Тринадцатый IV

Глава 2

— Он лжёт! — закричала женщина, которая называлась моей матерью.

— Мам, мы тебе верим, — Свете взяла её за руку в попытке успокоить.

Мать вся дрожала то ли от страха, то ли от обвинений. Черт, надо было артефакт правды купить! Теперь придётся подключить весь талант, чтобы разобраться, кто из этих двоих мне лжёт и на кой они нас вообще позвали. Как бы было просто, если люди говорили только правду, но так бывает только в детских сказках.

— Так, давайте говорить по очереди. Паш, ты первый, — я говорил голосом, не терпящим возражений.

Вот почему я не появился в обычной семье, где теплые отношения, и родственники не пытаются подставить друг друга? Впрочем, сожалеть о неосуществимом бессмысленно, надо разбираться с теми, кто есть.

— Лёш, я не просто так её забрал из поместья, — начал старший брат.

Он был двенадцатым по счету в нашей семье, или вернее, уже одиннадцатым.

— То есть ты не собирался нас шантажировать? — хмыкнула Света.

— Любимая сестра, я, конечно, безмерно рад, что ты заговорила, но это не значит, что надо вставлять свои комментарии, где не просят. Научись не перебивать.

Света покраснела от злости. А по пальцам пробежался голубой огонёк. И это мы ещё с собой питомцев не взяли, иначе сестра уже натравила бы на брата Марса. Ей только волю дай…

Но вместо этого я взял ее за руку, предотвращая появление огня.

— Успокойся. Выслушаем обе стороны, потом уже будем судить, — спокойно попросил я, и девушка кивнула.

Евгений же молча наблюдал, попивая дорогой коньяк. Словно алкоголь его интересовал куда больше, чем собственная семья. Вернее сказать, так он спасался от своей же семьи.

— Наш отец не просто так умер. Это был сговор. И она знала о нем, — Павел кивнул в сторону поникшей матери, которая сидела напротив него.

Эта женщина родила троих детей покойному князю Воронцову. Меня, Светлану и младшую сестру — Анастасию. У остальных были другие матери, поэтому Павел с такой лёгкостью обвинял нашу.

Я больше следил за эмоциями, чем слушал. Павел спокойно говорил о смерти отца, и не было в его голосе ни капли злости. А мать вся дрожала. На ней было чёрное платье с короткими рукавами, а на лице ни грамма косметики. Кожа покрылась мурашками, а на лбу выступили морщины. Ей было по-настоящему страшно.

Тут и слов не требовалось, чтобы всё понять. Но брат усердно продолжал во всех подробностях:

— Они травили его специальным ядом. В течении года. Он и не замечал…

Я подошёл к кухонному гарнитуру, открыл ящик для столовых приборов и достал нож, что показался мне самым острым.

— Лёш, ты чего? — прервался брат, не понимая моих намерений.

Что-то часто последнее время мне задают этот вопрос. Я мысленно усмехнулся, значит, ещё не стал предсказуемым.

Протянул брату нож рукояткой вперёд со словами:

— А теперь повтори тоже самое после клятвы главе рода.

— Я вас позвал, чтобы удалить все без клятвы. Чтобы помочь вам. Ты меня вообще слушал?

— Ага. Без клятвы ты можешь выйти из рода на стандартных условиях, или же…

Брат не спешил приносить клятву, поэтому я протянул нож матери. Впервые с момента нашего прихода морщины на её лице разладились, и темноволосая женщина с надеждой посмотрела на меня. Она без раздумий взяла нож из моих рук и провела им по руке.

— Мам, ну хоть обработай! — Света достала из своей маленькой сумки антисептик и протянула женщине.

Она взяла его свободной рукой, а я вернулся к кухонному гарнитуру за вторым ножом. Не брезговал и тем открыть рану, но как объяснила сестра, среди аристократов подобная пренебрежительность считается дурным тоном. У каждого на ритуале должен быть отдельный нож, пусть и кухонный.

Я разрезал ладонь и протянул её матери. Она пожала руку и без запинки, уверенным тоном произнесла особую клятву. Теперь она не сможет солгать мне напрямую, в отличие от Павла.

— Мам, давай забинтую, — участливо предложила ей сестра, меня она уже не стала доставать с этим вопросом.

Но ради ее спокойствия, я обработал рану антисептиком. Ритуальный спирт, а забавно звучит.

— Не надо, дочь, — ответила сестре наша мать. — Лучше нож убери от греха подальше.

Света послушно отнесла ножи в раковину. Я проводил её взглядом и заметил, что больше Павел не улыбался. Он злобно скалился, словно одним своим поступком я разрушил четко проработанный план. Хах, а ведь так оно и было. Ну он хоть не начал артефактами кидаться, как это делал Александр.

— Мам, расскажи как все было на самом деле, — попросил я у женщины.

— Конечно, Лёш, — она вздохнула с облегчением. — Ваш брат решил обвинить меня в том, в чем сам виноват. Я увидела, как он подливает мне яд в чай, после чего он отвёз меня сюда.

Я перевел взгляд на Павла. Мать могла солгать под клятвой лишь в том случае, если сама свято верила в свою ложь. Но этот случай был не из таких.

— Она не понимает, что говорит, — процедил брат.

Забавно наблюдать, как вся его хорошо проработанная схема пошла под хвост регату. И лишь из-за одного нюанса, он рассчитывал, что я поверю и без клятвы рода.

— Всё она понимает, — парировал я. — Так что будь честен хоть раз в жизни. Ты помог умереть отцу?

— Нет, — ухмыльнулся он.

Вот если не умеешь врать, то и не стоит начинать. Павла напрочь выдавал изгиб губ.

— Не быть тебе шпионом, — хмыкнул я и встал напротив брата.

— Я тебе не лгу.

После такой банальной лжи мне захотелось его ударить. Но я сдержался. Нужно сперва попробовать решить всё мирно, иначе такими темпами у меня скоро братья закончатся.

— Мам, какое наказание полагается для лжеца? — обратился я к женщине.

— Отрезать язык, — спокойно ответила она.

Убедившись, что я на её стороне, женщина перестала бояться. Более того, она начинала показывать свою злость, и имела на это полное право.

— Предлагаю сжечь его заживо, — процедила Света.

— Да вам лишь бы перебить друг друга! Вот нельзя найти решение без насилия? — с осуждением заметил Евгений и залпом опустошил стакан элитного алкоголя.

— Жень, всегда можно. Можно и просто дать Паше пинка под зад и отпустить. Но он же вернётся. Он не простолюдин, который проглотит это и будет себе спокойно жить дальше. Нет, он будет дальше искать способы испортить нам жизнь. Сомневаюсь, что ты хочешь однажды в своем стакане ощутить привкус сильнодействующего яда. Ты осознаешь, что тебе отравили, уронишь стакан, но больше ничего не успеешь. Такого конца ты хочешь для всех нас?

— Мне кажется, ты слишком предвзят, — ответил Евгений и снова наполнил стакан до краев.

Мы говорили всего минут двадцать, но он уже опустошил половину полулитровой бутылки.

— Вообще-то я всё слышу, — буркнул Павел.

— Мы тебя тоже слышим. И раз уж хочешь поговорить, то у тебя есть минута, чтобы убедить меня.

— В чем?

— Что мне стоит оставить тебя в живых, — злобно ухмыльнулся я.

Видимо, получилось слишком зловеще. В глазах брата заиграл настоящий страх. Руки задрожали. Словно они с матерью поменялись местами.

— Сорок секунд, — я продолжал нагнетать.

— Ты… ты не посмеешь!

— Я бы на твоем место с ним не спорил. Одного он уже убил, — заметил Евгений.

— Сашу?

— Ага, — ответил брат и сделал глоток коньяка, даже не сморщившись.

Павел с перепугу потянулся к стакану, который был еще наполовину заполнен коньяком. Он опустошил его в два глотка, сморщился и ответил:

— Я расскажу всё. Все имена. Всех недоброжелателей! Я же говорил, что хочу помочь.

— Как бы твоя помощь боком не вышла, — подметила сестра.

— И принесешь клятву, — выставил я условие. — Осталось десять секунд.

Я не засекал время, но для нагнетания страха хватало условных цифр. Хватало, чтобы Павел осознал — у него нет выбора — ему придётся говорить только правду.

— Ладно, — он подошел к раковине и ополоснул нож, чтобы провести по руке лезвием. — Чёрт, — он осознал, что порезался.

Я протянул руку, на которой еще не затянулась старая рана. Кажется, через месяц, когда я приму клятвы у всех родственников и слуг, на этом месте останется глубокий шрам. Но оно того стоит.

Павел спешно произнёс хорошо знакомые слова клятвы, и перстень на моей руке засиял. Он отпустил мою руку и с облегчением выдохнул. А затем потянулся за стаявшим на столе антисептиком.

— Вот так просто? Ты оставишь его без наказания? — спросила Света.

Я обернулся к сестре и шикнул:

— Т-сс, — приложил палец к губам.

Она неохотно кивнула и переключилась на мать. И хорошо, так она не будет рушить мои планы.

— Ну, Паш, теперь я тебя слушаю, — указал я брату.

Теперь он не сможет ни соврать напрямую, ни причинить мне вреда своими руками. чужими — может, как и случилось с отцом.

— Саша подкупил слуг, чтобы они капали ему яд в чай. И так три года. В итоге он не замечал, почему здоровье стало ухудшаться.

— А какое ты имеешь к этому отношение? — прямо спросил я.

— Я всё знал.

— А почему не говорил?

— Мне было это не выгодно.

— Потому что ты сам принимал участие в заговоре?

Лицо Павла сморщилось. Клятва не позволяла соврать. А я задавал прямые вопросы, требующие чёткий ответ.

— Да, — ответил он.

— Напиши мне имена.

Он спешно достал телефон, и уже через две минуты мне пришел сообщением список из тринадцати фамилий.

— Это все?

— Нет, — процедил он.

— Кто еще принимал участие в заговоре?

Он молчал, но партизан из Павла был так себе.

— Оставьте нас вдвоем, — попросил я остальных. — Смотрю, здесь большая застекленная веранда.

Евгений, Света и наша мать отправились на веранду, стеклянная дверь в которую располагалась за плотными шторами. И уже через минуту мы с Павлом остались наедине.

— Вот так ты хотел меня провести, а в итоге спалился сам, — подметил я.

— Да, я не ожидал, что ты станешь настаивать на клятвах, — признался брат.

— Кто еще из нашей семьи принимал участие в заговоре? — повторил я вопрос, добавив в голос стали.

— Моя мать. Она была в курсе, но не принимала участия. Клянусь.

— Кто еще?

— Никто.

Это была правда. Под клятвой рода он не мог так прямо лгать. Что ж, этой информации было достаточно.

Как там мать говорила: за такое полагается отрезать язык? Как по мне — слишком просто для человека, который наверняка попытается обойти клятву.

— Что ты станешь делать дальше? Попытаешься вредить мне с помощью посторонних?

Павел сморщился. Соврать он не мог, как и ответить честно.

— Когда ты похитил и попытался обвинить мою мать, то подписал себе смертный приговор, — тихо сказал я.

— Нет, брат. Я знаю тебя, ты не убийца.

— Ошибаешься. Перед тобой совершенно другой человек.

— Нет… нет, я с детства знаю тебя.

— Ответь на последний вопрос. Если я отпущу тебя, то ты не станешь пытаться убить или кого-то из моих близких?

Павел молчал. Так я и думал.

— Молчание иной раз несёт больше смысла, чем сказанные слова.

Сказав это, я быстрым движением рук создал боевое плетение. Использовал те же иглы, поскольку их хоть немного отработал на практике. Одна из игл угодила шею брата. На меня брызнула горячая кровь.

Брат захрипел и упал. что ж… две смерти братьев за два дня. Жестоко? Пожалуй. Зато так я смогу обезопасить остальных. Тех, кто был мне верен ещё до принесения этой чёртовой клятвы.

Так, кажется мне пора создавать группу зачистки. Под ногами был белоснежный ковер, напрочь залитый кровью. Ну и фиг с ним. Куда девать тело в многоквартирном доме? Я же не мясник, чтобы его по частям выносить!

Я снял с себя окровавленную рубашку, выбросил в мусор и смыл с лица кровь. Достал из рюкзака толстовку, которую еще с училища не вынимал оттуда. А на черных штанах кровь была не так заметна.

Подошел к веранде, откинул штору и постучался. Позвал Свету на языке жестов, и она поспешила выйти ко мне. Брата и мать оставил ждать на веранде, там было тепло и уютно, никаких трупов.

— Ого! Знаешь, если бы мы сожгли его заживо, то осталось бы только пятно на полу, — прокомментировала Света.

И снова — в ней не было ни капли жалости.

— Тебе совсем его не жалко? — решил я спросить, чтобы лучше понять сестру, да и свою семью в целом.

— Нет. Этот урод виновен в смерти отца. И если бы он причинил боль маме, то я бы собственноручно это сделала, — процедила сестра.

— Ты стала другой. После того, как заговорила.

— Да. Знаешь, раньше я считала себя чуть ли не инвалидом. А теперь… у меня есть сила, которая внушает уверенность. Но ты не уходи от темы. Что будем с трупом делать?

— Предлагаю завернуть его в ковер, отнести в ванну и сжечь, — ответил я, пожимая плечами.

— А ты сможешь сделать купол вокруг всего тела? Чтобы пламя не касалось ванны?

— Не знаю. Пошли попробуем.

Пока мы заворачивали тело Павла в ковер и тащили в ванную, я ещё раз убедился, что мне нужна группа зачистки вот для таких случаев. И надеюсь, что она будет сидеть на одном окладе без работы. Потому что больше я не хочу убивать членов своей семьи. Самые отчаянные психи закончились сегодня.

Нам повезло, что в этой квартире было настоящее джакузи. Сперва я создал основу магического щита, затем мы водрузили на него завернутое в ковер тело. Потом я доделал верхнюю часть, но оставил небольшое отверстие для рук Светы. Санузел здесь был совмещенный, а вентиляция была с особой системой проветривания от неприятных запахов. Её мощность регулировалась датчиками на стене, и я включил на полную мощность.

Света просунула руки к ковру, и они загорелись. Так, без капли жалости и сострадания, она испепелила тело собственного брата за каких-то полчаса. От него остался лишь пепел, который упал на дно ванны, когда я убрал щит.

— Фух, устала, — выдала Света.

Она выходила из санузла, слегка пошатываясь. Конечно, за два дня использования магии в таком количестве, источник не успевал нормально восстанавливаться.

— Отдохни пока, а я всё доделаю, — велел я.

— А что скажем маме и Жене?

— Что Паша осознал свои ошибки и решил уехать в Сибирь. Я поделился с ним даром, и он решил потратить остаток своей никчемной жизни на борьбу с регатами.

— Я бы не поверила…

— А это не важно, — ответил я, включая воду, чтобы смыть весь пепел в канализацию.

— Хм, тоже верно, — ответила сестра и вышла. — Мама и Женя болтать не будут, даже если мы скажем, что расчленили брата.

— А вот этого не стоит. Женя уже и без того боится быть следующим.

Света понятливо кивнула и вышла. А я за примерно за час отмыл кухню до блеска. После применения магических разлетелось много крови… А вот санузел остался идеально чист после того, как мы смыли пепел.

— Вот там еще капелька крови, — указал Макар на место под столом.

— Тебе не шпионом, а помощником уборщика работать, — ответил я призраку, вытирая пятно.

— Не смешно, — демонстративно обиделся призрак. — Я создан для большего!

В санузле нашлись хорошие моющие средства, поэтому сейчас на кухне царил запах хлорки. Я открыл окна, чтобы проветрить, поскольку здесь уже не было такой мощной вентиляции. Видимо, хозяева квартиры здесь рыбу не готовили.

Потом позвал маму с братом обратно. Света же уснула на диване.

— А где Павел? — спросила мать, осматриваясь.

Она, конечно, заметила отсутствие ковра. Евгений же полез в кухонный шкаф за второй бутылкой коньяка. Он был уже достаточно пьян, чтобы не замечать очевидного.

— Уехал в Сибирь замаливать грехи, — ответил я, пожимая плечами.

— Понятно, — улыбнулась мать. — Теперь мы можем поговорить без посторонних. У меня столько вопросов скопилось.

Она достала из холодильника вторую бутылку вина. Я же заварил себе кофе. Сказывалась бессонная ночь. А туманить разум алкоголем не хотелось. Я предпочитал оставаться трезвым в любой ситуации, тем более тело подростка быстро уходило в закат. Мне бы хватило одного бокала в нынешнем состоянии, чтобы напрочь отключиться до утра, а я бы предпочел засыпать дома.

— Расскажи мне, как ты устроился. Когда вернешься домой? — начала задавать вопросы мама.

Я сел напротив и кратко поведал об училище, стажировке и своих друзьях. Объяснил, что в ближайшее время собираюсь скрываться под другим именем. И попросил мать не распространяться об этом. Она же заверила, что все сказанное останется между нами.

И я ей верил. Не из-за клятвы. А на интуитивном уровне. Словно у этого тела остались тёплые чувства к этой женщине, и они передались мне.

Разговор прервал внезапный звонок телефона, и я поспешил ответить:

— Алло.

— Лёш, тут полицейские пришли. расспрашивают о вчерашнем шуме, — протараторила в трубку Лесси. — Я им рассказала, что у нас телевизор сломался и начал на полную орать, когда был включен боевик. А они мне не верят. Уже хозяевам звонят…

— Так пусть посмотрят записи с камер.

— Вот, они их и ждут, — нервно ответила девушка.

— Не переживай. Пусть смотрят записи. В доме тоже могут осмотреться. Магический питомец из дома не выходил, поэтому они тебе даже штраф не выпишут.

— Ты уверен?

Лесси переживала, что полицейские могут найти следы вчерашнего побоища. Но мы с Макаром трижды всё проверили перед выходом.

— Уверен. Напиши мне, как они уедут.

— Хорошо.

Мы с матерью проговорили ещё два часа. Евгений же отрубился после первого часа и отправился в комнату отсыпаться.

— Ты хочешь вернуться домой? — спросил я у мамы.

— В это змеиное гнездо? — усмехнулась она.

Как верно подмечено, прямо моими словами.

— Или можем отвезти тебя в любой из наших домов. Приставлю охрану из доверенных слуг отца, и ты будешь в безопасности.

— А Евгений? Так и будешь водить с собой этого алкоголика?

— Хах, нет. Можешь забрать его с собой. Он и без того каждый день грозится вернуться в Москву.

— Не вернется. Боится, пока все не принесли тебе клятву.

— А ты не боишься?

— Нет. Я умею за себя постоять.

— А яд подсыпать?

Вместо ответа мать вопросительно на меня посмотрела. А я продолжил:

— Хочешь отомстить за отца?

— Хочу, — уверенно ответила мать и добавила с нотками ностальгии. — Он был добр ко мне, и… я даже любила его.

— Тогда я отправлю тебе список всех замешанных. Но не уверен, что хочу их убивать.

— Я придумаю наказание на своё усмотрение. Для некоторых банкротство будет хуже смерти.

— Или можешь передать показания в полицию. Но тогда им придётся предоставить доказательства.

— Этого в доме полно. И у меня есть хорошие друзья в московской полиции. Быстро разберусь. Но что потом?

— Буду признателен, если поможешь найти финансиста. Столько средств надо распределить, что я начинаю путаться.

— Проще простого. У меня остались доверенные люди. Но твой отец предпочитал нанимать на высокие должности только мужчин, поэтому они протирают штаны на рядовых должностях в наших компаниях.

— Мне пол не важен, только уровень специалистов. И еще… нужна группа зачистки, которая поможет избавиться от всех тел.

— В службе безопасности рода было трое человек, которым твой отец безоговорочно доверял. Мне будет проще, если я отправлю их тебе для принесения клятвы, а потом перепоручу это дело им.

— Хорошо. Но пусть приезжают до конца недели.

— В таком случае, оставь Евгения у себя. Иначе в Москве он окончательно сопьется от вида такого количества смертей, — усмехнулась мать и отпила вина.

— Все в нашей семье такие циничные? — поинтересовался я. — Не считая Евгения, который слишком бурно на всё реагирует.

— Нет. Но большинство. Иначе не выжить в высших кругах. Знаешь, сколько раз меня похищали с целью выкупа?

— Не знаю.

— Двенадцать. Этот случай тринадцатый. После пятого раза я перестала бояться. А на седьмой мне так надоело ждать, что я зарезала ночью своих похитителей. Вынула из кармана спящего нож, — спокойно рассказала мама. — Мы с отцом старались огородить тебя и младших девочек от всего этого дерьма, пока вы хотя бы не станете совершеннолетними. Но как видишь, не получилось. Это жестокий мир, тут либо приспособиться… либо спиться.

Так мать снова намекнула на брата, которому было проще найти утешение в бутылке. Хотя слабые люди прибегали к разным способам. Знаю из глобала, что среди аристократов процветает пристрастие к сильным наркотикам. Но в нашей семье отец строго за этим следил, поэтому дальше алкоголя никто не продирался.

— А я уже перестал считать, сколько раз меня пытались убить, — задумчиво ответил я.

Мог посчитать сколько было покушений конкретно на меня, но не мог помнить, что было с моим предшественником. Тоже — мало хорошего с момента смерти отца.

— Тебе сложнее. Ты в шестнадцать стал главой рода. Уму непостижимо. Знаешь, а хорошо, что ты решил пока скрываться. Сможешь обезопасить себя.

— На первое время.

— Да. Скоро новость дойдёт до имперской канцелярии, а оттуда разлетится по всему глобалу.

— Мне главное продержаться до имперских соревнований. А в училище никто не станет искать князя.

— Тем более с твоим новым стилем. Ты так повзрослел… Честно, словно предо мной сидит другой человек.

— Жизнь меняет нас. Слишком стремительно.

У меня в кармане вновь зазвонил телефон. И снова — звонок от Лесси.

— Алло, — ответил я в трубку.

— Лёш, меня арестовали! А за Марсом направили специальную службу по контролю магических созданий. Мне разрешили всего один звонок.

Девушка говорила дрожащим голосом. Лесси была напугана.

— Куда тебя везут? В чём обвиняют? — нервно спросил я.

— В сорок пятое отделение. Я сама не понимаю. Ты поможешь мне?

— Да, жди. Скоро буду.

Я сбросил звонок и мысленно выругался. До Смоленска ехать три часа, и всё это время Лесси придется сидеть за решеткой и отвечать на вопросы полиции… Тут нужен хороший адвокат, но где такого найти в срочном порядке?

— Что-то стряслось? — поинтересовалась мать.

— Да, нужен адвокат. О, и кажется я знаю, где его искать.