Тридцать три несчастья (СИ)

3 глава

Утром я проснулась в восемь, отреагировав на убойный звон будильника. Будильник всегда являлся моим врагом номер один. Всю жизнь я мечтала расколотить об стену хоть один из этой гнусной братии. Будильники у меня разбивались, конечно, раз попадались в мои руки, но это всегда происходило случайно. Я понимаю, что мне необходим будильник, чтобы просыпаться вовремя, но в то же время я его просто ненавижу. Вот такой парадокс.

Поборов низменные инстинкты, я просто нажала на кнопку, выключив звонок и рухнув в постель, продолжала дрыхнуть со спокойной душой.

Во второй раз меня разбудила мама, заподозрив неладное. К сожалению, ее нельзя было выключить и я, немного побрыкавшись, все-таки встала.

— Много спать вредно, — наставительно произнесла мама мне в спину, когда я спотыкаясь, побрела в ванную.

— Предпочитаю скончаться во сне, — буркнула я, — говорят, это здорово. И вообще, я мало сплю. Я только хочу спать много.

Позавтракав, я посмотрела на часы и поняла, что если хочу успеть на встречу с Рэдом, то мне следует поторопиться.

Я поторопилась, конечно, но все равно опоздала. Я вечно опаздываю, даже если выхожу за полчаса до назначенной встречи во дворе собственного дома. Проверено. Со мной непременно что-нибудь случится.

Я опоздала на полчаса, что тоже было обычно. Рэд сидел за стойкой и потягивал коктейль. При звуке шагов он обернулся и сказал:

— Осторожно.

Я остановилась и огляделась. Как будто, все было в порядке на первый взгляд, но никто не может утверждать такое с уверенностью. Мало ли, что.

— Почему? — наконец спросила я, не обнаружив поблизости активированную бомбу или грабителя с пистолетом.

— Вчера ты грохнулась на этом самом месте, — как ни в чем не бывало отозвался Рэд.

Сэм весело захохотал, а я погрозила кулаком им обоим. Вот придурки. Считают, что это очень смешно. Хотя, честно говоря, конечно, смешно. По части падений я непревзойденный комик.

— Ты опоздала, — сообщил мне Рэд.

— Удивился? — пожал плечами Сэм, — да она вечно опаздывает. Разве я не говорил?

— Всего на полчаса, — отозвалась я, подходя к ним и садясь на табурет.

— Всего? — коллега приподнял брови, — это мало? А сколько по-твоему, много?

— Ну, час, два.

— Ясно.

Сэм снова начал смеяться. По ходу дела он протянул мне стакан с каким-то пойлом и посоветовал успокоиться и не дымиться от злости.

— Кстати, — продолжал он, — наш мэр вышел на тропу войны. Знаешь ведь, вчера вечером обнаружили труп его дочери. Кто-то позвонил в полицию и сообщил об этом. Может быть, это был сам убийца, кто знает!

Я посмотрела на Рэда, а он едва заметно мне подмигнул. Стало быть, он не счел нужным посвящать Сэма в подробности нашей прогулки.

— Что-то ты слишком спокойна, — друг внимательно посмотрел на меня, — уже знаешь?

— Конечно, — кивнула я — я всегда все знаю.

— И кто тебе сказал?

— Сорока на хвосте принесла.

— Не умничай. Все всё знают, никого не удивишь, — заворчал Сэм, протирая стаканы.

— Чем ты собираешься сегодня заниматься? — повернулся ко мне Рэд, — какие-нибудь идеи?

— Одна есть, — я закурила, — не знаю, как получится.

— Какая?

— Хочу взять интервью у мэра.

— С ума сошла! — воскликнул Сэм, — он тебя съест. Додумалась, брать интервью в такое время.

— Посмотрим.

— Не дури, Тора. У меня не так много друзей, чтобы так ими разбрасываться.

— Плохая мысль, — сказал и Рэд, — насчет мэра. Что нового он может тебе сообщить?

— Я этого не узнаю, пока не спрошу.

— У меня другое предложение. Почему бы не поговорить с полицией?

— С инспектором Хартом? — приподнял брови Сэм, — да тут группа самоубийц собралась.

Рэд посмотрел на меня вопросительно. Я решила внести ясность.

— Инспектор Харт обожает журналистов. Желательно, под соусом кэрри.

Мы с Сэмом громко расхохотались на весь бар, распугав немногочисленных посетителей. Инспектор Харт славился на всю округу своим сварливым нравом. Впрочем, инспектор Махони в Лондоне ничем его не лучше. Затрудняюсь сказать, кто же из них хуже. По-моему, они равноценны в своей нелюбви к репортерам.

— Мне приходилось общаться с полицией, — обиделся Рэд, — и я в курсе, как они любезны. А инспектора Харта я знаю. Он не самый худший вариант.

Я покачала головой. Если Харт — не худший вариант, то какой же тогда худший? Судя по всему, Рэду не очень везло с полицейскими.

— Ладно, время идет, а у меня еще ничего не готово, — Рэд встал и взглянул на меня, — ты идешь?

— Разумеется, — кивнула я.

— Пока, — помахал нам рукой Сэм, — пригласите на похороны. Обещаю заказать шикарные венки.

— Считай, что ты уже приглашен, — не осталась я в долгу.

Мы вышли на улицу. Я открыла дверцу машины, собираясь сесть, но коллега остановил меня.

— Так ты пойдешь в полицию?

— Пожалуй, нет, — я помотала головой, — это удовольствие я оставлю напоследок. Пожалуй, съезжу-ка я и поговорю с родственниками убитых.

— Что важного они могут сообщить? — отмахнулся Рэд.

— Ты забываешь, что я здесь недавно. Тебе они, может быть, ничего ценного и не сообщат, а со мной другое дело.

— Ладно. Я думал, мы будем работать в паре.

— Считай, что мы работаем в паре. Это даже лучше. Ты занимаешься одним, я другим, а потом суммируем то, что удалось нарыть. Удобно, не находишь?

Рэд подумал и признал, что удобно.

— Ладно, мне пора, — я села за руль.

— Дэннингс! — вскричал коллега, хватая меня за руку и пытаясь поднять.

— В чем дело?

— Ты села на сэндвич.

— На что? — я подскочила на месте.

Дура, совсем забыла, что сама его туда положила.

Сэндвич был смят в кашу. После такого я его не собиралась есть, потому и выкинула в ближайшую урну. Слава Богу, он был в пакете, иначе на моей заднице красовалось бы огромное жирное пятно.

Рэд, разумеется, начал потешаться, но меня это давно не удивляло. Я всех всегда смешу, если конечно не принимать во внимание тех, которые злятся. Потому что, если я не падаю, то роняю других.

— Только уговор, Дэннингс, — заявил Рэд, отсмеявшись, — не отсылать ничего в газету без предупреждения. Идет?

— Конечно, — с легкостью согласилась я.

С легкостью потому, что не собиралась выполнять ни одно из своих обещаний. А если он столь наивен, что верит в это, то это только его проблемы. Наивный журналист — это что-то новенькое. Новенькое потому, что эти два понятия абсолютно несовместимы. А вот поди ж ты, отыскался один такой. Уникум.

А может быть, он вовсе не так прост, как кажется? Может быть, он думает, что это я так наивна, что верю во все, что он мне пообещает? Скорее всего, последнее.

— Где встречаемся? — продолжал коллега.

Я испытующе посмотрела на него. Считаешь меня такой дурой? Ну нет, дорогой мой. Уж что-что, а врать я могу филигранно.

Я пожала плечами.

— Может, сходим куда-нибудь еще, кроме этого занюханного бара? — он пренебрежительно махнул рукой в сторону заведения Сэма.

В принципе, я могла его понять. По городским меркам, этот бар иначе, чем занюханным и не назовешь. Особенно, если вспомнить, какие бары встречаются в Лондоне. Но он мне нравился именно тем, что не был на них похож. В нем была какая-то особенность, индивидуальность. Пусть он и маленький, но в нем совершенно особенная атмосфера. Такая, словно ты попал домой.

— Или здесь нет ничего стоящего? — продолжал Рэд.

— Почему же? Есть, к примеру, кафе. Был там?

Он помотал головой.

— Нет. Но это неважно. Вот туда и сходим вечером. Согласна?

— Почему бы и нет?

— В восемь. Договорились?

— О'кэй, приятель, — я помахала ему рукой и захлопнула дверцу машины.

И тут же изо всех сил стиснула зубы, чтобы не заорать. Закрывая дверь, я позабыла отодвинуть голову и теперь на лбу красовалась шишка с голубиное яйцо. Надеюсь, Рэд этого не видел. Столько неприятностей в одно утро.

Морщась, я осторожно потрогала шишку, потом повернула зеркало и посмотрела на это безобразие. Так и есть. Очень заметна.

Я не стала особенно расстраиваться. Ведь это была далеко не первая шишка. И уж, конечно, не последняя. Честно говоря, я уже привыкла к своим увечьям и почти не замечала. Это неизбежно. Либо ты избавляешься от дурной привычки, либо учишься с нею жить. Неприятностей на меня валилось в изобилии, их было столько, что меня уже пора заносить в книгу рекордов Гиннеса.

Я завела машину и медленно поехала вперед, припоминая наикратчайшую дорогу к мэрии. Надеюсь, мэр находится на своем рабочем месте. Конечно, он сегодня может вовсе не прийти на работу, но что-то мне подсказывало, что этого не случится. Насколько я знала характер мистера Стрейджа, он из той породы людей, которые будут работать даже во время всемирного наводнения. Таких людей выносят из рабочих кабинетов ногами вперед.

Итак, я была права в своем предположении. Мэр оказался на месте, как мне сообщила его секретарша, долговязая женщина средних лет в очках. Но это было единственное, что она сообщила мне добровольно. Окатив меня мрачно — недоверчивым взглядом, она непреклонно заявила:

— Мистер Стрейдж никого сегодня не принимает.

— Я понимаю, — кивнула я, состроив самую сострадательное из всех выражений, на которые только была способна, — но мне очень нужно.

Секретарша лишь презрительно фыркнула. Я поняла, что так просто она не сдастся. Она грудью преградит мне доступ в кабинет шефа. Грудь у нее была не слишком впечатляющая, конечно, но достаточно закаленная в подобных боях.

— Хорошо, — покладисто кивнула я, садясь рядом с ней на стул, — но вы ведь можете зайти к нему и передать записку?

— Какую еще записку? — осведомилась секретарша.

— Маленькую, — честно призналась я, взяв у нее со стола блокнот и вырвав оттуда листок, — сейчас напишу.

— Если вы думаете, мисс Дэннингс, что это вам поможет… — она не договорила и передернула плечами.

Я нацарапала несколько слов, свернула листок и протянула ей.

— Вот, пожалуйста. Если он не захочет меня принять, я тут же уйду.

— Можете не дожидаться ответа, — секретарша взяла записку и величественным шагом направилась в святая святых.

Не слишком-то она любезна. Впрочем, этим меня не удивить. По сравнению с некоторыми представителями официальных властей она просто источала мед и патоку.

Секретарша вернулась очень скоро, на ее лице была такая удрученная мина, что мне даже стало ее жалко.

— Заходите, — проскрипела она, метнув в мою сторону уничтожающий взгляд.

Не женщина, а Цербер, ей-богу.

Я мило ей улыбнулась и вошла в кабинет. Мистер Стрейдж сидел за столом, подперев голову руками. Он взглянул на меня и его взгляд не обещал ничего хорошего в ближайшем будущем. Сегодня он выглядел гораздо старше своих лет, лицо было бледным и осунувшимся, глаза подозрительно покраснели и были обведены темными кругами.

— Ну? — проскрипел он, — быстро выкладывайте, в чем дело. Значит, это вы обнаружили мою дочь у пруда?

— Да, сэр, — не стала я отрицать очевидного.

Подошла ближе и отодвинув один из стульев, села. Мэр, разумеется, не счел нужным предложить мне это сам, но я не винила его за это. Все же, причина у него была уважительной.

— Почему не сообщили свое имя полиции? — мэр сделал вид, что не заметил моего хамства.

— Я сообщила его вам.

— И что?

— Я подумала, что вы хотите, чтоб убийца был обнаружен.

— Конечно, я хочу, чтоб он был обнаружен! — вскричал мистер Стрейдж, подскакивая, — не понимаю, с какой стати вы мне это говорите!

— С такой, что он до сих пор не обнаружен, не так ли?

— Отвратительно, — прошипел он, меняясь на глазах и становясь тем, кем являлся раньше: гневливым и вспыльчивым человеком, с которым никто не хотел связываться, — почти два месяца они тянут кота за хвост. Ничего не делается для того, чтобы этого грязного мерзавца наконец изловили. Никакого порядка, никакого профессионализма, только пустопорожние разговоры. Ну, я покажу им, как следует заниматься этим делом! Полиция! Лентяи и олухи, вот кто они! Бюрократы паршивые! Все бумажки какие-то заполняют, черт бы их подрал! — и мэр в праведном гневе стукнул кулаком по столу.

Я вовсе не считала, что наша полиция так уж плоха. Возможно, она не всегда могла похвалиться скоростью, но уж если брала след, то намертво. Но я пришла сюда не для того, чтобы отстаивать их честь.

— Вы правы, сэр, — поддакнула я, — вот поэтому-то я и пришла. Я не сообщила полиции свое имя потому, что кое-что знаю.

Тут мистер Стрейдж схватил меня за руку. Его глаза ошалело блестели. Казалось, еще секунда — и он начнет вытряхивать из меня информацию.

— Выкладывайте, мисс Дэннингс. Немедленно.

— Я собираюсь заняться поисками убийцы вашей дочери, — сказала я, не отвечая на его вопрос прямо, — и могу вас заверить, что я сумею это сделать. Но сейчас я не могу предоставить вам факты. Просто потому, что у меня нет никаких доказательств, лишь догадки. Когда я их проверю, вы об этом незамедлительно услышите.

Мэр смерил меня испытующим взглядом, раздумывая, стоит ли верить мне на слово. Неизвестно, что он там высмотрел, но спустя долгую минуту он все же выпустил мою руку и сел на свой стул.

— Хорошо, мисс Дэннингс. Допустим, я согласен. Но мне нужны объяснения. Почему вы вдруг решили этим заняться?

— Потому что мне нужно, чтобы вы предоставили мне право эксклюзивной информации, сэр.

— Вы — репортер? — догадался он.

Я кивнула.

— Конечно, — продолжал мистер Стрейдж задумчиво, — кажется, я уже где-то об этом слышал. Значит, вам нужна информация.

— Нет, мне нужно право ее использовать. А информацию я и сама как-нибудь добуду.

— Не сомневаюсь. Что ж, ладно. Получите вы свое право. Но я хочу первым узнать имя убийцы моей дочери. Не полиция, ни ваша газета, никто больше. Ясно?

Я призадумалась. Что это наш мэр хочет сделать? Хочет сам открутить голову маньяку? Впрочем, пусть его, если таково его желание.

— Хорошо. Значит, я могу на вас ссылаться? — тут же уточнила я.

Он поморщился.

— Ну… ну ладно, только в разумных пределах.

— Разумеется. Спасибо, мистер Стрейдж. Кстати, можно мне задать вам один вопрос?

Мэр приподнял брови:

— Задавайте, мисс Дэннингс.

— Почему вы не начали поиски Мойры еще неделю назад?

Мистер Стрейдж тяжело вздохнул.

— Видите ли, мисс, Мойра живет самостоятельно и никогда не отчитывается передо мной в своих действиях. Ей уже двадцать семь лет и… — он вдруг всхлипнул и полез в карман за платком, — простите, — сказал он, сморкаясь, — я все никак не могу привыкнуть к мысли, что ее больше нет.

— Мне очень жаль, сэр, — искренне посочувствовала я ему, — понимаю, что это очень тяжело.

— Да, — согласился он, приходя в себя, — ну что ж, если это все…

— Конечно, мистер Стрейдж, — кивнула я, — не буду больше отнимать у вас время. До свидания.

И я, не теряя времени даром, вышла за дверь. Не стоит дальше его искушать. Чего доброго, он решит заняться мною всерьез и обнаружит, что я, в сущности, еще ничего не знаю. А этого мне нельзя было допустить.

Впрочем, я собиралась выполнить свое обещание. Я и в самом деле хотела отыскать убийцу. Знаю, вы сейчас скажете, что это совсем не мое дело, что этим должна заниматься полиция, а дело журналистов — лишь освещать события. Но мне этого было недостаточно. Я уже вкусила прелесть расследований. Никогда еще не делала ничего более интересного и захватывающего. Это было куда интереснее, чем собирать компрометирующую информацию, хотя чем-то сродни ей.

Итак, я добилась того, чего хотела. Мне нужно было разрешение мэра на все интервью, которые я собиралась взять и я его получила. Стало быть, теперь я с полным правом могу явиться в полицейский участок и начать задавать вопросы. И никто не сумеет выставить меня вон.

Удовлетворенная тем, что все так хорошо начинается, я отправилась домой. Мама встретила меня сурово.

— Где ты пропадаешь, Тора? Ты ела что-нибудь?

— Нет. Я не хочу, мам, — ответила я на бегу.

У себя в комнате я схватила фонарик, сунула его в карман джинсов. Еще мне нужен был пистолет, но я не помнила, где он лежит. Перерыв ящики стола и ничего не найдя, я побежала обратно к машине. Мама стояла у лестницы, уперев руки в бока.

— Ты никуда не пойдешь, пока не поешь.

— Поем, поем, — проворчала я, промчавшись мимо нее, как смерч.

Пистолет я обнаружила в багажнике, не лучшее место для оружия, если быть честной, но когда вещи находились там, где им следовало быть?

— Ты долго будешь носиться? — спросила мама, когда я вновь вернулась в дом.

— Еще чуть-чуть. А где мой бумажник? Ты его случайно не видела?

— Не видела.

— Ну вот, — протянула я огорченно, — если я посеяла бумажник, то это просто блеск. Там все деньги, и карточки. И еще там лежит моя цепочка.

— Зачем тебе пистолет, Тора? — вдруг спросила родительница, когда я повернулась к ней спиной.

— Пистолет? Какой пистолет?

— Тот, что у тебя в заднем кармане.

— А что, так видно?

Она тяжело вздохнула.

— Тора.

— Ладно, ладно. Переложу его в другое место.

— Я спросила, зачем он тебе.

— Просто так, — мне было некогда придумывать что-нибудь оригинальное, — покажу одному приятелю.

— Придумай что-нибудь получше, — хмыкнула мама, — это не убеждает.

— А я ничего не придумываю. В самом деле, хочу показать пистолет знакомому. Он не верит, что у меня есть пистолет.

Я присела на ступеньку и тут же увидела свой бумажник. Он валялся под телефонным столиком. Схватив его, я потрясла им в воздухе.

— Вот он!

— Тора, признавайся, куда ты хочешь идти.

— К родственникам убитых. Расспрошу их о последних днях жизни девушек. Надо же о чем-то писать.

— А пистолет тебе для того, чтобы их рассказ был более живым?

У моей мамы тоже есть чувство юмора, но проявляется оно не вовремя.

— Смешно, — прохихикала я, — конечно, нет. Я уже сказала, зачем мне он.

— Господи, — простонала мама, — ты меня в могилу загонишь раньше времени. Сейчас же убери этот пистолет куда-нибудь подальше. Ты же не собираешься в таком виде ходить по городу? Что подумают люди!

Честно, говоря, я как-то об этом не думала. Но послушно достала оружие и сунула его во внутренний карман куртки.

— Так устроит?

Мама махнула рукой. Приняв это за согласие, я встала и направилась к выходу.

— Куда собралась? Сперва поешь, — ожила родительница.

— Я непременно поем, мам. После опроса свидетелей я иду в кафе.

— Зачем? Ты вполне могла бы пообедать дома.

— Меня пригласили.

— Кто?

— Господи, мама, тебе нужно идти работать в полицию! Один знакомый репортер.

— Понятно, — отозвалась мама, — ну что ж. А как же твой приятель? Как его зовут? Филипп?

— Ага, — кивнула я, — именно так его и зовут. Ладно, мам, мне пора.

И я наконец вышла на улицу, невзирая на возражения матери. Кажется, она решила, что не закончила мое воспитание. Но мне было некогда ожидать, когда же оно закончится. Судя по всему, это непрекращающийся процесс.

Сев в машину, я завела мотор и отправилась туда, куда и собиралась. К старому, заброшенному замку.

Когда он показался за поворотом, я задумалась. Все-таки, я сегодня одна и неизвестно, чего мне ожидать в этом месте. Тут может быть пусто, а может быть и нет. Как правило, я узнаю это слишком поздно. В любом случае, светиться мне не следовало. Так что, я свернула к пруду и остановила автомобиль в густых зарослях камыша. Выбраться отсюда ничего не стоит, зато машина не будет видна с дороги.

К замку я направилась твердым шагом, правда, предварительно хорошенько осмотревшись. На горизонте было пусто.

Подъездная аллея которая вела прямиком к воротам, а оттуда — к входной двери, была страшно запущена. Это было неудивительно, кто бы за ней ухаживал. Как и сам замок, она знавала лучшие времена. Возможно, когда-то здесь останавливались щегольские экипажи, из них выходили дамы в пышных платьях, таких, которые показывают в исторических драмах. Судя по виду, на эти платья пошло около полукилометра материи. Вот бедняжки, таскать на себе такую тяжесть! Неудивительно, что они постоянно падали в обморок. А если к этому еще и прибавить тугой корсет и высокую прическу, то поразительно, как они вообще держались на ногах. Современная одежда в этом плане куда удобней и практичней. Взять, к примеру, джинсы. Тому, кто их придумал, нужно поставить памятник. Его изобретение просто спасло мир. И женская эмансипация тоже. Благословенны те, кто позволил женщинам ходить в штанах!

В разбитое Рэдом окно врывался ветер, гоняя пыль и паутину по комнате. Он так преуспел в этом, что в помещении было не продохнуть и я чихнула семь раз подряд, сообщая убийце о своем появлении. А стараясь убежать оттуда поскорее, споткнулась о порог и растянулась во всю длину. Вот она я, берите со всеми потрохами.

Поднявшись на ноги, я первым делом проверила целостность фотоаппарата. Слава Богу, он цел, мой многострадальный. Наверное, давно привык к тому, что я постоянно падаю. Другой бы не выдержал. Я потерла ушибленный локоть и признала, что других повреждений нет. Это радовало, не хватало только хромать все оставшееся время. Я отряхнулась от пыли и решила, что готова к подвигам.

В коридоре я замерла и прислушалась. Как будто, все было тихо. Либо здесь никого нет, либо я произвела недостаточно шума. Что ж, впредь будем поосторожнее. Главное, не сглазить саму себя. Это в порядке вещей. Стоит мне подумать о таких вещах, как я тут же падаю или что-нибудь роняю.

Пройдя вперед и осматриваясь, я размышляла о том, с чего мне начать. Где еще мы с Рэдом не искали? Боюсь, таких мест тут полно. Вопрос, как их обнаружить. Дело в том, что я как-то подзабыла, что мы осматривали, а что нет. Вот, к примеру, какая-то дверь.

Я, не раздумывая, приоткрыла ее и заглянула вовнутрь. Обычная комната, точнее, не совсем обычная по современным меркам, но для тех времен в ней не было ничего особенного. Мебели там тоже не было. Я пожала плечами и направилась дальше.

Спускаясь по лестнице, я нашла выход из положения. Для начала быстренько пройдусь по коридору, заодно припомню, что уже видела, а потом займусь остальным.

Кстати, это место было мне определенно знакомо. Не успела я об этом подумать, как вдруг тишину нарушили чьи-то осторожные шаги. Это было столь неожиданно для меня, что я секунды три стояла с открытым ртом.

Опомнившись, я метнулась в темный угол и затаилась. Сделала я это вполне сознательно. В этом коридоре было так темно, что обнаружить кого-либо было проблематично. Надеюсь, этот тип не будет ощупывать руками все подозрительные углы на своем пути.

Из осторожности я даже дышать старалась как можно тише, глядя во все глаза во тьму коридора и ожидая, когда же там появится обладатель шагов. Он не заставил себя ждать. Прошло, наверное, минуты две. Сперва я заметила нечеткий силуэт, потом фигура стала яснее и я сумела разглядеть невысокого, толстенького человечка, который шел абсолютно спокойно и даже что-то насвистывал себе под нос, кстати, очень фальшиво.

Он и не думал прислушиваться и оглядываться, прошел мимо и начал удаляться. Я осторожно пошевелилась и выглянула из-за угла ему вслед. Что это за тип? Полицейский? Нет, вряд ли. Очень сомнительно. Полицейские никогда не ходят одни. Их была бы тут целая группа. Тогда кто же это? Еще один журналист? Возможно. Но в таком случае, где же его камера или фотоаппарат? Он ходит здесь, как у себя дома. Что это значит?

Это значит, что он и есть убийца. Точно, это он и есть. Сперва я преисполнилась гордости. Так скоро обнаружила маньяка, пусть даже это мое первое стоящее дело. Наверное, у меня к этому талант. Молодец, Тора. Значит, я была права в своем предположении, убийца скрывается в замке.

Подождав немного, я вышла из своего укрытия и немного прошлась за ним. По пути мне попалось высокое пыльное окно, случайно взглянув в которое, я заметила удаляющуюся фигуру. Знакомую уже фигуру. Так, маньяк отправился в город. Пойти за ним? Нет, слишком рискованно. И потом, у меня машина, не буду же я тихо красться вслед за ним на автомобиле. Далеко он не уйдет. Все равно, рано или поздно вернется сюда.

У меня возникла идея получше. Пока хозяин отсутствует, нужно осмотреть его логово. Точно, прекрасная мысль. Отсутствовать он будет долго, пешком до города топать порядочно. Потерев ладони, я почти бегом направилась назад.

Коридор явно мне был знаком. И лестница, по которой я спустилась, тоже. Недоумение все сильнее охватывало меня. Мы были здесь с Рэдом и наткнулись на стену. Здесь тупик. Точно, вот и стена. Я протянула руку и коснулась ее. Минуточку, откуда же тогда появился убийца? Он ведь шел отсюда, я это точно знаю. В коридор ведет только один путь. Он мог прийти только отсюда. Но здесь ничего нет, не сидел же он в этом темном тупике. Хотя, кто его знает, может и сидел. У этих маньяков столько тараканов в голове, неизвестно, чего от них ждать. Может, он здесь спит, свернувшись калачиком. Тогда где же его логово? Где он прячет своих жертв?

Я включила фонарик и обшарила стену, в тщетных попытках хоть что-нибудь заметить. И мне повезло. Честное слово, между основной стеной и боковой я обнаружила широкую щель. Приблизив к ней лицо, я уловила легкую струйку сквозняка. Стоп! Это же и есть вход!

Просунув пальцы, я потянула на себя дверь. Она поддалась неожиданно легко, правда, скрипнула, но не слишком громко. Проскользнув вовнутрь, я остановилась и осветила вокруг себя фонарем.

Передо мной был новый коридор, очень темный, что меня не удивляло, тут совершенно не было окон. Нужно было идти вперед. Зачем же я тогда сюда пришла?

Я сделала несколько шагов, прислушиваясь. На мне были кроссовки, делающие шаги бесшумными и это было сейчас очень кстати. Главное, не растянуться где-нибудь в силу моего природного везения.

Дойдя до конца коридора, я обнаружила поворот. Осветив его, я поняла, что он более обширен, чем мне это казалось вначале. По бокам стен были провалы отверстий, по-видимому, проходов. Пройдя вперед еще немного, я осветила один из них. Здесь ничего не было. Просто квадратная, абсолютно пустая коробка. В углу послышалось какое-то шуршание. Посветив туда, я увидела крысу. Никогда не любила крыс, но визжать не стала. Во-первых, крыса была слишком далеко и не смогла бы на меня броситься, а во-вторых, ни к чему привлекать к себе излишнее внимание. Неизвестно, что тут может быть еще.

Прошла еще пару проемов, бегло освещая их и отмечая совершенную пустоту. Но вот дальше было уже интереснее. Следующий проход преграждала крепкая дубовая дверь. Я тихонько толкнула ее и почувствовала, как она поддается. Вовремя остановившись, наклонилась и обнаружила довольно большую скважину для ключа. Заглянула в нее. Толку от этого было немного, а точнее говоря, абсолютно никакого. Что там было темно, я знала и так.

Я прислушалась. Из помещения не доносилось ни звука, только глубокая и звенящая тишина. Так тихо бывает иногда ночью, когда прекращается стрекот кузнечиков.

Потянув за ручку двери, я приоткрыла ее ровно настолько, чтобы сунуть в образовавшуюся щель голову и огляделась. Темно. Очень темно и тихо. Кажется, никого нет. Да точно, никого нет. Да и кто бы мог тут сидеть в совершенной темноте? А если б тут кто-то был, я бы это уже знала.

Итак, решено. Я хотела раскрыть дверь пошире, но она так страшно заскрипела, что меня мороз продрал по коже. Нельзя так шуметь. Такой грохот, словно обвалился потолок. Я затаила дыхание, потом выпустила из себя воздух и протиснулась в образовавшийся проход, благодаря бога, что не обладаю большими выпуклостями. Впрочем, это явное преувеличение. Подруги называют мою фигуру селедкой в корсете.

Я замерла на пороге. Неожиданно мне стало страшно. Впервые за всю эту историю. Я вдруг подумала, зачем я сюда лезу и что меня сюда тянет. Верх неблагоразумия. От этого места веяло какой-то неясной угрозой. Даже мурашки побежали и некстати вспомнилась поговорка: «Не буди лиха, пока оно спит». Ценное замечание. Людой другой на моем месте сейчас уже был бы на полпути к машине. Я же перевела дух и шагнула вперед.

В большую комнату вели три ступеньки, которые я, конечно, не увидела, я их почувствовала, скатившись по ним и рухнув на утоптанную землю. Да-да, вместо пола под ногами была самая настоящая земля. Это меня даже порадовало, падая, я не произвела шума.

Поднявшись на ноги, я осветила кругом фонариком в поисках очередных сюрпризов. Впрочем, никаких ступенек я больше не обнаружила.

И тут увидела гроб. Да, самый обыкновенный гроб, не очень старый, сделанный из какого-то плотного дерева, не спрашивайте, какого, в жизни не могла определить ни одной породы. Он был ничем не украшен, просто гладкий и ровный, очень вместительный. Гроб стоял на земляном полу и был накрыт крышкой. Больше в комнате ничего не было.

Темно в помещении было как в вышеупомянутом гробу. Но мне помогал фонарь и я без колебаний подошла ближе и склонила голову набок.

«А это хороший кадр», — мелькнула в голове. Ну кто бы мог подумать, что здесь есть гроб. Очень интересно, что он здесь делает. Странное место для похоронных принадлежностей.

Я сделала пару снимков в разных ракурсах: поближе и подальше. Страх постепенно прошел, впрочем, я и была-то не слишком испугана, скорее, ошеломлена и напряжена в ожидании очередных сюрпризов.

Прекрасно. О том, зачем здесь гроб, подумаем потом. Он может не иметь к происходящему никакого отношения. Просто стоит себе здесь и стоит. Почему бы и нет? Видимо, бывший хозяин замка был большим оригиналом и руководствовался простой мыслью: мой гроб, куда хочу, туда и ставлю.

И все-таки, интересно, что там внутри? Меня снедало любопытство, точнее, я была раздираема двумя противоположными чувствами: осторожностью и любопытством. Я сделала пару кругов вокруг гроба, в нетерпении грызя ногти и все никак не могла решиться на что-либо. Уйти или остаться и посмотреть. Победило, как водится, последнее.

Наконец, я остановилась. Время идет и нужно приходить к какому-то решению. Вполне может вернуться убийца и застать меня в самом невыгодном положении. Ладно. Начнем. В конце концов, что такого страшного могло оказаться в гробу? Еще один труп? Ну, трупами нас не удивить.

Я наклонилась и принялась сдвигать крышку гроба. Она была тяжелой, но я справилась. Я была довольно сильной и таскать мне приходилось и не такие тяжести.

Пол был земляной, так что крышку я сняла бесшумно и не отвлекаясь на посторонние звуки. Когда я увидела содержимое гроба, то очень удивилась. Не испугалась, а именно удивилась. Там лежал труп мужчины. И притом, убили его совсем недавно, потому что никаких признаков разложения я не заметила. Он выглядел как живой. Сперва я даже засомневалась в его смерти и наклонилась ниже, улавливая его дыхание и биение сердца. Но нет, он был мертв, как бревно. Единственное, чего я не заметила, это каким образом его убили. Не было ни ножевой, ни огнестрельной раны, ни признаков удушения. Такой здоровенький и свеженький труп, правда, бледный, но в этом нельзя его винить. Где вы видели розовощеких мертвецов?

На мужчине был темный костюм, он был в белой сорочке и при галстуке. Прямо-таки, государственный служащий или секретный агент. Это натолкнуло меня на определенные мысли. Что тут делает агент секретной службы? Или у меня фантазия разыгралась? Просто прилично одетый господин. Кстати, он явно был мужчиной. Все предыдущие жертвы были женщинами. У маньяка сменились вкусы? Или этот несчастный сунул свой нос куда не следует? Как я, например.

Это мне не понравилось. Нужно убираться отсюда. И я убралась, только сперва сфотографировала труп и обшарила карманы в поисках документов или удостоверения личности. Но карманы были пусты, за исключением довольно старых часов на золотой цепочке. Рассмотрев их при свете фонаря, я положила их назад и закрыла гроб крышкой. Вот и все. Теперь дергаем.

Дернула я довольно резво, прямо с места взяла галоп. Пронеслась по коридору так, словно претендовала на титул лучшего бегуна мира. Прикрыв за собой стену-дверь, я вихрем взлетела по лестнице наверх и не останавливаясь на достигнутом, побежала дальше. Нужно было прислушаться, но меня гнал страх, не дающий времени на разумные размышления.

Из окна замка я выпрыгнула на бегу, успев подумать, что теперь меня можно назвать не только лучшим бегуном мира, но и лучшим прыгуном тоже.

Села в машину и попыталась восстановить дыхание, чувствуя, что мое сердце бьется, как сумасшедшее.

Хватит праздновать труса. Все спокойно. Маньяка не видно, а трупы еще никому не причиняли вреда. Опасность исходит только от живых. Глупо было поддаваться панике.

Успокаивая себя таким образом, я достала сигарету и закурила. Нужно уезжать. Ведь есть еще опасность встретить по дороге убийцу. Не хотелось бы.

Дорогой я размышляла о неопознанном трупе. Это вполне мог быть агент какой-нибудь службы повыше, чем местная полиция. Может быть, из Скотланд-Ярда. Но ему не повезло и его убили. А потом положили в гроб. Возникает естественный вопрос: зачем? Конечно, не для того, чтобы похоронить. Наверняка, чтобы его не обнаружили раньше времени. Пока инспектор Скотланд-Ярда расследует это дело, никому в голову не придет его искать. Но если его труп найдут, это уже другая песня. Сюда понаедут представители лондонской полиции и неизвестно, чем это закончится. Полиция Кэмвиллиджа не слишком рьяно разыскивает преступника. Лондонская полиция церемониться не будет.

Я была довольна, что так скоро нашла объяснение. Значит, я на верном пути. Значит, я была права. Убийца скрывается в замке. Недаром я с самого начала так думала. У меня прекрасно развита интуиция. Правда, над ней постоянно подшучивают коллеги, говоря, что если б она у меня работала, то я никогда бы не падала. Может быть, и так, а может, моя интуиция не обращает внимания на такие мелочи. Ей подавай проблемы посерьезнее.

Настроение сразу подскочило на недосягаемую высоту. Я ведь уже видела убийцу, так? Я знаю, где его искать. И главное, он меня не видел и не знает, что я знаю. Стало быть, поймать его — пара пустяков. Подумав, я решила, что не буду ловить его собственноручно, хотя он и не показался особенно сильным. Даже удивительно, если подумать, как он сумел справиться со своими жертвами. Ведь двое из них были сильными девушками и могли бы дать нешуточный отпор. Но потом решила, что наверняка маньяк использовал не силу, а хитрость. Ведь даже очень сильного человека можно лишить подвижности, просто ударив по голове чем-нибудь тяжелым.

Значит, мне нужно быть очень осторожной. Маньяку хитрости не занимать, впрочем, где вы видели простодушного маньяка? Нужно для начала подумать, какую мне тактику использовать. Должно быть, придется вовлекать в это дело полицию, ничего не поделаешь. Но сперва мне нужна информация. Ведь то, что именно он убивает девушек, знаю только я.

Начинало темнеть и в мою голову вдруг закралась мысль, что я кое-что забыла. И чем дальше я размышляла об этом, тем вернее мне это казалось. Это нечто было связано со временем. Может быть, я должна была куда-то пойти?

Помучившись минут пять, я наконец вспомнила, что в самом деле должна была кое-куда пойти. В кафе, на встречу с Рэдом. В девять. Взглянув на часы, я ничего нового на циферблате не обнаружила. Они показывали без нескольких минут три. Но то же самое они показывали в любое время, когда я на них смотрела. Тем более, что сгущающаяся темнота ясно говорила, что времени куда больше, чем три.

В кафе я влетела на всех парах, чудом не врубившись в стеклянную дверь лбом. Как ни странно, в этом мне повезло. Иногда моя несчастливая звезда забывает о своей подопечной и обращает свой взор на кого-нибудь другого.

При виде меня Рэд даже приподнялся со стула.

— Дэннингс, — произнес он с изрядной долей возмущения, — ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Понятия не имею, — я пожала плечами, отодвигая стул и падая на него, — ну и сколько же? Надеюсь, я не опоздала?

Рэд сердито засопел и я поняла, что опоздала, и притом, очень и очень круто.

— Прости, — я состроила виноватое лицо, — что, сильно опоздала?

— Сейчас половина десятого, — снизошел до объяснений коллега.

— Ну, всего на полчаса, — облегченно вздохнула я.

Как всегда, это мой обычный срок. Пора бы уже привыкнуть. Но Рэд, кажется, не хотел ни к чему привыкать. Он распалился еще больше, хотя казалось, что дальше уже некуда.

— Полчаса?! — прошипел он, словно гадюка, которой наступили на хвост, — полчаса!?? Полтора часа! Ты что, считать разучилась?

— Ничего и не разучилась, — нахмурилась я, — мы договаривались на девять, я пришла в половине десятого. Полчаса, стандартных.

— У тебя еще и склероз, — тут он вздохнул и махнул рукой, — на какие девять, мы договаривались на восемь!

А ведь точно, на восемь. Вот черт, совсем забыла. И с чего это мне стукнуло в голову, что встреча назначена на девять?

— Прости, пожалуйста, — я потупилась, потому что не знала, что еще добавить.

Подумав, все-таки нашла достойный ответ и добавила:

— Забыла.

Судя по лицу Рэда, он этот ответ нашел никуда не годным. Но он не стал ничего добавлять, видимо, счел, что это бессмысленно. Подошедший официант убрал тарелки со стола и я заметила наконец, что он, оказывается, давно поел.

— Не выдержал, — пояснил коллега, поймав мой взгляд, обшаривающий стол в поисках чего-нибудь съедобного, — сколько можно тебя ждать, Дэннингс? На меня уже начали косо поглядывать. Ты есть-то хочешь?

Мог бы и не спрашивать. Я была голодна, как саблезубый тигр после двухлетней спячки. Так что, я только кивнула и посмотрела на него с возмущением.

— Ладно-ладно, — хмыкнул Рэд, — закажи себе что-нибудь. Я еще помню, что угощение за мой счет. И не смотри на меня, как голодный крокодил.

Его сравнение я нашла нахальным, но привередничать не стала. Наскоро просмотрела меню и сделала заказ. Мне не хотелось быть очень прожорливой, но кажется, он именно так и подумал, потому что возвел глаза к потолку.

Пока я утоляла голод, Рэд молчал. Точнее, молчал он только первые десять минут. Наконец, решив, что я уже достаточно сыта для того, чтобы адекватно воспринимать его вопросы, спросил:

— Ну, как интервью с мэром?

— Нормально, — я пожала плечами, прожевав кусок бифштекса, — а у тебя? Как там поживает инспектор Харт?

Тут Рэд скорчил одну из самых страшных рож, какие я только видела.

— Ваш инспектор… — начал он гневно, — ваш инспектор…

По-видимому, слов ему явно не хватало. Во всяком случае, цензурных. Я понимающе хихикнула.

— Не знаю, кто до такой степени его завел, но он… — Рэд снова обошелся многоточием и я его понимала.

Когда я встречалась с Хартом, всю мою речь после можно было назвать одним сплошным многоточием.

— Значит, интервью не удалось?

— Нельзя утверждать, что он мне вообще ничего не сказал, — протянул коллега, — но то, что он сказал, я не могу напечатать. Такие выражения в печати недопустимы.

— Серьезно? — тут я расхохоталась.

Рэд насупился. Он усиленно строил из себя прожженного репортера, который собаку съел на таких вот интервью и может утверждать, что разговорит даже памятник, но у него это не очень хорошо получалось. Мне почему-то казалось, что он хочет утереть мне нос. Мол, вот, заявилась из Лондона и думает, что все остальные и в подметки ей не годятся. А мы-то куда умнее и сообразительнее. И это меня забавляло. Я никогда не пыталась так думать, потому что это прямой путь в центр безработных. Если ты будешь пыжиться вместо того, чтобы работать, то живо окажешься на улице.

Но против его потуг я не возражала. Пусть корчит из себя что хочет. Это мне на руку. Пока он будет строить из себя доку, я тихо расследую это дело.

— А где ты до сих пор была? — спросил Рэд, — не хочешь же ты сказать, что столько времени брала интервью у мэра.

— Конечно, нет. Я еще разговаривала с родственниками убитых, — без зазрения совести солгала я.

— Жуткая работенка, — поморщился он, — все они так и норовят заплакать на твоем плече. Я их, конечно, понимаю и очень сочувствую, но после третьего визита мне самому захотелось заплакать.

— Очень точно подмечено, — поддакнула я, занимаясь откровенным подхалимажем, — у меня, конечно, нет того опыта, что у тебя, но я того же мнения.

Рэду очень понравилась моя неприкрытая лесть. Он довольно заулыбался, но все же решил меня подбодрить.

— Ничего, скоро опыта у тебя будет хоть отбавляй. Кстати, что ты думаешь об этих убийствах? По-твоему, их совершил псих?

— А по-твоему, это сделал профессор математики?

— Как будто профессор математики не может быть психом, — пробурчал Рэд.

— Это редчайший случай.

— Все же, какова его цель? — тихо продолжал Рэд, наклоняясь ко мне, — что ты об этом думаешь?

— Его цель? — я пожала плечами, — это так просто. После того, как он убьет последнюю женщину в Кэмвиллидже, он переберется в другой город и так — до бесконечности.

— Это что, очень смешно? — сдвинул брови коллега.

— Каков вопрос, таков ответ, — не задержалась я, — тоже мне, спросил. Как будто, я знаю его цель. Ты спрашиваешь так, словно я — это и есть маньяк.

— Все может быть, — ехидно улыбнулся Рэд, — глядя на тебя, я постепенно начинаю в этом убеждаться.

— Сам ты маньяк, — отозвалась я, допивая кофе.

Последним пунктом в меню было мороженое, и я принялась за его уничтожение с искренним удовольствием. Рэд, приподняв брови, проследил, как все это во мне исчезает, хмыкнул и спросил:

— Скажи, Дэннингс, тебе нравится этим заниматься, правда?

— Чем «этим»? Поедать мороженое?

— Нет. Писать об убийствах.

— Какая разница, о чем писать.

— Для меня разница есть. Я, к примеру, предпочел бы вести спортивную хронику.

— И что тебе мешает ее вести?

— Главный редактор. Он почему-то решил, что я идеально подхожу для описания убийств. Слог у меня, видите ли, подходящий.

Я кивнула, мол, все ясно.

— Ненавижу писать о достижениях спорта. Никак не могу запомнить имен ведущих спортсменов. Я уже молчу обо всех остальных. Вот, попроси меня назвать хоть одного футболиста, я пожалуй, только Марадону и вспомню.

— Марадону! — засмеялся Рэд, — да это же было сто лет назад!

— Пеле, — неуверенно добавила я, чем вызвала новый приступ хохота у моего жизнерадостного коллеги.

Доев мороженое, я почувствовала себя удавом, только что проглотившим слона. Вы понимаете, что я имею в виду. Очень хотелось спать. Рэд расплатился с официантом и посмотрел на меня:

— Пойдем? Или выпьем чего-нибудь?

— Можно и выпить, — я пожала плечами.

Мы отправились к стойке бара. Рэд долго изучал ассортимент бутылок перед глазами, потом что-то у меня спросил, но я плохо его слушала, думая о своем. Точнее, ни о чем не думая. Я просто смотрела в противоположную стену, мечтая добраться до постели и рухнуть в нее.

— Два виски со льдом, — заказал Рэд.

Пригубила из своего стакана, облокотилась о стойку и вытащила сигареты.

— Простите, мисс, — сказал мне бармен, — но у нас не курят.

— Ладно, — я убрала пачку в карман.

— А как насчет замка? — вдруг спросил у меня Рэд.

Я едва не выронила стакан.

— Что насчет замка?

Черт побери, неужели он догадался? Грош цена тогда всей моей конспирации. Надо же было так засветиться.

— Ты уже не считаешь, что это убежище маньяка?

— Там ведь никого нет, — осторожно напомнила я ему.

— Я с самого начала думал, что это пустой номер. Кто будет прятаться в этих развалинах? Они, того и гляди, обрушатся. Лично я бы не рискнул.

— Ну так ты и не маньяк, — подковырнула я его, взмахнув рукой и совсем забыв при этом, что в ней находится стакан.

Виски, естественно, расплескался. Точнее, он выплеснулся вообще, и не куда-нибудь на пол, а на сидящего неподалеку мужчину, лет этак под тридцать. Он подпрыгнул от неожиданности и посмотрел на меня с изумлением, напополам смешанным с гневом.

— Ой, простите! — воскликнула я, — я нечаянно! У меня всегда так бывает. Ничего страшного, правда? Это ведь не кофе. Высохнет и следа не останется.

Судя по его выразительному взгляду, он сию же минуту собирался свернуть мне шею.

— Я сейчас все вытру, — поспешно добавила я, всплеснув руками и вылив остатки виски на свои собственные джинсы, — блин.

Торопливо я полезла в карман за носовым платком, точно зная, что он должен быть где-то тут. Но так как карманов у меня было много, то процесс поисков несколько затянулся. Рэд отвернулся в сторону, давясь от хохота, у него плечи ходили ходуном. Мне так и захотелось треснуть его стаканом.

Наконец, платок отыскался, но увы, он был грязный до невозможности. Еще бы нет, ведь им я вытирала свои кроссовки.

— Тьфу ты, — отбросив этот платок, я достала другой.

Но сегодня мне не везло с платками. Этот тоже был не первой свежести. Правда, грязи на нем не было. Но я в него высморкалась. Конечно, платок именно для того и предназначен, кто бы спорил, но с другой стороны, чем я буду вытирать этого беднягу?

— Черт! — уже куда громче прошипела я, — Рэд, дай мне платок.

— Что? — выдавил он, полуоборачиваясь.

— Хватит ржать. Дай мне платок. У тебя есть платок?

Он молча полез в карман и достал требуемое. Говорить Рэд не мог, его просто корчило от смеха.

— Ты в него не сморкался?

Это его добило. Он упал на стойку и громко расхохотался. Облитый мной мужчина сидел с таким видом, словно не понимал, на каком свете находится. Кажется, ему было плохо. Я взяла стакан Рэда и протянула ему:

— Ладно, можете облить меня в ответ. Я не обижусь.

— Я сейчас помру, — простонал Рэд.

Мужчина подозрительно скривил губы и пробормотал:

— Ничего страшного.

После чего встал и направился к двери. Кажется, по пути его тоже корчило от смеха. Я пожала плечами, протягивая Рэду его стакан вместе с платком.

— Странный он какой-то.

— О Господи, — коллега силился встать, — еще бы ему не быть странным. Ты видела его лицо? Ой, я не могу! Ха-ха-ха!

— Вместо того, чтобы тут закатываться, лучше бы помог мне, — сердито заявила я, — мне показалось, что он хочет двинуть мне по физиономии.

— И поэтому ты решила его рассмешить? — Рэд захохотал по новой, — тебе не в газете надо работать, Дэннингс, а в цирке. Я чуть со смеху не умер.

— Ты болван, Хэммерсмит, — резко отозвалась я.

Но посмотрев на его лицо, прыснула и засмеялась. Ну и история! Вечно мне везет на такие вещи. Я снова умудрилась кого-то облить. Думаете, это впервые? А вот и нет, такое случается со мной примерно раз в неделю.

— Несчастный мужик, — хихикал Рэд, — надо же, не повезло ему усесться радом с тобой. К тебе вообще лучше не приближаться ближе, чем на пять метров. Интересно, что ты еще выкинешь?

— Сегодня ничего, — отмахнулась я, вставая, — пора бы уже и домой. Ты расплатился?

Коллега с тяжелым вздохом достал бумажник. Судя по всему, его очень впечатлил счет, который ему принесли. Но он сделал над собой усилие и расплатился. Все это время я стояла рядом, дожидаясь конца этой утомительной процедуры и пыталась отряхнуть с джинсов остатки виски. Это мне не удалось, не помог даже платок Рэда. Тогда я сняла куртку, рассчитывая прикрыться ею по дороге. Лучше бы я этого не делала. Повернувшись к Рэду спиной, я направилась к выходу и он, конечно, увидел то, что находилось у меня в заднем кармане. Боюсь, что это могли увидеть все посетители кафе.

Нагнав меня у двери, коллега заслонил карман собой от посторонних взглядов и прошипел:

— Ты в своем уме? У тебя пистолет в заднем кармане.

— Блин, — отозвалась я с досадой.

Только сейчас об этом вспомнила. Я поспешно надела куртку, но это было явно запоздалым решением.

— Зачем тебе понадобился пистолет? — не отставал Рэд на улице.

— У меня есть на него разрешение, — ответила я.

— Думаешь, это достаточный повод для того, чтобы таскать его в заднем кармане?

— Где хочу, там и ношу, — неоригинально заявила я.

Открыв дверцу машины, я уже собралась сесть на сиденье, но Рэд остановил меня.

— Погоди-ка, Дэннингс, не так скоро. Ну-ка, колись, зачем тебе пистолет? Что тебе удалось разнюхать?

— Ничего, — отмахнулась я от него, — пистолет взяла на всякий случай.

— Да ну? Отправилась к мэру за интервью и прихватила с собой пушку? Чтоб он живее кололся?

— Глупости, — фыркнула я, — он у меня в кармане уже целую вечность.

— Вчера его там не было.

— Был, — возразила я, — просто я забыла его вытащить, вот и все. Что ты привязался!

— Слушай, Дэннингс, — Рэд отпустил мое плечо, но все еще не давал закрыть дверь, — мы с тобой работаем в паре. Ты еще помнишь об этом?

— Конечно.

— Тогда в чем дело? Что ты утаиваешь?

— Ничего.

— Дэннингс, не ври.

— Я не вру, вот еще! — возмутилась я, — зачем мне врать! Я ничего не знаю, так же, как и ты. Выдумываешь бог знает что. И что бы я могла нарыть, по-твоему, взяв интервью у мэра? Или опросив родственников погибших?

Рэд немного успокоился, но, наверное, смутные подозрения еще оставались.

— Ну ладно, пусть ты ничего не знаешь. Тогда зачем тебе пистолет?

— Сто раз уже говорила! — вскричала я, — тебя хочу пристрелить, чтобы не нудел под ухом! Понял?

Рэд прыснул.

— Да не злись ты, Дэннингс, — он отпустил дверцу машины, — я тебе верю. Слушай, что ты делаешь завтра вечером?

— Понятия не имею, — отозвалась я и это была правда.

Трудно это знать заранее. Планы могут измениться, именно поэтому я ничего никогда не загадываю наперед.

— У меня в Кэмвиллидже есть один приятель. Так вот, завтра он устраивает небольшую вечеринку по случаю нашей встречи. Не присоединишься? Он говорил, чтоб я приходил с дамой.

— Что за приятель? — полюбопытствовала я, — как его зовут?

— Уилл. Уилл Холстед.

— Кажется, я его знаю. Точнее, я знаю его сестру. Мэри Холстед.

— Тут все друг друга знают. Так ты пойдешь?

— Пойду, наверное. Когда устраивается это грандиозное мероприятие?

— В восемь. Подъезжай прямо к Уиллу. Знаешь, где он живет?

— Знаю.

— Только не опаздывай.

— Ничего не могу обещать, — я пожала плечами.

— Что ты имеешь в виду? — тут же насторожился Рэд, — куда ты собираешься идти завтра?

— Не знаю. Может быть, попробую взять интервью у Харта.

— Лучше и не пытайся. Он тебя съест.

— Подавится.

Мы переглянулись и рассмеялись.

— Серьезно, Дэннингс, — упорствовал Рэд, — Харт не любитель раздавать интервью направо и налево.

— Можешь мне поверить, я это знаю. Но попробовать не мешает.

Помахав ему рукой, я завела машину и медленно поехала вперед.

— Эй, Дэннингс, не опаздывай! — крикнул Рэд мне вслед.

Я кивнула, стараясь, чтоб кивок вышел как можно более оптимистичным. Легко сказать: «Не опаздывай!» Я не умею не опаздывать. У меня это никогда не получалось. Что поделать! Есть люди, которые всегда приходят вовремя, минута в минуту, есть такие, которые иногда опаздывают, ну, а я отношусь к последним, к тем, которые опаздывают всегда. И это неисправимо.

Дома мама сообщила мне новость:

— Тебе звонили три раза.

— Кто? — полюбопытствовала я.

— Какой-то мистер Брэдли. И еще Картер. Знаешь таких?

— Конечно. Мистер Брэдли — мой начальник. Главный редактор. Крис Картер — коллега. Надо будет им позвонить. Но сперва в душ.

Прошел добрый час, прежде чем я удосужилась позвонить. Сначала я, конечно, помылась, потом поужинала, и лишь когда устроилась в мягком кресле с сигаретой, игнорируя вопли мамочки: «Тора, ты прожжешь дыру в обивке!», вспомнила, что собиралась сделать.

Дэн снял трубку после первого гудка, словно сидел рядом и дожидался моего звонка.

— Добрый вечер, мистер Брэдли, — поприветствовала я его, — вы мне звонили?

— Это вы, Дэннингс? Да, звонил. Как продвигается дело? Вашу статью напечатали. Здесь все начинают нервничать. Вы нашли труп?

— Да, — согласилась я, — очередной. По счету четвертый.

— Скверно. И никаких зацепок? Что думает полиция?

— Завтра я это узнаю.

— Не тяните, Дэннингс. Вы там не для того, чтобы прохлаждаться.

— Кто прохлаждается!? — возмутилась я, — да я работаю, как каторжная! Погодите немного и вы узнаете, кто скрывается под личиной убийцы.

Опс! Кажется, я проговорилась. Я зажала рот рукой, но поздно, потому что Дэн встревожился:

— Что-что? Дэннингс, чем вы там занимаетесь? Вам вовсе не нужно искать убийцу, это дело полиции. Слышите меня? Не делаете этого, это может оказаться опасным. Дэннингс?

— Да, мистер Брэдли.

— Вы меня поняли?

— Конечно. Не лезть в это дело.

— Правильно. Вы там не для этого. Вы не детектив, а журналистка. Возьмите интервью в полиции и пришлите мне эту статью. И все. Ясно?

— Ясно.

Мне это уже начинало надоедать. Конечно, я знаю, в чем заключается моя работа. Но ведь это чертовски скучно. Просто брать интервью. А как же тогда маньяк-убийца? Мне бы хотелось взять у него интервью прежде, чем это сделает кто-то другой. Раньше, чем его поймает полиция. Вот это и называется сенсацией. Но Дэну всего этого я говорить не стала. Просто соглашалась со всем, что он изрекал. Только таким образом я смогла от него избавиться. Положив трубку, я перевела дух. Дэн плохо меня знает, если думает, что его нотации вернут меня на путь истинный. Никому еще этого не удавалось сделать.

Я набрала номер Криса, очень надеясь в глубине души, что он не будет меня учить. Впрочем, я в это не верила. Крис никогда не занимался поучениями.

— Зачем звонил? — осведомилась я вместо приветствия.

— В смысле? — не понял он, но быстро догадался, — а, это ты, Тора. Я хотел сказать, что твоя статья вышла в срок. Очень интересные фотки. У вас там классные развалины.

— А как тебе летучая мышь? — осведомилась я, желая похвастаться.

— Летучая мышь? — кажется, Крис был озадачен, — где?

— На фотке, — меня начала раздражать его тупость, — на фоне замка. Ты что, не заметил?

— Нет.

— Купи очки. Или лучше бинокль.

— Какая еще мышь? Не было там никакой мыши.

— Была. Я это точно знаю.

— Не было. Вот она, твоя фотка, я сейчас на нее смотрю. Тут нет никаких мышей, ни простых, ни летучих, ни плюшевых. Ты что-то напутала, Тора.

Это было очень досадно. Ведь я была уверена, что мышь попала в кадр.

— Ладно, черт с ней. Что там у вас творится? Тут звонил Дэн и начал мне выговаривать, что я занимаюсь не своим делом.

— Что, пытаешься найти убийцу? — хихикнул Крис.

— А что?

— Дэн прав, Тора, это дело полиции. Знаешь, эти маньяки, они просто непредсказуемы. И им ничего не стоит убить настырную репортершу. Будь осторожнее.

— Мне тебя как раз не хватало. Я уже наслушалась нотаций от Дэна.

— Ладно, не злись. Я вовсе не читаю тебе нотаций. Просто предупреждаю. Ты вечно на рожон лезешь. Кому в прошлый раз едва не проломили голову фотоаппаратом?

— Еще слово — и то же самое можно будет сказать о тебе, — пригрозила я, — я лично этим займусь по возвращении.

Поболтав еще немного с коллегой, я отсоединилась. Хватит болтать, пора заняться делом. У меня скопилось много кадров, которые не мешало бы просмотреть. Тем более, что сегодня был богатый улов.

Я отправилась в свою комнату, на ходу пожелав маме спокойной ночи. Надеюсь, сегодня она забыла завести этот чертов будильник. Мне так хотелось выспаться!

Плюхнувшись на кровать, я взяла фотоаппарат и стала просматривать кадры. Видимость, конечно, была не ахти какая, но практически все детали я могла рассмотреть. Вот лестница, вот полуотворенная потайная дверь. Неплохо вышли, но ничего загадочного в этом нет. Так, а вот и гроб. Это уже лучше. Я нажала на кнопку и едва не выронила фотоаппарат на колени. Черт. Что это?

Снимки гроба вышли замечательно, прямо хоть на выставку. Особенно удались жирные, белые черви, которые извивались на дне гроба, в горстке земли. Они были на удивление фотогеничны. Но самого трупа не было. Я приблизила фотоаппарат к глазам, надеясь, что меня подвело зрение. Ведь этого не может быть. Это невозможно. Труп исчез. Испарился, словно его и не было. А ведь он был, могу в этом поклясться. Вполне возможно, что пленка каким-то образом засветилась именно в том месте, где был труп. Или оказалась бракованной на этих кадрах. Все это вполне могло иметь место. Но тогда странно другое. Труп засветился, а обивка, дно гроба, земля на его дне, и особенно эти отвратительные черви вышли отлично. Черви были вообще, как живые. Такое впечатление, что они сейчас спадут мне на колени и расползутся по углам. От их вида меня чуть не стошнило. Однако, какая странная засветка. Откуда здесь дно, скажите на милость, ведь я его не снимала. Я снимала труп. Где труп? Куда он делся? Это просто свинство. Он ведь не был стеклянным. Во всяком случае, его костюм был настоящим. И часы тоже. Я брала их в руки.

Отбросив фотоаппарат в сторону, я подперла голову рукой и мрачно уставилась в противоположную стену. Не понимаю. Ничего не понимаю. Что это за дрянь такая? Каким образом труп мог исчезнуть со снимка? Ведь он же не мог встать и уйти. Черт, загадка какая-то. Нужно поговорить со специалистами и выяснить, может ли такое быть при фотографировании. И почему мой фотоаппарат проигнорировал труп, а черви получились.

— Идиотизм, — пробурчала я, убирая фотоаппарат на место и стягивая майку через голову.