Тридцать девять и девять (СИ)

Часть 2. Почти как у всех. Глава 7

Глава 7

Отодвинув легкую занавеску, Лена Стельникова в задумчивости уставилась в окно своей кухни, будто бы что-то интересное могла обнаружить в ночном пейзаже их тихого двора. Первая серия «интересного» там окончилась полчаса назад, когда вернулись с очередной попойки их бравые штабисты. Впрочем, Мишка — Ленкин драгоценный муженек — оказался во вполне сносном состоянии и сейчас уже спокойно спит в компании их двухлетнего Андрюхи, а у Ленки сегодня плохие предчувствия. Похоже, у нее просто затишье до дежурной ночной сцены отпаивания своей лучшей подруги успокоительными после скандала со снова надравшимся в хлам Давыдовым. Ну еще бы, такой повод! У их закадычного приятеля, начфиза бригады морской пехоты Арсена Магрипова, родился сын. А три дня назад у капитана их баскетбольной команды Толика Салаева был день рождения. А на прошлой неделе — вообще святое: День космонавтики! Важнейшее сборище в череде нескончаемых весенних праздников.

Как же скучно они с Мишей жили еще каких-то три года назад до появления в их доме этого соседа снизу — блатного наглого красавчика, лучшего друга всех людей на земле, любимца командования штабом и непререкаемого авторитета по части местных шлюх. Как мог лейтенант, недавний выпускник военного училища, поселиться в их севастопольской «сталинке» в обход традиций и правил? Он не входит в состав командования флота, как Ленкин отец, и даже не имеет старшего офицерского звания, как Ленкин муж. Он не внук прославленного ветерана войны, как сама Ленка, и квартира не досталась ему по наследству. Зачем ему вообще какие-то правила и существующие законы? У него есть чудесный папа! Киевский партийный бонза едва ли не первой величины. Вопрос достойного места проживания для своего сыночка он решил парочкой телефонных звонков, так что о своем благополучии Данил может совершенно не переживать. Да он и не переживает! Вообще, похоже, ни о чем не переживает в этой своей разгульной, бестолковой жизни.

Что нашло на Ленку в тот проклятый день, когда она решила познакомить Давыдова со своей подругой детства, вернувшейся в Севастополь после окончания Ленинградского мединститута? С вечной отличницей Кирой Черновой, контр-адмиральской доченькой, образцом непогрешимой честности, блестящего воспитания и несомненной красоты. Кира младше Ленки на несколько лет, их отцы всегда очень близко дружили, и теперь Ленка невольно чувствует себя перед всеми виноватой.

Зачем Ленка все это придумала и сама же организовала, пригласив их двоих к себе на ужин по специально изобретенному поводу уже больше чем полгода назад? Чтобы осчастливить подругу знакомством с одним из самых перспективных кадров штаба, специалистом по электронике и новейшим программным разработкам? Да ладно, себя-то обманывать не надо! И можно признаться себе честно: «осчастливить» Ленка вовсе не Киру старалась. Она надеялась, что с Кирой, с этим самым, казалось, подходящим для стабильных отношений вариантом, Данил станет хоть чуточку серьезнее к своей жизни относиться. Страшно за него Ленке. И так его отчего-то жаль… Он ведь совсем, совсем не такой, каким хочет казаться.

На самом деле он вовсе не похож на сынка столичного «решалы». Он остроумен и прекрасно воспитан. В своем свободном и легком общении с Леной и Мишей, например, он остается абсолютно корректным, не допуская и тени типичного для блатных отпрысков пренебрежения. Он совершенно бескорыстен и всегда готов отдать последнее, если кому-то из его друзей это понадобится. А какой он толковый помощник в хозяйстве! Если Миша занят на службе, Ленка легко может оставить с Давыдовым своего Андрюшку на несколько часиков в выходной, чтобы пробежаться по магазинам или встретиться с подругой, и Ленка прекрасно видит, с каким удовольствием Данил общается с ребенком.

Конечно, есть на свете люди, которые счастливы в одиночестве, но это точно не про Давыдова! При этом он упорно отказывается по-настоящему с кем-нибудь сближаться. Что же с ним не так? И что не так с Ленкой, которая усердно участвует в его обустройстве? О, в свои двадцать девять лет Лена Стельникова, тоже врач по образованию, а сейчас — педиатр в Севастопольском роддоме, прекрасно знает, что именно с ней творится и чего ей в этой жизни не хватает.

Лена уже давно пришла в себя после рождения Андрея и давно готова к нормальной супружеской жизни, да только нормальная супружеская жизнь для Мишки — что угодно, кроме постельных страстей. Не хочется их Мишке, его жизнь и так налажена. Миша ей не изменяет, это исключено, но он вполне счастлив, имея близость с Ленкой разочек-два в месяц. После рождения сына он вообще в этом плане успокоился и, видимо, считает, что теперь, достигнув всего, чего хотел, на личном фронте, он может волноваться только относительно своей карьеры.

Лена так радовалась всегда, что ее супруг — человек не озабоченный… Но теперь он слишком уж не озабоченный! Она должна не просто намекать ему на то, что он еще мужчина, а чуть ли не насиловать, когда ей надоедает с ним заигрывать. Он отличный муж, прекрасный хозяин, замечательный отец, он ее любит, и Ленка любит его тоже, но ее интимная жизнь окончена, что ли? И она до конца дней своих должна довольствоваться поцелуйчиками в щечку от любимого супруга да комплиментами по поводу вкусно приготовленной жратвы?

Ну как здесь не начать фантазировать о плотских утехах в объятиях какого-нибудь горячего красавца, если олицетворение всех этих фантазий прямо под Ленкой, на втором этаже находится! Конечно, она ни за что на свете не расстанется со своим Мишкой, а уж Давыдов — последний человек, с которым она могла бы нормально на одной территории существовать, но если уж быть до конца с собой откровенной, в последнее время Ленка чувствует, как получает удовольствие от того, что у Черновой ничего с ним не выходит. Кира влюблена в него по уши и считает Данила просто избалованным, непослушным мальчиком, который делает все ей назло. И вроде бы Ленка сочувственно кивает, слушая бесконечные Кирочкины жалобы на несносный характер любимого Данилки, но одновременно с этим ядовито злорадствует внутри.

Естественно, Лена хочет счастья для своей подруги, но еще больше она хочет ее любимого Данилку. А вернее, его физическую оболочку.

Разумеется, ей это совершенно недоступно, и, слава богу, Давыдов не догадывается, о чем думает Ленка, каждый раз провожая их с Мишей взглядом, когда они отправляются на службу или возвращаются домой в своей «повседневной форме вне строя». А как носит Давыдов эту форму! Хоть повседневную, хоть парадную… Такое впечатление, что на нем костюм из последней коллекции парижского кутюрье — так элегантно и небрежно он выглядит, откидывая полу кителя в поисках ключей или сигарет. Или просто когда опирается плечом о дверной косяк и ожидает Мишку, засунув в карманы руки. А его вихрастая прическа, похоже, придумана специально, чтобы надевать на нее офицерскую фуражку. Вьющиеся волосы у него на висках поднимаются немного над ее краем, и кажется, что эти перистые детали — дополнение головного убора, так естественно они к нему прилегают.

Впрочем, он и без формы доводит Ленку до тихой ярости от невозможности даже глазеть открыто на его развратный большой рот, пластичные длинные руки и эти узкие бедра, обхват которых заметно меньше, чем его плеч. И Ленка не может удержаться от искушения забегать к нему вечером, когда он смотрит телевизор, сидя в своем большом кресле и прихлебывая из бутылки пиво. Тогда он обычно в одних спортивных брюках и майке или, еще лучше, вообще с голым верхом. Ленка садится на стул и спрашивает о разной ерунде, делая скучающий вид и глядя по сторонам, а он спокойно ей отвечает. И какая же у него при этом расслабленная поза! Ленка не может оторвать глаз от его бедра, лежащего чуть ли не на спинке кресла, и болтающейся голени с резиновым шлепанцем, висящим на кончиках его пальцев. Он практически лежит, опираясь своей гладкой мускулистой спиной о подлокотник кресла. Ох, как хотелось бы Ленке как следует потереться об эту глянцевую спинку! Но она может только смотреть и представлять себя на месте какой-нибудь девицы, на которую падет завтра его выбор. Если Ленка немного выпьет, в такие минуты ей кажется: она может не сдержаться и начать просто-напросто к нему приставать. Но тут он всегда, будто что-то почувствовав, быстро меняет позу на гораздо более скромную. Ленке становится стыдно, и она уходит. Но оттого, что ей стыдно, ей не перестает хотеться оказаться с Давыдовым на необитаемом острове, где нет никаких друзей, мужей, детей и обязательств.

А какой скандал она учинила бедняге Стельникову, прицепившись к какому-то пустяку, когда они возвращались из их любимого ресторана после того памятного дня рождения Арсена! Как же она там бесилась, изображая культурную дамочку рядышком с удовлетворенным жизнью муженьком, которому в тот вечер желала провалиться сквозь землю! Кира тоже там была, и это хоть как-то скрасило Ленкину злость на свое бессилие потому, что Чернова бессильна тоже.

Ленка на свою голову сразу схватила внушительную порцию шампанского и уже с самого начала не сводила с Давыдова глаз. Кира была еще совершенно безмятежна, когда Стельникова поняла, что подругу ждет очередной сюрприз. Постепенно надираясь, Давыдов все чаще смотрел в сторону сидящей за дальним столиком вульгарной рыжей красотки. Та в ответ бросала ему томные взгляды. Играла музыка, и посреди зала веселились, танцуя, уже подогретые участники параллельно проходящего торжества.

Типичный представитель бравой десантуры, жизнерадостный и диковатый казах Магрипов, как обычно, несмотря на присутствие своей беременной жены, все больше расходился, расстегивая верхние пуговицы рубашки, и своим пошлым трепом и развязным видом заводил всех присутствующих. В том числе и Ленку, которая остывала, лишь взглянув на своего абсолютно спокойного Мишку. А вот Давыдов, сидя рядом с раскрасневшейся Кирой и не обращая на нее ни малейшего внимания, соблазнял свою рыжую жертву, не выходя из-за столика.

Он смотрел на нее, полузакрыв глаза, и когда выпускал дым, казалось, шлет ей губами воздушный поцелуй. Он поднимал бокал и, перед тем, как отпить, делал ей едва уловимый знак бровями, как бы показывая, что пьет за ее здоровье. А она повернулась боком, выставив скрещенные ноги в проход, чтобы он получше их рассмотрел.

Ленка прекрасно понимала их диалог, и ей хотелось, чтобы он продолжался как можно дольше. Она чувствовала, что уже учащенно дышит, и ей плевать на то, что ее лучшая подруга до сих пор ничего не замечает. Популярные итальянцы внезапно сменились записью музыки любимой Ленкиной «Бони Эм», и Магрипов вдруг, сверкая зубами, стал бить по столу стаканом и орать Давыдову, чтобы тот сделал ему какой-то подарок.

— Ара, сделай, ну! Обещал же, ара! Давай, сделай, сделай! — он, казалось, входил в раж, заводя всех окружающих и превращая мероприятие в какое-то неуправляемое гульбище. Даже Мишка стал пихать локтем Давыдова и что-то ему говорить.

— Фо ю, командир! — Давыдов начал снимать пиджак. — Ну, публика просит! — с добрейшим видом сообщил он Кире.

Ленка тогда перепугалась всерьез. Что он должен сделать, если раздевается у всех на глазах? Уж не поиметь ли эту рыжую девку прямо в банкетном зале? Однако Давыдов ограничился снятым пиджаком и вышел из-за стола под дикие вопли и улюлюканья Магрипова. Как только он появился на середине зала, вокруг послышались хлопки и свист. Его многие здесь знали, это Ленка давно поняла. На несколько секунд остановившись, он стал слегка подхлопывать и переминаться с ноги на ногу, а дождавшись припева, задвигался.

Стельникова в первый раз видела, как танцует Давыдов. Да, не зря Арсен так дико визжит. Давыдов просто чудеса выделывал своим телом, нижняя часть которого была явно специально приспособлена для этих ритмических движений и дергалась, будто на шарнирах, в любом направлении. Давыдов дурачился, кривляясь пьяным тетушкам, которые постоянно к нему пристраивались. Он свободно перемещался по залу и постепенно приближался к столику, за которым и сидела та рыжая шлюшка. Остановившись невдалеке, он стал явно ее подзывать, и она быстро к нему присоединилась, находясь тоже далеко не в трезвом состоянии.

Сразу схватив ее за руку, Давыдов резко дернул девицу на себя, потом оттолкнул, ловко повернул под своей рукой и стал в том же духе продолжать это издевательство над Кирой, которая сидела совершенно бледная, повесив голову, опустив глаза и, казалось, была готова расплакаться. У Ленки сжалось сердце. Какая же он свинья! Ну ладно там, не обращаешь на Киру внимания, но хоть капельку уважения ведь можно иметь!

А девица тем временем преспокойненько развязала поясок своей блузочки и, поймав им Давыдова за талию, стала, продолжая дергаться, тащить его через весь зал к выходу. Он чувствовал себя совершенно уверенно и успевал на ходу подмигивать всем знакомым да еще и что-то им говорить. Ленка чуть ли не визжала от ярости, подобно беснующемуся Арсену. И еще больше выходила из себя, понимая, что так сильно злится вовсе не из-за опозоренной подруги, а из-за черной зависти к этой рыженькой беззаботной барышне.

Эх, если б хоть на денек вернуться в то время, когда она была обыкновенной студенткой и училась вдалеке от всех знакомых и родственников! Как здорово Ленка умеет танцевать! Как бы хотелось ей оказаться на месте этой развлекающейся красивой девчонки и повиснуть на первом попавшемся парне, не задумываясь о том, что скажут окружающие. Так нет же, Елена Яковлевна Стельникова — солидная замужняя дамочка и должна чинно сидеть рядом с любящим супругом и презрительно улыбаться, глядя, как веселятся молодые раскованные люди.

Когда перестала звучать музыка, взмыленный Давыдов, послав на прощанье Магрипову воздушный поцелуй, исчез за дверью банкетного зала, увлекаемый все тем же тоненьким пояском, приведя в полный восторг Арсена и окончательно добив потухшую Киру. Как, должно быть, Чернова ненавидит эти бесконечные попойки-оргии, что всегда заканчиваются для нее очередным ударом. Ленка не могла больше выдержать вида несчастной подруги и, достав сигарету, пошла вслед исчезнувшему Давыдову, не обращая внимания на Мишкин совет не вмешиваться. Нет уж, она решила, что скажет наконец этому хаму парочку слов!

Но выйдя за дверь в темный холл ресторана, Ленка поняла, что шла сюда вовсе не для того, чтобы закатить Давыдову скандал, а чтобы увидеть именно то, что увидела. Очень жаль, что Кирюша не вышла полюбоваться на своего милого Данилку, который с такой силой прижимал свою новую знакомую к стене, что та приподнималась на носки, вцепившись сзади в его рубашку, и явно считала лишним этот предмет его одежды. Жаль также, что Кира не видела, как его хорошенький ротик накрыл собой чуть ли не половину ее лица, а его невинные детские ручки почти полностью спрятались под свободной блузочкой, с которой был предусмотрительно снят поясок.

Ленку била дрожь от его животного вида, она молила бога, чтобы Давыдов подольше ее не замечал и дал возможность как следует насладиться этой неприличной сценой. Но он, видимо, спиной почувствовал Ленкин взгляд и, повернув голову, кривенько усмехнулся:

— О, шпионы не дремлют!

Ленку поймали с поличным. Она и правда за ним шпионила, и отрицать это — значит навести его на подозрения. Оставалось прикинуться агентом в пользу обиженной подруги.

— Совесть бы имел, Давыдов! — с омерзением на лице прошипела Ленка, глядя на блаженно улыбающуюся шлюшку, которую он продолжал ощупывать, спокойно отвернувшись от Стельниковой.

— А ты, Лен, позови сюда Кирюшу, — уже не оборачиваясь, небрежно сказал он. — Пускай поучится общаться. Да, мочалочка? — улыбнулся он своей новой знакомой. — Как тебя звать-то хоть?

— Катя, — низким голосом ответила та, снова притягивая к себе его голову.

Тут в холл вышел Арсен, неся Давыдову пиджак, и, спокойно к нему подойдя, заботливо накинул другу на плечи, причем руки рыжей девицы сразу стали на Давыдове этот пиджачок поправлять.

Арсен что-то шепнул ему на ухо, Давыдов покивал, и тот удалился в банкетный зал, подмигнув по дороге злобно сжимающей зубы Ленке. Она пошла за Магриповым, бросив в урну потухшую сигарету. Садясь за стол, Арсен идиотски взглянул на Киру и сочувственно вздохнул:

— Вот ведь как бывает, да? Срочное заседание партийной ячейки! Что делать… — развел он руками и снова взял бутылку, чтобы налить смеющемуся Мишке.

Тут-то Ленка, не понимая, с чего так развеселился ее драгоценный муженек, окончательно рассвирепела, утащив его домой и устроив по дороге жуткий скандал, ругая ни в чем не повинного Стельникова за то, что он так спокойно терпит все это безобразие.

Но несмотря на то, что Давыдов никогда не откажет себе в удовольствии затянуть в койку очередную барышню, Ленка давно замечает, с каким презрением он на своих подружек смотрит и как небрежно с ними обращается. И с Кирой Черновой — точно так же! И никогда не понятно, о чем на самом деле Давыдов думает и чего он вообще хочет в итоге добиться. У Стельниковой большие сомнения насчет того, что он сам понимает, что ему нужно, и она давно считает, что несчастной Черновой лучше вообще никогда не выйти замуж, чем связать свою жизнь с Давыдовым. У Киры не получится. Уже не получилось, только вот понимать это Чернова отказывается…

***

А Кира во всем была права! В каждом своем слове, в каждом жесте этого до боли знакомого спектакля, за которым Данил, сцепив зубы, мужественно наблюдал, сидя за кухонным столом и подпирая тяжелую голову.

Он же зашел на свою кухню, чтобы просто воды попить после того, как ему снова было плохо в ванной, он с таким трудом боролся с желанием улечься прямо там, когда стоял под душем, и, черт дери, надо было так и сделать! Закрыться от нее и до утра не выходить… Вот интересно, ей самой не надоело? И это они еще не женаты! Данил же может слово в слово произнести каждую ее следующую фразу. Она как раз закончила говорить о том, чего ни в коем случае нельзя ему делать: напиваться до скотского состояния, вести себя безответственно и гробить свое здоровье. Теперь она должна напомнить, почему именно нельзя так плохо поступать…

— Ты только посмотри на себя сейчас, Данил! — взывала к нему стоящая посреди кухни Кира, очень убедительно при этом жестикулируя. — Ты же не просто себе вредишь, ты же честь офицерскую позоришь! В твоем возрасте и при твоей должности уже пора научиться думать о последствиях…

«Такого поведения», — мысленно закончил он с ней вместе фразу и не угадал! «Такого образа жизни!» — сказала сегодня Кирочка, словно гвоздь вбила в его голову, которая и без того раскалывалась. И продолжала, и продолжала создавать эти звенящие вибрации, выносить которые становилось все труднее.

Данил сделал над собой усилие, приподняв веки и удерживая на ее лице сочувственный взгляд. Красивая она, конечно… Ее вьющиеся русые волосы лежат ниспадающими волнами, и этот каскад очень подходит к ее кругленькому личику со светлой кожей. Она такая строгая сейчас… Но когда улыбается, ее естественная детская улыбка образует на щеках хорошенькие ямки, которые в сочетании с лихо вздернутым носом придают ей вид совершенно очаровательного поросеночка. И глаза у нее красивые. Большие, ярко-голубые, всегда широко открытые…

Сильно же она отличается от своей подруги Леночки Стельниковой, его соседки сверху! У той миловидной, миниатюрной крыски с проницательным, всегда прищуренным взглядом зеленоватых глаз прямо на хитрой мине написана способность подстраивать всевозможные пакости. Данил давно уже понял, что Ленка специально ему Кирочку подсунула, мастерски обставив их якобы случайное знакомство. Впрочем, он совсем не обижается, Ленка ведь хотела как лучше! Тяжело вздохнув, Данил опустил глаза, скользнув по фигуре продолжающей выступление Киры.

Она вполне себе стройная, с довольно развитыми бедрами и плечами, что только дополняет образ типичной славяночки, у которой последняя проблема, которая может в жизни возникнуть — это проблема со здоровьем. Недаром она так о здоровье Давыдова беспокоится… Хотя по фигурке, конечно, есть здесь вопросы… Он снова горестно вздохнул, вспомнив свой первый с ней опыт на кровати в его спальне, который чуть ли не в день знакомства случился. Ну, может, на второй день или на третий, Данил точно не помнит, но произошло это довольно быстро. И опыт тот был поистине незабываем.

Данил привел тогда Киру сюда, в свою квартиру. Он варил кофе и тянул время как мог, внушая себе, как сильно она, такая яркая красотка, ему нравится. Какой она прекрасный человек, как с ней приятно говорить, как хорошо она его понимает… Только все это было тогда ни при чем, он просто с самого начала ее не хотел. И все же сумел настроиться! Кира помахивала ему ресницами и приоткрывала в очаровательной улыбке белые зубки. Когда она переставляла ноги, он видел ее колено в тонком чулке и стал по-настоящему заводиться, взяв ее прохладную руку и уводя в комнату.

А через полчаса уже стоял на балконе в одних спортивных брюках и, глубоко затягиваясь сигаретным дымом, старался вернуть на место вылезающие из орбит глаза. Что это было, силы небесные?.. Такое впечатление, что Кире кто-то заплатил за то, чтобы скрытой камерой снять порнографический фильм с ее участием! Она так громко стонала и причитала, что он постоянно интересовался ее самочувствием, ведь ничего сверхъестественного он с ней не делал.

Было совершенно ясно, что Кира начиталась и наслушалась популярных бредней о том, что все мужчины без ума от женской активности в постели, и таким образом хотела показать, как сильно он ей нравится и какая она на самом деле прекрасная шлюха. Да только шлюха из нее абсолютно бездарная, и он окончательно это понял, когда попытался сменить позицию. Кира была совершенно неуправляема! Она вообще не понимала, чего от нее хотят, и лезла неизвестно куда, чуть ли не на голову! В конце концов он сдался и просто лег на спину, моля бога, чтобы все это поскорее закончилось.

У нее, конечно, гладкая кожа без всяких дефектов и высокая упругая грудь, но он в тот день даже не смог спокойно все это рассмотреть! А ее беленькая расплывчатая задница вообще никакому рассмотрению не подлежит. И когда с горем пополам все завершилось, она, согласно изученным ею инструкциям, сказала, что он потрясающий любовник. Вот тогда-то он взял сигаретки и вышел на балкон, не зная, что с ней дальше делать. Спать с ней в обнимку не было никакого желания, так что он просто прокрался в маленькую комнату, стараясь не издать ни звука, лег там на диван и накрылся с головой.

А утром все выглядело совсем по-другому. Данил проснулся, почувствовав запах кофе и еще чего-то жареного, и был так рад, что Кира приготовила завтрак! Они снова спокойно беседовали на кухне, и она снова была абсолютно нормальным, симпатичным человеком. Он подумал тогда, что ничего страшного, в общем-то, не случилось. Подумаешь, перестаралась барышня от избытка чувств, наверняка можно с ней обо всем договориться. И они даже договорились, и Кира с тех пор очень старалась вести себя так, как ему хотелось. А ему все равно не хотелось, хотя он очень искренне пытался к ней себя приучить. В итоге он ни за что на ней срывался, решая эти отношения прекратить, и сколько раз уже такое повторялось…

— Ведь каждый раз одно и то же, Данилка! — в унисон его мыслям произнесла явно подуставшая Кира, и он просто зажмурился, как от боли, не в силах больше этого слушать. Права все же была его девочка, считая, что имя у него дурацкое. Хоть как перекрути — одно хуже другого. Но это Кирочкино «Данилка», пожалуй, самое отвратное из всего, что приходилось слышать!

— Хватит, Кира, пожалуйста! — оборвал он ее на полуслове, бессильно роняя на стол руки. — Я устал, я спать пойду!

— Конечно! — с энтузиазмом подхватила Кира. — Еще бы не устал! Так над собой издеваться! Иди ложись уже…

— Спасибо, Кирочка, — снова не дослушав, с трудом поднялся Данил на ноги, — а ты вызови себе такси сама, хорошо?

— Начинается… — криво улыбнулась Кира, наблюдая за его перемещением к двери, но Данил чувствовал, что сегодня он вытерпеть ее присутствия даже в соседней комнате не сможет.

Он уже лежал, закрыв глаза, на своей кровати, когда Кира, присев рядом, заботливо поправила на нем плед.

— Я не шучу, Кира — совершенно серьезно произнес не открывающий глаза Давыдов. — Уезжай, пожалуйста.

— Что, прямо сейчас уезжать?! Ты знаешь, дорогой, который час? Мне кажется, ты с кем-то меня путаешь! Я тебе не девочка по вызову, чтобы…

— Кира! — резко сел на кровати Данил. — Я тебя сейчас ударю.

— Серьезно?! — храбро взглянула она ему в лицо. — Попробуй! Интересно посмотреть, как… Перестань, Данил! Пусти, я сказала! — кричала Кира, которую он уже толкал перед собой по коридору, скрутив назад ее руку. — Мне больно, ненормальный!

Кира ударила его каблуком по голени, но лучше бы она этого не делала, поскольку ее движение резко ускорилось: Данил решительно вел Киру к входной двери, не обращая внимания на ее отчаянные вопли.

— Вали отсюда на хер! — вытолкнул он ее в подъезд. — И передай своей подружке, пусть подыщет тебе кого-нибудь другого! Для случки! — он швырнул ей сдернутую с вешалки сумочку. — Я вам не хряк! — Данил захлопнул дверь, сразу же прижавшись спиной к стене коридора и продолжая орать то ли стоящей в подъезде Кире, то ли самому себе, то ли кому-то там, наверху, решившему сделать именно из него козла отпущения: — Все вы одинаковые, все! Суки продажные… Катитесь все к черту! Один человек только! Один только есть!.. Батя мой… Папа! — поднял он глаза так, будто звал отца на помощь, и, уже не сдерживая пьяной истерики, просто сел на пол, закрывая руками заливающееся слезами лицо.

Как же хорошо, что отец не видит его сейчас, не слышит этих бредовых воплей и не знает, какой его любимый сыночка на самом деле идиот! Какими словами Данил обзывает человека, который так искренне к нему относится, как он вообще себя ведет и куда на самом деле катится… И ничего, ничего не может с этим сделать, несмотря на все усилия и обещания, данные отцу в тот день почти пять лет назад, когда, казалось, папа просто его спас! Тогда Данил был абсолютно уверен, что через все это переступил, что справился, оставив в прошлом свою личную трагедию, и стал совсем другим человеком.

Что мог бы он сказать отцу сейчас, сидя в луже собственных соплей посреди коридора своей шикарной квартиры, которую тоже имеет лишь благодаря папе… Что все было бесполезно? Что напрасно отец в него верит и думает, что сумел тогда своего Данечку вытащить? И что на самом деле его Данечка не справляется? Ни черта ведь не справляется, и чем дальше — тем только хуже!..

Он знает, с какого момента все это начало возвращаться: с его поездки на Лешкину свадьбу, куда Давыдов был приглашен в качестве свидетеля.

Все так легко у них было и так понятно: известная балерина с блестящим будущим завершила очередной сезон и запросто удалилась в пригород Харькова, чтобы связать свою судьбу с военным летчиком, стать самой обычной офицерской женой, поселиться в обшарпанной казенной квартире и родить Лагунову пару-тройку цыганят. Данил еще удивлялся тогда, как сумел Лагуна уломать ее родителей! А чему было удивляться? Наташка никого не хотела слушать и, ни секунды не колеблясь, отказалась от всего: от карьеры, славы, денег, контрактов с западными театрами. Она выбрала Лешку, и нет никаких сомнений в том, что она своего мужчину не предаст никогда и ни на что его не променяет!

Как искренне Данил тогда ею восхищался, и как мог он не вспоминать собственную историю? Почему Давыдов не мог найти себе нечто подобное, почему именно он должен был выискать какую-то дрянь?

Все друзья его, все приятели и собутыльники один за другим «уходили в профессионалы», и даже Арсен! Арсен Магрипов, непревзойденный организатор всевозможных кутежей, в итоге женился на своей Виктории, которая много лет терпела его загулы и, в конце концов, сама приняла решение, попросту «залетев» от своего десантника. Как они живут — второй вопрос, ведь главное — у Арсена своя семья, а со вчерашнего дня — свой собственный сын. Глупо даже спрашивать, кто был свидетелем на их официальной росписи…

А уж в каком порядке все у Миши Стельникова! Стервозная Ленка за него собственному папаше готова в горло вцепиться. Но Данил, глядя на них всех, вовсе не о своей будущей семье мечтает, нет! Он снова возвращается назад в прошлое, в то лето, которое кажется ему нереальным, прекрасным плодом его собственной фантазии.

Как нахлынули на него однажды воспоминания, когда они с соседями собирались куда-то, и Лена никак не могла собрать заколкой свои светлые распадающиеся волосы…

— Стельников, ну-ка застегни у меня на голове эту беду! — Ленка повернула к нему затылок.

— Ай, Ленчик, на черта она тебе сдалась? — мучился с заколкой Мишка. — Вот! Так лучше всего! — он убрал заколку вообще, засунув в ящик тумбочки в прихожей, и Данил просто отвернулся.

Как злилась она на свои пушистые волшебные волосы… Как он расчесывал их, раскладывая у себя на бедрах этот воздушный черный пух, и ему тоже больше всего нравились они распущенными…

— Какой же ты у меня неотесанный, Стельников! — повернулась к Мише Ленка. — Вот посмотри на Давыдова! Причесочка, осаночка, все как у людей. А ты, чудо рыжее?..

Конечно, Мишка смеется, его ведь жена ругает любя, он нравится ей именно таким: чудом рыжим. А Давыдов? Он нравится всем, он свободен и обеспечен, он просто красавец! Но только его девочка могла сказать, что у него ужасная прическа, и только она так заботливо вытирала ему голову и так нежно прикасалась к нему полотенцем. Только она могла сказать, что он отвратительно танцует, и так точно почувствовать его движения. А как она танцевала сама… Как она вообще двигалась, говорила, думала!..

Данил этому сопротивляется. Как только может сопротивляется! Его отвлекают многочисленные связи с доступными, продающими себя красотками: они умеют сделать так, что он хоть на некоторое время, хоть ненадолго от преследующего его образа отвлекается. С ними не нужно ни о чем говорить, не нужно думать, как правильно себя вести, вообще ни о чем думать не нужно! Но он не может не понимать, что это просто убийство времени, тупое прожигание жизни… А с нормальными, обычными женщинами даже этого не получается. То кто-то не так одевается, то не так с ним разговаривает, то не так с ним спит… Не так, как она!

Но живут же люди друг с другом, идут на компромиссы и вполне с какими-то мелочами мирятся. Ну все же так живут! Все друзья его прекрасно знают, что их жены далеко не идеальны, и абсолютно спокойно к этому относятся. Так нет же, только ему, ненормальному Данечке Давыдову, нужно было найти это абсолютное для себя счастье, чтобы потом его не устроило ничто другое. Чтоб он просто не смог никого больше рядом с собой терпеть!

И ни в чем не виновата Кира, прекрасная во всех отношениях девушка, готовая выносить его бесконечные пьяные выходки и скандалы без всякой видимой причины. Готовая прощать сколько угодно и верить в его дурацкие извинения после каждого подобного случая… Хотя надо признать, что такого свинства, как сегодня, раньше в отношении нее не случалось. Остается надеяться, что Кира додумается пойти к Стельниковым, а не отправится посреди ночи домой к своему папочке-солдафону. У нее-то ума, пожалуй, побольше, чем у шизофреника Данилки… Он постепенно стал успокаиваться, переместившись на диван, и, зарывшись лицом в подушку, почувствовал, что наконец отключается.

Это совсем ненадолго, он отлично себя знает. Через пару часов он снова окажется в той деревянной убогой будке, где нет ничего и никого, кроме нее. Кроме того драгоценного комка влажного бархата и черного пуха…

А завтра он снова будет в порядке. Он всегда будто бы в себя приходит после таких вот скандалов и ночей, проведенных в воспоминаниях о случившемся однажды счастье. Он снова уйдет с головой в работу, и хорошо, что так много задач ему в штабе накидано в связи с наглеющими американцами, с которыми прогрессивное правительство страны вдруг решило завязать крепкую дружбу. Их надо отслеживать в усиленном режиме, и что-то не видят ни Данил, ни другие офицеры штаба, чтобы к территориальным водам благословенной Америки так близко допускались наши корабли. Он снова на это отвлечется, отдохнет и попробует еще раз. Он же и сам все прекрасно понимает, и сказать себе может гораздо больше слов, куда более емких и выразительных, чем воспитанная, терпеливая Кира…

***

Впустив к себе рыдающую Чернову, Ленка, усадив ее на кухне, как сегодня и предполагала, отпаивала беднягу чаем с настойкой валерианы и считала, что Кира зря отказалась от предложенного Ленкой коньяка. Просто сам себя превзошел Давыдов, выставив Киру за дверь в два часа ночи. Он вообще, что ли, берега потерял, так обращаясь с дочерью контр-адмирала Чернова? А что если бы Кира сейчас, в это самое время, появилась перед своими родителями и пересказала то, что слышит Ленка? Он хоть представляет себе, какие проблемы Кирюшин папаша мог бы ему организовать? И далеко не уверена Лена Стельникова, что Данилу смогли бы помочь его связи и доброе расположение командования.

Ленке нужно обязательно придумать что-то, чтобы Киру успокоить и убедить не докладывать эти подробности маме с папой, с которыми у Киры с детства весьма доверительные отношения. Только неприятностей на службе Давыдову сейчас не хватает!

— Да, сволочь он, конечно, что и говорить, — сочувственно вздыхала лицемерная Ленка. — Это после всего, что ты для него сделала!

— Да, Леночка, ты представляешь?! — продолжала возмущаться Чернова. — Я же все прощала! Он же извинялся, чуть не плакал! И что я теперь скажу? Ведь папа тоже не железный! Я и так ему вру постоянно!

— Что врешь? — настороженно спросила Стельникова, зная, что обманывать Чернова никогда не умела. — Ты уже что-то рассказывала папаше, Кира?

— Это у тебя папаша, Лена! — всхлипывала Кирюха. — Не говори так про моего отца, слышишь?

— Ой, конечно, извини, Кирочка. Просто я так, по привычке, — слащаво улыбнулась Ленка, хотя, кажется, из нее сейчас начнет сочиться яд. — Так что ты наврала? Ты скажи, надо же выкручиваться. Да перестань ты реветь, уже все прошло. Сейчас просто придумаем, что сказать предка… прости, родителям, хорошо?

— Да в общем-то так… ничего конкретного, — вытиралась Кира платком. — Я все время говорила, что у нас все хорошо, что он… Ну, ты понимаешь, я ведь практически жила с ним вместе. Что они должны думать? Они ведь точно знают, что мы с ним… что я сплю с ним, понимаешь?!

— И что?! — удивленно вскинула Ленка брови. — А как, они думают, ты в Ленинграде столько лет жила? Мало ли с кем ты спишь вообще…

— Но это же совсем другое, Лена! — перебила ее возмущенная подруга. — Я по-настоящему люблю его, ты же знаешь! Да все это знают, и мама с папой не могут ничего не видеть, папе ведь тоже однажды надоест! Что мне делать теперь, я не представляю!..

— Да, конечно, дурацкая ситуация! — решила Ленка выразить понимание. — Связалась ты с ним на свою голову. Проучила бы ты его как следует, чтобы думал в следующий раз. Хочешь реальный совет?

По заинтересованному взгляду бесхитростной Киры Ленка поняла, что та настолько расстроена, что совершенно к самостоятельному мышлению не способна и готова впитать все напутствия старшей подруги. Так у Ленки они готовы!

— Скажи родителям, что он предложил тебе съехаться, например, или предложение сделал, а ты взяла время, чтобы подумать. Решила не спешить с ним связываться, слишком уж много он из себя воображает. Взять паузу решила! И пускай знает, красавчик писаный! — заканчивала Ленка свое краткое нравоучение. — Видали мы таких красавчиков, Кирюха! Что, нет, скажешь?

Но Ленка и так видела, что Кира от ее совета в совершенном восторге. Стельникова уложила ее спать, сказав, что нужно хорошенько отдохнуть и завтра выглядеть королевой, и сама тоже ушла в спальню, очень довольная своей находчивостью. Давыдов, кажется, временно от Киры спасен, а пока она снова к нему прискачет, может, уже многое изменится. Вот бы нашла себе кого-нибудь другого эта правильная Кирюша! Надо же, чтоб она оказалась такой непроходимой дурой… Таким шансом в жизни не сумела воспользоваться. Эх, будь Ленка на ее месте… ни о каких ни перед кем оправданиях точно бы не думала!