Три месяца на любовь (СИ)

Глава 4

Мною овладела оторопь. Бледнея и краснея, я проблеяла что-то маловразумительное, ткнула гостю пальцем в сторону дивана и скрылась в ванной, планируя то ли утопиться, то ли ещё что.

Я смотрела в зеркало и старалась убедить себя в том, что ничего такого не происходит. Ну подумаешь, Исаев переночует со мной в одной комнате. Не в кровати же. Да если вдруг и в кровати…

— Будто это первый мужик в твоей жизни, — пытался достучаться до меня здравый смысл.

— Такой — первый! — разошлась не на шутку моя тревога.

— Такой — это какой?

— Такой… невыносимый.

Примерно в этой точке внутреннего диалога меня прошибло пониманием, которое прикончило последнюю не истерившую нервную клетку: Исаев мне нравится. Невообразимо, нелогично, иррационально, но он действительно мне понравился. Все эти пикировки, подколки…

— Света, ты дура! — заключила я вслух. — Это садомазохизм. Тебе лечиться пора.

Приступ самобичевания прервал стук в дверь.

— Не хочу показаться навязчивым, — с нотками сарказма сообщил Андрей, — но я тебе хотя бы плед выделил…

Беззвучно выругавшись, я выскочила из ванной и замельтишила по квартире, активировав режим ответственной хозяюшки, в поисках свежих простыней, одеяла и подушки… Всё это неожиданно прекратилось, когда ночной гость поймал меня за локоть.

— Ты чего? — слегка свёл он свои идеальные брови к переносице.

Я растерянно тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, после чего честно призналась:

— Извини, я чего-то… напугалась.

— Я такой страшный?

— Нет, просто день сегодня был… длинный и странный. Со мной такое бывает, — махнула рукой, усердно улыбаясь. — Чем больше неопределённостей, тем сильнее я чудить начинаю, — темп моей речи набирал обороты, видимо от смущения — ведь его пальцы всё ещё продолжали сжимать мой локоть. — Не обращай внимания. Особенность такая.

— Типа изюминки? — попытался он перевести всё в лёгкую шутку, но я, как обычно, всё испортила, решив пояснить:

— Ну не то чтобы изюминка, скорее… ромовая баба, нашпигованная изюмом. Вот это точно про меня.

Андрей чуть нахмурился, пытаясь уловить направление моей мысли, а я поспешно выпалила:

— Ладно, поздно уже, спать пора. Чаю хочешь? Нет? Тогда точно спать, — после чего сунула ему в руки чистое полотенце и с гордым видом скрылась в кухне, оставив ванную в распоряжение гостю. Прижавшись затылком к закрытой двери, шёпотом простонала в очередной раз:

— Ду-у-ура-а-а.

***

Ночь прошла вполне спокойно, если не принимать во внимание тот факт, что почти до самого утра я пролежала в своей постели, боясь пошевелиться и старательно прислушиваясь к тому, что творилось на диване у противоположной стенки. А на диване творилось… ничего. Андрей спал себе спокойно и видел десятый сон. А мне вдруг сделалось обидно. Разбираться в причинах собственной печали не было никакого желания. Не ждала же я всерьёз, что он из-за парочки нелепых диалогов воспылает ко мне симпатией или ещё чем… Хотя после сегодняшних приключений хотелось верить, что наше общение изменит свою тональность и станет… если не близким, то хотя бы более теплым.

Но этот гад дрых, вольготно развалившись на моём диване, и не спешил демонстрировать готовность к переменам. Меня же так и тянуло обиженно надуть губы и поинтересоваться: «А поговорить?»

Когда-то мне нравилось верить, что найдётся тот, кто сумеет за моей не самой стандартной с позиции красоты внешностью разглядеть незаурядную личность. На деле всё оказалось не так просто. То ли моя внешность была настолько специфической (хотя моментами я очень даже любила своё отражение в зеркале), то ли изюм во мне действительно исчислялся килограммами, но все объекты моих воздыханий обходили меня стороной, а те единицы, которые проявляли ко мне интерес, абсолютно не впечатляли одно глупое женское сердечко.

Тем не менее привычка надеяться, что вот-вот появится человек, который обязательно сумеет разглядеть мой недюжинный ум и глубокий внутренний мир, сохранилась. Только, согласитесь, довольно затруднительно демонстрировать богатство своей души тому, кто спит крепким сном всю ночь и даже не подозревает, какой шторм из терзаний и беспокойств разыгрывается буквально за его спиной.

— Светка, ну не дури ты! — потребовала сама от себя, перед тем как всё-таки отправиться в гости к Морфею. За окном уже занимался рассвет нового дня, и, засыпая, я ещё не знала, что и он не обойдется без приключений.

***

Утро я встретила с чугунной головой (хоть накануне и не употребила ни капли алкоголя) и лёгкой паникой, разросшейся в одно мгновение, стоило мне осознать, кто именно спит на моём диване. Блин.

Схватив со стула халат, я выскочила из спальни, воздавая про себя хвалу небесам за то, что ещё совсем недавно поддалась своей блажи и купила дорогущую шёлковую пижаму.

Быстро приведя себя в порядок в ванной, я вдруг ужаснулась беспорядку вокруг. Нет, там не было ничего ужасного, и даже унитаз сиял вполне сносным блеском, но трусы, висевшие на сушке и прокладки, видневшиеся из приоткрытого шкафчика на зеркале, буквально вышибли из меня струйки холодного пота. Ну вот как этого всего можно было не заметить накануне?!

В общем, полчаса ушло на приступ моей бешеной активности в нервной попытке отдраить все санфаянсовые поверхности. В итоге из ванной я вышла слегка взлохмаченной, но временно спокойной.

Впереди меня ожидала кухня и… полное разочарование в виде пустых полок холодильника. Согласитесь, половинкой луковицы и банкой консервированных ананасов сложно поразить мужское воображение. На самом деле со мной такое случалось редко, но последние дни выдались загруженными работой, и мне было совсем не до походов по магазинам. Сама я ела где-нибудь на ходу, в школе или в городе, ну а гостей… попросту не ждала.

Мой телефон всё ещё был разряжен — накануне Исаев наглым образом экспроприировал мою зарядку под собственные нужды.

— Так, ладно, сначала доставка, потом всё остальное, — уговаривала я себя, щёлкая по кнопке включения ноутбука. Пока мой верный электронный друг, зажужжав кулером, грузил операционку, я успела поругаться сама с собой, в который раз воззвав к разуму.

— Света, приди в себя, — требовал мой внутренний голос, — ты же адекватная и здравомыслящая. Вот и соберись и прекрати панику.

Я обречённо кивнула головой, случайно со всего размаху припечатавшись лбом о столешницу.

— Ага, адекватная, — печально произнесла я вслух, потирая ушибленное место. — Настолько адекватная, что самой страшно.

— Эх, — вздохнул всё тот же голос разума, — а ведь мы когда-то собирались писать кандидатскую… — и замолк на полуфразе.

— Вот закажу продуктов, чтобы накормить этого гада, — пообещала я самой себе, — и подумаю о кандидатской…

Но до сайта доставки я так и не добралась, ибо на экране ноутбука всплыло сообщение от моего редактора Ани Букреевой. Вернее, сообщений там было с десяток, если не больше, но именно последнее мне бросилось в глаза: «Света, блин, где книга». Вообще-то, вместо слова «блин» там красовалось кое-что другое, более точно выражающее степень Анькиного негодования.

Бросила взгляд на календарь и чуть не взывала. Жёсткий дедлайн по последним правкам был назначен ещё на вчера. И я честно планировала вчера приехать домой и выполнить все редакторские пожелания, но… неожиданно загремела в полицию, ну а дальше… а дальше все пошло совсем не по плану.

«Сейчас всё будет», — пообещала я Букреевой, абсолютно игнорируя тот факт, что сейчас в Москве едва ли не ночь.

«Чем раньше отправлю, тем больше сойдёт за вечер субботы», — убедила себя, погружаясь в заметки, разбросанные по всему тексту. Часть из них я уже давно исправила, а часть требовала времени на подумать.

И как это часто бывало, я потерялась. Вернее, увлеклась настолько, что позабыла обо всём на свете. Пальцы быстро бегали по клавиатуре — что-что, я печатать я любила, умела и практиковала в бо-о-ольшом количестве.

Когда с правками было почти покончено (как оказалось, в условиях стресса степень моей решимости возрастала и просыпалась находчивость) и довольная я уже перечитывала последний абзац, мой ноут решил сделать подлянку и перезагрузиться.

Я хоть и выматерилась, но раскисать не стала, будучи полностью уверенной в том, что сработает автосохранение, обычно текстовый редактор меня в этом плане не подводил.

Компьютер начал загружаться и… неожиданно не осилил, запустив цикл перезагрузки.

— Вот тебе здрасте, — нахмурилась я, ещё не до конца осознавая случившееся.

По чёрному экрану забегали белые буквы и символы, сообщавшие что-то о системной ошибке.

— Не смей! — уже порядком напряглась я и попыталась вернуть комп к жизни, дважды нажав на кнопку «вкл-выкл».

Ноутбук задумался, немного потарахтел и… выдал мне экран цвета ультрамарин вместо чёрного.

Вот здесь меня накрыло осознанием того, что мне полный… песец.

— Не-е-е-ет! — в голос закричала я. — Не-е-е-ет!

И начала усиленно тыкать по клавишам, надеясь, что хоть одна из них поможет реанимировать чудо китайской техники. Но все мои усилия были тщетны. Лишь борьба с острым желанием разреветься ещё немного держала меня в тонусе. Хотя носом я шмыгнула.

— Ну пожалуйста, ну пожалуйста, — упрашивала я ноут, пока он не погас окончательно. — Аа-а-а-а-а…

В порыве чувств я опять попыталась стукнуться головой о столешницу, но самым невероятным образом ударилась о что-то мягкое и тёплое. Как выяснилось позже — это Исаев решил спасти остатки моих мозгов от сотряса.

— Ты чего вопишь? — почти строго спросил он. А я была настолько расстроена, что даже никак не отреагировала на тот факт, что он стоял передо мной в одних трусах.

— Н-ноут умер… — слегка заикаясь и подавляя в себе рыдания, сообщила я, — а там рукопись… нужно было отправить ещё вчера! Всё пропало… он… уме-е-е-е!

Без истеричных ноток всё же не обошлось.

Андрей задумчиво поскрёб затылок, после чего строго велел:

— Отвёртки неси, будем реанимировать, — кивнул он в сторону ноута.

Я тут же бросилась в коридор за набором инструментов, но где-то на полпути пришла в себя и оторопело кинулась обратно:

— Слушай, а может быть, не надо?

Но было поздно, Исаев уже начал вскрывать мой компьютер при помощи кухонного ножа.

— Надо, Федя, надо, — процитировал он Шурика и… поддел заднюю панель ноутбука.

Я зажмурилась и рухнула на кухонный стол, вспоминая все известные мне молитвы.

— Ты всегда такая нервная? — не отвлекаясь от своего ковыряния в технике, поинтересовался Андрей.

Бросила на него мученический взгляд, уже начиная догадываться, какой же истеричкой выгляжу со стороны.

— На самом деле нет, — приложив усилие, взяла себя в руки. — Только когда чего-то очень хочу.

— А чего ты хочешь?

Ответила не сразу, призадумавшись, а хочу ли я по сути незнакомого человека посвящать в эту сторону своей жизни. Но решила всё же рискнуть, в конце концов, он сам всё увидит, если сможет привести комп в чувство.

— Я хочу, чтобы издательство опубликовало мою книгу.

Наверное, сказанное не совсем соответствовало его ожиданиям, ибо Исаев даже голову на меня поднял, приоткрыв рот буквой «О».

— О как! То есть ты книжки пишешь?

— Пытаюсь.

— И про что они?

— Ну… — в этой части всегда было непросто признаваться, хотя ничего плохо я точно не делала. — Можно сказать, что про любовь…

— А-а-а-а, — протянул он, расплывшись в довольной улыбке. — Это там, где нефритовый стержень, мужское естество и влажное лоно?

— Я смотрю, ты в теме, — не удержалась от подколки.

— А что? Я разносторонняя личность с богатым жизненным опытом.

— О-о-о-о нет, избавь меня, пожалуйста, от своего жизненного опыта.

— Между прочим, зря отказываешься. Могла бы записать и продать за бо-о-о-ольшие деньги.

— Подумаю, — пообещала с серьёзным лицом, поймав себя на мысли, что самообладание вновь вернулось ко мне.

Андрей старательно рассматривал внутренности ноута, периодически залезая туда отвёрткой или ножом, а потом в какой-то момент даже стребовал с меня бутылку водки, которая таки нашлась в одном из моих кухонных шкафов.

***

Сидела, практически не шевелясь, и наблюдала за тем, как он выметает пыль из металлических внутренностей (между прочим, моей кистью для румян), при этом не забывая посмеиваться надо мной:

— Светлана Анатольевна, дышите глубже.

Удивилась.

— Ты запомнил моё отчество?

— Ага, так звали мою географичку в школе. Зверь баба была…

— Я смотрю, ты прям фанат педагогического труда.

— Что есть, то есть. До сих пор уверен, что здоровый на голову человек в жизни в школу не пойдёт работать.

— А как же Ксюшка?

— Она вышла замуж за Пашку и стала многодетной матерью, где здесь адекватность? — придуривался Андрей.

— Я передам ей, — ухмыльнулась. Отчего-то его слова не казались чем-то обидным, возможно, всё дело было в тоне — по-доброму весёлом.

— Передай-передай, — ничуть не смутился он. — Скажи, ты вот тоже из той категории училок, которые доводят детей до нервной икоты и дёргающегося глаза?

— Обязательно. Я же русичка, говоря твоим языком.

— И что, все русички такие лютые?

— Все. Хуже нас только математички…

Андрей всерьёз задумался, после чего кивнул головой:

— Пожалуй, соглашусь с тобой. Мою боялась вся школа, мы её за глаза звали — Питбуль. Как вцепится, так всё… кранты.

— Милые школьные годы, — фыркнула я, не став объяснять, что изнутри всё порой выглядит совсем иначе. Впрочем, и сам Андрей не стремился развивать тему дальше, полностью погрузившись в свою деятельность.

Я же продолжила наблюдать за ним, на этот раз отчего-то сосредоточившись на… его голой спине.

Сейчас, когда паника из-за поломки ноутбука отступила и уже не мешала трезвости мышления, я неожиданно вернулась к вчерашней мысли о том, что он всё-таки мне нравится. Теперь, наслаждаясь открывшимся видом на полуголого Исаева, я имела «счастье» убедиться в правильности своих вчерашних выводов.

Спина у него была красивая: широкие плечи, поджарый торс, узкие бёдра… Андрея тяжело было назвать жертвой фитнеса, но в целом впечатление он создавал более чем… приятное.

Мысленно дала себе затрещину и велела держать себя в руках. Лучше бы он меня по-прежнему бесил. Но удивительным образом раздражение, привычно вызываемое Исаевым, развеялось примерно в то же время, когда мы наблюдали за ссорой Сергея и Лерки. Видимо, общие заговорщические планы сближают.

Чур меня.

— У меня для тебя две новости.

— Хорошая и плохая?

— Тогда три, — поскрёб Андрей свой небритый подбородок. — Первая — ты не умеешь нормально пользоваться техникой.

— Э-э-эй! — возмутилась в сердцах. Так, что я там говорила про то, что он больше меня не бесит? Забираю свои слова обратно!

— Смотри сюда, — указал он в какую-то деталь ноута, — видишь, оплавилось? У тебя шина питания полетела… ещё чуть-чуть, и материнская бы сгорела. А что из этого следует? Что ты хреново пользуешься зарядкой.

— Нормально я его заряжаю.

— Ещё раз, — ткнул он на поврежденную деталь, — оплавилось. А это значит, что что-то не так с напряжением. Например, ноутбук не был включен в сеть питания во время обновления операционной системы.

Здесь я предпочла таинственно промолчать и не краснеть, но Исаев понял всё правильно.

— Значит, было. И не раз.

— Так, а насколько это серьёзно?

— Надо шину менять, иначе полетит вообще всё.

— И сколько это времени займёт?

Он покрутил останки моего китайского друга.

— Что-то в районе недели, скорее всего. Желательно оригинальные комплектующие заказать. А у тебя не самая ходовая модель. И это будет недёшево. Кусков двадцать плюс-минус с тебя в сервисе возьмут…

— К чёрту деньги. У меня нет недели, — скуксилась я, отчаянно придумывая, как бы убедить издательство, что я не совсем курица и со мной можно иметь дело. Самое обидное — полного текста со всеми правками у меня больше не было нигде. На почте лежали какие-то предварительные варианты, но то, что я вынашивала пару недель, было только здесь. — Блин, — заключила я и снова попыталась стукнуться головой о стол, но вновь была поймана Андреем.

— Спокойно, Маша, я Дубровский, — хмыкнул мой гость. Правда, я была настолько расстроена, что не смогла в полной мере оценить его юмор. — Я тут кое-что почистил и замкнул чуть иначе. Какое-то время проработает. Сможешь хотя бы нужные файлы перекинуть. Это поможет?

— Да! — подскочила на ноги. — Да!

Исаева такая реакция позабавила, и он самодовольно велел:

— Тащи флэшку, я пока тут всё обратно соберу.

Через десять минут моя книга и ещё парочка важных файлов были спасены.

— Комп только в ремонт сдай, а то, если так пользоваться будешь, потеряешь вообще всё без права на реанимацию.

— Обязательно! — в клятвенном жесте выставила перед собой ладонь.

— Ну и славно. А теперь настало время расплаты, — объявил торжественно.

Я же ощутила замешательство, подвиснув на какие-то доли секунды, после чего замельтишила по кухне в поисках кошелька и отчего-то предчувствуя накатывающую волну горечи:

— Да, конечно. Сколько я тебе должна?

Он издал непонятный звук, после чего неожиданно поймал за руку. Мужские пальцы обожгли кожу запястья и заставили замереть на месте.

— Думаю, что завтрака будет достаточно, — широко улыбаясь, известил Исаев. Я же во все глаза смотрела на то место, где наши руки соединялись, и туго соображала, что, собственно, происходит.

— Завтрак… — повторила на автомате, после чего тряхнула хорошенько головой, прогоняя наваждение. — Завтрак, да… Чёрт! — Андрей продолжал улыбаться, но брови всё-таки нахмурил, пришлось пояснять: — А у меня ничего нет… Вернее, есть — половина луковицы и консервированные ананасы. И… бутылка водки.

— Зашибись набор, — слегка оторопело выдал Исаев. Из-за чего мне сделалось до безумия стыдно.

— Тоже мне, хозяйка, — фыркнул мамин голос в голове.

Начала судорожно соображать. Освободившись от его пальцев, вновь заметалась по кухне, стуча дверцами шкафчиков.

— Просто не успела продукты заказать, — начала оправдываться, — май для меня всегда напряжённый месяц, я дома почти не бываю. Обедаю в школе, а ужинаю где повезёт.

— Ага, а завтракаешь у мужиков, на которых свалилась в баре, — пошутил он, но я постаралась пропустить это мимо ушей.

— Нашла! — возликовала я. — Макароны! Можно отварить. Правда, масла нет… но если очень хочется, то сойдёт, да? Есть ещё крупы, но без молока как-то не очень.

Андрей хрюкнул.

— Прям как общажное прошлое, рассчитываешь на одно, а получаешь голые макароны.

— Это как? — не поняла я.

— На самом деле это самая настоящая трагедия моей юности. Я, вообще-то, не программист, но в железе разбираться научился, чтобы красивым девчонкам в общаге помогать в надежде на благодарственный секс…

— Фу-у-у, — скривилась я.

— А меня вечно в благодарность слипшимися макаронами кормили. Вот тебе и «фу-у-у». А тут, значит, надежды на вкусный завтрак, и опять макароны.

— Это карма, — слегка развеселилась я, разведя руками. Мол, сам виноват.

— Ага, — кивнул он, — карма. Придётся сексом брать.

Вот здесь я поперхнулась, едва не выронив макароны из рук.

— Чего?

Вообще-то, он шутил, я видела по лукавому прищуру глаз, которые вроде как пристально следили за моей реакцией. Мы опять схлестнулись взглядами, после чего что-то неуловимо изменилось в воздухе вокруг. И медленно, но верно шутка начала терять свою долю шутки…

— Свет, а у тебя парень есть?

— Нет, — проблеяла я.

— Давно?

— Давно, — совсем невнятно повторила за ним.

Андрей пошевелил челюстью из стороны в сторону, словно принимая решение, после чего бодренько соскочил со стула.

— Отлично! Думаю, что я готов променять завтрак на кое-что более интересное.

Моя челюсть медленно поползла вниз. Исаев же смотрел на меня с вызовом, словно проверяя на прочность. Собственно, из-за чего во мне и взыграл дух противоречия.

Издеваешься? Получай, мы тоже не пальцем сделаны.

— А пошли, — откладывая пачку с макаронами в сторону, хмыкнула я и гордо вздёрнула подбородок. — Думаю, что минут пятнадцать в моём плотном графике найдётся.

— Пятнадцать, значит? — слегка насупился он, после чего слегка угрожающе пообещал: — Мы это ещё проверим.

И прежде чем я успела придумать достойный ответ, подтолкнул меня в спину по направлению к спальне.

***

Всё далее произошедшее подходило под лозунг «Два дебила — это сила!».

Если честно, то я абсолютно упустила тот момент, когда обычная шутка вдруг вышла из-под контроля. До последнего была уверена, что наш поход в спальню так и закончится ничем. Ну повыделывается Исаев, ну попытается взять меня на понт. В этой игре главным было отвечать ему в тон и показывать, что меня ничем не смутить. По крайней мере, в моей голове это выглядело именно так.

Возможность повернуть обратно у нас тоже была.

Мы стояли по разные стороны кровати и придуривались. Вернее, придуривался Андрей, а я пыталась зеркалить его выходки, с трудом сдерживая смех.

Исаев карикатурно оттянул резинку своих трусов и поманил меня пальцем, я приспустила халат, обнажая плечо с тоненькой лямкой пижамной майки и указала ему взглядом на свою сторону кровати, словно говоря: «Только после тебя».

Он покачал головой и «эротично» повёл бёдрами, из-за чего я прыснула и приподняла края халата. Бояться мне было нечего. В отличие от практического голого Андрея, на мне было надето много всего — халат, пижама, трусы.

— Света, ну не ломайся, — поддел меня оппонент, многозначительно пошевелив бровями.

— Я? — удивилась наигранно, приложив руку к груди. — Если чего-то хочешь, то подойди и возьми.

Он замер, против воли сделавшись серьёзным, здесь я уже успела победно хмыкнуть, но он таки меня переиграл, сладким голосом сообщив:

— Ну, если ты настаиваешь…

И принялся обходить мою кровать.

Продолжала смотреть на него с вызовом, хотя уверенность в том, что последнее слово останется за мной, несколько пошатнулась. Андрей подошёл ко мне почти вплотную и остановился в каких-то сантиметрах. Наверное, с минуту ничего не происходило, пока я не ляпнула:

— Что и требовалось доказать.

То ли он настолько не любил проигрывать, то ли… в этот день царствовал ретроградный Меркурий, отвечающий за спонтанные решения, но Исаев положил руки мне на плечи и опрокинул нас на кровать. Открыла было рот, чтобы возмутиться столь небрежному обращению, но, ощутив его горячее дыхание на своей шее, как-то резко обо всём позабыла.

Я лежала на постели с круглыми глазами и практически не дышала, Андрей же навис сверху, упершись руками в матрас по обе стороны от меня и внимательно всматривался в моё лицо. А потом его голова опустилась, и он коснулся кончиком носа моего виска. Чуть провёл им по щеке, остановившись возле уха и непривычно хриплым голосом шепнул:

— Свет, скажи что-нибудь…

Я сдавленно сглотнула и выдала своё феерическое: «Да».

***

В пятнадцать минут мы не уложились. Не скажу, что это была прям великая страсть, скорее просто… хороший секс. По крайней мере, Исаев выложился по полной, воплотив в жизнь едва ли не все рекомендации какой-нибудь там брошюры «Как довести женщину до оргазма»: целовал, ласкал, гладил, сжимал, покусывал, двигался, то ускоряясь, то замедляясь… Короче, использовал целую кучу глаголов по назначению и не очень.

Наверное, он был хорошим любовником. Я искренне оценила его старания, усиленно давя из себя улыбку, когда всё закончилось. Вышло немного нервно, настолько, что он даже решил уточнить:

— Всё в порядке?

А я не нашла ничего лучше, чем показать большой палец, поднятый вверх.

Вот тут-то он и напрягся по-настоящему.

— Свет?

— Всё замечательно, — затараторила я, выбираясь из его объятий, попутно пытаясь завернуться в покрывало, что валялось на полу. — Это было вау, фантастика, феерия, просто сказка, — благо что как филолог я могла подобрать много синонимов. Другое дело, что это ни черта не помогало, и вся сцена начинала напоминать больше какой-то фарс.

— Э-э-э-э, — не на шутку растерялся Андрей, садясь на постели и проводя ладонью по взмокшим от усердия волосам. — Ты меня пугаешь.

Заставила себя перестать дёргаться, натянув найденное покрывало повыше на грудь. Глубокий вдох.

— Запиши это просто как ещё одну мою странность. Хорошо? У тебя однозначно там уже целый список должен быть.

— Нет у меня никакого списка, — возмутился голый мужик в моей постели.

А я, нервно икнув, сверкая голым задом сбежала в ванную.

«А-а-а-а-а-а-а! — вопила я про себя. — А-а-а-а-а-а!»

Возможно, вы уже успели окрестить меня истеричкой. И я полностью с вами согласна. Но, смею заметить, собственная реакция и для меня оказалась полным сюрпризом. Впрочем, как и вся ситуация в целом. Обычно я не сплю с мужиками с бухты-барахты. Вернее, сплю, но не вот так…

Для меня секс — это всегда было про отношения, про близость, а не про… желание насолить друг другу. Так ведь? Исаев же просто отказывался проигрывать. Так же? Или что его там ещё могло сподвигнуть лечь со мной в постель?

— Ты слишком плохого мнения, — шепнула совесть, — или о нём, или о себе…

Покачала головой и уставилась в своё раскрасневшееся отражение в зеркале, сначала от повышенной физической нагрузки, а потом уже от стыда.

«А-а-а-а-а!»

Кое-как взяв себя в руки, быстро приняла душ, после чего с ужасом обнаружила, что вся одежда осталась в спальне, пришлось снова заворачиваться в покрывало.

Андрей нашёлся там, где я его и оставила, то есть лежащим на постели. Закинув руки за голову, он с каким-то упоением рассматривал мой потолок. Скользнула взглядом по его телу, которое я теперь знала не только на ощупь, но и на вкус… Щёки обдало очередной волной жара. К счастью, у него хватило совести натянуть уже знакомые мне трусы.

— Успокоилась? — не поворачивая головы ко мне, поинтересовался Исаев. Тон у него был непроницаемый. Я бы даже сказала, равнодушный.

— Да.

— Расскажешь, что случилось?

— М-м-м, — неопределённо протянула я, после чего предложила: — Иди сначала в душ, а я попробую всё-таки макароны сварить и доставку заказать.

— Ок, — без всяких споров согласился он и, поднявшись с кровати, молча вышел из спальни.

«А-а-а-а-а-а-а».

Я всё окончательно испортила.

Эта мысль не оставляла меня следующие полчаса, за которые я успела одеться, собрать раскиданные по комнате вещи, поправить развороченную постель, поставить вариться макароны и таки заказать доставку. Времени даже хватило на то, чтобы поразглядывать себя в зеркале, всё моё было на месте: живот, бёдра, грудь необъятного четвёртого размера, которой я стеснялась половину своей жизни. Короче, надеяться на то, что у Андрея сегодня был секс с лесной нимфой, не приходилось.

Он появился неожиданно, когда я крутилась у плиты, пытаясь определить, достаточно ли я посолила спагетти. Обычно у меня с этим были проблемы.

— Так что случилось? — раздался голос Исаева совсем близко, настолько, что, казалось, я затылком ощутила его дыхание. — Пожалуйста, только не говори, что ты была девственница и я этого не заметил.

— Что?! — подавилась я, возмущённо крутанувшись на месте. — Бред какой-то…

— Вот ты мне и объясни.

— Что именно? — наши взгляды в который раз за время знакомства перекрестились, требуя друг от друга неизвестно чего.

— Нет, ты не первый мужчина.

— Уф-ф-ф-ф, — преувеличенно громко выдохнул он, — ты не поверишь, какое это облегчение.

За что тут же схлопотал удар по плечу, чтоб не выделывался.

— Господи, она ещё и дерётся, — закатил глаза эта бессовестная скотина, после чего всё же сменил тональность. — Так, ладно. Этот момент прояснили. Тогда с чего тебя так накрыло?

Почесала кончик носа.

Чувствуя, как опять краснею. На этот раз уши.

— Настолько… не понравилось? — запнувшись, уточнил Исаев и тоже, кажется, смутился.

— Да нет же, я сказала, что всё было замечательно. Ты молодец, был на высоте. Гигант! — потрясла кулаком в воздухе, опять начиная нести какой-то бред.

Андрей заржал и… вдруг обнял меня, притянув меня к своей груди.

— Объясняй.

Недовольно запыхтела и спрятала лицо где-то в районе его шеи.

— Просто всё случилось как-то быстро, и я… растерялась. Обычно я куда более благоразумна…

— Ну а чего ещё можно ожидать от училки русского языка…

Ещё один шлепок, на этот раз по спине, на что он лишь фыркнул.

Продолжать не хотелось. Но я сделала усилие над собой и всё же призналась:

— Мне обычно сложно полностью расслабиться в первый… раз. Ну там, стеснение, волнение… отсутствие доверия. Хочется же ещё впечатление произвести, а то вдруг ты решишь, что я… бревно какое-нибудь.

Андрей опять засмеялся.

— Кто, ты?!

— Вот что ты ржёшь?! — решила обидеться я и попыталась отстраниться от него, но он не отпустил. — Между прочим, это один из распространнённых женских страхов. А всё из-за вас, мужиков! Мы с юности знаем, что хоть умри во время секса, но шевелились…

— Ага, в конвульсиях, — саркастически подметил Француз.

— Не смешно, — надулась я и замолчала. Вот как с ним можно говорить? Я о серьёзном, а он опять всё с ног на голову переворачивает.

Помолчали, пока он не обмозговал услышанное.

— Так, ты просто не смогла расслабиться?

Отчего-то окончательно стало стыдно. Словно я тут сама себе проблемы выдумываю.

— Забудь.

— Ну уж нет. Ты не смогла расслабиться, и тебе не зашло. Так?

Не ответила.

Зато Исаев неожиданно взбодрился. Даже плечи расправил и грудь выпятил.

— Кажется, я знаю способ всё исправить.

— Боюсь спросить какой.

— Ну это же логично! Если сложно в первый раз… то нужно перейти ко второму!

Я откинула голову назад, шокированного округлив глаза.

— В смысле?

— В прямом! Пошли, — схватил он меня за руку и опять потащил в сторону спальни, — у меня ещё презерватив остался.

И как бы я не хотела в этом признаваться, но Исаев действительно оказался прав и во второй раз всё прошло куда лучше. Не скажу, что мне удалось усмирить всех своих тараканов, но заполучить свою порцию удовольствия мне удалось.

***

А потом всё закрутилось по новой: душ, принятый второй раз за это утро, слабая попытка отскрести сгоревшие макароны от кастрюли, урчащий желудок и проклятия в сторону доставки.

Звонок в дверь был воспринят манной небесной.

— Открой, — крикнула я Исаеву, который как раз вышел из ванной. — У меня руки грязные. Это доставка.

— Легко. Штаны одевать?

— Надевать.

— Значит, нет.

— Андрей!!! — закричала я из кухни и, отбросив от себя кастрюлю, кинулась в коридор. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как голый Исаев в одном полотенце на бёдрах отворяет входную дверь моим родителям.

Конечно же, он ничего не понял. Стоял во всей своей естественной красоте перед моей семьёй и вежливо улыбался, заинтересовано скользя по ним взглядом в поисках чего-то из пожрать.

Стоит отдать должное маме, которая, как всегда, осталась верна своему самообладанию и даже бровью не повела, обнаружив перед собой полуголого субъекта. Хотя почему полу…

Папа впечатлился куда сильнее. А впечатлённый папа — это несколько… тревожно. Дело в том, что отец, будучи двухметровым тренером по самбо, в моменты сильных эмоций больше начинал походить на разъярённого медведя. Вообще-то, он у нас абсолютно безобидный, но догадаться об этом, глядя на то, как он кривит не раз ломаный нос, было непросто.

Вот и сейчас выражение лица Анатолия Алексеевича приняло настолько гневный вид, что это не мог не заметить даже Исаев, улыбка которого постепенно начала терять свою беззаботность.

Именно в этот момент я опомнилась и, наконец, сообразила, что пора вмешаться.

Подскочила к двери, встав буфером между Андреем и родителями, в тайне надеясь скрыть как можно больше исаевского тела от папо-маминого взора.

— Вы тут чего? — как можно более безвинно поинтересовалась у семейства, мысленно радуясь, что они припёрлись только вдвоём.

— Ты на телефон второй день не отвечаешь, — безэмоционально сообщила мама, но меня не проведешь, я буквально кожей ощущала, что именно она думает по поводу моей беспечности.

— Он разрядился.

— Понятно, — не стали устраивать мне выволочку при незнакомцах. Но от этого одного «понятно» меня буквально придавило чувством вины.

В прихожей повисла недобрая тишина.

Родители продолжали стоять в открытых дверях, так и не перешагнув порога. Исаев мялся за моей спиной. Его лица я не видела, поэтому мне оставалось только догадываться, что он думает о развернувшейся мизансцене.

Немного разнообразия в экспозицию привнёс курьер с розовым рюкзаком квадратной формы за спиной, радостно возвестивший на весь подъезд:

— Здравствуйте, Светлана Анатольевна!

Прикрыла глаза, медленно считая до десяти. Спокойствие, Света, только спокойствие…

Ромка Калачёв — наш выпускник прошлого года — стоял за спиной у моего отца и улыбался во все тридцать два зуба:

— А я вам заказ привёз.

***

Следующие три минуты я бы предпочла стереть из своей памяти. Мне пришлось запихать родителей в квартиру, а самой выскочить за дверь, про себя вознося хвалу всем богам, что, в отличие от Исаева, успела переодеться в приличную одежду.

Пока Рома вручал мне мой заказ, старательно сдерживая ехидство, которое так и норовило нарисоваться на его физиономии, я молилась, чтобы Андрей не наделал никаких глупостей, пока остался один на один с моим семейством. Хотя что ещё он мог там натворить, чтобы переплюнуть уже случившееся, я даже с моей фантазией представить не смогла.

Когда муки позора перед курьером закончились и бывший ученик отбыл восвояси, я влетела в квартиру.

Троица продолжала стоять на тех же самых местах, где я их и оставила.

— А мы тут познакомились, — сообщил Француз, забивая последний гвоздь в крышку гроба моих надежд.

Я нервно угукнула и вручила папе пакет с продуктами:

— Отнеси, пожалуйста, на кухню.

Проскочив мимо мамы, схватила Исаева за руку и потащила его за собой в спальню.

Было стыдно. Не перед родителями, к их навязчивому вниманию я за свою жизнь успела привыкнуть. А вот возможная реакция мужчины пугала.

— Одевайся, — не глядя на него, велела я учительским тоном. В минуту волнения он часто во мне просыпался. Сама же бросилась заправлять раскуроченную постель.

— У тебя будут проблемы? — фыркнул Андрей.

— Из-за чего? — удивилась с наигранным безразличием. — Мне тридцать лет, и я живу своей жизнью. Они в курсе.

— Ну да, по тебе видно, что ты в курсе, что они в курсе.

Заводила пальцем в воздухе, выстраивая схему: ты в курсе… они в курсе…

Ай, блин.

— Они просто очень переживающие. Один раз почти вызвали мне спасателей, когда я жила с ними. Я в тот вечер мылась в ванной, не слышала их звонка и долго не открывала входную дверь.

— Мило.

— И не говори. Мама мне тогда чуть голову не открутила.

— А мне она очень спокойной показалась.

— Это она при тебе.

Наконец-то нашла в себе силы посмотреть на него. Андрей уже успел натянуть джинсы и теперь стоял, застёгивая рубашку.

Захотелось как-то пошутить, разрядить обстановку:

— Не волнуйся, жениться не придётся.

Ответить он так и не успел, из глубин квартиры раздался мамин крик:

— Све-е-ета-а-а!

Пришлось бежать.

— Света! — со священным ужасом в голосе возвестила меня мама, стоило мне показаться на кухне. — У тебя в доме мужчина, а есть решительно нечего!

— Именно поэтому я и заказала доставку.

— О боги! — Надежда Ивановна схватилась за голову. — Что он теперь о тебе подумает?

— Там уже поздно что-либо думать, — флегматично заметил папа, явно отошедший от первого шока.

Я же пошла красными пятнами.

— Толя! — возмутилась мама, после чего вновь перевела своё внимание на меня. — Света, а насколько у вас всё серьёзно? Вы давно встречаетесь?

— Мама-а-а, — взмолилась я и поспешила ретироваться обратно к Исаеву.

Но матушка не была бы сама собой, если бы не попыталась оставить последнее слово за собой:

— Руки мойте, сейчас буду вас завтраком кормить.

Француз был уже полностью собран, с телефоном в руках.

— Там…

— Свет, я поеду.

Растерялась.

— Хорошо.

— Уже два часа дня.

— Угу.

Опять повисла неловкая пауза.

Пока я размышляла на тему, стоит ли мне извиняться перед ним, Исаев сделал шаг ко мне и тоже замер, явно не зная, что делать.

Словно наше утро требовало какого-то завершения, вот только какого?

Он сделал неясное движение вперёд, а я запаниковала и выставила вперёд руку для рукопожатия:

— Спасибо за всё. Рада была видеть.

Андрей неопределённо повёл нижней челюстью и, после которой заминки, таки пожал мне руку.

— Ага, я тоже.

На этом наше приключение можно было считать оконченным.

Француз вышел в коридор, сунул ноги в кроссовки и выскочил в подъезд, бросив через плечо:

— Анатолий Алексеевич, Надежда Ивановна, было приятно познакомиться.

Закрыв за ним замок, я отправилась убеждать родителей, что Исаев сбежал не из-за того, что я плохая хозяйка.