Тридцать три несчастья (СИ)

6 глава

Все же, дверь следовало открыть. Я вышла в коридор и отперла замок. На крыльце стоял Дуглас Кингсли.

Я снова удивилась, так как не ожидала его прихода. Уж кого-кого, а его я ожидала увидеть в последнюю очередь. После того, что я вчера устроила, любой, даже очень выдержанный и ко всему привычный человек был бы на полпути к границе.

— Привет, — сказала я, приподняв брови.

— Добрый вечер, мисс Дэннингс, — что меня в нем поражает, так это редкостная церемонность наряду с обычным хамством, — мне очень жаль, что я отрываю вас от важных дел. Но думаю, что мое дело будет для вас не менее важным.

Не знаю, что он называет важным делом. Пару минут назад я хлебала коньяк. Это важное дело?

— Какое дело? — поинтересовалась я.

— Вы ведь журналистка, мисс Дэннингс. А насколько я знаком с этой братией, они гоняются за сенсацией, словно гончие за зайцем.

Тут я насторожилась. Да, он был прав, журналисты таковы, но есть еще кое-что. Ради нескольких строчек, которые перевернут мир, они готовы ступать голыми пятками по горящим головням. Во всяком случае, если эти строчки действительно такие ценные. И еще, каждый хочет ухватить такой лакомый кусочек первым. А стало быть, свой шанс упускать нельзя.

— Вы знаете что-нибудь сенсационное? — спросила я.

— Да, — признал он.

— Отлично. Тогда вам не стоит входить в дом. Разговор могут услышать, а мне этого не хотелось бы. Поговорим в моей машине, о'кэй? Подождите минуту, я сейчас.

Я прикрыла дверь и хотела бежать к себе за всем необходимым. Но потом задержалась, чтобы снова выглянуть и сказать:

— Никуда не уходите.

Конечно, раз уж он пришел, то никуда не уйдет. Но с другой стороны, кто его знает! Вдруг он решит, что я отсутствую слишком долго и отправится к конкурентам. К примеру, к Хэммерсмиту. Об этом я думала с ужасом.

Впрочем, я обернулась быстро. Только прихватила сумочку с маминым телефоном и фотоаппарат.

Мистер Кингсли ждал меня на крыльце, как и обещал. Мы прошли к моей машине, я открыла дверцу и мотнула головой, приглашая его сесть. Сама же плюхнулась на переднее сиденье, устроилась поудобнее и вытянула вперед ноги.

Повернулась к севшему рядом Кингсли.

— Итак, что именно вы хотели мне сообщить?

— Мисс Дэннингс, до меня дошли слухи, что вы ищете убийцу. Это так?

— Я — журналистка, а не полицейский, — ответила я дежурной фразой, однако, почувствовала знакомы зуд, означавший: не упускай, — но если новость интересная, то я, разумеется, не откажусь ее услышать. Но я не ищу убийцу, нет, я просто хочу знать, кто он такой.

— Разве это не одно и то же? — приподнял брови Кингсли.

— Нет.

Мне очень хотелось схватить его за плечи и вытряхнуть все новости разом, но я понимала, что с этим торопиться не стоит. Поэтому, я сдержала свои порывы, сунув руку в сумочку и включив диктофон. Потом достала сигарету и закурила. Кингсли поморщился.

— В чем дело? — спросила я, — вы не выносите табачного дыма?

— Честно говоря, с трудом, — признался он.

— Тогда я открою окно.

Сказано — сделано. Чтобы не сбивать его с мысли, я даже выдыхать дым старалась в окно. Ну, нервный тип попался, что делать. Уж не кури при нем, не пей и не ругайся нехорошими словами. Но не надо его злить, мало ли что. Я подождала несколько минут, докурила сигарету почти до фильтра, а Кингсли все молчал. Наконец, я не выдержала:

— Я вас уже пять минут слушаю.

— Да, вы правы. Я немного задумался. Итак, вы ищете убийцу.

— Пусть будет так, — меня это уже начало раздражать, сколько можно повторять одно и то же, — что конкретно вы можете мне сообщить? Вы знаете, где он находится? Вы знаете, как его зовут?

— Знаю, — тут он усмехнулся так, что у меня от неожиданно нахлынувшего страха пробежали мурашки по коже, впрочем, это исчезло так же внезапно, как и возникло, — его зовут Дуглас Кингсли. Это я.

Я обернулась и окинула его задумчивым взглядом. Вид у него был такой, словно он ожидал, что я убегу от него с криками ужаса. Я приподняла брови и этим ограничилась.

— Мило, — сказала я, — вы всегда так шутите?

— Я не шучу, — удивился Кингсли, — это чистая правда.

— А-а, — протянула я. — Ну, если так… Что ж. И у вас есть доказательства?

— Доказательства? — он удивился еще больше, — это нужно доказывать?

— А как же. Так любой может прийти ко мне и заявить, что он — убийца. Не могу же я всем верить.

— И много у вас было кандидатов?

— Вы первый.

— В таком случае, у вас нет оснований мне не верить, мисс Дэннингс.

— Разве вы не слышали, что когда совершается какое-либо громкое преступление, в полицию приходят десятки анонимок, звонков и люди сознаются в преступлениях, которых не совершали?

— Почему? — Кингсли приподнял брови.

— Понятия не имею. Может быть, у них не все в порядке с головой. Может, хотят попасть на первые полосы газет и покрасоваться. Кто их разберет!

— Все ясно, — кивнул он, — и какие вам нужны доказательства?

— Любые.

— Хорошо. Я могу описать жертв.

— Я тоже могу так сделать, но это не значит, что я их убила. Просто я видела их фото. А вы могли видеть их в газете. Не пойдет. Кстати, вы знаете, как их зовут?

Он пожал плечами:

— Откуда мне знать? Я у них не спрашивал. Но я могу описать способ убийства.

— Вы меня поражаете новостями, — хмыкнула я, — кто же этого не знает?

— Хм. Стало быть, если вдруг я надумаю пойти в полицию и сознаться в этих убийствах, мне не поверят и просто выставят за дверь?

Я фыркнула.

— Ступайте, мистер, и не мешайте работать. Ну, ничего не могу сказать по этому поводу. Может, и не выставят. Но в любом случае, потребуют доказательств. Ведь есть еще и адвокаты, которые камня на камне не оставят от слепленной наспех версии.

— Забавно, — прокомментировал Кингсли, — что ж, мисс Дэннингс, в таком случае, я, пожалуй, ничего нового вам не сообщу. Об этих убийствах вы знаете лучше меня. Но я могу добавить кое-что такое, о чем не знает никто, кроме вас.

Прикинув в уме, что именно он мог знать, я кивнула.

— Попробуйте.

— В замке вы нашли потайной ход. Впервые вы побывали там с другим журналистом, но при нем не стали открывать дверь. Наверное, чтобы не делиться информацией. Правильно?

— Пусть думает сам, — пробормотала я с некоторым недоумением. Откуда он это знает? Ведь там никого не было.

— Сегодня днем вы обнаружили там пятую женщину и освободив ее, привезли сюда. К тому же, вы посадили Майкла на ее место и заперли дверь. Ключ у вас?

Глядя на него широко раскрытыми глазами, я кивнула.

— Пришлось выломать пару прутьев, — сказал Кингсли таким тоном, словно обсуждал доски в заборе, — он был очень зол.

— Неужели? — отозвалась я машинально, — откуда вы это знаете?

— Мне рассказал Майкл. Ну как, это является доказательством?

— Я точно знаю, что вас там не было, когда мы искали подвал с Рэдом. Кто вам сказал?

— Вы точно знаете, что никого не видели, — поправил меня он, — а это разные вещи.

— Где вы прятались?

— Я стоял прямо за вашей спиной.

— Э-э, нет, — протянула я, — я бы почувствовала.

— Вряд ли. И наконец, вы можете показать меня той женщине, которая находится у вас в спальне. Я уверен, что она меня признает.

— Это уже слишком, — проговорила я, — откуда такие подробности?

— Я объясню потом. Ну что, вы ей меня покажете?

— Не получится. Она выпила две таблетки снотворного и два стакана бренди. Сейчас она не в состоянии вспомнить даже собственное имя. И потом, у нее и так при упоминании о вас начинаются судороги.

— А у вас?

— Я судорогам не подвержена, — хмыкнула я.

— Вы меня боитесь?

— Во всяком случае, пока нет. А что, вы хотите, чтоб вас боялись? Это вам нравится? — поинтересовалась я.

— Меня это раздражает. Но к сожалению, это обычная реакция людей. Вы — первый человек, кто не испытывает страха от одного моего вида.

Я пригляделась к нему получше, ища какие-нибудь дефекты, от которых бы в дрожь бросало. Но не нашла ничего. Странно. Он вовсе не такой страшный, даже симпатичный, если честно. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов тот момент, когда я его все-таки испугалась. На секунду, но это все же имело место.

— Знаете, видала я людей и пострашнее.

Кингсли тихо рассмеялся.

— Значит, я не гожусь на роль убийцы?

— Годитесь. Любой бы сгодился. Но если бы людей сажали в тюрьму лишь за одно неподходящее выражение лица, там давно закончилось бы место.

— Стало быть, вы до сих пор не верите, что я — убийца?

— Если вы так говорите. Но, если честно, то вид у вас вполне вменяемый. У вас есть мотив, как у всех уважающих себя маньяков?

— Маньяк? Я — маньяк? — поразился Кингсли.

— Серийные убийцы, у которых есть мотив, объясняющий причину их действий, называются маньяками. Они одержимы какой-либо идеей. У вас не так?

— Мне необходимы эти убийства.

— Маньякам тоже. В этом вы похожи. Вы испытываете удовольствие?

— Нет, признаться, никакого удовольствия. Тем более, когда они молят о пощаде и рыдают. Но иначе я не могу добыть то, что мне действительно нужно.

— А что вам нужно?

— Кровь.

Кровь. Очень мило. И как это называется? Это было очень неприятно слышать, а тем более, видеть при этом его лицо и ощущать тот тон, которым было произнесено это слово. Сейчас мне было страшно. Еще как! Я чувствовала, что кровь, будь она неладна, отхлынула от рук и ног и они стали просто ледяными. И потом, мне казалось, что волосы на голове встали дыбом. Это, конечно, преувеличение, волосы встают дыбом только тогда, когда добровольно сунешь пальцы в розетку. Но не дай Бог испытать кому-нибудь ощущение, когда волосы встают дыбом!

Итак, мне было страшно, но я не подавала вида. Глупо трястись от страха, визжать и звать на помощь, когда это не поможет. К тому же, чего уж греха таить, гораздо сильнее меня волновала моя статья. Если я первая напишу об истинном убийстве, то Дэн поймет, что не ошибся, когда послал меня сюда и я останусь на этом месте. Потому что, честно говоря, мне надоело писать о разнообразных скандалах. И еще, будет сенсация, будет признание, а это всегда приятно.

— Угу, — отозвалась я для поддержания разговора.

— А почему вы не записываете? — вдруг спросил Кингсли.

— Вы даете мне интервью? Хотите, чтоб я это напечатала?

— Нет, просто все журналисты всегда все записывают. Вдруг пригодится.

— Я записываю, не беспокойтесь. У меня диктофон. Не отвлекайтесь, мистер Кингсли. Продолжайте. Итак, вы сказали, что вам нужна кровь. Зачем?

— Неужели, вы еще не догадались?

— Я не умею читать ваши мысли. И любые другие тоже. Кровь вам может быть нужна по десяткам причин. Пожалуйста, озвучьте вашу версию.

— Вы мне нравитесь, — вдруг сказал он и я здорово удивилась. Если это его версия, то более странной версии я еще не слыхивала.

Но спустя мгновение он продолжил, и я поняла, что это не относилось к делу.

— Вы умеете держать себя в руках. Я чувствую ваш страх столь же безошибочно, как вы, например, запах гари. Вы меня боитесь.

— А, ерунда, — отмахнулась я, — не обращайте внимания. Это пройдет. Итак, что вы говорили?

— Для начала я хотел бы кое-что вам продемонстрировать, чтобы у вас отпали все сомнения, и вы не думали, будто я — сумасшедший. Я вполне нормален, могу вас заверить.

— Человек, убивающий людей таким способом, не может быть абсолютно нормален. И потом, почему-то любой сумасшедший всегда думает, что он вполне нормален. Вот если бы только на свете не было людишек, которые так его раздражают!

— Вы всегда шутите или у вас случаются перерывы?

— Бывают, — честно признала я, — временами. Вы говорили о какой-то демонстрации?

— Да. Посмотрите на меня в зеркало.

Я приподняла брови.

— Зачем?

— Просто посмотрите и все. Сами все поймете.

Я в этом очень сомневалась. Да, с головой у него явно не все в порядке. Посмотрите, видите ли, на меня в зеркало. И что я там увижу, скажите на милость? Клыкастого монстра?

Я долго вглядывалась в зеркало, вертела его и так, и эдак, направляя на Кингсли, но не видела там ничего, кроме пустого кресла.

— Что-нибудь видите? — наконец спросил он доброжелательным тоном.

— Нет, — я покачала головой, — это фокус? Как вы это делаете?

— Никак. Меня просто не видно в зеркале. Могу также предположить, что меня не видно и на пленке.

— Блин! — завопила я, подпрыгнув, — это были вы! Точно, вы, теперь я вспомнила! Думаю, где же я вас видела! В гробу! Что вы там делали? Между прочим, на кровати спать куда удобнее.

— Неужели, вы все еще ничего не понимаете? Я считал, что вы умеете сопоставлять факты.

— И вы называете эти бредни фактами? — фыркнула я презрительно, — не смешите. Тоже мне, факты! Фигня.

— А вы никогда не задумывались, что все легенды и слухи должны иметь реальную подоплеку?

— Так говорят шарлатаны, выдающие себя за колдунов и уверяющие, что могут видеть тебя насквозь. Но это может и рентген. Господи…

Он вдруг вздрогнул и отшатнулся назад, скорчив гримасу.

— В чем дело? — я приподняла брови, — ну, не рентген вы, не рентген.

— Не говорите этого, — процедил он сквозь зубы.

— Чего «этого»? — я начала терять терпение.

— Того, что вы сказали перед этим.

— Вы имеете в виду, когда я помянула имя гос… Этого, что ли? А черта поминать можно? А то, я даже не знаю, что сказать. Знаете, все свои штучки можете с успехом демонстрировать в психушке.

Кингсли не обиделся. Он вздохнул:

— Никогда не думал, что вас будет так трудно убедить. Современный человек до прискорбия рационален. Он не верит даже в то, что видит собственными глазами. Этот так называемый научный подход лишает вас свободы мысли. Человек восемнадцатого века понял бы меня с полуслова.

— Тут вы немного опоздали, — не смолчала я, — все меняется. А вы что, не верите в науку?

— Кое-что мне нравится. Но судя по тому, что вы с вашей наукой сделали с миром, говорит не в ее пользу. У вас есть телевизор, телефон, машины и самолеты, но нет чистого воздуха и свежей воды.

— Вы — борец за экологию? — предположила я.

— Нет, конечно. И не состою в партии «зеленых», или как это там называется. Вы пытаетесь подойти ко мне с обычной меркой. Это вам не поможет.

— Хорошо, сформулируйте сами ваше положение в нашем загаженном выхлопными газами мире.

— Хищник, — улыбнулся Кингсли, — вампир.

— Ага, — отозвалась я, — вы — вампир. Ну что ж, почему бы и нет?

Страх давно прошел. Мне стало смешно. Любой псих мнит себя исключительной личностью, будто бы он стоит на ступеньку выше остальных. Одни мнят себя посланниками божьими, другие — оборотнями, ведьмами, близкими приятелями инопланетян, зеленых человечков с глазами, как блюдца. Теперь еще и вампир. Прямо, не мир, а сборище чудовищ. Как здесь помещаются обычные люди?

— Вы мне не верите, — констатировал Кингсли, — жаль. Тогда, пожалуй, я предъявлю вам еще одно доказательство. У вас нет ножа?

— Ножа? — я посмотрела на него в недоумении.

— Вы знаете, что такое «нож»? — терпеливо спросил Кингсли.

Да, терпение у него было на зависть. Я, к примеру, давно бы себя придушила, будь на его месте.

— Конечно. Но у меня нет ножа. То есть, он есть, но с собой я его не ношу. Зачем? Он в доме. Но у меня есть пистолет.

— Давайте пистолет, — покладисто согласился он.

— Не-ет, не дам, — я помотала головой, — а вдруг вы меня пристрелите?

— В этом нет необходимости. Если б я захотел, то убил бы вас голыми руками.

— Вы это делаете руками? А я думала, что зубами.

— Мисс Дэннингс, — вздохнул Кингсли, — не выводите меня из себя. Мое терпение не безгранично.

— Что я такого сказала? — я пожала плечами и полезла в сумочку, — ладно, уговорили. Дам я вам пистолет. Ненадолго.

Я достаточно долго рылась в сумочке в поисках пистолета, но он никак не попадался мне в руки. Кингсли наблюдал за моими действиями совершенно спокойно, с долей обреченности на лице. Он уже имел возможность убедиться, как лихо я разбираюсь с поисками.

— Идиотизм, — разозлилась я, встряхивая сумку, — он был здесь. Куда он делся?

— Вы меня спрашиваете?

— Нет. Просто так.

— Вот он, — Кингсли протянул руку и достал пистолет из недр сумочки.

Я наблюдала за ним с раскрытым ртом. Ну и ну! Как он его нашел? У меня не такая уж большая сумка, чтобы я сумела потерять в ней такой большой предмет, как пистолет. Но факт, что потеряла.

— Ладно. Глядите, — с этими словами Кингсли приставил оружие к виску.

— Эй! — вскричала я, хватая его за руку, — вы что, стреляться надумали? Только не здесь!

Он повернулся ко мне и окинул заинтересованным взглядом.

— Вы это серьезно? Вы не хотите, чтоб я стрелялся в вашей машине?

— Конечно, нет! Вы все забрызгаете кровью, а мне потом оттирать. Вам-то будет уже все равно, а мне куча проблем на голову.

Кингсли расхохотался, откинувшись на спинку кресла. Я прикусила язык, сообразив, что сморозила что-то не то. Да, наверное, не стоило говорить это.

— Хорошо, — наконец, успокоился он, — я выйду.

— Выстрелом вы разбудите всех соседей. Они подумают, что началась война.

— Вам не угодишь.

Все остальное он проделал так быстро, что я не успела его остановить. Молниеносным движением опустил стекло, приблизил дуло пистолета к голове и нажал на курок. Прогремел выстрел. Я в панике успела подумать, что же мне делать с трупом и куда его девать. Но тут произошло необъяснимое. Кингсли не умер, правда, в его голове появилась небольшая дырочка, но она на удивление быстро стала затягиваться прямо на моих глазах.

Минут через пять я очнулась от столбняка, в который он меня вогнал своими фокусами и перевела дух. На дверце заметила несколько капель крови, но это было все. Не знаю, что обычно говорят люди, когда видят такое, но сказала то, что обычно не воспроизводят на бумаге по соображениям цензуры.

— Этого говорить не надо, — отозвался Кингсли, возвращая мне пистолет, — я думал, вас учили, как следует себя вести.

Я сперва помотала головой, а потом кивнула. И наконец спросила:

— А где рана?

— Ее уже нет. Все раны на мне почти мгновенно затягиваются.

— Офигеть, — выдала я, пытаясь сунуть пистолет в нагрудный карман, но это у меня, как водится, не вышло.

Кингсли остановил мою руку и забрав пистолет, убрал его в сумочку.

— Пришли в себя?

— Да, — излишне убедительно отозвалась я, — а у вас есть клыки?

— Есть. Показать?

— Ну, если вам нетрудно.

Кингсли широко раскрыл рот и продемонстрировал мне две пары длинных, острых клыков. Я заворожено смотрела ему в рот, а потом заметила:

— Зубки — класс. Немножко ненастоящие, если вы понимаете, что я имею в виду. Такие продаются в любом супермаркете. Надел — и порядок. Вылитый вампир.

— Зубы настоящие, — кажется, Кингсли начал злиться, — надеюсь, вы не хотите проверить их остроту?

— Да ну вас, — отмахнулась я, — верю. Верю-верю.

— Это неправда. Я же вижу, вы мне не верите. Ваша подруга, к примеру, ни секунды не колебалась.

— А зачем вы ее кусали? — резонно возразила я.

— Мисс Дэннингс, — тяжело вздохнул он, — вы что, не понимаете, что я могу убить вас, не сходя с этого места?

— Это я поняла уже давно. Да не напрягайтесь вы, я вам верю. Наверное, это какая-то редкая патология.

— Это у вас патология, — сердито отозвался он, — вы не умеете держать язык за зубами.

— А я слышала, — продолжала я, не обращая внимания на его слова, — что вампиры умеют превращаться в летучую мышь. Это правда?

— Ну, допустим.

— А можно посмотреть на это? Жутко интересно.

Кингсли взглянул на меня таким взглядом, что мне без слов стало ясно, что он сомневается в моих умственных способностях. После чего он взмахнул черным плащом и… Не поверите, он исчез, а возле лобового стекла села большая летучая мышь, смотря на меня немигающими красными глазками. Я на всякий случай оглянулась, проверяя, не спрятался ли он на заднем сиденье, но там никого не было.

— Ух, ты, — вырвалось у меня, — здорово. Классный фокус.

Мышь гневно фыркнула и взмахнула огромными крыльями, а в следующее мгновение на сиденье вновь сидел Кингсли.

— Ну как? — спросил он.

— Вы могли бы зарабатывать бешеные тысячи, демонстрируя такой фокус на публике. Где вы взяли такую мышку?

— Но вы же сами просили меня превратиться в летучую мышь.

— И вы превратились. Какая прелесть. А вы слыхали о законе сохранения массы?

Кингсли посмотрел на меня с подозрением:

— Что вы припасли для меня на сей раз, мисс Дэннингс?

— Закон сохранения массы. Вкратце он звучит так: из меньшего нельзя получить большее и наоборот.

— Тогда как вы объясните то, что только что видели?

— Ловкость рук и никакого мошенничества.

— Это вам не кролика из шляпы достать.

Я рассмеялась.

— Да, все это очень забавно.

— Забавно? — поразился Кингсли, — вам забавно? До чего же я дожил!

Я пожала плечами. А чего он ожидал со своими выкрутасами? Нет, это, конечно, интересно, но ни капельки не страшно. Я включила радио и потянулась за сигаретами. Ну и ситуация. Так, что же мне писать? Ясно одно, то, что он мне сообщил, не пойдет ни под каким соусом. Разве что, я сумею загнать это в какой-нибудь желтый листок, специализирующийся на таких вещах.

Кингсли поморщился и сказал:

— Вы не могли бы сделать потише?

— Вам не нравится музыка?

— Разве это музыка?

— Ну конечно, до Моцарта им далеко. Вы рассуждаете, как моя мама. Стыдно, ведь вы куда моложе.

— Вы так думаете? — усмехнулся он, — да ваша мама передо мной — младенец. Или еще меньше.

— Эмбрион, — хмыкнула я, — совсем забыла, что вампиры живут по несколько веков кряду.

— Я родился в 1640 году, если это вас интересует.

— Конечно, интересует. Меня все интересует. Расскажите еще что-нибудь. Впервые в жизни встречаю живого вампира.

— Обычно, такие встречи оказываются последними из всех, которые выпадают на вашу долю.

— Да это ясно. Мистер Кингсли, вы меня разочаровали. Я даже не знаю, что мне писать. Так хотелось поймать убийцу!

— И что вы предлагаете? Сдать меня в полицию?

— Если хотите, слетайте туда сами, — отозвалась я, — думаю, летучая мышь на столе инспектора Харта произведет на всех потрясающее впечатление.

— Звучит очень соблазнительно, но я с этим пока повременю. Мне интересно, что вы собираетесь делать?

Я задумалась. И в самом деле, что я должна делать? Достать пистолет и попугать его? Смешно даже думать об этом, он недавно на моих глазах застрелился и хоть бы хны. Прочесть молитву? Кажется, они ему не нравятся. Но вот, хоть убей, не могу припомнить ни одной молитвы, разве что, «Отче наш», да и то, не до конца.

— Что я собираюсь делать? — повторила я, — а ничего.

— Что, даже писать обо мне не будете?

— Что писать? Это? Вы шутите. Меня поднимут на смех и скорее всего, уволят.

— А что вы скажете о Майкле? Все-таки, свидетель. Кстати, он много чего знает.

— Майкл? — переспросила я и тут меня озарило.

Майкл! Ну конечно! У него-то точно рыльце в пушку. Конечно, очень хотелось поймать настоящего убийцу, но сколь он недоступен, то можно хотя бы посадить его сообщника. Тоже неплохо. А уж в полиции тот пусть поет, что хочет. Может быть, ему и поверят.

— В тюрьму Майка? — уточнила я, — в принципе, он это заслужил. Но вы ведь не хотите списать на него свои грехи.

— Почему бы и нет?

— Но ведь это же неправда.

— А вы попробуйте поймать меня, — усмехнулся Кингсли.

— Не хочу, — отрезала я.

— А что вы хотите?

— Что я хочу? Хочу, чтобы вы оставили в покое Бэсс.

— Кто такая Бэсс?

— Ваша последняя несостоявшаяся жертва. Она спит наверху.

— А-а, — протянул он, — я не настаиваю на ее кандидатуре. Мне куда проще поймать кого-нибудь еще. Тем более, что это не проблема.

Я возвела глаза к потолку. Садист-убийца. Почему мне до сих пор кажется, что он забавен?

— И еще я хочу, чтобы вы покинули город, — добавила я.

— А больше вы ничего не хотите? — с удивлением спросил Кингсли.

— Да, — согласилась я, — пить хочется.

— Объясните, почему я должен уезжать из города и перестаньте ломать комедию.

— Потому что большой город в этом отношении куда удобнее. Там много жителей и на каждой улице по маньяку. Ваше появление никого не удивит. А здесь вы на виду. Рано или поздно вас все равно поймают. Найдут способ. Кол в сердце или что там вас еще берет. Не все люди такие, как я.

— В этом вы правы. Вы — штучный вариант. Ну хорошо, я подумаю над вашим предложением.

— И долго вы будете думать? Уже полночи прошло. Скоро рассветет. Мне нужно хоть немного поспать.

— А что я получу взамен? — хмыкнул Кингсли.

— А что вы хотите?

Он засмеялся.

— Вам это не понравится.

— Хотите, я дам вам пятьдесят фунтов?

— Мисс Дэннингс, вы бредите.

— Ну сто. Больше не могу, нету. Вы не думайте, мне не жалко.

— Хотите, я дам вам сто фунтов? Не валяйте дурака. Сам не знаю, почему вы до сих пор живы. Может быть, потому, что очень похожи на…

— Я знаю, — кивнула я, не дожидаясь продолжения, — все говорят, что я похожа на идиотку. Не стесняйтесь.

— Вы дадите мне сказать? — рассердился Кингсли.

Я кивнула, на всякий случай крепко сцепив зубы. Не нужно его злить, а то он, чего доброго, в самом деле меня убьет.

— Вы похожи на одну девушку, правда, только внешне. Характерами вы диаметрально противоположны.

— Что за девушка?

— Ее звали Джейн, — продолжал он, кидая в мою сторону предупреждающий взгляд, — это было очень давно. Я тогда был еще человеком.

— А что с ней случилось?

— Она умерла.

— Сочувствую. Но раз вы родились в 1640 году, то прошло более трехсот лет. Люди так долго не живут.

— Она умерла не от старости.

— А от чего?

— Не ваше дело.

Я кивнула, соглашаясь с этим. В самом деле, не мое. Какая мне разница, отчего она умерла? У меня есть куда более важные вопросы. И один из них я озвучила.

— Ну как? Вы уедете?

— Я давно бы вас убил, но вы очень забавны.

— Значит, у нас много общего.

— Мисс Дэннингс, вы прекратите язвить?

— Я язвила? — удивилась я, — кажется, нет. Так вы уедете?

— Хорошо.

— Вот и чудненько, — я открыла дверцу машины и вылезла наружу.

Повернулась и успела заметить, как Кингсли преспокойно обшаривает мой бумажник. Я потеряла дар речи.

— А вы лгунья, — сказал он спокойно, — у вас нет ста фунтов.

— Есть, — отмерла я, — в кармане. Кстати, это мой бумажник.

— Я знаю. Просто посмотрел, нет ли здесь вашей фотографии.

— Зачем мне фотография в бумажнике? — я пожала плечами.

— Некоторые носят.

— Это фетишизм. А зачем вам моя фотография?

— Так, на память.

— Она вам не нужна. Представьте, что, когда будут обыскивать ваш труп, ее найдут и у меня будут крупные неприятности.

— Странное у вас чувство юмора, мисс Дэннингс. Это смешно?

Я пожала плечами. Не надо думать, что я все говорю только для того, чтобы над этим смеялись. Это просто вырывается у меня помимо воли или точнее по давней привычке. А может, я с этим родилась.

— Не очень-то красиво это — рыться в чужом бумажнике без разрешения хозяина, — не смолчала я, — и где вас воспитывали?

— Я ничего не взял.

— А это не имеет значения. Я была о вас лучшего мнения, мистер Кингсли.

— Ну, ладно, ладно, — он сунул мой бумажник обратно в сумочку, — извините. Примите в качестве отступного, — и Кингсли вынул из кармана круглые часы, — подходит в качестве компенсации?

— О, я их помню. Я их видела, когда обыскивала ваш костюм.

— Вы меня обыскивали? — изумился он, — серьезно?

— Конечно. Я еще подумала, что вы из Скотланд-Ярда.

— Почему?

— У вас был такой представительный вид. Вот, думаю, дожили, наш маньяк уже агента Скотланд-Ярда прихлопнул.

Он не выдержал и расхохотался, склонившись вперед. Потом заметил:

— Меня еще никогда не обыскивали.

— Тогда вы можете считать себя счастливчиком, — я осмотрела часы, которые Кингсли презентовал мне, — дорогая штучка. Вообще-то, это много за возможность обыскать мой бумажник. Там и сотой доли такой суммы не наберется.

— Зато у вас тоже будет представительный вид, если вы будете их носить.

— Нет, носить я их не буду. Иначе это будет очень недолго. Часы — мой крест. Я постоянно их бью.

— А я думал, ваш крест — ключи.

Я захихикала:

— Ключи я теряю, а часы бью. И вообще, мне нельзя доверять хрупкие предметы. Но все равно, спасибо за подарок.

И я сунула их в карман. И тут же достала, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени. Увиденной цифре я не поверила, поэтому спросила:

— А они идут?

— Конечно, — Кингсли пожал плечами, — зачем бы я тогда носил их с собой?

— Ну, не знаю. Я, например, ношу, — я вновь посмотрела на циферблат, — полпятого. С ума сойти. Интервью затянулось. Спать ложиться уже не имеет смысла.

— Да, мне пора, — спохватился Кингсли, — скоро рассвет.

— А-а, вы, как любой, уважающий себя вампир, боитесь света, — догадалась я, — скажите, это правда, что солнечный луч…

Я не договорила. Он погрозил мне кулаком. Потом повернулся и… исчез. Правда, летучая мышь сделала несколько кругов над моей головой и испустила пронзительный крик. Я проводила ее глазами, пожала плечами и отправилась в дом. Интересно, как он это все-таки делает? Неужели, так трудно было объяснить? Тогда мне не пришлось бы ломать голову над этим. Я не глядя сунула часы в карман, промахнулась и они упали на землю. Хорошо, что Кингсли этого не видел. Иначе он сразу же забрал бы их у меня. Прижав часы к уху, я услышала тиканье и облегченно перевела дух. Идут. Стало быть, падение не нанесло им сильных повреждений. Нужно немедленно убрать их куда-нибудь подальше, иначе я не ручаюсь за их целостность.

Я вернулась в дом и заперла дверь. Прижалась к ней спиной и задумалась. Что же мне теперь делать? Услышанная история была настолько фантастична, что публиковать ее нельзя было ни в коем случае. Единственное, что я могла сделать, это отправиться в подвал и заняться Майклом. Сдать сообщника убийцы в полицию и пожинать лавры. Да, иного выхода нет. Все-таки, как бездарно! Мне так хотелось поймать настоящего убийцу, а когда дело дошло до этого, я могла только слушать и поражаться. Поймать его у меня не было никаких шансов. Да и зачем? Каким образом я преподнесла бы эту историю полиции? Они наверняка посадили бы меня в соседнюю палату с Майклом и Кингсли. И диагноз бы поставили. Обоюдное помешательство на почве неумеренного просмотра ужастиков. Нет, такой исход меня не устраивал.

Отлепившись от двери, я направилась в комнату.