Трилистник. Приют [СИ]

Глава 10. Уроки

Это были не первые похороны в жизни Хинаты, поэтому она не лила слёз. И всё же сердце щемило при взгляде на надгробный камень.

Элли Питерс и другие девочки плакали навзрыд, и некоторые мальчики помладше вместе с ними. В большинстве своём мальчики стояли с мрачно-торжественными лицами, но эти выражения получались слишком наигранными, ненатуральными. На лице Итачи застыла идеальная маска скорби.

Священник читал молитву, а Хината из-под чёлки наблюдала за взрослыми. Миссис Гибсон и миссис О’Брайан постоянно переглядывались, и в глазах обеих читался вопрос: «Что дальше?»; три другие воспитательницы подали заявления об увольнении на следующее утро после вести о смерти директора приюта. Миссис Стоун каменной глыбой высилась над детьми, её глаза были красными, но сухими. Сторож мистер Мэтьюз, пьяный вдрызг, что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Доктор Стюарт впервые на памяти Хинаты не улыбался, печально понурил рыжую голову.

Хината терпеливо ждала, когда окончится церемония, а на душе у неё было тяжело и в то же время мертвяще пусто. Девушке нравилась миссис Пламм, добрая ко всем детям, кто попадал под её крыло; эта женщина, узнав о своей болезни, отказалась от лечения, которое поглотило бы все деньги, отложенные на содержание приюта. Хината уважала жертву миссис Пламм и надеялась, что с её детищем и впредь всё будет хорошо.

Дженни Эйр тряслась, будто в лихорадке, и не могла отвести взгляда от гроба. Патрик Доу, главный подпевала Конни Симпсона, был бледнее мела и до крови кусал губу. Вот уже и мальчишки постарше перестали выдерживать, захлюпали носами. Хината и Итачи замерли в вежливой скорби.

Шиноби идут об руку со смертью всю жизнь, им не привыкать видеть трупы. Это закаляет сердца, ожесточает. Со временем мертвецы становятся безразличны — чем больше ты сам убил, тем спокойнее реагируешь на гибель других. «Интересно, чувствует ли он что-либо? — подумала Хината, искоса взглянув на Итачи. Его выдрессированные эмоции, приличествующие ситуации, она находила замечательной работой и старалась равняться. — Итачи убил много людей». Хотя, пожалуй, простое «много» — значительное преуменьшение его заслуг.

Порой Хината гадала, где-то сейчас другой нукенин, Дейдара. Упёртый и независимый, он производил впечатление человека, который и один в огромном неприветливом городе не пропадёт. Если добавить к этому его агрессивность и неприязнь к окружающим… Что ж, Хината была рада, что Дейдара покинул приют. В отличие от Итачи, с ним, скорее всего, не получилось бы уладить дело миром.

После возвращения из Брайтона остаток лета шиноби провели в заинтересованном нейтралитете. Ни один не стремился вовлечь другого в разговор или проводить больше времени рядом — оба наблюдали и приценивались. Лишь иногда, сталкиваясь ночами на чердаке, обменивались несколькими фразами, но не более того. Итачи с расчётливым вниманием ожидал, что предпримет Хината. Она, в свою очередь, не торопилась делать ход и сближаться с нукенином.

Хотя сблизиться хоть с кем-то, способным понять её, порой хотелось отчаянно.

И всё же не стоило забывать об осторожности. Учиха Итачи — нукенин S-ранга, и одна проверка ничего не доказывает. Да, тогда в Брайтоне Хината сделала для себя определённые выводы — но они одни не могли заставить её доверять человеку, вырезавшему свой клан, известному холодным умом. Доверится ли она ему когда-нибудь? Странный вопрос, однако у Хинаты он порой возникал. Стыдно признавать, но ей очень нравились некоторые черты Итачи — те, которыми он был схож с Неджи-нии-саном: серьёзность, вдумчивость, ответственность. Временами Хината ловила себя на том, что невольно складывает вместе образы Итачи и Неджи, и тут же обрывала себя, бледнела и прятала глаза. Она не имеет права так неуважительно относиться к кузену после всего, что он делал для неё. А сравнивать его с нукенином, убийцей семьи, было страшным неуважением.

Но в этом мире нет Неджи, нет Ханаби, нет Кибы с Шино и Наруто-куна. Придётся выживать в той компании, которая есть. Поэтому хорошо, что эта самая компания сузилась до одного нукенина, причём не безбашенного. «Даже если он попробует использовать меня для чего-то — пускай, — поймала себя Хината на странной мысли. — Ни клану, ни Конохе он навредить не сможет. А в этом мире у меня нет того, что стоило бы защищать».

Она украдкой вздохнула и покосилась на Итачи. Хината верила, они смогут сработаться.

Этой ночью приют рано погрузился в звенящую тишину. По просьбе миссис Стоун доктор Стюарт добавил в вечерний морс всем детям немного успокоительного и снотворного, чтобы подопечные смогли уснуть после похорон. Сами же воспитательницы, те три, которые не сбежали, а вместе с ними доктор намеревались держать совет, что дальше делать с приютом.

Знавшая о затее взрослых, Хината за ужином лишь притворилась, что пьёт, а сама потихоньку вылила морс в горшок с бегонией. О том, что готовится, она узнала, случайно подслушав разговор доктора Стюарта и поварихи миссис Уиггинс, и почти без колебаний подала соответствующий сигнал Итачи. Тот едва приметно кивнул и продолжил делать вид, что слушает трескотню Элли Питерс. Хината устало потёрла глаза.

Её тренировки с Бьякуганом шли медленно, но в целом хорошо. Базовые функции восстановились, теперь требовалось их усилить и развить — непростая задача с учётом малого количества времени каждый день на тренировки и необходимость быть предельно тихой, но всё же постепенно, мелкими шажками, Хината шла к своей цели. Вот только эта цель… Чему она служит?

У Хинаты не было объективных причин делать всё это: тренироваться, развивать Бьякуган, восстанавливать способности шиноби. В этом мире сила воина вряд ли ей пригодится — скорее уж знания, отточенный ум, которые позволят выбрать хорошую профессию и устроиться в жизни. Выйти замуж, завести детей, спокойно жить?.. По некой причине подобная перспектива пугала Хинату, и она тренировалась дольше и тяжелее. Вот и теперь, когда приют погрузился в навеянный сон, а взрослые собрались на совет, Хината привычно выскользнула из комнаты, через окно ванной на третьем этаже выбралась на улицу и пробралась на чердак. Встретившее её там ощущение чужого присутствия больше не вызывало дрожи в коленях.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер.

Хината прошла в дальний угол чердака, где за горами старой мебели и испорченных вещей шиноби расчистили небольшое пространство. Пока она разминалась, царила тишина. Стало любопытно, что делает Итачи, и Хината активировала Бьякуган, осмотрелась. Учиха обнаружился неподалёку, сидел прямо на досках старого пола в позе для медитации. Хината чуть удивлённо приподняла бровь. В последние два месяца на всех тренировках она заставала Итачи исключительно за медитацией. Почему? До чего он так настойчиво старается докопаться в себе? Любопытно было отчаянно.

— И-итачи?

Он открыл глаза и повернулся на голос. Хината обомлела, сама испугавшись того, что рискнула привлечь его внимание. И всё же подавила страх, трепетный ужас, до сих пор живший глубоко в её сердце, и осторожно продолжила:

— Ты много медитируешь. Почему? Разве не важно развивать также и тело?

И вновь на чердаке повисла звенящая тишина, в которой стук своего сердца Хината обнаружила позорно частым и громким. Прохладная задумчивость Итачи, решавшего, что сказать в ответ, жгла нервы.

— Важно соблюдать баланс, — наконец произнёс он, тихий голос дуновением ветра прорвал тишину. — Однако в нынешней ситуации развитие тела не является приоритетом.

— Почему?

— Потому что уже сейчас мы оба опережаем по физическим показателям не только свою, но и более старшие возрастные группы этого мира. Следовательно, в случае опасности, исходящей от среды или людей, и мне, и тебе хватит способностей, чтобы спастись. В то же время, физическая сила не является в данном обществе ключевым козырем, который поможет преуспеть в жизни. Не просто выжить, а именно преуспеть. Для этого больше требуется развитость духовной энергии и способностей, рождаемых ею.

— Таких, как гендзюцу, — тихо заметила Хината.

— Верно, — согласился Итачи. — Также необходимо развивать Кеккей Генкай. Что твои глаза, что мои дают огромное преимущество над окружающими. Это то, на что следует делать упор.

Хината кивнула сама себе и помолчала.

— Я ответил на твой вопрос? — спокойно уточнил Итачи со своего места.

— А? Д-да… — Хината замялась и изнутри прикусила щёку. У неё был ещё один вопрос, но задать его… Страшно, потому что непредсказуема реакция, которая последует. — Итачи, т-ты же до сих пор н-не активировал Шаринган, т-так?

Она вздрогнула, когда он вскинул голову, и инстинктивно приняла оборонительную стойку.

— Так, — проронил Итачи, как Хинате показалось, с большим холодом. Его лицо, различаемое Бьякуганом даже за преградами и в темноте, приняло странное выражение, которое Хината никак не могла понять.

— А в чём… в чём т-трудность? — пробормотала Хината, запрещая себе отступать. Она должна научиться спрашивать его и получать ответ.

Итачи ответил не сразу. Прикрыв глаза, он помассировал переносицу. Напряжённая спина, плечи… Хината на миг подумала, что он атакует скорее, чем что-либо скажет.

— Трудность — в эмоциях, — прозвучал бесстрастный ответ.

— Эмоциях? — выдохнула Хината, опешив.

— Шаринган подпитывается ими. Чем сильнее породившие его чувства, тем мощнее глаза.

— Вот как… — проговорила Хината.

Тренироваться в ту ночь было почти невозможно — никакой концентрации на упражнениях. Поэтому Хината вскоре ушла, чтобы ещё несколько часов до самого подъёма лежать без сна, раз за разом возвращаясь к мысли: «Сколько же чувств он прятал внутри, если его глаза были так сильны?..»

Хината боялась верить нукенину, но чувствовала, Учиха не врёт ей. Пусть это и наивно и глупо.

За завтраком миссис Стоун объявила, что с этого дня она становится директором. Приют святой Анны продолжит существовать.

Под проливным дождём она торопилась, перепрыгивая лужи. Занятия в школе должны были начаться через десять минут, а бежать — почти километр. Понимая, что ворвётся в класс впритык к началу урока, вся мокрая и растрёпанная, Хината досадовала на себя, что проспала, и очень жалела, что не может ускориться и добраться по крышам.

Почти весь сентябрь выдался холодным и сырым, это портило настроение и усложняло задачу встать с утра. А тут ещё накладывалось, что Хината спала в эти дни всего по три часа, не больше — упражнения с Бьякуганом поглощали её. Кроме того, Хината уделяла немало времени медитациям — Итачи был прав, стоит отдавать должное внимание развитию духовной энергии. Порой они сидели так часами: в молчании медитируя, лишь в начале тренировки поприветствовав друг друга и пожелав спокойной ночи на прощание. Вежливость в наследников древних кланов вбивалась крепко.

Хинате повезло, и, когда она влетела в класс, мисс Бриггс, их учительницы, ещё не было. Повернувшиеся к ней как по команде одноклассники захмыкали, кто-то из девочек скривился, и хорошенькая Полли Джонс принялась звонким полушёпотом делиться с подружкой, как ей не нравится учиться вместе с «этой приютской замухрышкой». Потупившись, Хината крепко сжала обеими руками ручку потрёпанного ранца и заозиралась в поисках свободного места. Итачи, заметив её взгляд, мимолётно наклонил голову. Почти не колеблясь, Хината быстро прошла по ряду и села возле Учихи, который уже потерял к ней интерес и смотрел в окно. Украдкой переведя дыхание, Хината привела в порядок распустившийся хвостик, в который стягивала начавшие отрастать волосы.

— Доброе утро, дети, — в класс вошла мисс Хелен Бриггс, двадцативосьмилетняя учительница начальной школы, добродушная и румяная. — Итак, сегодня мы начнём с чистописания. Достаньте ваши тетрадочки…

Повинуясь командам, обильно сдобренным уменьшительно-ласкательными оборотами, Хината очень старалась не зевать. Занятия в школе вгоняли её в сон — до того простыми были, неинформативными. Писать на местном языке Хината научилась ещё в прошлом году, когда миссис Пламм занималась с детьми постарше и приметила её интерес. Единственное, за что Хината любила школу, так это за возможность выбраться хоть ненадолго с территории приюта.

Итачи рядом с ней тоже, кажется, скучал. Как Хината поняла, семья, в которой он раньше жил, немало занималась с ним, и по знаниям, предполагаемым школьной программой этого мира, он опережал сверстников так же, как некогда студентов Академии шиноби Конохи. Хината тогда была совсем маленькой и мало что помнила, но разговоры о гениальном ребёнке из клана Учиха однозначно велись в её доме. Отец, обсуждая эту тему с матерью, был почти всегда мрачен и высказывал хладнокровную надежду, что его наследница не уступит сыну Фугаку. Хината низко склонила голову над тетрадкой, стараясь не думать, каким разочарованием была для отца.

Вдруг она почувствовала осторожное прикосновение чужого локтя к боку. Хината дёрнулась и повернулась, и Итачи с серьёзным видом придвинул к ней листок, где на их родном языке было написано:

Сердце пропустило удар. Покосившись на мисс Бриггс, Хината быстро царапнула на листе карандашом:

Уйдём с последнего урока, — написал в ответ Итачи. — Я знаю место.

Хината посмотрела ему в глаза и твёрдо кивнула.

Выбраться из школы не составило труда — всего-то из окна туалета перепрыгнуть на мощную ветвь стоящего неподалёку от здания дуба и спуститься на задний двор. Оттуда — к забору, проскользнуть между его кованными прутьями и оказаться на небольшой улочке, застроенной двухэтажными домами. Итачи уже поджидал на углу, такой же невозмутимый, как и всегда.

— Здесь неподалёку есть заброшенная стройка, — сказал он, когда они двинулись в путь. — Место безлюдное, центральная часть не просматривается ни откуда из окрестных строений. Нас никто не потревожит.

— Угу, — отозвалась Хината, стараясь держаться на полшага позади, чтобы видеть Учиху. Она чувствовала, что поступает правильно, следуя сейчас за ним. И всё же страх перед нукенином, охотившимся за Наруто-куном, никуда не исчез.

Её опаску и осторожность Итачи, конечно же, замечал, но не акцентировал внимания. Он позволял Хинате держаться чуть позади и уверенно вёл её вперёд. Эта уверенность… Хината потрясла головой, отгоняя вновь возникшие мысли о Неджи-нии-сане.

В разгар рабочего дня на улицах почти не было прохожих, но изредка попадавшиеся навстречу бабульки и матери с детьми нет-нет да обращали внимание на Хинату и Итачи, а особенно — на нашивки на их серых курточках. Хината от этого чувствовала себя неловко и старалась отступить в тень. Приметив это, Итачи дёрнул бровями и взял её за локоть.

— Не прячься, — прошипел он. — Меньше подозрений.

Залившись краской, Хината отрывисто кивнула и высвободила руку. Что это с ней, в самом деле? Ведёт себя, как генин на первой миссии… «Может, потому что это не миссия, а жизнь?» В жизни Хината всегда старалась быть максимально незаметной, не привлекать к себе внимание. Взгляды всех этих женщин, пожирающие бирку с эмблемой приюта, заставляли её чувствовать себя предельно неловко.

К тому времени, как шиноби достигли высокого дощатого забора, огораживающего стройку, вновь закапал дождь. Пока не ливень — морось, но предельно неприятная. Хината поёжилась и вопросительно посмотрела на Итачи. Тот слегка наклонил голову, указывая на неприметный лаз, в который шиноби и просочились один за одним, предварительно убедившись, что за ними никто не наблюдает. Оказавшись по ту сторону преграды, Хината внимательно осмотрела площадку и остов здания. «Очень удачное место для тренировок, — признала она. — Можно практиковать и бой, и контроль чакры, и выслеживание…»

— Полагаю, нам стоит оговорить правила, — произнёс Итачи, отвлекая Хинату от наблюдений. — Предлагаю использовать лишь тайдзюцу, пока без дополнений в виде оружия или Кеккей Генкай. Никаких ограничений в манёврах; наша площадка — вся территория стройки. Условия победы как в Академии: зафиксировать противника в положении, из которого он не сможет продолжить бой. Согласна?

— Согласна, — кивнула Хината и прогнала по телу чакру, чтобы согреться и подготовить мышцы. Итачи сделал то же самое, но всё же оба потратили минут десять на то, чтобы размяться, как положено. После этого шиноби замерли в стойках напротив друг друга. Дождь усиливался.

Итачи сложил одной рукой печать, приглашая к бою. Хината ответила тем же.

Мгновенье спустя шиноби сорвались с мест навстречу друг другу. Хината ударила открытой ладонью, но Итачи явно ждал этого и нырнул под её руку, метя в рёбра. Повернувшись корпусом и пропустив его мимо себя, Хината отпрыгнула вбок и тут же заблокировала удар Итачи — он оказался быстрее неё. Преимущество в силе также было у Учихи, поэтому Хината поскорее разорвала контакт и заставила противника отступить несколькими опасными в случае попадания ударами в область живота. Итачи вовремя отпрянул, откровенная заинтересованность проступила на его лице. Впрочем, Учиха не зазевался и легко ушёл от следующей атаки, быстро провёл в ответ собственную…

Лило стеной, и земля превратилась в сплошную лужу, когда шиноби остановились. Прижатая лицом к недостроенной стене, с заломленными руками, Хината чувствовала, как бешено колотится сердце. Нукенин за её спиной переводил дыхание, не торопясь отпускать.

Быть может, он хотел, чтобы она запомнила это чувство беспомощности, слабости и не пыталась в будущем пойти против него.

Быть может, хотел оставить в её памяти разжавшиеся пальцы, тихую улыбку одними глазами и печать примирения.

Отец всегда говорил, что Учих и Шинигами не разберёт.