Тридцать девять и девять (СИ)

Глава 17

Это был большой вопрос — кто именно и для кого проводил экскурсию по Севастополю в выходные, когда Данил решил получше познакомить Элину с городом. Он просто поражался ее владению вопросами истории, фактами биографий основателей этого Черноморского форпоста и даже сведениями об использованных в исторических сооружениях стройматериалах. И про барельеф из альминского камня на Драконьем мостике Данил узнал, и что мостик этот — вовсе не «место поцелуев», как принято считать среди простого народа, а памятник в честь героической обороны города во время Крымской войны. Романтики в разговорах с ней по-прежнему не складывалось.

— Так, про скульптора Пеличио я понял, — косился Давыдов то на каменного льва, охраняющего широкую лестницу у Графской пристани, то на своего грамотного экскурсовода, которому абсолютно ничего нового не мог рассказать. Даже соврать не получалось — она лишь веселилась от его изобретательности относительно новых версий известных фактов и событий. — Но сейчас ты точно мне не ответишь, спорим? — развлекал он Элю пародией на светскую беседу. — Скажи, кто такой Панцержанский?

Он старательно, с трудом выговорил эту фамилию, победно на нее уставившись, но она лишь засмеялась, от него отворачиваясь.

— Командир Морских сил в двадцатые-тридцатые годы… Окей, точные даты не скажу. Но арестован и расстрелян в тридцать седьмом. Правильно?

Она выжидательно подняла свои тонкие брови, но что мог сказать Давыдов? Да он понятия не имел, правильно или нет, зато точно знал, что на подобные темы спорить с ней в жизни не станет. Впрочем, спорить с ней всегда было бесполезно, а он и не собирался! Он собирался закончить эту познавательную экскурсию, по-быстрому посетить обещанный ресторан и вернуться наконец домой, где и провести с ней вечер, плавно переходящий в ночь, перед началом новой рабочей недели. Мельтешить перед ним, двигаясь по тротуару, заглядывать в глаза и жестикулировать, делясь бесценными историческими сведениями, она могла не до бесконечности. Для этих гибких живых пальчиков Данил знал гораздо более содержательное занятие, чем выразительное размахивание у него перед носом, и еще со знаменитого альминского камня начал думать о том, как бы поскорее этот культурный поход свернуть.

Он специально как следует подпоил ее в ресторане, прекрасно зная, какой она бывает, расслабившись от алкоголя. Немного опьянев, она еще за столом начала смотреть на Данила характерным зазывным взглядом немного прикрытых глаз и поерзывала на стуле, непроизвольно поправляя одежду так, будто вылезти из нее хотела, и если бы такая возможность была, он бы точно взял ее прямо на столе или в крайнем случае в такси, где она уже совершенно не переживала о том, что смущает водителя своим развязным поведением. Она сама сдирала с него рубашку, оказавшись в прихожей, и Данил снова полностью терял над собой контроль, когда Эля, казалось, заматывается в его руки и хочет активных действий, и требует еще, будто бы желая испытать предел его сил и возможностей.

Жаль, что это приводит к алкоголизму… Он поил бы ее каждый день! И он все-таки вцепился в этот раз зубами в ее шею сзади, доведенный до одури спиральным пушком на ее холке, а с утра она, бедная, пыталась рассмотреть в зеркале, что у нее там болит.

След от укуса был впечатляющий. Данил поспешил ее отвлечь, приготовив традиционный кофе и уже привычно пожалев, что нужно уходить на службу. Черт бы подрал этих начальников с их коллективным сговором относительно отказа ему в отпуске! Им развлечение, а Давыдову — адские муки в течение всего рабочего дня…

***

Кофе у него получился отвратительным, Эля всего один глоток смогла сделать, удивившись непривычно гадкому запаху. И лишь сделала вид, что в восторге от его ухаживаний, на самом деле желая ему поскорее убраться, чтобы снова можно было свалиться в постель, не разговаривать и не шевелиться. Чувствовала она себя ужасно после вчерашнего перебора, хотя, казалось, выпила не очень-то и много. Это от его близости, наверное, она теряет чувство меры и ведет себя настолько свободно, что теперь до ужаса стыдно. Ни с кем другим за ней такого не наблюдалось, а Стив вообще считал ее едва ли не фригидной. Инфантильной и закомплексованной — это точно. И постоянно старался раскрыть ее как женщину, бедный… Посмотрел бы на нее вчера вечером — прозрел бы насчет ее раскрепощенности! Но почему с утра так плохо и так болит шея…

Внезапный телефонный звонок остановил ее намерения подняться и снова подойти к зеркалу. Эля не собиралась отвечать, непроизвольно подтянув к лицу край одеяла. Все местные друзья и знакомые прекрасно знают, что Данил в это время на службе. Однако звонок повторялся снова и снова, и Элина начинала понимать, что кто-то старается во что бы то ни стало дозвониться. Похоже, лично до нее, не теряя терпения и настойчиво посылая ей по проводам сигналы.

Ну не съедят же ее по телефону, в самом деле! Всегда можно просто прервать разговор.

— Ну, здравствуй, невестушка наша пропавшая, Киев на линии! — с ходу, лишь услышав, как взяла она трубку, весело сказал ей уверенный мужской баритон. Она с первого же звука поняла, кто это звонит, и сердце чуть не выпрыгнуло от испуга. — Где носило тебя столько времени, не подскажешь случайно? Рассказывай, как там обстановочка у вас, как мореплаватель наш в этот раз, не позорит фамилию? — казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться, и Элина невольно улыбалась тоже, понимая, что никаких ответов от нее не ждут, и это вовсе не экзамен на пригодность, а просто искреннее желание установить контакт. И так этого контакта сразу захотелось!

— Нет, все на уровне! — в том же тоне, шутя, ответила Эля, мгновенно подхватив манеру разговора. — Кофе в постель, ужин в ресторане, влажная уборочка по расписанию.

— О, вижу, мы с тобой сработаемся! — одобрительно сказал ее деловой собеседник. — Звать тебя как?

— Элина. Эля можно тоже.

— Ага. Принято, записано. Папу Валеру можешь звать Борисовичем. Есть один вопрос серьезный, ляля моя. Ты из Москвы, я слыхал?

— Да, я там…

— Так, машину водить умеешь, признавайся? А хотя… не умеешь — так научишься. Смотри, есть два варианта. Красный «Шевроле» и «Опель» серый металлик.

— Серый металлик! — мгновенно среагировала Элина, слишком поздно оценив свое откровенно наглое поведение.

— А вот я так и думал почему-то! — еще больше обрадовался ее собеседник.

— Есть одна проблема, Валерий Борисович! — все же попыталась она возразить как можно более серьезным тоном. — Данил будет против. Он не хочет машину.

— Ну привет, не хочет! А мы и спрашивать не будем! — все так же уверенно звучал в трубке голос. — Его дело известное: влажная уборочка да пеленки по веревкам. А я ж должен подарок свадебный сделать, правда?

— Да… наверное, — заметно снизила Элина тон, услышав про пеленки, и, вдохнув, решилась на вопрос: — Валерий Борисович, а вы можете мне про Свету что-нибудь рассказать? Она по нему скучает?..

— Кто скучает?! Света? — он, казалось, и вправду сейчас рассмеется. — Вот приедешь — сама все увидишь. Ты лично точно не соскучишься! От Светы, доча, ты никуда уже не денешься, но мы же с мамой Людой еще хотим! Сама понимаешь, Давыдовых много не бывает, так что старайтесь там как положено! Нет, ну а что я не так говорю?.. — произнес он, отвернувшись от трубки, явно отвечая на замечания со стороны, и, вернувшись к разговору с Элиной, ощутимо поубавил веселья. — Ладно, я задачи понял, если что — на связи.

— Спасибо вам. На связи… — сдерживаясь из последних сил, чтобы не зареветь раньше, чем он отключится, выдавила из себя Эля и, положив трубку, закрыла руками лицо, уже не сдерживая слез от этого «доча», от сразу ставшего родным голоса и от стойкого ощущения, что ее только что окатили щедрым, искрящимся потоком любви и радости, будто в какой-то магический круг втащили, внутри которого сразу исчезают все страхи и проблемы. «Давыдовых», — он сказал, и Эля впервые всерьез примерила на себя эту фамилию.

Она прекрасно помнит, какими чужими и безразличными были ей с самого начала все представители надменной семейки Грейс. А теперь это совсем другое, совсем новое чувство причастности к чему-то настоящему, родному и надежному. Вот так бы стоять и реветь от счастья, и ждать с ними встречи, и больше ни в чем не сомневаться…

Элина даже почувствовала себя лучше, посетив душ и с удовольствием занявшись приготовлением обеда. Она еще долго оставалась в своем счастливом состоянии, пока следующий настойчивый звонок не вернул ее к действительности.

Ее отзывают из отпуска. Начальница отдела позвонила лично, чтобы сообщить о приезде группы лондонских финансистов, встреча с которыми в самых высоких кругах должна быть тщательно подготовлена. Их представители прилетают в Москву завтра, и прибыть Элине необходимо в ближайшее время для составления культурной программы в рамках визита дорогих гостей. Дня два у нее в запасе, не больше…

Она не смогла произнести этого, когда Данил, примчавшись в обед, как всегда, прямо из прихожей потащил ее на кровать и таким был нетерпеливым, таким взвинченным, будто они не виделись как минимум неделю.

У него совсем не было времени, он спешил вернуться в штаб и, собираясь быстро пообедать, с большим энтузиазмом набросился на приготовленное Элей тушеное мясо. Но съев всего пару небольших кусочков, удивленно уставился на то, как она трясет солонкой над своей тарелкой.

— Ты шутишь? — улыбнулся Данил, наливая себе воду, чтобы запить ее оригинальное блюдо, которое было пересолено до практически несъедобного состояния.

— Да вроде солила уже раз пять, а все равно пресное какое-то!

— Ну ладно, — пожав плечами, он попытался вернуться к мясу, но есть его было реально трудно, и, сославшись на то, что время у него закончилось, со словами благодарности за чудесно приготовленный обед Данил ушел на службу. Тем более он и в самом деле опаздывал. Вкусы, однако, у нее своеобразные, раньше он этого совсем не замечал! Инопланетянка, что с ней сделаешь…

***

Когда за Данилом закрылась дверь, Элина присела на тумбочку прямо в прихожей, задумчиво рассматривая свой маникюр, который давно пора было обновить. В московский офис с таким не явишься…

Как сказать об этом Данилу, как вообще можно такое произнести? Эле и самой кажется невозможным снова оказаться без него, ведь он наверняка не сможет уехать вместе с ней сразу, ему даже несколько дней отпуска не разрешают… Вот бы наплевать на все и просто остаться, и пусть ее увольняют, подумаешь… Конечно, она очень сильно всех подведет, и наверняка после такого поступка больше никогда не сможет в бюро переводов вернуться, но разве ее Данечка не стоит того, чтобы пожертвовать вообще всем!..

У нее даже дыхание участилось от таких мыслей, ведь нет ничего проще! Но звонок в дверь закончить размышления об окончании профессиональной карьеры не дал. Да она просто нарасхват сегодня! Элина окинула себя в зеркале быстрым взглядом: его тельник закрывает ноги почти до колена, с домашним халатом разницы практически никакой, да и на кого, кроме Данила, ей нужно производить впечатление? Эля смело открыла дверь и с первой секунды поняла, как сильно ошиблась. Не надо было открывать. Не надо было к двери приближаться, и на этот свет ей лучше было бы вообще не появиться!..

Кира смотрела на нее сверху вниз с высоты своего роста, статуса и абсолютного великолепия.

— А я к вам, — улыбнулась она одним уголком рта, сменив оценивающий взгляд на откровенно сочувственный. — Впустите?

Эля просто в сторону отошла, прижимаясь к стене, глядя в пол и мечтая испариться из этой прихожей. Она отлично понимала, какое производит впечатление своим затрапезным видом со спутанными волосами, в одежде Данила, да еще и полным бардаком на кухне, куда благоухающая дорогим парфюмом Кира сразу же направилась, всем своим видом изображая насмешку, когда приостановилась в дверях и даже головой помотала, пораженная грязной посудой на столе и сваленными в раковину недомытыми приборами.

Кира опустилась на стул, осторожно кладя на колени стильную сумочку и явно боясь испачкаться, пока Элина суетливо убирала со стола остатки их с Данилом обеда, то и дело что-нибудь роняя и, казалось, еще больше беспорядка создавая вокруг.

— Кофе?.. — растерянно предложила она Черновой, чтобы только не молчать, и Кира пожала плечами, соглашаясь из вежливости.

Стоя у плиты спиной к Кире, Эля кожей чувствовала, как пристально, в каждой детали рассматривает та ее голые тощие ноги в огромных резиновых тапках Данила, небрежно висящую на ней тельняшку и подобие прически, получившееся вследствие их бурного общения в кровати.

Поставив наконец на стол чашки, Элина села у самого дальнего от Киры края стола, не в состоянии поднять глаза и пряча в коленях руки с облупившимся бесцветным лаком на ногтях.

— Красивый он, правда? — спокойно спросила Чернова, глядя на Элину в упор. — И умеет быть внимательным. Я прекрасно тебя понимаю и вижу: представляться мне не нужно. Наша свадьба должна была быть уже в ближайшие выходные, но видишь, как получилось. Поверь, мне не привыкать, — устало вздохнула Кира. — Я могла бы просто дождаться, когда он снова позвонит, но в этот раз я просто не знаю, как убедить отца не предпринимать ничего серьезного.

— Например? — мельком взглянула на нее Элина, оценив уверенный небесно-голубой взгляд из-под шикарных, умело подчеркнутых ресниц.

— Ой, ну что ты! — не сдержала Кира смеха. — Неужели ты думаешь, что сможешь вот так просто в этой квартире поселиться, и у него не будет никаких проблем? Конечно, я понимаю, для тебя это пустые слова, но для офицера штаба попасть в немилость к командованию — это попрощаться с карьерой в Севастополе. Отец настаивает, чтобы его в ближайшее время перевели отсюда. А что такое для Данила оказаться где-нибудь в Вилючинске на Камчатке, как тебе? Ему слишком многое прощали все это время. За пьянки — просто выговор, потом развод с первой женой…

— Развод?.. — переспросила Элина, чувствуя, как с каждый словом Киры все труднее становится дышать и что-то неотвратимо закипает внутри.

— Да, он был женат, ты разве не знаешь? Она недолго его загулы выдержала, сбежала сразу после роддома, даже дочь бросила. Но Светочка, конечно, очаровательный ребенок, вы не знакомы? Знаешь, такая маленькая принцесса, я с ней на днях по телефону говорила, ей очень подарок мой понравился, набор косметики для малышек. Я только из-за нее уговариваю отца не отправлять Данила на Дальний Восток, какое там у Светы будущее? — закатила Кира глаза, как бы представляя ожидающие ребенка ужасы, и, тяжело вздохнув, продолжила: — И родителей его жаль до слез… Они бы, мне кажется, на что угодно согласились, лишь бы Данил наконец образумился…

— Хватит! — вскинула глаза Элина, заставив Киру замолчать от внезапно резкого тона. Элю просто трясло от накатившей вдруг ярости. — Меня все это не интересует! С чего ты вообще взяла, что я жить сюда приехала? С чего вы все это взяли, кто вам такое сказал?! Секундочку! — прервала она попытку Киры вставить реплику, вскочив со стула, и в несколько секунд уложилась, чтобы сбегать в прихожую и выхватить из сумки свое рабочее удостоверение. — На! — швырнула Эля на стол документ прямо перед обалдевшей Кирой. — Я сотрудник бюро переводов в Министерстве иностранных дел в Москве, у меня там прекрасная квартира, а здесь я просто в отпуске! Да, уважаемая, не надо так на меня таращиться, мы знакомы с Данилом много лет и прекрасно проводим вместе время! Он настаивает, чтобы мы расписались, и, знаешь, я не против! В Москве отличные перспективы, с его специальностью он точно там не пропадет! Так что без вашей Камчатки мы как-нибудь обойдемся! А сейчас адью, если не возражаешь, мне еще документы из Лондона читать.

Не меняя снисходительного выражения лица и явно не найдя, что ответить, Кира поднялась со стула, направляясь к выходу, и Эля не упустила возможности достойно ее проводить.

— Кстати! — лучезарно улыбнулась она Кире уже возле входной двери, заставив ту обернуться. — Пельмени были отличные, спасибо!

Элина лихорадочно переодевалась в свои вещи, чувствуя, как горит лицо и руки дрожат после ухода Черновой. Как могла Эля быть такой дурой и всерьез думать о том, чтобы бросить работу? Будто она не знает общеизвестного правила: всегда полагаться только на себя и, каким бы прекрасным ни казалось будущее, никогда не попадать в зависимость ни от кого и ни от чего! Спасибо, дорогая Кирочка, вернула влюбленную идиотку в сознание! Это ж надо было всерьез рассматривать перспективу просто сесть Данилу на шею, бросив все, что с таким трудом досталось, и превратиться в бесплатное приложение к дорогому супругу, в настоящую домашнюю курицу! Да она же практически в нее превратилась всего за несколько последних дней, ей даже в зеркало смотреть на себя сейчас противно! Долго ли он будет на такое любоваться, учитывая, как выглядит его бывшая невеста, которую он бросил из-за внезапно вспыхнувшей старой любви? А если уж любовь у них такая сильная и настоящая, он легко сможет Элину разыскать, прятаться она не собирается!..

Ей просто необходимо было найти выход захлестывающим ее чувствам и жажде активных действий. Она придумала! Прямо сейчас, пока день еще не закончился, она поедет на вокзал или в авиакассы и возьмет билет в Москву. И сегодня же они решат, кто и чем во имя этой великой любви будет жертвовать!

***

Едва дождавшись вечера, Данил выключил монитор и собирался отправиться домой, когда его вдруг вызвали к руководству. Не хватало еще какого-нибудь срочного задания на весь вечер или чрезвычайного происшествия, требующего находиться на службе после окончания рабочего дня. Только не сегодня и не завтра с утра, кода они с Элей наконец собрались подать заявление, и ему с таким трудом согласовали несколько часов отгула…

Однако надолго его не задержали, и, выйдя наконец из штаба, он никак в себя прийти не мог, переваривая полученную информацию. Он и вопроса-то поначалу не понял, когда у него поинтересовались, почему он заранее не докладывает о том, что собирается увольняться и переезжать с Москву. Он не мог бы поручиться за то, что ему в итоге поверили, выслушав заверения, что планов таких у него нет, и, конечно, не доложили, откуда поступила подобная информация.

Мишка тоже только плечами пожимал, и было похоже, что очередная сплетня о Давыдове запущена где-то в верхах, только вот с какой целью, понять было трудно. Москва для Данила лишь с Элей была связана, и от этого все тревожнее ему становилось по мере приближения к дому. Она не вышла встречать его в прихожую, не отозвалась на его объявление о прибытии, и когда он понял, что в квартире ее нет, в панике бросился к шкафу в спальне, однако ее вещи были на месте. Он лишь немного успокоился, пытаясь внушить себе, что ничего подозрительного не происходит, когда послышался звук входной двери и Элина появилась в прихожей, едва на него взглянув и натянуто улыбнувшись:

— Привет.

Она собиралась пройти в коридор, но Данил не двигался с места, загораживая дверной проем.

— Эля, где ты была?

— Извини, не спросила разрешения на улицу выйти. В комнату можно пройти, или здесь будем разговаривать?

Данил посторонился, пропуская ее в гостиную, где она сначала села на диван, но сразу же поднялась снова и, явно нервничая, остановилась возле кресла, прислонившись спиной к стене и сосредоточенно глядя в пол. Он смотрел на нее, все так же стоя в дверях и уже понимая, что хороших новостей не предвидится.

— Меня отзывают из отпуска, Данил. Я хотела сказать тебе еще в обед, но… В общем, мне нужно завтра уехать, я билет уже взяла.

— Быстро, — покивал Давыдов, всем видом выражая спокойствие. — Значит, ты в обед уже знала об этом, но ничего мне сказала, а просто пошла и взяла билет, правильно? В Москву. На завтра. А мне казалось, у нас были другие на завтра планы, разве нет?

— Послушай! — посмотрела она наконец ему в лицо. — Какой смысл подавать заявление в Севастополе, если мне все равно придется после этого уехать? Мы же не распишемся сразу, и что, мне снова разрешение на въезд сюда получать? Я считаю, нам нужно сделать все в Москве. Ты приедешь ко мне, как только сможешь. У меня, конечно, не такая большая квартира, но это же Москва! Сам подумай сколько там возможностей, даже для Светы.

— Странно, — задумчиво сказал Данил, проходя в гостиную и устало садясь на диван. — О том, что я собираюсь в Москву, знают все. Командование штаба даже в курсе! И только мне никто не доложил. Как так получилось, не подскажешь?

— Представь себе, подскажу! — повысила Элина голос. — Кира приходила.

— Что? — сощурился Данил, рассматривая ее бледное лицо. — Так это из-за Черновой, что ли?! — вскочил он на ноги, приблизившись к Элине. — Скажи, что я должен сделать, чтобы доказать, что никто для меня ничего не значит, кроме тебя, Эля? Мне убить ее? Хочешь? Я серьезно спрашиваю! — смотрел он прямо на Элину, уперевшись руками в стену на уровне ее головы.

— Да при чем тут Кира твоя! — агрессивно ответила Эля, не имея никакой возможности от него отодвинуться. — Ты хотя бы знаешь, где я работаю?! Ты хоть раз спросил меня об этом? Я переводчик МИД, если тебе интересно, и тоже на службе, представь себе!

— И что, ты предлагаешь мне реально уволиться и потащиться в твою Москву?!

— А почему нет?!

— Нет! — наклонившись, он оказался с ней на одном уровне, чтобы смотреть прямо в глаза. — Ты моя женщина, и я буду рассказывать тебе, где и как мы будем жить! Никакая твоя работа мне не интересна, даже если ты министр иностранных дел! Я буду решать, работать тебе вообще или нет!..

— Да сейчас! — оттолкнула она его наконец, обходя и направляясь из комнаты.

Сделав несколько глубоких вдохов и пытаясь успокоиться, Данил отправился следом, обнаружив ее на кухне, и сел напротив за кухонный стол.

— Давай поговорим спокойно, Эля.

— Давай, — действительно спокойно ответила она. — Скажи, это правда, что ты уже был официально женат? Я маму Светы имею в виду.

— Маму! — передразнил Давыдов ее определение. — Да, мы расписались и сразу развелись, как еще я мог получить права на ребенка?

— Ты мне не сказал.

— Я был не прав! Просто не думал, что это имеет какое-то значение. То, что знает об этом Кира — неправда. Версия для общественности. Эля, не делай этого, не уезжай! — смотрел он в ее лицо в надежде увидеть хотя бы намек на сомнение. — Подумай, можно ли было вот так случайно через столько лет столкнуться на улице! Для чего нам дали этот шанс, Эля?! Чтобы просто вернуться к тому, что было до сих пор?

Элина помолчала, явно о чем-то размышляя, и, вздохнув, отвела взгляд:

— Мне в любом случае нужно завтра уехать. Лондонские банкиры приезжают в Москву в первый раз, целой группой. Нас всех собирают, чтобы подготовить визит. Просто не явиться я не могу. Согласись, так не поступают. Да и в чем трагедия? Мы знаем, как друг друга найти, было бы желание.

— А оно под вопросом? — серьезно посмотрел на Давыдов.

— Я просто хочу сказать, что должна быть на работе!

— Если я скажу «нет», это что-то изменит?

— Не изменит. Что за детский сад, Данил, давай не будем…

— Давай. Счастливо! — не дослушав, он поднялся из-за стола, взял в руку яблоко, подбросив его на ладони, и отправился в прихожую.

Элина закрыла глаза, услышав, как хлопнул он входной дверью. Не слишком-то долго он ее уговаривал! Он, видите ли, будет ей рассказывать, как жить и кем работать! Она инструкций, оказывается, ждать должна о том, как правильно себя вести, а он может вот так в любой момент, когда захочет, обидеться и вообще уйти из дому, чтоб развеяться в более приятном обществе! Шанс у него, видите ли. Чудесная случайная встреча! Многое ли он сделал для этой «случайности», дождавшись на морском берегу, будто прекрасная Ассоль, своего счастья?.. Эля накручивала себя сознательно, доставая из большого шкафа и выволакивая на середину комнаты чемодан. Она заставляла себя злиться и перебирала в голове все, что пришлось ей сегодня переслушать, но комок все равно подступил к горлу, когда она, нервно складывая вещи, невольно вспоминала, как делала это в гостинице почти две недели назад, и Данил к ней пришел, и они тоже ссорились вначале, а потом она увидела его в коридоре… Нет, плакать она не будет и так психовать не должна, а то ее прямо мутит от переполняющих эмоций, не хватало еще в обморок здесь хлопнуться из-за того, что… Даже поорать на него как следует нет возможности! Как это просто — взять и уйти неизвестно куда и бросить ее одну с этим идиотским чемоданом, в который снова ни хрена не помещается!..

Данил сидел во дворе на знакомой скамейке за давно облетевшим кустом сирени и не замечал, как механически перебрасывает из руки в руку яблоко, уставившись в одну точку прямо перед собой. Он снова не справился. Она его не выбрала. А вернее, снова выбрала не его, предпочтя вернуться к своей насыщенной столичной жизни. Он все что угодно может делать и как угодно себя вести: отменять данные до этого обязательства, разрывать отношения со всеми, кто был рядом столько лет, угонять чужие машины, открыто посылать любое руководство, да хоть застрелиться! А лондонские банкиры все равно перевесят. И в этот раз не получится объяснить себе, что у нее просто не было выбора. Выбор был, и он предельно ясен.

Давыдов успокоится, конечно, и поволочится за ней в Москву, глупо даже предполагать, что он сможет без нее обойтись! А там у нее нарисуется какой-нибудь Париж или Нью-Йорк… Сколько интересного у него впереди! Зачем только они снова встретились… Он еще надеялся привязать ее к себе за эти недели отпуска, обеспечив «залет», и так радовался вначале, что она вовсе не возражает… Так даже это оказалось невозможным! А чем еще ее можно удержать? Чувствами своими великими? Так они на хрен ей оказались не нужны! Она убедилась в том, что по-прежнему имеет над ним абсолютную власть, неплохо здесь отдохнула и, удовлетворенная, отправляется обратно, а Давыдов может при желании последовать за ней. И она точно переживет, если Данил откажется. Умереть от несчастной любви — чисто его способность…

— Свежим воздухом дышим? — услышал он знакомый Ленкин голос и лишь криво улыбнулся в ответ. — Проблемы какие-то?

Лена села рядом, глядя на несчастное яблоко, которое он продолжал зацикленно перебрасывать в руках, и его подавленное состояние почувствовала сразу.

— Ну как тебе сказать… — с горьким оттенком в голосе ответил Данил. — Все ожидаемо. Ты как? Тебя вообще не видно в последнее время.

— Работаю, — поспешно отмахнулась Стельникова. — Со мной-то все понятно, а у тебя что за трагедия? Вы поссорились?

— Я уезжаю в Москву, Лена.

— То есть как уезжаешь? — повернула она к нему удивленное лицо. — Тебя отпустили?

— Нет, но какая разница… Эля возвращается на работу.

— Что значит «Эля возвращается»?! А ты безработный уже, что ли? — Ленка просто не верила в то, что слышала, и прекрасно понимала, что Данил вовсе не шутит. — Ты же понимаешь, что выехать без открепления не сможешь, тебя же на ближайшем КПП арестуют, это трибунал, в конце концов, у вас же к гостайне допуск! Данил?.. Эй, ты что?..

Ленка испуганно смотрела, как он вдруг, уронив яблоко на землю, закрыл руками лицо, вздрагивая всем телом и не в силах остановить прорвавшиеся слезы. Вынести этого Ленка просто не могла!

— Так, сиди здесь! — вскочила она ноги. — Или нет, к нам пошли, там пока побудешь.

Данил лишь отрицательно покачал головой, не отрывая ладоней от лица, и, махнув рукой, Стельникова помчалась в подъезд.

— Скажи, ты вообще отмороженная?! — налетела она на Элину, лишь только та открыла дверь, и, не отставая, пошла за ней в комнату, куда Эля, отвернувшись, быстро направилась. — Нет уж, отвечай! — развернула ее Ленка за руку возле лежащего посреди спальни чемодана. — Тебе совсем его не жалко, вот ни грамма, правда? Да ему же вообще конец, как можно быть такой непробиваемой! Ты хоть что-то к нему чувствуешь, ну хоть капельку, хоть…

— Да, Лена! — в том же тоне ответила Элина. — Именно поэтому я хочу просто увезти его отсюда! От всех этих ваших адмиралов, штабов… Или ты считаешь, надо дождаться, когда его в этот… Засранск из-за меня переведут, на Камчатку?..

— В какой Засранск, что ты несешь?

— О, извини, не вспомню названия курорта! Ты у Кирочки спроси, она лучше ориентируется! — отвернулась Элина, отходя в сторону и хватаясь на спинку кровати.

— А, так это Чернова тебе расчесала? Ты ее, что ли, испугалась, ненормальная? Где для него ты и где она?! Так что ж ей остается еще, кроме как бред этот сочинять! Твоего Давыдова здесь любыми путями удерживать будут, а уж чтоб из-за тебя перевели… Ты слишком много о себе думаешь! Да хоть у Стельникова спроси, этого тупого Чернова самого скорее на пенсию отправят!.. Что с тобой? — подошла Ленка, глядя, как совершенно бледная Эля села на кровать. — Тебе плохо?

— Голова кружится. Меня тошнит, Лена… и живот… — прижимала она к себе руки, явно собираясь потерять сознание.

— И задержка? — пристально изучала Ленка ее лицо, укладывая Элю на одеяло.

— Пару дней только… Но этого не может быть…

— Ага, я поняла, поняла, — не отрывая от нее взгляда, Ленка стала быстро отступать в направлении телефона. — Сейчас поедем, расскажем кое-кому о том, чего не может быть…

Вызвав карету скорой, Ленка посмотрела из окна во двор: Давыдова уже не было на скамейке, и разыскивать его было некогда. Не нравилось Ленке состояние Элины, и даже если это не то, в чем Ленка почти уверена, при таких симптомах здесь нужен совершенно конкретный специалист. А в Ленкином нынешнем представлении вообще единственный…