Рыков действительно был символом страны, ее голосом. Тут дело даже не в том, что читателей и почитателей у Маяковского было немало. Поэт, создавший, по его собственному образному признанию, «сто пятьдесят томов моих партийных книжек», слагал своеобразную стихотворную хронику своей эпохи и четко фиксировал метаморфозы общественного мнения, выделяя главных властителей дум и самых влиятельных рулевых страны.

Думаю, в книге о Рыкове должен ощущаться дух эпохи — и предгрозовой, и революционной. Он был одним из тех, кто попытался подчинить эту стихию, придать ей смысл и устойчивость.

Трудно говорить об истории без стереотипов, которые, как многослойная пыль, осели на ликах былого. И все-таки постараемся судить о них так, как будто мы первыми читаем книгу прошлого. С нуля. А вдруг получится?