Тридцать три несчастья (СИ)

1 глава

Не знаю, как давно развилась во мне склонность к писанине. Мне кажется, что это было всегда. Еще в пятилетнем возрасте я сочиняла глупые четверостишия, которые моя мать прилежно записывала в толстый альбом под названием: «Тора учится ходить». Я училась не только ходить, но и лазать через забор, бегать по улице и падать в пыль и грязь, а также мерить глубину всех луж в окрестностях. Я была очень беспокойным ребенком, не могла усидеть на месте ни минуты, мне нужно было всюду заглянуть, всюду залезть, в общем, всюду сунуть свой длинный нос. В доме с утра до вечера стоял невообразимый шум — это когда на улице шел дождь, и мама не разрешала мне гулять, или я болела. Мои многочисленные болезни не были слишком серьезными. Это была простуда, когда я, не переставая кашляла и чихала, наотрез отказываясь залезть в постель (правда, я все равно там оказывалась рано или поздно) и лежать неподвижно, или у меня болел живот, когда я объедалась зелеными яблоками и грушами в чужих садах, либо очередная травма, ведь я падала везде, где только могла упасть. Бедная мама со мной намучилась. Попробуйте уследить за ребенком, который вечно где-то скачет, вертится под ногами, словно вьюн, от которого нужно непременно ожидать какой-нибудь пакости. От меня нельзя было ничего спрятать, ни один из закоулков дома не был для меня тайной. Я везде побывала: и на чердаке, и в чулане, и в подвале. На чердаке я безуспешно разыскивала привидение, после того, как мне прочитали какую-то книжку. Там говорилось, что привидение должно быть в каждом, уважающем себя доме. Что такое «уважающий себя дом» я не знала, в пять лет мне трудно было представить себе, как это дом может сам себя уважать, если он вообще ничего не чувствует. Но я считала, что наш дом достаточно уважает себя, чтобы иметь привидение. Привидения я так и не нашла, хотя перетрясла весь чердак и наткнулась на множество старинных, ненужных вещей, вышедших из употребления.

В подвале я искала потайные ходы, которые должны быть прежде всего в старых замках. Нашему маленькому домику было от силы лет восемьдесят. А мой дедушка не догадался вырыть хоть один подземный ход, чтобы угодить неугомонной внучке.

Итак, мне всегда было, чем заняться. Если дел не было, я придумывала их. К ночи я валилась с ног от усталости и спала, как убитая. Лишь один раз я полночи проревела из-за того, что мама не пустила меня посмотреть, как из колодца вытаскивают пьяного в дым мистера Роджерса. Осталось загадкой, каким образом он мог туда свалиться, но мне было безумно интересно посмотреть на то, как его извлекают. Мама назвала мой интерес, мягко говоря, неуместным.

Шишки и синяки на моем теле не переводились никогда. Без них я себя просто не представляю. До сих пор я частенько обнаруживаю на себе синяк и долго ломаю голову, откуда он взялся. Странный вопрос, если учесть, что я постоянно падаю и обо что-нибудь стукаюсь.

Итак, на лицо две отличительные черты моего характера: неугомонность и безудержная фантазия. Кем можно работать с такими качествами? Тем, кем работаю я: журналистом. И не где-нибудь в заштатной газетенке на краю света, а в «Дэйли ньюс». Я люблю свою работу. Но это не значит, что я очень старательная, аккуратная и пунктуальная. Что касается пунктуальности… Видимо, в детстве меня забыли научить этой премудрости. Сказать, что я часто опаздываю куда бы то ни было, значит, ничего не сказать. Я опаздываю всегда. А если ни с того, ни с сего приду вовремя, на меня сбегается посмотреть весь штат нашей газеты.

Аккуратность. Ох, аккуратность! Это сказано не про меня. Я не смогу быть лицом нации, я по ошибке родилась англичанкой. Свои вещи я кидаю куда попало, причесываюсь наспех, а в сумке у меня всегда полный бардак. Ключи от квартиры, например, я ищу полчаса, стоя перед дверью и чертыхаясь тем сильнее и чаще, чем дольше стою. Один из моих соседей посоветовал мне повесить ключи на цепочку и носить на шее. Возможно, это выход, но когда я представила, как это будет выглядеть, то отказалась от этой мысли со вздохом сожаления. Много чего мне пришлось бы носить на шее в таком случае.

И еще, я люблю поспать. Ох, как я люблю поспать! Это второе из удовольствий, после сочинения историй. Причем, спать я люблю по утрам. Самый сладкий сон — с пяти утра до двенадцати пополудни. Пословица «Кто рано встает, тому бог подает» придумана явно не для меня. И вообще, это сплошное издевательство.

Поверьте, я не хвалюсь и не горжусь своими ужасными чертами характера. Гордиться тут нечем, остается только сожалеть. Но что я могу с ними поделать? Я такая, какая есть.

А если говорить о старательности, то я все делаю в последний момент. Скажите, какая же при этом может быть старательность? Достаточно посмотреть на мой почерк, если его можно назвать таким словом. Это не почерк, это каракули. Проще разобрать египетские иероглифы, чем мою писанину. Если бы вдруг в гробнице Тутанхамона, помимо свитков с иероглифами, нашли пару моих записок, которые я оставляю соседкам по квартире, то неизвестно, что дольше бы расшифровывали. Не исключено, что мои записки.

Во всяком случае, соседки честно стараются разобрать, что же я в них написала. Потом бегут в соседнюю квартиру за помощью, потом в другую, и наконец, со вздохом бросают записку в мусорную корзину. Не раз они говорили мне, что если уж я так хочу оставить им послание, то могла бы и напечатать его. Увы, не могла бы. Если я буду печатать все записки, то опоздаю на работу не на час, как обычно, а на все два.

Бедные, несчастные создания, которым не позавидуешь — это Энн и Дайна, мои соседки по квартире. Обе они до жути аккуратные, пунктуальные и старательные. Думаю, в них этих качеств хватило бы не только на меня, но еще на десять человек. Бедные девушки вынуждены постоянно убирать раскиданные мною вещи, так как не могут спокойно смотреть на беспорядок. Нужно заметить, мне в этом повезло, иначе я бы давно была погребена под кучей барахла. Но при всем том, мы живем очень дружно и ссоримся чрезвычайно редко.

Немного деталей. Квартиру снимает Дайна, являясь ответственной квартиросъемщицей. Лишь у нее одной в нашей компании есть деньги. Это понятно, так как Дайна работает в компании своего отца и у нас нет никаких сомнений, кто эту компанию унаследует. Мы с Энн — вольные пташки, у которых нет не то, чтобы годового дохода, но и счета в банке. То есть, счет есть, но десять месяцев в году он девственно чист. Деньги, которые там появляются, мы снимаем раньше, чем они почувствуют себя там удобно.

Энн работает продавщицей в огромном супермаркете в самом центре города. Приходит домой уставшая, переполненная огромным раздражением ко всему человечеству. А по пятницам мечтает отправиться куда-нибудь на необитаемый остров, где не будет никого, кроме пальм, песка и ласковых океанских волн. Иногда она соглашается на чаек и рыб, но представителей человека разумного — ни за что. И я ее понимаю. Общение с людьми — это здорово. Но все должно быть в меру.

Немного о моей работе. Так, я работаю в «Дэйли ньюс», и это очень хорошее место. Не буду описывать, какими трудами мне удалось его заполучить. Замечу только, что это было чертовски нелегко. Очень трудно пробиться в журналисты, начиная от простого курьера. Так что, мне пришлось побегать. Но я не жалею об этом. В этой жизни ничего не достается просто так.

Нашему редактору понравился мой стиль. Он говорит, что это приятное разнообразие после того, что ему приходилось видеть. Не знаю, как в нескольких словах охарактеризовать мой стиль, но одно отмечу: я никогда не упускаю возможности съязвить. Эта дурная привычка приводит к тому, что я насмехаюсь даже тогда, когда не хочу этого делать. Это получается само. Не спрашивайте, как. Некоторые люди в разговоре непременно пытаются поучать, другие беспрестанно жалуются на свою, по их словам, очень тяжелую жизнь, а я язвлю. Вот так.

У меня очень насыщенная жизнь. Времени в этой жизни мне хватает только на работу. Все остальное приходится совмещать, а это не всегда получается. Особенно, это чувствует мой парень по имени Филлип, которому в недобрый час пришло в голову завести со мной роман, если, конечно, это можно назвать таким словом. Сколько раз я опаздывала на свидания, это уму непостижимо! Причем, опаздывала так основательно, что опоздание весьма походило на неявку. Кстати сказать, забываю я о встречах тоже регулярно. Филу это очень не по душе, но он пока терпит, скрипя зубами. Может быть, именно по этой причине он время от времени делает мне прозрачные намеки, что нам было бы неплохо объединить свои судьбы. Какая глупость! Что это была бы за семейная жизнь! Я дома практически не бываю. А если и бываю, то вовсе не для того, чтобы готовить, убирать квартиру и ублажать мужа. Мне самой нужна нянька. Я была бы в восторге приходить домой на все готовое, заваливаться в постель и дрыхнуть по десять часов в сутки. Самой что-то делать у меня не получится. Я никудышная хозяйка. Готовить я не умею, шить, ох, не произносите при мне это слово, убираться просто органически не переношу. Ну, и что за жена из меня получится? Представить страшно.

В городе Кэмвиллидж, где я родилась и где сейчас мирно проживает моя мама, у меня осталось много друзей, в большинстве своем школьных. Со временем я почти потеряла с ними связь. Осталось лишь два самых верных: Сэм и Бэсси. В последний раз, когда я бывала в Кэмвиллидже, а это было два года назад, Сэм начал работать в баре своего отца. Его папа полностью отстранился от дел, передав бразды правления сыну. И он неплохо справляется. А Бэсси вышла замуж и теперь у нее сын — проказник. Мы частенько переписываемся в интернете. Но не с Сэмом. Боюсь, потому, что он вообще терпеть не может писать. Зато он часто звонит, и мы подолгу болтаем с ним, обсуждая всевозможные новости.

И вот, случается такое, отчего я, бросив все дела, лечу сломя голову в свой родной городок. Началось это с программы новостей. Я мирно смотрела телевизор, пропуская мимо ушей все подряд, так как жутко устала и меня клонило в сон. Я не сразу сумела осмыслить услышанное, но, когда до меня дошло, едва не свалилась с дивана. В Кэмвиллидже, в этом болоте, где никогда ничего не случается, завелся маньяк — убийца? К тому же, совершивший уже три убийства? Потрясающе! Настоящая сенсация! Я ни в коем случае не могла пропустить такое. Да это же мое кровное дело, дело чести. Примерно так я и заявила шефу. Дэн почесал в затылке, а потом заметил, что все равно собирался послать в Кэмвиллидж кого-нибудь из репортеров. Так пусть этим кем-нибудь буду я.

До сей поры я не писала об убийствах, этим занимался Билл, до недавнего времени работавший в нашей газете. Но теперь он уволился и Дэн размышлял, кому можно доверить это дело. Я кстати подвернулась ему под руку. Вспомнив о моих отличительных качествах, в частности, то, что я способна разнюхать все, дайте лишь мне время, Дэн решил, что это достойная замена.

Я вооружилась до зубов, захватив с собой все, что могло бы мне пригодиться в работе. Свои пожитки я уложила в багажник старенького автомобиля, доживающего свой век в моем обществе. Потом позвонила матери. Наш разговор протекал следующим образом.

— Хелло, мам, — сказала я оптимистично, — тебя еще не убили?

Мама давно привыкла к моим шуткам, даже к таким, которые можно назвать сомнительными, поэтому она спокойно отозвалась:

— Все в порядке, Тора. У нас здесь такое творится, ты не представляешь.

— Скоро я буду иметь об этом самое полное представление, — успокоила я ее, — я еду в Кэмвиллидж.

Мама как никто другой разбиралась в моем характере, и поэтому ей не требовались пояснения.

— Здесь и так полно журналистов.

— Ты мне не рада?

— Тора, я не об этом. Когда ты приедешь?

— Сегодня вечером.

— Хорошо, я приготовлю твою комнату.

— Спасибо, мама. До скорого.

И я положила трубку.

— Опять репортаж? — спросила у меня Энн, слушавшая наш разговор.

Я кивнула.

— Понятно. Кстати, в твоей комнате опять все вверх дном, — Дайна села в кресло с ногами, держа в руке банку с пепси-колой.

— Я искала ноутбук, — пояснила я.

— Но он же не мог быть под кроватью, — резонно заметила Энн.

— Он мог быть где угодно. Но оказался в коробке из-под обуви. Зато мои новые выходные туфли куда-то подевались.

— Я их видела на кухне, под мойкой, — сообщила Дайна, усмехаясь.

— Вот спасибо! — искренне воскликнула я, — а я их ищу!

Я вбежала на кухню, легла на пол и залезла под мойку. Туфли действительно были там. Ума не приложу, зачем я их туда засунула. И все у меня так. Вещи оказываются в самых неподходящих для них местах, словно у них выросли ноги и они решили прогуляться. Для меня обычно выуживать одежду из-под кровати, зубную щеку из ящика в шкафу, предназначенном для белья, а обувь — с подоконника. Но это в тех редких случаях, если она не оказывается в более оригинальных местах.

Закинув туфли в сумку, я влетела в гостиную с воплем:

— Сколько времени?

Дайна едва не слетела с кресла от неожиданности. Энн посмотрела на свои наручные часики и с полным самообладанием ответила:

— Полседьмого. А что с твоими часами, Тора?

— Что с моими часами? — проворчала я, — не знаю. С ними вечно что-то не то. Представляете? Вдруг взяли и остановились. Ну ладно, мне пора. Я должна успеть домой к ужину.

Дайна скептически приподняла брови:

— Желаю удачи.

Энн помахала мне рукой.

— Будь внимательна на дороге, — одарила она меня своим напутствием, — смотри хоть изредка, куда едешь. Я тебя знаю.

— Я смотрю! — возмутилась я.

— Возможно, — не стала она спорить, — никогда больше не сяду в машину, если ты за рулем.

Дайна расхохоталась. Я отмахнулась от них. Не время спорить. Пора выезжать, если я хочу поскорее приступить к работе.

— Ладно, пока, — я попрощалась с ними и вышла за дверь.

И лишь в лифте вспомнила, что свою сумку оставила в комнате. Чертыхнувшись, я вернулась на свой этаж. Дайна стояла около лифта с моей сумкой, зонтиком и солнцезащитными очками.

— Я знала, что рано или поздно ты за этим вернешься.

— Спасибо, Дайна, — поблагодарила я и чмокнула ее в щеку, — что бы я без тебя делала. Кстати, я больше ничего не забыла?

— Да так, по мелочам, — засмеялась она, — ты забыла запереть свою комнату и погасить свет. Мелочи типа чашки с кофе на стуле и сигареты в цветочном горшке я не учитываю. Не беспокойся, Энн уже все исправила.

— Спасибо, — я вновь шагнула в лифт.

— Эй! — спохватилась Дайна, — а вещи?

Тьфу, черт, опять забыла! Что это такое с моей памятью? Может, пора принимать таблетки от склероза? А есть вообще такие?

За эти несколько минут я только и делала, что рассыпалась в благодарностях. Кстати, «спасибо» и «извините» — мои любимые слова. Я их очень часто повторяю, когда уроню что-нибудь или на кого-нибудь налечу.

Итак, я с приключениями добралась до своей машины. И если вы думаете, что они на этом закончились, то очень ошибаетесь. Кинув сумку на заднее сиденье, села за руль и полезла во внутренний карман джинсов за ключами. Их там не было. Их не было и в других карманах, включая длинную рубашку навыпуск и накинутую сверху куртку. Потом я вспомнила, что ключи в сумке, в маленьком отделении. Пришлось лезть за ней на заднее сиденье. А так как я не нашла лучшего способа, чем перегнуться через спинку сиденья назад, то естественно, не рассчитала расстояния и с грохотом свалилась на пол, больно ударившись головой о ручку двери. Как всегда.

Выругавшись, я потерла ушибленное место и попыталась встать. И тут увидела, что в окно машины заглядывает какой-то парень. Лицо у него было настороженным и подозрительным.

— Это ваша машина, мисс? — осведомился он с видом бдительного гражданина, готового в любую минуту кликнуть стража порядка.

— Да, моя, — не слишком любезно отозвалась я, — а в чем дело, черт подери?

Конечно, это было не очень вежливо с моей стороны, но новая шишка на голове не способствовала улучшению манер. Попробуйте сами. Лично я на такие подвиги не способна.

— А у вас есть документы? — не отставал парень.

Ох, не к добру такая бдительность! Я начала понимать, что он просто так не отвяжется. Чего доброго, в самом деле вызовет полицию и доказывай потом, что кувыркание в машине — твое законное право. Да и что я такого делала противозаконного, скажите на милость?

С трудом приобретя более-менее удобное положение и сев на сиденье, я отозвалась:

— Есть у меня документы, у меня куча документов.

Открыла маленькое отделение сумки и сунула ему под нос.

— Вот. Смотрите.

Кажется, это его не слишком убедило. Тогда я по очереди стала доставать самые разнообразные бумажки и демонстрировать ему.

— Паспорт, права, счет за парковку. Так, это что? А, счет из магазина нижнего белья, журналистское удостоверение, еще один счет, откуда это? Неразборчиво написано. Штраф за неправильную парковку, еще один штраф за превышение скорости, разрешение на ношение оружия, штраф, штраф, штраф, конфетный фантик, ну, это вам вряд ли интересно. Нате, смотрите.

Я протянула внушительную кипу бумаг парню, но он отступил на шаг и помотал головой с ошеломленным видом. Судя по всему, он просто обалдел.

— Все в порядке, мисс, — сказал он примирительно, — у вас что-нибудь стряслось?

— Не могу найти ключи, — сообщила я ему и снова залезла в сумку, зарывшись там едва ли не с головой.

На свет Божий я извлекла полупустую пачку сигарет, зажигалку, две пачки спичек, грязный носовой платок, чистый носовой платок, но столь же мятый, упаковку аспирина, ключи от квартиры, ключ от комнаты, какие-то бумажные обрывки, салфетки и наконец ключи от машины. Машину я никогда не запираю, надеясь, что если она будет открыта, процесс поиска ключей не затянется. Но увы. Может быть, мне следует оставлять их в замке зажигания?

Я сама облегченно вздохнула при виде находки, а парень, который наблюдал за моими действиями с каким-то болезненным любопытством, снова почувствовал беспокойство. Наверное, я очень походила на угонщика. А может быть, ему было просто нечем заняться.

Выудив ключи, я запихала все остальное обратно как попало и вылезла из машины, захлопнув дверцу. Обошла ее сзади и села на переднее сиденье. Парень все так же стоял позади, всем своим видом выражая сомнение, вызывать ли ему полицию. Я решила над ним сжалиться, высунулась в окно и сказала:

— Да моя это машина, моя. Была бы я угонщиком, то не позарилась бы на эту старую консервную банку. Угнала бы лучше вон тот джип. Я давно положила на него глаз, — с этими словами я кивнула на одну из машин соседей, которая давно была предметом моей отнюдь не белой зависти.

Я нырнула обратно и стала пытаться завести машину, потому что с первой попытки она не заводилась никогда. Впрочем, наверное, когда-то, будучи только что спущенной с конвейера, она исправно заводилась, но стоило ей попасть в мои руки — тем благословенным временам пришел конец. Я несколько раз повернула ключ, прежде чем услышала долгожданные звуки заводимого мотора. Прекрасно. На сей раз обошлись малой кровью.

Двинувшись вперед, я помахала рукой бдительному гражданину и выехала со двора.

Меня трудно назвать хорошим водителем. А если совсем честно, то и не очень хорошим тоже. Водитель я, откровенно говоря, хреновый. Так и не научилась как следует водить машину, хотя мне все говорили, что мастерство придет с опытом. Так вот, опыта у меня выше крыши, а мастерства — кот наплакал. Именно поэтому, несчастный автомобиль выглядит так, словно пережил атомную войну. Сколько раз я во что-нибудь врубалась — и не сосчитать. Говорят, все дело в плохом глазомере. Настоящие водители умеют чувствовать габариты машины. Я же не слишком хорошо чувствую даже собственную задницу. Ну и наплевать.

Вырулив на трассу, я полезла в бардачок, чтобы достать сигареты. Но там находилась лишь батарейка и три смятых окурка. Я вспомнила, что сигареты в сумке, а сумка на заднем сиденье. Разумеется, я забыла ее оттуда взять, когда нашла ключи. Кого бы это удивило, но не моих знакомых.

Итак, сумка на заднем сиденье, а если я сейчас полезу за ней, то ничего хорошего из этого не выйдет. Я, конечно, видала водителей, которые могли вести машину, почти не глядя на дорогу и придерживая руль одним пальцем, при том не попадая в аварии. Но к таким я не относилась. Я и в остановившейся машине не могу нормально ничего достать без того, чтобы не грохнуться на пол. А уж в едущей… Машина тогда точно куда-нибудь врежется. Выбор был богатый: шикарная тачка справа, огромный грузовик впереди и несметное количество столбов на обочине. Поэтому, я решила потерпеть с курением.

Долго терпеть мне не пришлось. Сворачивая на шоссе, ведущее в нужном мне направлении, я случайно взглянула на приборную доску и заметила, что топлива в баке почти на нуле. Так и есть. Я опять забыла заправиться. Интересно, удастся ли мне дотянуть до ближайшей бензозаправки? Ради интереса я загадала, что если удастся, то свой репортаж я состряпаю за пару дней безо всяких эксцессов.

Угадайте, как получилось? Ну конечно, именно так, как происходило всегда. До автозаправочной станции я не дотянула каких-нибудь пятидесяти метров. Мотор несколько раз чихнул и заглох. Пару минут я задумчиво смотрела вперед, на столь желанную заправку, до которой почти рукой подать, но не дотянешься. Потом вылезла из машины и обошла ее кругом, примериваясь, как лучше всего ее дотолкать. Иллюзий я почти не питала. Мне уже не раз приходилось быть в подобной ситуации, и еще ни разу я не сумела сдвинуть эту проклятую железяку с места. Но всякий раз с ослиным упорством пыталась это сделать.

Вот и сейчас я уперлась руками в багажник, навалилась на машину всем телом и попыталась ее толкнуть. В результате, машина не сдвинулась ни на дюйм, а я благополучно свалилась на дорогу, прямо под колеса остановившегося позади автомобиля. Каким образом я не была намотана на покрышки, остается только гадать и благодарить мастерство водителя.

Из машины выскочили двое мужчин. Один с воплем метнулся ко мне, вытащил наружу и поставил на ноги.

— Вы целы? — спросил он, паническим взглядом впиваясь в меня.

— Ага, — отозвалась я, отряхивая джинсы и потирая ушибленную коленку.

— О Господи, — простонал тот, — я уже подумал…

Я уже начала беспокоиться, что он начнет хвататься за сердце, как бы не пришлось вызывать скорую помощь. Но парень оказался крепким.

— Что у вас случилось, мисс? — спросил второй, окидывая меня заинтересованным взглядом.

Должно быть, я неплохо выглядела, даже после того, как побывала под машиной и собрала на себя всю пыль, которая только там была. Было отчего воспрянуть духом. Правда, если честно, мною интересовались не только с этой точки зрения. Многие мужчины испытывали ко мне чисто мужской интерес, но были и такие, которые задавались вопросом: каким образом я, попадая во всевозможные переделки, до сих пор остаюсь жива. Кажется, этот мужчина был именно таким исследователем.

— Бензин закончился, — честно ответила я.

— Понятно, — кивнули они оба почти одновременно.

Они прикинули расстояние от моей машины до бензоколонки, переглянулись и разом заулыбались. Должно быть, это показалось им забавным. В свою очередь, я не видела в этом абсолютно ничего смешного, особенно, если вспомнить, как именно я пыталась исправить свое незавидное положение. И я уже собралась посоветовать им проваливать подобру-поздорову, как первый спросил:

— Вам помочь, мисс?

— О-о, — протянула я в растерянности, — да, да, конечно, если только вам нетрудно.

— Ну что, Том, возьмемся?

— Давай, — согласился второй.

Какой неконфликтный человек! Куда мне до него. Я бы просто послала их куда подальше, если бы они обратились ко мне с такой просьбой. Чудесные люди. Я в них просто влюбилась.

Они сняли пиджаки, засучили рукава, словно приготовились своротить для меня горы, а не сдвинуть с места мою несчастную полуразваленную машину. Правда, и этот труд был достаточно тяжелым. Спустя несколько минут их лица покраснели от натуги, но в целом они были сильными мужчинами и без особых проблем дотолкали машину до ближайшей колонки. Я чувствовала себя не совсем комфортно, праздно шагая рядом и по этой причине попыталась, было, присоединиться к ним, но мне вежливо посоветовали держаться подальше. Хорошо, что просто не отпихнули. Я окончательно убедилась, что мне попались редкие люди.

Когда все было закончено, я начала их благодарить, но меня прервали.

— Не стоит, мисс, — сказал тот, кого называли Томом, — мы были только рады помочь такой симпатичной девушке.

Значит, он все-таки оценил мою внешность, а не замечательную способность попадать в нелепейшие ситуации. Отрадно. Пожав им руки напоследок, я распрощалась с такими достойными джентльменами.

За руль села с облегчением думая, что все неприятности позади. Сколько их еще нужно в один-то день. Но, видимо, фортуна решила, что я недостаточно настрадалась. Перед самым въездом в Кэмвиллидж у меня спустило колесо. Я чудом умудрилась притормозить на обочине.

Это было ужасно. Запаска у меня была, но я и понятия не имела, как ее ставить. Между тем, уже почти стемнело. Я вылезла из машины, закурив и сев на багажник. Как назло, на дороге никого не было. Взглянув на часы, чтобы узнать, на сколько я уже опоздала, я отметила, что они все еще показывали половину третьего. Они стояли почти сутки и не собирались останавливаться на достигнутом. Зло сплюнув в сторону, я затянулась.

Итак, мне в очередной раз повезло. По-видимому, ночевать мне придется в машине на обочине дороги. Мама изведется от беспокойства. Позвонить ей я не могла. У меня не было телефона. Последний аппарат я недавно раскокала о кафель в ванной, досталось и кафелю, но дело от этого не менялось. Собираясь ехать на такое важное дело, я, разумеется, позабыла купить новый. Вспомнила об этом только сейчас.

В это время на дороге блеснули фары. Я выскочила на середину и отчаянно замахала руками.

За рулем машины сидела женщина. Она опустила стекло и спросила:

— В чем дело, мисс?

Увидев ее, я разочарованно вздохнула.

— Простите. Дело в том, что у меня спустило колесо, а как ставить запаску, я понятия не имею. Но вы не сможете мне помочь, — и я развела руками.

Женщина улыбнулась.

— Почему же нет? Мне уже приходилось как-то это делать. Только с условием, что вы мне поможете.

— С удовольствием, — я воспрянула духом, — если только помощь такой безрукой особы, как я вам пригодится.

Она рассмеялась и вылезла наружу. Мы вместе открыли мой багажник… и, о ужас, запаски не было. От неожиданности я попятилась назад, споткнулась и упала.

— Она же была здесь, — пробормотала я, чуть не плача.

Ну, что делать я такой кретинкой, как я? Наверное, я выложила ее и забыла. Забыла столь основательно, что до сих пор не могу вспомнить, куда же я ее дела.

— Не нужно так расстраиваться, — женщина подошла ко мне и помогла подняться, — у меня в багажнике есть запасное колесо.

— О, как здорово! — прочувственно воскликнула я, — я заплачу вам за него прямо сейчас.

— Я могу подождать, пока мы его поставим, — рассмеялась женщина, — только не забудьте потом заехать в автосервис.

Какая предусмотрительность! Просто завидно. Есть же люди, у которых все в порядке, они ничего не забывают, ничего не теряют, никогда не падают и не натыкаются на вещи. Они не понимают, какие они счастливцы. Побыли бы они на моем месте хотя бы час, сразу научились бы ценить свою судьбу.

С запасным колесом мы провозились почти час. Несмотря на заверения моей спасительницы, она была не столь сведуща в этом трудном деле, хотя в одном была права. Она досконально знала, как это делается. Когда же наконец все было готово, мы обе оглядели себя и поняли, что перемазались с ног до головы. Конечно, я была куда грязнее, чем женщина, но и ее вид был далек от совершенства.

— Ничего страшного, — отмахнулась она, принимая деньги, — все равно я еду домой. Уже темно и никто меня не испугается.

Хотела бы я быть столь же уверена насчет себя.

Распрощавшись с ней, я отправилась дальше, благо, ехать было недалеко. Домой я прибыла почти в двенадцать. Мне об этом любезно сообщила вышедшая на крыльцо мама вместо приветствия.

— Ужин давно остыл, — осуждающе заметила она, — зачем, скажи мне, я его готовила, Тора? Что с тобой случилось? — она окинула меня суровым взглядом.

Моя мама всегда знает, какие вопросы мне задавать. И ее уже давно трудно чем-либо удивить.

— Сперва у меня закончился бензин, а потом я проколола шину, — честно ответила я.

— И поэтому ты перемазалась по уши, — заключила мама, — ясно. Пойдем. Ты скорее всего хочешь есть.

— Еще как, — призналась я, — быка проглочу.

— Но сперва тебе нужно помыться. И не надо говорить мне, что не вытерпишь этой процедуры.

— Придется, наверное, — хмыкнула я, — что с тобой делать.

И я отправилась в душ, оставив разговоры на потом.