Тринадцатый бог. История одного Зла

Стрелец

Гидеон, стоя на последней ступени широкой лестницы, ведущей к главному входу во дворец, смотрел на остановившуюся перед ним большую повозку, похожую на те, в которых селяне когда-то возили на ярмарки урожай. От гроба, сгнившего в водах черного озера, остался только металлический, потемневший герб. Изображенного на нем козерога почти не было видно. Под огромным гобеленом, найденном Маршей в её закромах, покоились останки почившего без малого сто шестьдесят три года назад короля Запада. В голове умершего лежала корона — массивная, величественная, с загнутыми вовнутрь рогами-зубьями. Её отчистили, как смогли. И все же красно-синий камень во лбу помутнел и выглядел тусклым, как закатное солнце над проклятой землей. Внизу, в ногах, лежал боевой меч — одноручный костяной клинок с простой чёрной рукоятью. Король никогда не брал в походы фамильный Префекор, считая его скорее древней реликвией, нежели удобным оружием.

У отца на все имелось свое, исключительное мнение, и чаще всего только его король и считал единственно верным.

Гидеон отвел взгляд, оглядел собравшихся на площади людей: справа воины, которым ещё предстояло узнать, что они провели в озере полтора столетия, слева — те, кто их дождался.

— Принц, — тихо напомнил ему стоящий рядом Керон. — Слово…

Гидеон кивнул и начал свою речь. Его голос, как ему казалось, звучал слишком громко.

— Сто шестьдесят три года назад наш народ пережил смерть короля. Сто шестьдесят три года назад проклятье поглотило нас и наш край. Сто шестьдесят три года мы ждали наших воинов, и вот они здесь, как и при жизни готовые к бою. Но самая главная битва впереди. Мы вернем себе право жить и дышать, вкушать пищу и наслаждаться близостью любимых, мы вернем себе облик и чувства, которые у нас украли. Мы оживим нашу землю. Ибо пришло время менять фигуры.

Гидеон в мёртвой тишине ступил к повозке и, возложив руки на меч, склонил голову так низко, что лбом коснулся лезвия.

— Прощай, отец, — произнёс принц едва слышно и, взяв в руки клинок, сделал шаг назад. После него к повозке подошла Лиора. Её прощание тоже было коротким — они приняли смерть отца так давно, что теперь лишь поминали его, отдавая дань традиции и церемониалу. Лиора взяла корону и, склонив голову, встала рядом с братом.

— Вот и все, — тихо произнесла принцесса. — Король вернулся.

Ничего ей не ответив, Гидеон, держа меч в руках, опустился на колени. Лиора последовала его примеру, а вслед за ними, скрипя костями, в едином порыве преклонили колени все жители Риеннара. Церемония прощания началась.

Вместе с сестрой принц дошел до Арки Последнего шага, выслушал молитвы служителя Скорпиона и отправился в некрополь. Керон и Марша не отставали от них. Маршал Ребэн шёл позади, вместе со своими воинами. За ними следовали жители столицы — знать и обычные горожане смешались, забыв об очередности и правилах церемонии, а, возможно, и о своем прошлом положении в обществе.

Огромный склеп королевской семьи, увенчанный двумя витыми рогами козерога, был виден ещё у Арки. Гидеон проводил отца до его последнего места упокоения, постоял у огромного каменного гроба, куда вместе с завернутыми в гобелен останками положили и боевой меч короля, и вернулся к сестре, которая осталась снаружи, не желая заходить в склеп.

Обратную дорогу они так же прошли молча.

— И что теперь? — наконец, спросила Лиора.

— Сегодня я соберу Совет.

— Назначишь день коронации?

Гидеон не ответил. У него были мысли на этот счёт, и, как он и предполагал, советникам они пришлись не по душе.

— Принц, я с войском без действия проторчал в чёрном болоте сотню лет. Я понятия не имел, что ждёт нас здесь. Ждёт ли что-то вообще. Воины шли сюда не только по приказу. Они неслись за объяснениями, какого демона мы… — маршал, недоговорив, часто заклацал челюстями, будто решил пощелкать орехи. — Мы потеряли почти все. Не оставляйте нас без цели.

— Цели будут, Ребэн, но корону я сейчас не надену. И суть не в том, что мне страшно брать на себя ответственность — я давно принял эту ношу. Меня останавливает исключительно осторожность — я не знаю, повлияет ли моя коронация на течение проклятья.

— Будто может быть хуже, — вздохнула леди-канцлер Рэйвен.

— И поэтому вы ждете пробуждения мага с Востока? — спросил маршал. — Вы понимаете, что народ уже задаётся вопросами — почему рядом с вами восточники? Что они за люди и… Нет, я сам ещё до конца не понял, на кой демон вам эти безродные.

— Где еще мне следовало искать чародела? На Западе магов не осталось. Или кто-то все же есть? Маршал?

Ребэн мотнул черепом и ничего не ответил.

— Ребэн, где старик Денеб? — Гидеон повысил голос. — Где личный чародел моего отца?

— Он исчез, Ваше Высочество, — наконец, ответил маршал. — После того, как король получил ранение, маг обещал спасти его, раз не смог защитить. Ваш отец был очень плох, когда мы отнесли его в шатер и оставили наедине с Денебом. То был последний шанс, мы верили и молились. А потом… Потом, когда я заглянул к ним, чтобы узнать, как обстоят дела, то увидел внутри только труп короля и ни следа мага. Старик не справился и сбежал. Слабак и трус. Нам не удалось его найти. Суд был бы быстрым.

— Маги предали нас, — тихо произнёс Керон. — Все до единого.

— Стоит ли доверять им теперь? Тем более чароделу с Востока? — подал голос ответственный за дела провинций советник, лорд Ролг.

— Я не поднимаю этот вопрос на Совете.

Шесть черепов дружно повернулись к принцу.

— Это моё личное решение, — отрезал Гидеон. — Сейчас нам следует обсудить ход расформирования войска и вопросы пополнения казны.

— Простите, принц, но причём тут казна? — подал голос лорд-казначей. — Нам и тратиться-то не на что.

— Когда проклятье будет снято, нам понадобятся огромные средства для восстановления королевства. Это мертвым не нужно есть, а живым, если вы забыли, еда полагается. Мы живём среди разрухи. И если мы обрастем плотью, то, сомневаюсь, что дома сами починятся, колодцы — почистятся, а мельницы заработают. Сейчас же у нас в обороте нет даже денег.

— Мы жили сельским хозяйством и мореплаванием, — Ролг развёл руками. — С чего начать?

— Посмотрим в другую сторону. Начнем с железа. С золота. С драгоценных камней. Нужно восстановить добычу, в том числе и морского рубина. В мире его больше нигде нет.

— Кораблей для добычи у нас тоже нет, — напомнил Ролг. — Теперь.

— Да, забыл спросить, — встрепенулся маршал. — Где же великий адмирал? Неужто не пережил черную смерть?

— Лучше бы не пережил, — тихо заметил лорд-казначей.

— Я покажу его вам, — ответил Гидеон. — Завтра утром, если вы не застынете.

— Упаси меня боги! Я ещё не соскоблил ил со всех костей!

— Вы уверены, что сможете… призвать флот? — Керон качнул головой. — То есть донести до них вашу просьбу?

— Буду стараться, — Гидеон отбил пальцами дробь по подлокотникам. — Сейчас нам нужны все.

— Жаль, — снова встрял маршал, — что, по вашим словам, мы не можем выйти за границы королевства. Хороший способ разбогатеть — война. У нас десять тысяч воинов, которым не нужна ни еда, ни вода, ни жалование, и они, ко всему прочему, бессмертны.

— Вы полтора века проторчали в болоте, — насмешливо заметила леди-канцлер. — Если зачем-то вас и посылать, то только за смертью.

— Мы же вернулись! И готовы действовать! — маршал стукнул костлявым кулаком по столу, оставив на лакированной поверхности заметную вмятину. — Мы бы смели Восток за три ночи, клянусь яйцами моего коня!

— Ваш конь сдох, лорд маршал, — заметил лорд-казначей.

— А разве у вас был не мерин? — спросила леди Рэйвен. — Клясться-то и до проклятья было нечем.

— Вы тоже с нашей последней встречи не больно-то изменились, канцлер.

— Да как вы…

Гидеон откинулся на спинку кресла и, раздумывая, наблюдал за перепалкой маршала и канцлера. Советники заметно оживились, когда услышали, что их принц серьёзно верит в скорое освобождение от проклятья.

На самом деле он ничего не мог обещать своим подданным, но обязан был подумать и об успешном исходе дела. Ведь если проклятие падет, когда Коинт женится на Лиоре, что он сможет дать своему измученному народу? Поля заброшены, животные вымерли, на сотни лиг окрест нет ни единого дерева. Даже камня для строительства у них не имелось.

— Сколько у нас было действующих каменоломен до мора?

В зале совета воцарилась гробовая тишина.

— Боюсь, на это вопрос мы не знаем ответа, принц, — подал голос Керон. — Лорд Эвион, занимавшийся земельными делами, умер. О новых назначениях в ту пору не шло и речи.

— Значит, нужно выяснить, кто из служителей Водолея может нам помочь. Леди Рэйвен, общение со служителями богов на вас.

— Так точно, принц. Будет исполнено. И не за сто пятьдесят лет.

— Очень уместная шутка, канцлер, — недовольно заметил маршал.

— Для неё хотя бы появился повод.

Придумать бы только, как будить застывающих в самый неподходящий момент скелетов. Гидеон вспомнил о змееныше, и ему стало грустно — маленький проныра здорово выручал его, был хорошим другом и верным помощником. Где-то он сейчас? Неужели погиб? Лиора точно попыталась бы вытряхнуть его из замка. Она всегда боялась змей.

— Принц. Ваше Высочество. Гидеон!

Он посмотрел на Керона, который, кажется, давно добивался его внимания.

— Да, советник. Прошу прощения. О чем вы говорили?

— Мы бы хотели узнать, что произошло под Саваном.

Гидеон без раздумий кивнул. Это рассказ он подготовил давно.

— Начну с самого начала. С того, как встретил восточников, бродящих по нашим землям. Живых, здоровых и намеренных дойти до Риеннара.

— Вне сомнений, этим желанием живут все проходимцы с Востока, — щелкнул маршал.

Гидеон, помолчав, согласился.

— Да, вне сомнений, — а в голове отчего-то закрутилась непрошенная мысль: «Они доверились мне, а я затащил их под Саван». — Я встретил отряд восточников в Золотом яблоке и сразу понял, что это необычные беглецы…

О пророчествах и короле Востока принц благоразумно умолчал.

Ночь Гидеон решил провести на веранде южного крыла дворца. Без листьев винограда, без солнца и без семьи здесь было тихо и мрачно. Между колонн сверкали звёздами лоскуты ночного неба. Гидеон, опершись костлявыми локтями о парапет и выглянув наружу, без труда отыскал созвездие Козерога. Хотел попросить бога о помощи в завтрашнем деле и не стал, отмахнулся и от молитвы, и от благодарности.

Город вокруг дворца шумел. Воины встречались с семьями, вспоминали умерших, думали, что делать дальше. И говорили, бесконечно говорили о прошлом, далёком, зыбком, тонущем во мраке отрешенности и обречённости.

Гидеон прислонился к колонне. Ему внезапно захотелось на Восток — в живой, яркий край, с пышными лесами и шумными городами, с чистыми реками и работающими мельницами, с умеющими смеяться людьми. Он так долго бродил среди живых, так долго таился в тени чужого бытия, что забыл, как тоскливо в его собственном доме. Он никак не мог понять, зачем Лиора жгла портреты и картины. Ему так хотелось увидеть лицо матери и… своё тоже.

— Принц?

— Да, Керон, — не оборачиваясь, отозвался Гидеон.

— Не хотите размять кости? Как в добрые времена?

Гидеон на мгновение замер. Вот она, память — выжившие. В них сосуществуют и трагедия прошлого, и воспоминания о настоящем, и грезы о будущем. Ценны только люди, ничто больше.

— Пожалуй, — принц развернулся и, поймав за лезвие брошенный ему меч, подкинул клинок в воздух и схватился за рукоять.

Керон, стоявший в тени колонны, отсалютовал принцу и принял боевую стойку. Гидеон покрутил меч в руках.

— Тяжёлый. Металл.

— Костяной был у вашего отца. А Префекор не подходит для битв.

— К демонам кости.

Гидеон напал резко, не по правилам. Керон сдержал его первый натиск, легко обработав неточные выпады.

— Отвыкли от меча, принц?

— Напрочь, — Гидеон отступил, отведя меч в сторону, раскинул руки. — Нападайте, Керон.

Советник ушёл в сторону и нанес удар сбоку. Гидеон, резко развернувшись, встретил меч противника лезвием своего клинка. Бой начался. Керон нападал неожиданно, метя то в грудь, то в живот, и Гидеону все время приходилось менять позицию. Один раз советник едва не зацепил его за плечо, но принц вовремя пригнулся и, перекатившись через голову, оказался позади Керона. Тот, уклонившись от удара, быстро развернулся, и они снова стали драться лицом к лицу. В конце концов, Гидеону удалось выполнить финт и обмануть противника. Вместо ожидаемого удара в правое плечо, советник получил удар в левые ребра.

Керон отступил и склонил голову.

— Прекрасный бой, принц. Хоть для пути вы и выбрали роль лучника, навыков не растеряли.

— Ваша школа, советник, — Гидеон поклонился. — Надеюсь, оправдал ожидания лучшего фехтовальщика Запада?

— Во всех отношениях.

Принц вернулся к парапету и положил на него меч.

— Вы тоже считаете, что я поступил неверно, не приняв корону?

Керон встал рядом.

— Есть ли на вашей голове корона, нет ли — народ видит в вас истинного правителя. Почти бога.

— Очень зря, — с горечью ответил Гидеон.

— Отчего же? В кого нам верить, как не в своих правителей, если боги о нас забыли?

— А что, если ничего не выйдет? Что, если, когда проклятье падет, мы все попросту умрем? Так и было теми, кто оказался под Саваном.

— С одной стороны не будет недовольных, — Керон пожал плечами. — А с другой, для нас и смерть — свобода, разве нет?

Гидеон повернул череп в сторону собеседника.

— Смерть — это не свобода. Это поражение. Всегда.

— Вы не правы, принц. Иногда одна-единственная смерть меняет судьбы тысячи тысяч оставшихся в живых.

— Если бы все было так просто… Но страдания в наше время ценятся дороже смерти.

— А тоска не ценится вообще, — насмешливо заметил Керон.

— Я не тоскую, — недовольно отозвался Гидеон. — Я предаюсь трезвой меланхолии.

— Чтобы ей не предаваться, сходите в город. Поглядите, как веселится ваш народ. За последние пару сотен лет у них впервые появился повод для радости, и они спешат им воспользоваться. Чего я и вам желаю.

— Так и быть, — Гидеон оттолкнулся от парапета. — Благодарю за совет.

Керон отвернулся, готовясь уйти, но почему-то медлил.

— Принц, вы доверяете восточникам?

— Нет. Но здесь они в нашей власти. И это не единственное наше преимущество.

Советник кивнул, удовлетворённый ответом.

— Я не спущу с них глаз. Покойной ночи, Ваше Высочество.

— Покойной ночи, лорд Керон.

Море, серое и угрюмое, будто пребывающее в тоске, как и небо, лениво омывало песчаный берег, то выбрасывая черные ленты водорослей, то утягивая их обратно. Предрассветная дымка белой вуалью висела над прибоем, размывая горизонт. Доски пристани сгнили, в дырах копился песок. Подступающие к пристани дома покосились и осели. Часть причалов обрушилась, часть настолько изветшала, что могла рухнуть в воду с очередной волной. Гидеон, остановившись у единственного целого, обернулся. За ним шли Керон, маршал Ребэн, Коинт и Патриция. Последние предусмотрительно отстали от первых.

— Я поднимусь на причал, а вы ждите здесь, — Гидеон снял висевший на шее горн, покрутил его в руках и, подумав, спросил сопровождавших его гостей. — Могу ли я просить вас о помощи?

Коинт, переведя взгляд с горна на скелета, кивнул и протянул руку.

— И как вы раньше вызывали корабли? Заставляли дуть в рог призраков?

— Раньше здесь был колокол. Его, по всей видимости, смыло, — Гидеон покрутил черепом, оглядывая заброшенную пристань. — Я пойду первым, а вы идите за мной след в след. Остальные — ждите здесь.

На вопросительный взгляд воина Скорпиона Коинт ответил пренебрежительной отмашкой, и Патриция осталась на берегу в обществе двух скелетов.

Гидеон ступал по причалу осторожно, почти бесшумно. Под Коинтом доски скрипели и трещали, но обошлось без конфузов. Король Востока остановился у края причала. Рукой оперевшись о столбик, склонил голову и посмотрел вниз, на омывавшее почерневшие опоры море.

— И вот я стою там, где мечтали стоять мои потомки, — Коинт пожал плечами. — Они собирали армии, обчищали казну, клялись богами, что завоюют Запад и откроют для Востока великое море. Хорошее стремление. Было.

— Теперь вы стремитесь захватить север? — Гидеон был наслышан о бестолковых походах Коинта.

— К демонам север. У них и взять-то нечего. Так… Для поддержания боевого духа.

— А если… А когда проклятие будет снято, снова обратите взоры ваших воинов на мою землю?

Коинт оскалился. Мысль пришлась ему по душе.

— Боишься войны? Со мной?

Гидеон скрипнул зубами.

— Трубите в горн.

Коинт поднял рог, продолжая улыбаться.

— Боитесь, Ваше Высочество. Это вам не мотаться век без дела. Но не стоит опасаться, что мы нападем сразу. Я не собираюсь разгребать все это дерьмо. Подожду, пока встанете на ноги, поднимете хозяйство, обогатите народ. А потом… Потом я, может быть, вернусь в Риеннар.

Гидеон сжал кулаки, а Коинт затрубил. Протяжный вой разнесся над морем. Ответом ему был только шорох волн.

— Что дальше? — спросил король Востока, искоса глядя на спутника.

— Надо подождать. Они далеко уходят от берега.

— Корабли?

— Да, — Гидеон, заметив вдалеке поднимающийся из воды черный гребень, отступил от края причала. — Корабли… Нам лучше отойти.

— Матери богов, — Коинт едва не выронил горн, отскакивая назад. — Что за…

Море вздыбилось, будто бы ужаснувшись тому, что выползло из её чрева — волны поднялись, ударили в пирс, вырывая доски, покатились к пристани, гневно-серые, как грозовые тучи.

Коинт вытер с лица соленые капли, часто заморгал, щурясь, но отступать более был не намерен. Развернувшаяся перед ним картина была и ужасной, и завораживающей одновременно.

Они двигались к берегу со всех сторон, невероятно быстрые и огромные, то поднимая над волнами чёрные спины-днища с проступающими сквозь тёмную, бугристую шкуру досками киля, то, переворачиваясь неуклюже, как здоровенные бочки, демонстрировали ошеломленным наблюдателям заполненные бурой, рыхлой, как тесто, массой, палубы. Тогда к небу, скрипя и изгибаясь, поднимались мачты, ставшие в проклятии похожими на гигантские, тонкие, человеческие руки с длиннопалыми ладонями. Через скрюченные пальцы, в которых запутались водоросли и ракушки, сыпался тёмный песок, поднятый чудовищами с морского дна.

Одна из тварей, продолжая вращаться, подплыла (или подползла) к причалу так близко, что в буром месиве из гнилого дерева и, кажется, желтых костей, Коинт увидел чёрные дула пушек.

Гидеон, подождав, пока море успокоится, шагнул вперед. Стволы пушек покрутились и чуть опустились в сторону принца, как если бы они были глазами монстра.

— А это, Ваше Величество, — тихо произнес Гидеон, — непобедимый флот Запада.

Коинт смачно сплюнул прямо в море и процедил.

— Впечатлен. Начинаю подумывать о союзе, Ваше Высочество.

Гидеон, ничего не ответив, сделал ещё один шаг вперед и замер у самого края пирса. Монстр находился в десяти локтях от него. Над тёмной шкурой поднимался белый пар.

— Рад видеть вас, милорд, — Гидеон понятие не имел, общается ли он с ведущим кораблем флота, на котором находился адмирал, или с рядовым безликим судном, но именно этот монстр, с торчащим меж пушек зелёным бушпритом ближе остальных подходил к берегу.

— Нам нужна ваша помощь…

Чудовища замерли, прекратив переворачиваться. Над поверхностью моря теперь чернели только спины-днища со светлыми хребтами.

— Проклятие скоро будет снято и…

Гидеон не успел договорить. Замерший было перед ним чудовищный корабль начал разворачиваться. Волны вновь ударили в пирс, и опоры дрогунли. Гидеон едва не потерял равновесие, но Коинт вовремя схватил его за руку и потянул назад.

— Стойте! Вы должны меня услышать. Нам нужно… Всем вместе…

Они уходили. Медленно, не спеша, ворочаясь в бурлящей воде.

Гидеону только и оставалось, что смотреть им вслед.

— Трубите ещё.

Коинт поднял горн. Протяжный зов в этот раз остался без ответа.

Принца захватил приступ бессильной ярости. Резко развернувшись, он бросился прочь с причала.

— Святые близнецы! Так адмирал там? В этом… варенье?

Гидеон пролетел мимо маршала, ничего тому не ответив, глянул на чёрные холмы, уходящие за горизонт и внезапно замер.

Может, они не слушают его потому, что он не король? Или, что вероятней, они вообще не понимают, что происходит, как тот блуждающий форт, сто шестьдесят лет бесцельно слоняющийся по пустыни. Гидеон в порыве хотел приложить ладонь к глазам, но пальцем попал в щель от носа и, со злостью дернув, порвал нить, удерживающую челюсть.

Кость упала в песок. Гидеон медленно, будто через силу, поднял голову и уставился на Риеннар. Ярость внезапно ушла — в мыслях осталась пустота. Свет вокруг померк, ноги и руки отяжелели и перестали слушаться. Скелет застывал, погружаясь в очередной сон. Мир вяз в непроницаемой тьме и давящей тишине. И среди этой первозданной яви Гидеон удивительно отчетливо услышал чей-то голос, смутно знакомый, но давно забытый.

— Зло всегда имеет корни, Ваше Высочество, и чем они длиннее, тем страшнее его проявления.

— На.

Гидеон вздрогнул и опустил голову. С глаз будто спала пелена. На песке, у его ног, сидел змееныш и, таращась на старого знакомого сияющими глазками, протягивал тому потерянную челюсть.

Водолей

Нит проснулся от дикой боли. Схватился за живот и, постанывая, принялся кататься по земле. Ноора, вытянувшись и раскинув крылья, спал рядом. Было раннее утро — тусклое, бесцветное, как сама жизнь на Западе. С болот полз густой туман. Пахло илом и гнилью.

Ноора вскинул голову и посмотрел на брата.

— Что?

— Я, кажется, отравился лягушками, — прошептал Нит, а потом раздул щеки и только и успел, что вскочить на четвереньки. Его вывернуло наизнанку прямо на сумку, которую он подкладывал себе под голову и в которой хранил карты. Совершенно не точные, как оказалось. Нит так и не смог определить, куда от чёрного озёра их унес Ноора. Ясно было одно — они изначально шли не в том направлении. Нужно было больше забирать на север.

Саван послужил плохим ориентиром — оказался слишком большим, Нит неправильно оценил его размеры. Служитель Водолея здорово ошибся и теперь расплачивался за своё тугоумие. Им уже третий день нечего было есть, и если змееныш набивал пузо жуками и червями, то даже Ноора не мог насытиться этими тварями. Выродок предлагал брату слетать на разведку — посмотреть, куда направились скелеты. Но Ниту эта затея показалась крайне опасной — проклятые были настроены совсем недружелюбно, и ему вовсе не хотелось повторения того ужаса, что он пережил, провалившись в озеро.

— Ты — трус, — презрительно выдал Ноора.

— Я осторожен, — уточнил Нит.

— Ты знаешь слишком много слов, и играешь ими себе на пользу. А правда в том, что ты больно сильно за себя боишься. Тут так нельзя.

Нит не стал продолжать бесполезный разговор. Он тоже вырос на Западе, и трусом быть не мог.

В конечном счёте, они все же вышли к болотам — чёрным маслянистым лужам, меж которых поднимались кочки комковатой, сырой земли, проросшей каким-то белесым мхом, похожим на плесень. Пройдя на запад по болотам, Нит и выродки должны были оказаться у стен Риеннара. Или хотя бы на берегу моря.

Уставшие и измотанные, но убежденные, что на правильном пути, они устроились на ночлег раньше обычного, за небольшим холмом, на сухой, каменистой земле. Змееныш уполз на болота и вернулся со связкой лягушек. Ноора проглотил почти всех, парочку предложив Ниту. Нит был очень голоден, но все же не до такой степени, чтобы есть сырых лягушек. Змееныш нашёл ему несколько веточек и пучок сухого мха. Нит разжег маленький костерок и обжарил добычу. Вонь поднялась ужасная. Даже Ноора уполз подальше, вслух заметив, что сырое — это почти живое, а живое всегда пахнет лучше мертвого.

Лягушки на вкус оказались неплохи — сухие и хрустящие, с легким привкусом тины. Нит проглотил их едва ли не с костями.

А наутро пришла расплата — нутро горело, ребра болели от рвоты, глаза слезились от жара.

Ноора испугался.

— Я говорил, что квак надо есть сырыми.

— Ему нужно к людям, — заметил сидящий на кочке змееныш. — Без помощи будет плохо.

— Ждите тут, — свистнул Ноора и вскочил на холм.

Нит перевернулся на спину и только и успел увидеть, как мелькнули над ним в сером, угрюмом небе чёрные, траурные крылья.

— Ноора, брат, — он едва смог поднять дрожащую руку. — Не бросай меня…

Силы стремительно покидали его. Ниту чудилось, что он проваливается под землю — неба становилось все меньше, а черноты — все больше. И чернота тянула к нему свои обгорелые лапы, копошилась в его кишках скрученными пальцами, тенью закрывала весь мир.

— Брат, — прошептал Нит и потерял сознание.

Очнулся он от того, что кто-то сильно тряс его за плечи.

— Что… — прошептал он сухими губами и тут же ощутил на них капли воды.

— Пейте, — потребовала девушка.

— Глория? — промямлил Нит.

— Бредит он, — откуда-то сбоку ответили дребезжащим старческим голосом. — Знамо дело, перепугов жрать. Не выродок чай, который все заглотит и не подавится.

— Пейте осторожно.

Нит глотнул. Ледяная жидкость камнем упала под ребра. Дышать стало труднее.

— Боги, — он подался вперед и налетел на что-то твердое.

— Перегнитесь.

Нит свесился с лежанки и его вырвало. Сразу стало легче.

— Ещё, — девушка тянула служителя за плечо. — Больше воды, пока все не выйдет.

— Может, на улице бы его чистила? Этак он нам весь пол загадит.

— Уберем. Ведер все равно нет.

— Мёртвые и без посуды весело живут, — сварливо заметила старуха.

— Служитель, пейте.

— Кто вы? — прохрипел Нит и поймал девушку за тонкую кисть. Сил на то, чтобы сжать запястье у него не осталось. Он даже лица её разглядеть не мог — видел только огромные темные глаза. — Вы спасли меня…

— Вас спас выродок, крылатый. Он нас разбудил. Пейте…

— У вас чудесный голос…

Девушка завозилась, ткнув его в бок костлявым бедром.

— Голос — это все что у меня осталось. Пейте.

— Вы прекрасны…

— Ох и забористые были лягушки! — бросила старуха, и Нит, не успев сделать и глотка, снова перегнулся через край лежанки.

Нит и не помнил, как уснул. Ему снился родительский дом, которого никогда не было, с плоской красной крышей, метелкой у двери и большим двором, засыпанным песком. А в песке играл с камешками маленький Ноора — пухлощекий малыш с ясными, синими, как небо, глазами.

— Вставай.

Нит вздрогнул и проснулся. Увидел перед собой морду птицелюда и, вскрикнув, отпрянул. Ноора заворчал и сел у кровати.

— Тебе есть надо. Вон, — он мотнул головой в сторону подобия стола из камней, нагроможденных у лежанки. — Рыба с водой. Немного ешь и пей. Много нельзя.

— Спасибо, — Нит посмотрел на миску. Пахло вкусно, но от вида еды живот почему-то болел. — Прости, что испугался тебя. Спросонья.

— Я привык тебе не нравиться.

— Ты будешь есть? — Нит взял миску, но ложки рядом не нашёл.

— Я сырую ем.

Руки тряслись, и служитель Водолея, превозмогая слабость, повернулся спиной к стене и подтянул колени.

— Где мы?

По виду они сидели в землянке или хижине, под потолок вросшей в песок и ил.

— Среди хороших людей, — Ноора повернулся к двери, раньше Нита заслышав шаги.

— Уже едите? — с порога спросила девушка. То есть это был скелет с нежным женским голосом, но Ниту пришла на ум мысль, что в землях Запада все нужно додумывать и представлять на свой манер. Вот перед ним кучка говорящих костей, обмотанных, кажется, в рыбацкую сеть, но ему больше нравится воображать, что его исцелила прекрасная белокурая девушка с зелеными глазами, пухлыми губами, высокой грудью и нежной, как персик, кожей. Приятный, чарующий голос не мог принадлежать уродине.

— Вкусно? Я, к сожалению, не могла попробовать, — девушка сделала шаг вперед. — Как ваше самочувствие, служитель?

— Прекрасно, как и вы.

— Тогда, получается, ты при смерти, — донесся откуда-то со стороны знакомый старческий голос.

— Бабушка! — укоризненно воскликнула девушка. — Зачем же так!

Нит повернул голову на голос и прищурился. В углу, на огромном камне, сидел небольшой беззубый скелет.

— Чего уставился? Я не одета!

— Прошу прощения, — Нит быстро отвернулся и глотнул похлебки. Варево оказалось холодным и совершенно несоленым. — Боги, я вкуснее в жизни ничего не ел!

— Правда? Благодарю, служитель! Ешьте по чуть-чуть. Вам нельзя много. И я выстирала вашу одежду и подлатала её. Сейчас принесу! — с этими словами девушка выскочила из хижины.

— О, — Нит принялся оглядывать себя. Он поначалу и не заметил, что на нем было надето. Вместо платья служителя его тело прикрывало серое, грубое рубище. — О, боги! Она сама переодевала меня?!

— Не переживай, меченый. Стыдиться тебе нечего. Худой, но живой, и между ног — порядок.

Нит покраснел до корней волос.

— В голове, правда, не очень, — фыркнул Ноора.

— Молодые вы ещё. Не ищи ума без опыта.

Нит задумчиво посмотрел на старуху и, глотнув похлебки, обратился к лежащему у его ног Ноора.

— А где моя сумка?

— Ты на неё стошнился. Я её не взял.

— Жаль. Хотел записать кое-что.

Старуха заскрипела костями, поднимаясь, и сварливо заметила.

— Служители. С вами и говорить покойно нельзя. Все бы вам записать! Поэтому голова и пуста. Ты слушай, парень, слушай. Запишешь потом. Как поймёшь.

— Вы такая мудрая.

— Станешь тут мудрой, — старуха сняла со стены рубище и оделась. — Только помирать приготовилась, так опять жить заставили. Сколько времени-то прошло, а, живой?

— Больше ста пятидесяти лет.

— Ух… Этак три сотни разменяю, без времени, без счёту. Пойдёшь, крылатый, гулять по берегу?

— Да, бабушка, — Ноора мигом вскочил на ноги. — Летать будешь? Только перья не дергай.

— Буду летать. Я нам шлейку тут сплела. Не против, парень?

— Я не лошадь. Но не против.

— Вот и хорошо. А то, когда ж я ещё небо так близко увижу.

Они вышли. Нит застыл, глядя им вслед. Чужое простое счастье в землях, где оно, по сути, невозможно, поразило его так, что он совершенно растерялся. Как вообще можно быть счастливым здесь, в ничто, нигде и никогда?

— Смотрите! Правда, как новое? — девушка забежала в хижину и принялась трясти у Нита перед носом его выцветшим балахоном. — Я все зашила и вот тут…

— Как вас зовут? — спросил Нит, отставляя миску.

— Что? — девушка растерялась. — Простите, меня?

— Да. Как ваше имя?

— Эльма.

— Какое красивое…

Девушка медленно опустила балахон на лежанку и тихо произнесла.

— Хватит, служитель. Вы пришли в себя и хорошо видите, что мы такое. Не стоит бросать жемчуг в грязь.

— Я вижу, что вы умеете быть счастливыми, — Нит сделал вид, что не услышал её. — Я знаю, что вы помогли мне. И ещё ваш голос… Он невероятно прекрасен.

— Я — живой мертвец, служитель. И мне ещё повезло… Понимаете? Мой отец и его команда… Они потеряли…

Девушка отвернулась, не договорив.

— Вы не мертвец, — Нит сполз на край лежанки и, совершенно не поняв своего порыва, взял девушку за костлявую кисть. — Над вами тяготеет проклятье. Скоро оно будет снято.

— И… — она повернула к нему череп. — Вы пришли освободить нас?

— Не я… Я слишком слаб. Но есть… Были другие, кто пришел со мной. Я уверен, у них все получится.

— Вы ведь с Востока, верно?

— Я родился на Западе.

— Но вы из мира живых?

— Да, я… из живого мира.

Девушка села на кровать и накрыла его руку своей, сжав так, что у Нита на глаза навернулись слезы.

— Тогда расскажите мне, служитель, каков мир сейчас? Что там теперь, по ту сторону Аноро? Грезит ли ещё Восток войной?

Нит слабо улыбнулся. Рассказывать он умел. Его улыбку Эльма поняла по-своему.

— Прилягте, служитель. И если вам тяжело, то я уйду.

— Просто слушайте, Эльма. На Востоке есть огромный город…

— Диеннар.

— Да. И в нем каждому богу возведено по храму. Их приказал построить король Коинт, последний Лев, проклятый вдовец, похоронивший пятерых жён.

— Он убил их?

— Нет, что вы. Королев забрали боги. И нет теперь Коинту покоя, ибо нет того, кто унаследует трон после него.

— А наш принц жив, — задумчиво произнесла Эльма. — То есть… Он… Тоже проклят. Вот было бы здорово, если бы он стал королём и Востока, и Запада. Тогда бы наши государства вновь объединились, как сотни лет назад, до ссоры великих близнецов.

— Э-э-э… — Нит потерял мысль.

— Простите, служитель. Я сказала глупость. Я умолкаю и слушаю вас, — Эльма поставила миску на пол и села на каменную тумбу у лежанки. — Пожалуйста, расскажите ещё о Диеннаре.

Нит улыбнулся и, улегшись поудобнее, закрыл глаза.

— В городе двенадцати храмов всегда суета. На огромной площади, перед Пантеоном поднимает ввысь серебристые струи воды самый большой в мире фонтан. Нигде, ни на юге, ни в северной империи, нет такого прекрасного, величественного украшения, как в Диеннаре…

Нит говорил долго и пылко, вспоминая и представляя все, что видел и чем был впечатлен, живя в столице. Рассказ захватил его самого, и он не заметил, как начал проваливаться в сон. Воспоминания о Диеннаре стали его видениями, лёгкими, светлыми, но все же печальными, наполненными грустью потери. Нит чувствовал, ощущал всем своим существом, что никогда-никогда больше не сможет он увидеть прекрасную столицу Востока, город его надежд, где он, маленький беглец с Запада, прельстившись чужими богатствами и обещаниями, жил грезами о будущих победах, совершенно забыв о счастье настоящем.

— Служитель! Служитель, вам пора вставать.

— Что? Где… Ах, Эльма, — Нит расплылся в улыбке, сел, потирая глаза, прищурился.

Эльма стояла перед ним с миской рыбной похлёбки.

— Поешьте. Перед прогулкой.

— Мы идем гулять?

— Да, море сегодня спокойное, — весело ответила Эльма и по-заговорщецки тихо сообщила. — Я хотела бы вас с кое-кем познакомить.

Обжигаясь и шипя, Нит начал торопливо есть. Он прекрасно себя чувствовал и был голоден, как зверь. Эльма разложила на лежанке его балахон.

— К сожалению, у нас мало чистой воды. Но вы можете искупаться в море. Оно сейчас тёплое, — девушка отвернулась, давая Ниту время переодеться. — Так сказал Ноора и его друг, змея.

— Было бы очень хорошо. А вы — плаваете?

— Служитель, я — кости. Я тону, — мягко ответила девушка.

— Э-э-э, простите.

Эльма вышла первой. Нит ступил следом и прикрыл ладонью глаза — яркий свет ослепил его.

— Который сейчас час?

— Не знаю, — беззаботно ответила Эльиа. — Но уже не утро.

Нит сморгнул, вытер выступившие на глазах слёзы и, наконец, смог оглядеться. Вросшие в землю, занесённые песком хижины тянулись вдоль низкого, некрутого холма, расположенного на берегу, на границе приливной отмели. Холм от моря, серого и угрюмого, как и отражавшееся в нем небо, отделяла желтовато-серая песчаная полоса, расчерченная чёрными лентами водорослей.

Нит вдохнул свежий воздух полной грудью.

— Как хорошо.

— Да, — тихо ответила Эльма. — Идемте.

Они спустились вниз и пошли по вязкому, сырому песку. Нит оглядывал водоросли, ракушки, камешки, которые попадались под ногами и вдруг заметил в стороне что-то яркое, необычное.

— Что это? — он прищурился, разглядывая диковину. — Жемчужина?

— Где, служитель?

Нит присел и принялся смахивать с камешка песок. Эльма остановилась рядом и, выглянув из-за плеча спутника, пояснила:

— Это морской рубин. Редкая драгоценность.

— Правда? — Нит положил находку на ладонь. Камешек был густо-синим, искристым, как ночное небо, с красными прожилками, которые походили на трещины.

— Слёзы козерога, — произнесла Эльма.

— Это вам, — Нит обернулся и протянул камешек девушке.

— Спасибо, служитель, но их у меня много, — с грустью ответила Эльма. — Оставьте камень песку.

Она клацнула челюстью и пошла дальше.

Нит удивлённо посмотрел вслед своей спутнице и, вздохнув, спрятал камешек за пазуху. Он читал когда-то, что морской рубин в пору живого Запада имел высокую стоимость, и Риеннар по воле богов обладал монополией на его добычу, потому что камень находили только тут, на побережье моря Адриана. За этим камнем сюда шли суда флота Марравии в первые годы после мора, но ни одно из них, как знал Нит, не вернулось. Среди моряков ходили слухи, что берега проклятой земли охраняют гигантские кракены и свирепые козероги.

— А здесь водятся гигантские кракены? — спросил Нит.

— Нет, служитель, тут живут иные чудовища.

Нит замолчал и больше не проронил ни слова, пока Эльма вела его вдоль берега. Ему пока непонятна была причина её внезапной грусти, и эта перемена в настроении спутницы его очень смущала.

Размеренный шум моря успокаивал и одновременно нагонял тоску. Нит изредка посматривал вдаль, но не мог разглядеть даже линии горизонта. То ли её застилал туман, то ли после отравления зрение окончательно испортилось, но служителю такое положение дел совсем не нравилось, и он предпочёл больше не глядеть на море.

Через некоторое время впереди показалась неровная чёрная полоса, похожая на гигантскую водоросль, тянущуюся с берега в морскую синь.

— Нам туда, — Эльма ускорила шаг. — Вы не устали?

— Что вы! Я полон сил!

Только когда они вплотную приблизились к «водоросли», Нит увидел, что это скалистая коса. Чёрные её камни шипами дракона вздымались над морем, которое шипело и пенилось меж острых выступов волнореза.

Эльма, придерживая свой незамысловатый наряд, чтобы не зацепиться подолом, ступила на камни и, обернувшись, протянула Ниту свободную руку.

— Идемте, служитель.

Нит на мгновение растерялся, но, боясь показаться трусом, схватил Эльму за костлявую кисть и почти смело забрался на косу.

— Ступайте за мной след в след, — предупредила Эльма. Не отпуская руки Нита, девушка отвернулась и осторожно двинулась вперед по едва заметной дорожке меж камней.

— Куда мы…

— Скоро увидите, — Эльма не дала ему договорить. Нит закрыл рот и немного обиделся.

Коса была узкой, но море касалось камней осторожно. Будь волнение сильнее, Нит бы не рискнул сюда забраться.

Эльма, не дойдя до изгиба косы пары шагов, остановилась и отпустила руку спутника.

— Ждите тут и ничего не бойтесь. Здесь все не то, чем кажется.

— Я уже понял, — буркнул Нит, но ещё больше встревожился.

Эльма кивнула и, ступив на камни, стала спускаться к морю. Когда вода коснулась её костлявых стоп, девушка вскинула череп и замерла. Нит напрягся, готовый в любой момент броситься наутек, но так и не смог сдвинуться с места, потому что Эльма запела.

— В дали земли из серой пыли, где тьма идет среди холмов, я слышу зов бессмертной силы, я слышу звон оков. Смотри, узри, что жизнь не вечна, и смерть приходит только раз. Двенадцать преданы забвенью. Тринадцатый — средь нас.

Её голос звучал над морем так зычно, так ясно, что Нит, положа руку на сердце, готов был поклясться, что в жизни не слышал песни красивее. Шум моря теперь казался ему шепотом, тоскливым и неприятным.

— Боги… — выдохнул он. — Эльма, это прекрасно. Это… невероятно…

Нит не увидел, как на горизонте появилась чёрная точка. Она стремительно приближалась к берегу, и только у самой косы стала видна и подслеповатому учителю. Когда служитель Водолея заметил поднимающийся из воды хребет-киль проклятого судна, он с такой стремительностью отскочил назад, что поскользнулся и со всего маху шлепнулся на дорожку, по чистой случайности не напоровшись на камни.

— Что… Что это?!

То, что вынырнуло близ волнореза, не виделось ни одному жителю Востока даже в самых страшных кошмарах — за это Нит мог поручиться. Обросшее обугленным мясом перевернутое судно — вот что всплыло по зову Эльмы из проклятых глубин. Два дула пушки показались над водой, огромный бугор меж ними приподнялся, и Нит увидел внутри чудовищного, багрово-коричневого зева, среди обломков досок и, кажется, костей, живых, бьющихся рыбин.

Служитель Водолея поднес ладонь к губам и до крови прокусил руку, чтобы не заорать.

Эльма сделала шаг вперед, коснулась бугра на морде чудовища, погладила его костлявой ладонью и, присев, стала вынимать рыбу из пасти и складывать себе в подол.

— Боги, — наконец, смог прошептать Нит. — Что же это?

Эльма обернулась и, придерживая за край свой наряд-сеть, поднялась на ноги.

— Знакомьтесь, служитель, — она повела свободной рукой в сторону чудовища. — Это мой отец, капитан одного из судов промыслового флота.

— Но это же… Это… Ужасно! Это — монстр!

— Ужасно? Отвратительно? Чудовищно? — она говорила не зло, но очень печально. — Пусть так. Он стал частью судна, как и вся его команда. Понимаете, служитель, я знала каждого из них. Раньше они все жили тут, в нашей деревне. С матросом Рило мы ходили ловить акул, с Биттом — собирали моллюсков. Я принимала роды у жены кока Эгарра, я латала ногу боцмана Риззо, когда он поранил себя гарпуном.

Нит сглотнул и отполз ещё дальше. Эльма покачала черепом.

— Они не стали совсем другими. Просто изменились, понимаете? Слушают, помогают, ловят рыбу, катают нас… Слышите? Мы — такие же, как они. Едины с ними больше, чем при жизни.

— Да… — просипел Нит. — Понимаю. Весь Запад — одно большое чудовище.

Между ними повисла тишина.

— Нет, служитель, — убито ответила Эльма. — Мы здесь все брошены.

Нит всё равно ничего не понял, но счел нужным извиниться:

— Простите меня. Я не хотел ничего…

— Вкусна, вкусна, вкусна! — по песку, вереща на все лады, черной черточкой пролетел змееныш и, метнувшись к камням, шлепнулся в море. Уже через миг маленький выродок со своим поистине змеиным проворством забрался в раззявленную пасть проклятого монстра и принялся доставать оттуда раковины моллюсков.

Эльма обернулась.

— Любитель устриц явился… — и, качнув черепом, вскинула руку. — До свидания, отец. До свидания, братья. Спасибо вам.

Чудовище на манер кита выпустило в небо фонтан брызг. Нита передернуло, но служитель нашёл в себе силы сдержать гримасу отвращения.

Девушка, придерживая подол, полный трепыхающейся рыбы, прошла мимо.

— Эльма, постойте! — Нит вскочил на ноги и бросился следом. — Простите меня! Я не должен был… Я просто испугался.

— Я не сержусь, служитель. Вам сложно нас понять и принять такими, какие мы есть.

— Нет, не сложно! — с жаром ответил Нит. — Мой брат — тоже чудовище!

— В том-то и дело, служитель. Вы не видите сути.

Эльма ускорила шаг, и Нит, не решившись её догонять, остался на берегу один.

Служитель ещё долго бродил по берегу в одиночестве и нет-нет да оборачивался к холму, смотрел на хижины и всё ждал, когда к нему придут или позовут. Но время шло, а Эльма так и не вернулась. Нита это обидело. Он чувствовал себя брошенным и непонятым. Поэтому даже сутулому низкорослому скелету в рыболовной сети, идущему навстречу по сырому песку, Нит был искренне рад, но все же, дабы не потерять чувства собственного достоинства, служитель остановился и устремил взгляд вдаль.

— Что, поклонник Водолея, приуныл? — старуха встала рядом с ним. Нит нахмурился и сцепил руки за спиной, делая вид, что размышляет над чем-то, вглядываясь в линию горизонта, которую он, правда, почти не видел.

— Эльма обиделась на меня за то, что я назвал проклятое создание из моря чудовищем.

— Она просто не понимает, что служитель Водолея может быть таким глупым.

Нит недовольно посмотрел на старуху.

— В чем же я глуп?

— В том, что смотришь в себя, а не вокруг. Не все чудовища — зло, но все зло — чудовищно.

— Я понимаю, что нельзя судить по внешнему виду, но если добро уродливо, оно лучше от этого не станет.

— Если добру все время напоминать, что оно уродливо, чудовищно и противно, оно сначала закроется, а потом станет злом. У зла всегда есть корни. Добро — беспочвенно, но это не значит, что его не нужно питать. Понимаешь?

Нит удивлённо посмотрел на собеседницу.

— Да… Кажется, я понял… Спасибо! — и внезапно сорвался с места.

— Ты куда, болезный?!

— Мне пора! Я слишком долго сидел на одном месте!

Он несся к хижине, как на крыльях, по дороге чуть не сбив двух маленьких скелетов, строивших замок из ракушек.

— Прошу прощения! — Нит побежал было к землянке, но заметил Эльму чуть поодаль, у костра.

— Нам пора уходить, — схода выпалил служитель Водолея.

Девушка, отставляя котелок, обернулась.

— Куда? — в голосе её слышалось раздражение и недоумение.

— В Риеннар, — Нит стряхнул с подола балахона налипший песок. — Я должен найти тринадцатого бога.

— Ну… — Эльма клацнула зубами. — Возможно, принца сейчас нет в столице. Он часто путешествует. Ходит по селениям, будит нас, подбадривает, считает время. Или ищет ответы.

— Я хочу помочь ему их найти.

— Но как, служитель? Что вы смыслите в магии?

— Не знаю, но надеюсь, что помощь моя не будет лишней.

Эльма пожала плечами.

— Наверное, это правильно. Иного выхода у вас нет.

— Эльма, а вы пойдёте со мной?

— Что?! Зачем?! Конечно, нет!

— Но разве вы сами не хотите помочь?

— Проклятые боги, как?! Как я могу помочь? У меня здесь отец, бабушка… Нет, служитель. Я никуда не пойду и близких не брошу.

— Но я боюсь, что не найду путь до Риеннара, — нашёл новый повод Нит. — Карты я потерял, вижу плохо.

— Тут недалеко. И у вас есть Ноора.

— Ноора не помог мне и в прошлый раз.

— Боги, служитель! — Эльма всплеснула руками. — Да вы совсем спятили! Что я могу? Я сама почти мертва!

— Нет. Вы — прокляты. А проклятья нужно снимать, — Нит сам поразился твёрдости своего голоса.

Эльма, будто сломавшись, опустила голову и отвернулась.

— Так что? — осторожно спросил служитель Водолея, дав собеседнице время помолчать.

— Завтра, на рассвете я провожу вас в Риеннар, — грустно ответила она.

— Спасибо, Эльма, — Нит положил руку на её плечо и чуть сжал. — Я уверен, что все это не напрасно.

— Я тоже, служитель, — она, не оборачиваясь, коснулась его ладони своими костлявыми пальцами. — Я тоже.

— Что делаете тут? — к ним подошел Ноора, заглянул в котелок. — Фу. Пойдёшь смотреть закат? Тут красиво.

— Ноора, завтра мы отправляемся в Риеннар! — торжественно провозгласил Нит.

— Опять голодными пойдем по пустыне неизвестно куда? — недовольно поинтересовался птицелюд.

— Нет, нас поведет Эльма. Мы будем искать тринадцатого бога.

— Великие близнецы, — прошептала девушка и вдруг, резко развернувшись, бросилась Ниту на шею. — Спасибо, служитель! Я знала! Знала, что вы поймёте!

Нит зажмурился от боли, когда Эльма ударилась об него костями, но нашел в себе силы погладить её по плечам.

Завтра они пойдут в Риеннар. Но служитель Водолея уже сейчас понимал, что тринадцатый бог — это не ересь, а необходимость. Ведь вера в богов кончается там, где начинается вера в человека.

Лев

Коинт задумчиво смотрел на морскую гладь, которая сокрыла под собой тела чудовищных созданий. У Запада в свое время был сильный военный флот и разномастный промысловый. И вот теперь от грозной мощи остались только бестолковые монстры, не понимающие своего короля. Коинту было жаль Гидеона — ровно настолько, чтобы чувствовать своё неоспоримое превосходство над противником.

— Что вы думаете об… этом? — стоящая рядом Патриция мотнула головой в сторону моря.

— Что тут думать. Это не флот, донна, это скопище чудищ. Бесполезная сила.

— Фирмос сможет подсказать, как управлять ими?

Коинт почесал бороду и, хмуро посмотрев на собеседницу, тихо ответил.

— Я посоветую ему молчать. Не стоит обсуждать с западниками что-то, выходящее за рамки наших общих интересов.

Патриция кивнула и вдруг вся вытянулась и вскинула голову, будто что-то увидела за спиной короля.

— Это учитель Нит?

Коинт резко обернулся. Стоящие поодаль скелеты тоже повернули черепа.

По коричневому берегу бодрым шагом шёл служитель Водолея. Рядом ковылял птицелюд, а чуть впереди этих двух нелепых созданий, с удивительной для скелета грацией двигался, по всей видимости, их проводник, замотанный в истерзанную временем рыболовную сеть.

— Час от часу не легче, — вздохнул Коинт и облизал сухие губы. У моря был солёный вкус. Хоть что-то на Западе оставалось в гармонии с естеством здорового мира.

— Я о нем забыла, — заметила Патриция.

— Я тоже.

— Принц! — у скелета в рыболовной сети был мелодичный девичий голос. — О, боги, какое чудо встретить вас здесь, так скоро!

Коинт сжал челюсти. Он уже устал определять пол, настроение и возраст проклятых по голосу. Королю Запада не хватало человеческих лиц, и даже трусливому учителю Водолея он был рад. Совсем немного, но достаточно, чтобы вскинуть руку в скупом приветствии.

Вот только скелет в ржавых доспехах, приближенный принца, тот, кого называли маршалом, внезапно выхватил меч и отступил назад, к Гидеону, который, кажется, вообще перестал замечать, что происходит вокруг.

— Принц! — скелет в рыболовной сети, бросившаяся было к Его Костлявому Высочеству, замерла, когда маршал выставил перед ней меч.

— Назад! — глухо прозвучала угроза.

— Стойте, в чем дело? — к ним поспешил Нит. Птицелюд замер на месте. — Что происходит?

— Кто вы и почему так непочтительны по отношению к вашему будущему королю? — прорычал маршал, поводя клинком перед скелетом в рыболовной сети.

Патриция положила ладонь на рукоять меча и сделала едва заметный шаг вперед, но перед ней тут же сверкнуло ещё одно лезвие.

— Ни с места, — тихо, но твёрдо приказал Керон.

— С какой стати? — Коинт не медлил и вмиг обнажил свой клинок. Его примеру последовала и Патриция. — С чего решили, что можете безнаказанно угрожать моим людям, а, советник?

Давно забытое напряжение перед предстоящим боем здорово подняло настроение — и король Востока оскалился. Жаль только, что противники заранее мертвы, и клинок, увы, не тронет плоть и кровь. Жаль, что проигрыш предопределен.

И все же обреченность бодрила.

— Вы что делаете? — как всегда, все испортил Его Костлявое Величество. Коинту начинало казаться, что скоро глас его рассудка будет говорить голосом Гидеона — не слишком глубоким, но и не высоким, ровным, с вечной нотой усталости, словно его владельцу все в край надоели. Словно сто пятьдесят лет дали ему право считать себя наимудрейшим из смертных.

Принц обернулся к ним. На его руке, обвив запястье, сидел мерзкий змееподобный выродок.

«Вся шайка в сборе», — подумал Коинт.

— Советники, в чем дело? — повторил свой вопрос принц.

Маршал, не отводя меч, вскинул свободную руку со сжатыми в кулак пальцами.

— Я лишь защищаю вас от чужаков, сир. Они, кажется, ничего не смыслят в почтении.

— Принц, — скелет в сетке опустилась на колени и склонила череп. — Прошу простить меня.

— Маршал. Советник. Уберите клинки и закончите ломать комедию, — Гидеон, пройдя вперед, отпихнул меч и протянул девушке руку. — Вставайте.

Маршал, скрипя зубами, отступил. Керон медленно убрал меч. Гидеон повернул голову в сторону Коинта и Патриции.

— А вы зачем вытащили оружие? Рисовать на песке?

— Не за чем устраивать провокации, — отрезала Патриция, бросая меч в ножны. — Мы вполне осознаем, что здесь — единственные, кто уязвим для ваших ржавых клинков.

— Вы под моей защитой, — Гидеон кивнул Ниту. — Служитель Водолея, рад вас видеть в добром здравии.

— А мы… встречались? — Нит, опасливо оглядывая присутствующих, остановился чуть поодаль от скелета в сетке.

— Да что вы им позволяете, принц? — взбеленился маршал. — Где уважение? Где почтение? Перед тобой, кусок мяса, будущий король Запада.

— Принц, вы не должны забывать… — начал было Керон.

— И вы туда же, — досадливо ответил Гидеон, клацнув челюстями. — Я сто пятьдесят лет шатаюсь по земле. Вы — два желтых скелета. Запад похож на пепелище в царстве Скорпиона, а вы видите проблему в том, что мне не поклонились два человека…

— На глазах врагов с Востока! Двое жалких бродяг! Какой позор!

— Маршал, — Гидеон медленно повернул череп в его сторону. — Меня не устраивает ваша позиция по отношению к нашим гостям. И ко мне. Вам не нравится их якобы непочтение, а мне — ваше неповиновение.

Скелет доспехах клацнул зубами и, ничего не ответив, склонил голову и отступил в сторону. Нит, спохватившись, тоже поклонился.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Я — служитель Водолея Нит, а это — Эльма Миура, моя спутница и провожатая.

— Нит, — Гидеон склонил череп набок. — Я вел вас до замка Тенебриса.

— Что?!

— Так вы знакомы? — обрадовалась девушка. — Значит, вы, служитель, знаете, кто такой наш принц?

— Я…

Гидеон отвернулся и сделал знак идти за ним.

— Пойдёмте во дворец. Мне не хочется вести беседу здесь.

Коинт поймал на себе взгляд Нита и едва заметно покачал головой. Его движение не укрылось от глаз маршала, хоть, по сути, глаз у него и не было.

— Что бы ни решил принц, ты, восточная шавка, — тихо произнёс он, поравнявшись с Коинтом и склонившись к его уху. — Я насажу твою тушу на меч при первом удобном случае.

— Агония проигравшего? — насмешливо спросил Коинт и услышал в ответ скрип зубов.

— Боги, донна Патриция, мессир Коинт! — Нит не забыл правила игры и титул не упомянул. — Я так рад вас видеть в добром здарвии! Я уже начал думать, что вы остались там, под развалинами замка.

— Как видишь, нам повезло, — устало ответила Патриция. — Тебе, как понимаю, тоже.

— Где же маэстро Фирмос, позвольте спросить?

— А вот он топчется у врат Скорпиона, — беспечно отозвался Коинт. — Он, знаешь ли, едва не умер, снимая Саван Рыб, как и все мы, но что-то я не слышал слов благодарности.

— Так значит, это Фирмос… Ой, Ноора. Извини, что не позвал тебя.

— Ты жива! — птицелюд поднырнул под ладонь Патриции и прикрыл глаза. — Я рад.

— Я тоже рада, что ты цел, — Патриция погладила Ноора по шее. — Где вы были так долго?

— Нит провалился в озеро и разбудил кучу скелетов.

Гидеон и Керон обернулись.

— Что значит «разбудил»? — спросил принц.

— Это долгая история, — Нит покрутил головой. — А где Эльма? Куда она делась?

— Твоя спутница? Да вон же, — Коинт сбавил шаг и, обернувшись, махнул рукой. — Идёт вдоль берега. Подальше от нас.

— Но… Как же… Эльма! Эльма, подожди!

Коинт резко схватил Нита за запястье и потянул за собой.

— Куда же вы собрались, учитель? Ваше место подле нас.

— Но я должен…

— Быть здесь, — отрезал Коинт, и Нит, поникнув, поплелся за ними.

— А где большой злой человек? — спросил Ноора.

— Мёртв, — коротко ответил Коинт, вперив взгляд в спины идущих впереди скелетов.

Как же ему надоело бродить среди мертвяков! Надоело гадать, что и с какими намерениями говорит один, другой, третий. Надоело созерцать серость и убогость проклятого края. Надоела мерзкая, грязная магия, которую он сам, как ему казалось, стал ощущать после боя под Саваном.

Какая женщина стоит такого пути? Эта высокомерная костлявая принцесса, которая ненавидит восточников больше, чем маршал-болван, проторчавший два века в вонючем болоте?

Коинт смачно сплюнул и сжал кулаки.

Если окажется, что он прав, и ведьма пророчила ему в жены принцессу Лиору, он утащит её из-под носа брата, кинет в мешок и ускачет на Запад. Прихватив с собой Фирмоса, разумеется. Ведь должен же кто-то нарастить мяса на кости, чтобы те стали похожи на живую, способную к деторождению, женщину.

— Задницы богов, — прошипел король, поняв, что в его плане есть огромный недочет.

На Западе не было лошадей.

Дева

Сила, куда более древняя, чем человеческий разум, текла сквозь мир. Тех, кто составлял её суть, почти не осталось. Да и тех, кто мог преобразовывать её для своих нужд и в личных целях, рождались все реже.

Время духов и их избранников прошло. Потоки, что когда-то пронизывали мир, иссякали. Их скудные ручейки ещё давали силы для проклятий и заклинаний, но мощь ушедших магов, чароделов древних времён, была неоспорима и поразительна.

И все же, пробуждаясь ото сна, Фирмос чувствовал себя щепой в полноводной реке из чистой мощи. Он не сопротивлялся, полагаясь на собственную выносливость и врождённое чутье потоков. Поэтому лишь в момент пробуждения, на грани сна и яви, чародел почувствовал что-то, что заставило его очнуться в один миг. Что-то не такое уж и далекое, но первозданное, дикое и свободное.

То, что питало мощнейшее за всю историю мира проклятье.

Стоило Фирмосу открыть глаза, как ощущение исчезло. Потоки вновь стали незримыми и труднодоступными, а сам маг из блаженствующей щепки превратился в разбитого, изможденного болезнью человека.

Разочарование сменилось отчаянием — он закрывал глаза, силясь вновь соскользнуть в сон, вновь прочувствовать и понять то, что открылось ему лишь на мгновение.

Но ответ ушёл. Фирмос не помнил ровным счётом ничего. Зыбкая потребность в правде и стремление узреть суть прогнулись и рассыпались под напором насущных проблем, и маг, облизав потрескавшиеся губы, едва слышно прошептал:

— Пить.

Почти сразу же что-то холодное коснулось его губ. Глоток был маленький, ничтожный, и Фирмос, изнемогая от жажды, открыл глаза. Рядом с ним кто-то стоял. Он видел лишь силуэт и светлое пятно над головой незнакомца.

— Ещё глоток, — прошептала женщина, и он ощутил ледяное прикосновение к своей груди. — Хорошо. Нельзя торопиться.

— Где я? — хриплым шепотом спросил Фирмос.

— В Риеннаре.

Он вздохнул и закрыл глаза. Думать было тяжело. Образы и воспоминания путались, не связывались, рассыпались. Его держало на плаву яви только ледяная ладонь у сердца. Такая холодная, словно владельцем её был мертвец.

Мертвецы. Проклятые. Запад. Саван. Коинт.

Фирмос поморщился. Язык его не слушался. Он силился говорить громко и чётко, но звуки в понятную речь складывались с трудом.

— Где остальные? — наконец, выдавил он.

— Здесь. Живы и невредимы, а вам нужно отдыхать.

Фирмос сглотнул.

— Кто вы?

— Не имеет значения. Вы не сдались — и это… похвально.

— Похвалите… — Фирмос снова поморщился, — когда падет проклятье.

Лиора замерла. Она смотрела на чародела с Востока, гнусного прислужника убийцы её народа, на того, из-за кого она вступила в бой с Восьмым богом, на это подобие трупа, которое едва шевелило языком, и не могла не поразиться, что он сразу заговорил о проклятье.

Проклятье падет! Какие громкие слова. И как в них захотелось верить.

Неужто Гидеон был прав? И этот человек снял Саван, дал покой тысячам жителей, уничтожил тех мерзких предателей, что извратили прекрасный Веерен?

Лиора отвернулась и убрала руку с его груди. Сердце билось сильно. Обычно после пробуждения больной маг либо умирал, либо наоборот — быстро шёл на поправку.

Этот должен был выжить.

Лиора села за столик у кровати и обернулась к окну. Она чувствовала гордость за проделанную работу и странное одухотворение. Словно ещё ничего не потеряно. Словно самое главное ещё впереди. В порыве, непонятном ей самой, она подскочила к окну и распахнула ставни. Ветер, ворвавшийся в комнату, скинул с принцессы капюшон, и Лиоре на мгновение почудилось, что она чувствует солёный привкус моря на своих губах.

О других поцелуях она забыла. Выкорчевала из памяти. Выбросила прочь, разбила, сожгла — избегать своего прошлого принцесса научилась мастерски.

Тоска вновь затуманила разум. Лиора закрыла окно и, выглянув из спальни, позвала слугу.

— Побудь подле больного. Мне нужно найти принца.

— Слушаюсь, Ваше Высочество.

Как оказалось, Гидеон ещё не вернулся с морской прогулки. Лиора осталась ждать его в зале Совета. Оглядывая стол и обветшалые стулья, пожелтевшие стены с узорами трещин, она не могла не думать о прошлом. О былом величии Риеннара, о живой красоте Веерена, о вечно шумных улицах, о коротких ночах после балов и приёмов. Её молодость прошла, а прожить её Лиора не успела. От этого было больно. Хотя… Чему болеть у скелета? Душе?

Дверь в зал распахнулась, и принцесса вскинула череп. Первым вошёл маршал Ребэн и придержал дверь, пропуская вперед Гидеона. А раньше у принца была собственная свита — придворные дамы, молодые люди из благородных, приближенных к королевскому двору, семейств, личные слуги, лакеи. И Гидеон казался таким лишним, чужим среди всего того блеска. Уже тогда он убегал, словно не мог усидеть во дворце, среди толп неинтересных ему людей. То уходил в море на корабле знакомого капитана из низов, то шёл в поход с армией в качестве обыкновенного пехотного, то просто брал лошадь и мотался по окрестностям. Гидеон знал свой мир гораздо лучше любого в замке.

Тем более отца.

Принц бы стал прекрасным королем для живых, а ему выпала участь бога мертвых.

— Ваше Высочество, — маршал, заметив принцессу, поспешил навстречу и попытался поймать её за руку.

— Оставьте манеры, маршал. Здесь в них нет нужды, — холодно ответила Лиора. — Вижу, ты нашёл ещё одного живого?

За спиной Гидеона остался советник Керон, мрачный восточник и женщина-воин.

А чуть поодаль, у дверей, мялся бледный, но вполне живой служитель Водолея, и то и дело щурился, бросая на принцессу смущенные взгляды.

Лиору его вид повеселил. Из всех трех восточников этот хотя бы походил на обычного человека.

— Мы со служителем разминулись у замка Тенебриса, — ответил Гидеон, проходя к своему месту во главе стола и делая знак спутникам. — Садитесь.

— Вы были в замке этого выродка? — спросила принцесса.

— Да, и я убил его мать.

От Лиоры не укрылось, с каким удивлением посмотрели восточники на принца. Гидеон скопил много тайн, и для каждой у него имелся, по всей видимости, свой круг доверия. Опасно.

— А сам Тенебрис? — снова спросила она.

— Он улетел, — подал голос служитель Водолея, занявший самый дальний стул. — Ноора пытался догнать его, но не смог.

— Кто такой Ноора?

— Я.

Перед распахнутыми дверями появилось странное, уродливое существо, похожее на грифона, с тем лишь отличием, что вместо львиных частей ему достались кривые человеческие.

— Не стоило пускать это во дворец, сир, — заметил маршал.

Лиору раздражал Ребэн. Вместо того, чтобы узнать и понять, что они пережили за то время, пока его армия гнила в болоте, он упорно пытался жить своим и только своим мнением. Поэтому, хоть выродок и был ей неприятен, принцесса вскинула руку и поманила его в зал.

— Проходите, Ноора. Вы тоже с Востока, могу я узнать?

— Нет, я родился здесь, — выродок сел у стола и, поджав крылья, по-птичьи потешно дёрнул головой. — Нит — мой брат.

— Лиора, прошу прощения, — Гидеон поднялся и указал на служителя Водолея. — Учитель Нит. Он был в одном отряде с Коинтом и Патрицией.

— Проводник, — доложил служитель. — Но у замка Тенебриса мы разминулись.

— Вот как, — Лиора встала позади стула брата и оперлась о спинку рукой. — Но вы добрались до Риеннара. Это подвиг для живого.

— Я тоже родился здесь, Ваше Высочество, — Нит опустил глаза. — Наша с Ноора мать была ведьмой, бежавшей от правосудия Востока.

— Нит, что ты говорил о войске? — перебил его Гидеон. Лиора мигом уловила в голосе брата злые нотки. Что-то у принца пошло не так, как он рассчитывал. В этом Гидеон был очень похож на отца.

— Что я говорил? Ах да. Мы с Ноора провалились в огромное чёрное озеро. На отмель.

— Провалился только ты, — бросил птицелюд. Лиора улыбнулась, если бы могла. Эта парочка ей определенно нравилась.

— Только я, — терпеливо поправился Нит. — И лошадь.

— Прекрасно, а дальше?

— Скелеты в доспехах хотели меня убить, но Ноора пришёл на помощь. Ноора и… — служитель Водолея, не закончив фразу, кивнул Гидеону. Принц расстегнул две пуговицы сорочки и щелкнул костями пальцев. Извернувшись между его рёбер, на стол выбралась чёрная змея.

Лиора клацнула зубами. Существо, оглядев присутствующих, обернулось к ней.

— Здра-те.

Ещё один выродок.

— Это друг, который не раз спасал меня, — произнёс Гидеон.

— И как тебя зовут, друг? — Лиора протянула руку и погладила маленькую тварь по голове. Та прикрыла глазки и ткнулась ей в ладонь.

— Больше не боишься змей? — тихо спросил Гидеон.

— Змеи теперь боятся меня, — едва слышно ответила Лиора.

— Нету имени, — заметил змееныш.

— Как жаль.

Керон клацнул зубами.

— Ваши Высочества, позвольте напомнить вам, зачем мы собрались здесь.

— Да, Керон, — Гидеон передал змееныша сестре и, подавшись вперед, повернул череп в сторону Ребэна. — Маршал, почему вы не доложили мне, что видели живого человека?

— Я никого не видел, принц. И воины ни о чем подобном мне не докладывали.

Гидеон кивнул и снова обратился к Ниту.

— Ты долго шёл до Риеннара, служитель. Что ещё вас задержало?

— Голод, Ваше Высочество. Мы потеряли лошадь, и нам нечего было есть. А когда пал Саван, мы потеряли и ориентир. И заблудились. Я отравился лягушками, и меня спасла Эльма. Та добрая девушка из рыбацкой деревушки. Она кормила нас рыбой, которую приносил ей отец… То есть то, чем стал её отец, — Нит запнулся. — В общем, это такое создание, похожее на чудовищного кита из сказок, на спине которого выстроили целую деревню. Только отец её был капитаном. И стал частью судна.

— Это похоже на флот Запада, — заметил косматый восточник.

— Да? Ну… Я сначала испугался… Но он оказался добрым, не опасным. Эльма пела ему песни, а он носил ей рыбу и устриц.

— Вкусна, — заметил змееныш. Лиора снова погладила его по голове, и выродок прижался к её черепу.

— Постой, — Гидеон оперся локтями о стол. — То судно… С командой и капитаном. Они выполняли просьбы девушки?

— Я не знаю… Он просто носил ей рыбу.

— Выполнял, — подал голос Ноора. — Она просила разную рыбу. И крабов. Больших. Иногда.

— Я не помню похлёбки из крабов, — удивился Нит.

— Крабов ели мы, — Ноора пожал плечами. — Тебе оставляли рыбу.

Маршал положил ладонь на пустые глазницы и покачал головой.

— Кошмар.

— Просила… — Гидеон резко поднялся на ноги. Лиора едва успела отойти в сторону. — Ноора, ты сможешь её догнать? Нит, имя девушки — Эльма?

— Верно. Эльма. Но зачем она вам? — служитель не на шутку распереживался за свою подругу. Это выглядело очень мило.

— Мне нужна её помощь.

— Она не придет, — заметил Ноора.

— Эльма не хотела уходить из деревни, — пояснил Нит. — Там её семья, бабушка, отец. Они — смысл её жи… Кхм… Существования.

— Служитель Водолея, эта девушка нам нужна, — чересчур резко бросил Гидеон. Нит отпрянул от стола, испуганно глядя на принца.

— Но… Я… Вы… Вы, — его будто озарило, и он тоже поднялся на ноги. — Её можете позвать вы. Вам, принц, она точно не откажет.

— Приятно слышать. Ноора, сможешь помочь мне её догнать?

— Да, принц.

— Тогда вперед! Керон, маршал, идите к берегу. Мы должны попробовать ещё раз.

Гидеон ушёл вместе с птицелюдом и советниками, и Лиора осталась наедине с тремя восточниками.

— Ваше Высочество, — пробасил их главный после недолгой заминки. — Как самочувствие нашего мага?

— Без изменений, — сухо ответила Лиора и, спустив змееныша на стол, ни сказав больше ни слова, вышла из зала Совета. Докладываться восточникам принцесса не собиралась.

Если бы не Гидеон, она бы давно приказала убить этих двоих. Или, возможно, собственноручно перерезала бы им глотки. Живым её народу был нужен только маг. Воинов врага лучше бы приняли в качестве трупов.