Тринадцатый сын Сатаны

Валентин — Жека — Тоха

— Здравствуйте, — с дежурной любезностью прощебетал приятный женский голосок. — Туристическое агентство «Плутон-Евро-тур» приветствует вас. Мы рады, что вы обратились именно к нам. Что вас интересует?

Узнала бы ты, что меня интересует, усмехнулся про себя Валентин, небось подрастеряла бы свою показушную благожелательность. Однако вслух сказал, конечно же, совсем иное.

— Добрый день. Мне нужно срочно поговорить с директором вашего филиала, — ответил подчеркнуто вежливо, но с некоторой небрежностью.

Так обычно говорят люди, которые имеют право говорить непосредственно с руководством. Во всяком случае секретарши чутко реагируют на тональность обращения и разделяют простых докучливых просителей от солидных посетителей.

Она и отреагировала.

— Не могли бы вы представиться и сообщить, по какому вопросу он вам нужен? — поинтересовалась, а не просто отшила сразу. — Я доложу, и он…

— Послушайте сюда, сударыня! — бесцеремонно перебил ее Валентин. — Не сочтите за труд, передайте, пожалуйста, Евгению Алексеевичу, что я к нему обращаюсь по рекомендации Семена Борисовича.

— Одну минуточку, — прощебетала девушка и в телефоне зазвучала глушащая внутренние переговоры мелодия.

Минуточку… Могем и минуточку. Хоть десять. Время терпит. Особенно если четко знаешь, чего хочешь, чего ждешь и к чему стремишься.

В трубке раздался щелчок, оборвавший мелодию, и решительный голос спросил:

— Вас слушают.

— Евгений Алексеевич, добрый день!

— Добрый.

— У меня к вам имеется деловое предложение. И потому я вас прошу о личной встрече.

— Сейчас все брошу… — буркнул собеседник. — Кто вас ко мне направил?

— Семен Борисович. Брама.

Последнее слово Валентин тоже произнес как можно небрежнее. Потому что именно оно было в разговоре ключевым. Ибо очень немногие так обращались к эксперту центрального офиса банка «Плутон» по фамилии Абрамович. И само по себе знание этого слова служило своеобразным паролем. Как система опознания у военных самолетов, в обиходе именуемая «я — свой».

— Вот как? И в чем состоит ваше предложение?

Директор туристической фирмы свой вопрос задал тоже небрежно, как будто никак не отреагировав на это ключевое слово. Они явно понимали друг друга.

— Я, конечно, могу изложить его суть по телефону, но не думаю, что это будет правильно, — Валентин пытался подсечь добычу, которая уже клюнула, но еще не слишком прочно зацепилась за крючок. — Сами знаете, — додавливал он, — мы живем в век электронного беспредела и довольно совершенных средств коммерческого шпионажа… Вам сейчас, например, не кажется, что слышимость не совсем чистая?

— Это, наверное, что-то на линии, — не слишком уверенно проговорил директор.

— Может, и на линии, — не стал спорить Валентин. — А может подслушивающее устройство шунтирует — помеху наводит… Так как, вы мне сможете уделить хотя бы полчасика?..

— Ладно, так и быть, постараюсь выкроить для вас тридцать минут, — решительно проговорил собеседник. — Приезжайте ко мне…

— Простите, но к вам я тоже не поеду, — мягко, но категорически возразил Валентин. — У меня на то имеются вполне определенные личные причины, о которых я расскажу, если вы, конечно, будете настаивать на этом, при встрече…

Этот выкрутас собеседника Евгению Алексеевичу не понравился.

— Знаете ли, должен сказать, что у меня слишком мало времени, чтобы я…

И снова Валентин не дал ему закончить.

— Понимаю-понимаю, поэтому буду предельно краток… Я, Евгений Алексеевич, предлагаю вам совместить приятное с полезным. А именно: вы, насколько я знаю, обычно ездите на обед приблизительно в час. Так вот я и предлагаю, чтобы мы с вами встретились по пути, я ознакомлю вас с предложением и потом пожелаю вам приятного аппетита. Вот и все!

Если бы не прозвучало слово-кличка «Брама», Евгений Алексеевич уже давно бросил бы трубку. Но оно прозвучало. И потому он согласился.

— Ну что ж… — словно в задумчивости проговорил директор. — Где мы встретимся?

— Вы будете примерно в час-пятнадцать — час-двадцать проезжать по Садовому кольцу. Остановитесь у Планетария. Там мы и поговорим.

— Хорошо. Это мне и в самом деле по пути…

Тоже мне, открыл Америку! Конечно же, по пути, это и без тебя хорошо известно.

Как же много уходит времени на подготовку каждой акции, думал Валентин, отключаясь от выведенных к геркону проводов. Сколько же факторов нужно всякий раз учитывать, просчитывать и продумывать! Наметить очередную жертву, определить номер телефона этого человека и заполучить сведения о каких-то особенностях его натуры, на которых можно будет в дальнейшем сыграть, узнать имя и кличку человека, на которого можно при необходимости сослаться, поймать момент, чтобы этот человек отсутствовал и, соответственно, его рекомендацию невозможно было бы проверить, придумать повод для встречи, некий ход, который, с одной стороны, заинтриговал бы собеседника, а с другой, отвечал бы собственным требованиям… Нет, что ни говори, простым киллерам, подобных, скажем, покойному Быку, наверное, попроще, чем таким как он, преследующим какие-то определенные цели.

Но ведь зато, с другой стороны, и удовлетворение, когда совершишь задуманное, получаешь куда большее. Потому что каждое убийство, совершенное им, Валентином, это маленький шедевр, это строго индивидуальная, ювелирная, уникальная, ни на что другое не похожая работа, где ни одна, даже самая второстепенная, деталь не повторяет предыдущую. Это как стоящие в Пушкинском музее четыре великолепные роденовские, неповторимые и неповторяющиеся, целующиеся пары на фоне бесконечной череды одинаковых женщин с веслом и пионеров с барабаном. И если рядовой киллер просто живет, получая деньги за то, что лишил жизни какого-то неведомого ему субъекта — то каково же ни с чем не сравнимое наслаждение отправить на тот свет заведомого мерзавца, о котором знаешь дерьма куда больше, чем кто-либо другой, в том числе и он сам, и при этом с каждой новой проведенной акцией шаг за шагом подвигаться к самой главной своей жертве.

Он, главный, уже заволновался, завозился, начал дергаться, хотя пока и не слишком сильно. Ничего, голубчик, ты у меня еще не так подергаешься! Ты еще в стальном бункере со сворой мордоворотов будешь от меня прятаться и от каждого шороха вздрагивать. Но я тебя и там достану. Пусть даже и потребуется мне ждать этого долгие годы. Все равно найду, все равно достану. И ударю в самое больное место! Ведь я его знаю, твое самое больное!

Лишь бы только он не сбежал раньше времени. Вот тогда и в самом деле все пойдет прахом… Впрочем, почему же прахом? Если он, главный, сбежит, в этом тоже будет своя прелесть. Потому что всякий раз, когда ему придется обратиться, даже мысленно, в сторону России, всякий раз будет вздрагивать от воспоминания о причинах, по которым пришлось покинуть Родину. И это уже не говоря о материальных расходах и потерях, которые придется ему понести в связи с возможным грядущим бегством. Так что главному в любом случае придется несладко.

Ну да ладно, это все в перспективе, пока займемся этим бизнесменом от туризма.

…Евгений Алексеевич появился точно в оговоренное время. Он вышел из дорогой иномарки в сопровождении двух крепких парней явно телохранительного вида. Валентин смело шагнул им навстречу.

— Еще раз добрый день, Евгений Алексеевич. Это я вам звонил.

Тот, облаченный в модное зеленоватое пальто, свысока глянул на встречающего. Валентин, по своему обыкновению, выглядел весьма затрапезно.

— Это я уже понял. Слушаю вас, — не отвечая на приветствие и не подавая руки, проговорил приехавший.

— Да-да, я помню, у нас только тридцать минут, — засуетился Валентин. — Поэтому не будем терять драгоценного времени. Ведь оно, время, бесценно, как самое жизнь. Не правда ли?.. Пройдемте! — широким жестом указал он на широкую дорожку, ведущую к зданию с куполом.

— И что я там увижу? — поинтересовался Евгений Алексеевич, неспешно направляясь в указанном направлении.

— Ну, что увидите, это впереди, это будет как финал, как апофеоз, так сказать, как окончательная иллюстрация к нашему общению, — зачастил Валентин. — А пока я начну, правда, начну немного издалека… Скажите, Евгений Алексеевич, вы согласны, что в настоящее время найти какую-то принципиально новую форму бизнеса довольно трудно?

Вопрос был настолько нелеп, что приехавший, пожав плечами, небрежно обронил:

— Наверное, это просто невозможно.

Впрочем, надо сказать, чувствовал директор туристского агентства себя несколько напряженно. Уж очень не вязался образ встретившего его человека с подчеркнуто элегантным рафинированным брюзгой и чистоплюем Абрамовичем, довольно частым посетителем Бульвара. Да и сам Брама вдруг именно сегодня куда-то запропастился: нет его ни дома, ни в офисе, ни на том же Бульваре — где только ни пытался отыскать его Евгений Алексеевич через свою секретаршу после таинственного звонка…

Что стоит за всем этим? Нет, надо послушать, о чем будет вещать этот тип. Правда, на сумасшедшего или на «агента» какой-нибудь конкурирующей фирмы он не похож… Вдруг и в самом деле изобрел нечто невероятное и хочет подороже продать свое произведение? За нищего интеллигента он и в самом деле может сойти.

Послушаем-послушаем…

Словно отвечая на мысли Евгения Алексеевича, или заранее предвидя их, Валентин продолжал:

— Это спорный посыл… Ну да ладно. А вы согласны, что человек, который откроет нечто принципиально новое в бизнесе, достоин материального вознаграждения?

Так-так, похоже, предположение начинает сбываться… Допустим, он и в самом деле что-то эдакое открыл… Сколько он может запросить? У этих интеллигентов на то, чтобы потребовать принять их в долю, ума не хватает. Или, наоборот, хватает ума понять, что их в этом случае обязательно объе… пардон, объегорят. Значит, он попросит денег… Может, ради этого все это и затеяно? Может быть, тут какая-нибудь афера в стиле Остапа Бендера?..

— Давайте, господин Леонардо да Винчи, ближе к телу, — не отвечая, сказал бизнесмен. — Уже прошло пять минут встречи, а я еще пока ничего не услышал.

— Что ж, будем надеяться на вашу порядочность, — согласился Валентин. — Надеюсь, что когда вы узнаете, насколько необъятный простор для вложения денег открывается сейчас непосредственно над нами, вы не забудете о человеке, который вам его подсказал.

Евгений Алексеевич невольно посмотрел вверх. Но ничего кроме серого хмурого декабрьского неба, ветвей деревьев и серебристого купола не увидел.

— Вы предлагаете мне купить Планетарий? — ухмыльнулся он. — Чтобы клиентам на куполе показывать картинки городов, куда мы можем их направить?

— Что ж, это тоже мысль, — с готовностью подхватил Валентин. — Тем более, что перед нами самый большой планетарий в мире. Его зал рассчитан на пятьсот человек. А диаметр больше двадцати пяти метров и открыт он в 1929 году — про тот период говорят, сами знаете, что это начало мракобесия в нашей стране… К слову, первый в мире аппарат планетарий (он, кстати, именно так и называется — «аппарат планетарий») был создан всего за пять лет до этого, в Германии… Да только при вашей авантюрной жилочке, при вашей романтической струночке в душе… Нет, я думаю предложить вам нечто иное, более соответствующее вашей творческой, ищущей возвышенного, натуре, хотя оно тоже имеет отношение к тому, что находится на куполе.

Загадочно. Таинственно. Интригующе. Завлекательно. Непонятно.

— Надеюсь, вступительная часть нашего общения закончилась? — поторопил бизнесмен. — Давайте перейдем к основной.

— Давайте, — охотно согласился Валентин. — Засекайте десять… Нет, пятнадцать, минут и не перебивайте меня все это время. Когда же время закончится, если сочтете нужным, остановите меня. За это время я постараюсь уложиться. Это будет оптимально…

Они прошли в раскрытые двери планетария. Сидевшая на стульчике старушка их не остановила, только вежливо и благостно улыбнулась. Зато телохранителей остановила решительно.

— Сюда нельзя, купите билетики и ждите начала следующего сеанса.

Валентин со спутником обернулись.

— В чем дело? — недовольно спросил заинтригованный, но не напуганный происходящим Евгений Алексеевич.

— Мы тут с вами вдвоем по вестибюлю только немножко пройдемся, я договорился, чтобы нас пропустили, — объяснил ему Валентин. — А ваши гаврики пусть за нами через стекло понаблюдают, а то ведь и в самом деле не положено тут такой толпой бродить…

— Ладно, — бизнесмен махнул рукой здоровякам, которые могли бы эту бабку размазать по полу одной рукой. — Подождите меня. Буду через двадцать минут.

Валентин тут же вежливо взял бизнесмена под руку и подвел к схеме Солнечной системы.

— Для начала небольшой экскурс в прошлое. Причем, в прошлое мифическое… Некогда, давным-давно, сын Гелиоса и Климены по имени Фаэтон упросил отца дать ему прокатиться по небу на его солнечной колеснице. Но во время движения юноша испугался высоты и всевозможных зодиакальных чудовищ, которых он увидел на небе. Кони нервозность извозчика, конечно, почувствовали, запаниковали и сбились с дороги. На Земле началось нечто невообразимое: моря и реки стали пересыхать, земля гореть, ледники таять, короче, всевозможные природные катаклизмы — а люди, соответственно, массово гибнуть. Чтобы спасти Землю и людей, Зевс-громовержец молнией разбил колесницу и поразил Фаэтона, который, объятый пламенем, рухнул в море… Вы, Евгений Алексеевич, конечно, эту легенду в той или иной интерпретации слышали… Так вот, вы, наверное, знаете и о том, что исследователи считают, что в ней вполне могла быть запечатлена информация о какой-то реально произошедшей грандиозной космической катастрофе. Например, о разрушении гравитационным полем Юпитера некой планеты, которая некогда существовала в Солнечной системе и вращалась по орбите между Марсом и Юпитером, и которая иначе называется планетой Ольберса…

Это было по-своему интересно. Но находилось слишком далеко от сферы бизнеса.

— Вы теряете время, меня не интересуют подобные псевдокосмические байки, — попытался остановить Валентина Евгений Алексеевич. — Переходите к делу!

Тот подчеркнуто подобострастно взмахнул руками.

— Сейчас-сейчас, я уже перехожу… — проговорил он торопливо. — Так вот, вы, конечно, знаете, что между орбитами планет нашей Солнечной системы Марса и Юпитера нынче находится пояс малых планет, иначе именуемых астероидами, то есть детьми звезд или, иначе, звездоподобными. Диаметр каждого такого астрального детеныша колеблется от одного до тысячи километров, причем, только двадцать восемь обломков рассыпавшейся планеты превышают размером двести километров. Крупнейший из астероидов носит имя Церера, его диаметр превышает тысячу километров. Ну а суммарная масса всего астероидного пояса составляет, по разным оценкам, от одной семисотой до одной тысячной земной массы. Но главное, что нас с вами сейчас интересует — это то, что всего в поясе астероидов вращается примерно сто тысяч таких обломков разрушенной планеты. Сто тысяч! Представляете?.. Вот они…

Валентин показал россыпь точек между обручами орбит Красной планеты и планеты, которую, за ее гигантские размеры называют недоразвитой звездой.

— Вы, как я понимаю, предлагаете мне их купить? — усмехнулся Евгений Алексеевич.

— Нет, это невозможно. Во всяком случае пока. Это смогут сделать, возможно, ваши потомки… Я предлагаю вам куда более реальное дело. Я предлагаю вам купить право на единоличную продажу имен этим астероидам.

Бизнесмен удивленно уставился на собеседника.

— Не понял.

— Все очень просто, — начал объяснять Валентин. — Вот смотрите. Из этого огромного числа планеток только очень немногие носят имена: Церера, Паллада, Веста, группы астероидов, называемые Троянцы и Греки… Остальные в каталогах значатся только по номерам. Помните, если вы, конечно, читали, Маленький принц из Сент-Экзюпери тоже был родом с такой планеты, которая имела какой-то порядковый номер… В последнее время в мире стали практиковать присваивать им имена наиболее выдающихся представителей человечества, например, астероиду номер 995 было присвоено имя известного русского астронома Павла Штернберга, номеру 1671 — Чайка, в честь Терешковой, а еще какому-то, не помню номер — Владимира Высоцкого… При этом сложилась практика, что астероидам с нормальными орбитами присваиваются женские имена, а тем, которые имеют какие-то отклонения от нормы — мужские… Так вот, Евгений Алексеевич, я подхожу к сути моего предложения. Сейчас ситуация такова, что в принципе можно присваивать этим крутящимся в небе камням имя любого человека. Понимаете? Любого. Частично это уже используется, в мире существует специальная служба, занимающаяся этим делом. Россия здесь тоже не отстает. Например, в парке Горького, в аттракционе, который устроил в летавшем в космос «Буране» Герман Титов (космонавт Земли номер два, а не нынешний спортсмен), можно вытащить счастливый билетик и назвать один из астероидов именем себя или любимой женщины. Но ведь это только так, разовая акция…

Вот теперь Евгений Алексеевич и в самом деле чувствовал себя заинтригованным по-настоящему.

— И в чем же конкретно состоит ваша идея? — уже искренне, без дежурной вежливости, спросил он.

— Пройдемте! — Валентин жестом указал в сторону изогнутой спиралью лестницы, ведущей на второй уровень Планетария. — Идея моя состоит вот в чем. Надо поставить дело присвоения имен собственных этим астероидам на настоящую коммерческую основу. — Теперь главное заключалось в том, чтобы увлеченная идеей жертва не обратила внимание, что по лестнице они поднимаются только вдвоем, что телохранители остались внизу, за широкой прозрачной стеной, которая закрыта щитами с рекламой, а потому надо говорить, говорить… — Вы только представьте, сколько «новых русских», которые имеют деньги, согласились бы увековечить свое имя на небе!.. Известен случай, когда не так давно один наш богач, чтобы добиться внимания какой-то «мисски», устроил на Майорке фейерверк из долларовых купюр. Я думаю, что если бы он в ее честь купил имя для планеты, пусть и малой, и вручил бы ей об этом сертификат… Помните, как у Пугачевой: «за это можно все отдать…» Прошу вас…

Они вошли в темноту смотрового зала Планетария. По темному куполу медленно плыли звезды. В центре помещения таинственно мерцал и едва заметно поворачивался Большой аппарат, похожий на какую-нибудь таинственную межпланетную станцию. Неприятный гнусавый голос что-то рассказывал о строении мирозданья.

Пришедшие осторожно, стараясь не шуметь, опустились в крайние кресла. Здесь было жарко и поэтому директор туристической фирмы расстегнул и распахнул свое пальто. И продолжал внимательно слушать. Идея его и в самом деле захватила.

— Вы смотрите, смотрите, — зашептал на ухо Евгению Алексеевичу Валентин, обращая внимание собеседника на густую россыпь точек, перечеркивающую купол. — Вот он, этот астероидный пояс… Вы только представьте себе вот этот зал, и прямо здесь проходит аукцион по продаже имен любому из астероидов. На выбор: по весу, по объему, по альбедо, то есть по отражающей способности… Рекламу сделать поярче, на радио, на телевидении, в газетах… «Купи себе звезду!».. Звучит?

Предложи Валентин такую авантюру тому же Ваське Ряднову или Барабасу — рассмеялись бы они и послали его по известному адресу. Однако Евгений Алексеевич — человек иного склада. Он был в восторге.

— И что для этого нужно сделать?

— Главное сейчас состояло только в том, чтобы вы увидели их, эти звезды, — непонятно ответил Валентин.

Евгений Алексеевич не успел отреагировать на то, что голос его искусителя резко изменился. Потому что Валентин вдруг резко и сильно, до упора, снизу вверх, в левое подреберье, вонзил в тело жертвы длинный, до остроты шила заточенный стальной пруток. Евгений Алексеевич, не успев сообразить, что произошло, захрипел, задергался, оползая с сиденья на задрапированный пол. Что же касается Валентина, то он после удара быстро поднялся и вышел из зала. В полукресле, где он сидел, остался белеть лишь кусочек бумаги, прикрепленный скотчем к подлокотнику.

Теперь, пока не начался переполох, нужно быстро уходить. Как говорится, «делать ноги». Благо, выход из Планетария с другой стороны, а не там, где находится вход.

Валентин быстро прошел по площадке, миновал дверь, сбежал по лестнице и оказался сбоку здания, вне видимости от стеклянного фасада, где должны были маячить телохранители. Он не пошел в сторону Садового кольца, мимо череды богов — символов планет Солнечной системы, стоящих вдоль дорожки. Валентин вместо этого повернул направо, обогнул постройки Планетария и вышел на относительно сухую тропинку, ведущую к пролому в заборе, которую проделали и потом оставили ремонтные рабочие. Пролез в дыру и оказался в одном из дальних уголков зоопарка. Здесь он уже дорожку знал хорошо. Даже если паника уже поднялась, даже если мордовороты уже мечутся повсюду, разыскивая его, теперь он вне их досягаемости.

Четвертое пророчество сбылось.

…Антон Валерьевич сам не знал, почему он обернулся. Просто что-то подтолкнуло.

От двери в его сторону направлялся Капелька. Значит, опять к телефону. Тоха почувствовал, как внутри у него что-то сжалось, как мгновенно вспотели ладони.

— Что случилось? — спросил он, выбравшись ему навстречу в проход.

— Вас к телефону, — подтвердил догадку своего шефа телохранитель.

— Кто?

— Мужчина какой-то, — четко и конкретно докладывал Капелька. — Не представился. Но сказал, что вышел на вас по поручению Жеки.

Что ж, Жека мужик серьезный, по пустякам выдергивать его с заседания не станет. Да и рекомендовать обращаться к нему кому не попадя не станет.

— Ясно. А чего ему надо?

— Не сказал.

Тоха решительно направился из зала.

— Да, — бросил он в трубку.

— Горе, горе, горе живущим! — послышался в трубке заунывный голос.

— Что?

— Да так, к слову… — теперь голос был уже вполне обыкновенный. — Ты ведь давно ищешь со мной контакт, Тоха. Правда же?

Антон Валерьевич не любил загадок. Да и кто, по большому счету, от них в восторге?

— А кто это? — недовольно поинтересовался он, со страхом ожидая ответ.

И услышал в ответ именно то, чего боялся и в то же время жаждал:

— Я Валентин.

Тоха почувствовал, что у него опять задергался левый глаз.

— Чего ты хочешь?

Собеседник не стал себя упрашивать, заговорил сразу и конкретно.

— Я хочу тебя известить о трех вещах. Первое: появилась «четверка», тебе вот-вот о ней сообщат, так что карточку я тебе в этот раз высылать не буду. Второе: это все опять моих рук дело. И третье: продолжение следует. Вот и все, что я хотел сообщить. Усвоил?

— Погоди! — забыв о том, что его могут услышать, что его могут подслушивать, воскликнул Тоха. — Кто ты? Чего ты вообще от меня хочешь?

— Об этом ты узнаешь, когда придет твое время.

В трубке загудели короткие гудки отбоя.

— Алло, алло! — не успев среагировав на них, крикнул Антон Валерьевич.

Потом опустил трубку в гнездо. Значит, предчувствие его не обмануло. Значит, и в самом деле охота идет если и не на него лично, то во всяком случае на его людей. Почему? Кто заказчик? Кому и в чем он и его команда перешли дорогу? Знать бы…

Телефон мягко прогудел. Еще не сняв трубку, депутат уже знал, что именно он услышит.

— Да, — потухшим голосом сказал он.

— Антон Валерьевич? — уточнил Самусь.

Предчувствия оправдывались.

— Да.

— У нас проблемы.

— Я уже знаю…

Выслушивать второй раз одну и ту же неприятность не хотелось.

— Вот как? — искренне удивился Самусь. — Откуда?

— Валентин позвонил и сообщил, — нехотя отозвался Антон Валерьевич.

— Кто? — думая, что ослышался или что-то недопонял, переспросил помощник.

— Валентин, — раздраженно повторил депутат. — Сам лично. Позвонил, вызвал меня из зала и сообщил.

Самусь присвистнул. Его трудно привести в изумление. Но тут…

— Это надо обдумать, — вполголоса проговорил он.

— Вот ты и обдумай! А я буду действовать по своим каналам!

— Правильно, — быстро согласился Самусь, опасаясь, что если он попытается возражать, Тоха попросту швырнет в раздражении трубку. — Действуй! Только горячку не пори, обдумай все хорошо.

— Ладно. Пока. До вечера… Погоди! — вдруг вспомнил Тоха, что не спросил самое важное. — А кто персонально, я не спросил, нас покинул.

— Я думал ты знаешь…

— Этого не знаю.

— Жека.

Антон Валерьевич грубо выматерился. Евгений Алексеевич ему нравился. Поэтому хотелось тут же начать действовать. Но депутат-мафиози умел удержать себя от необдуманных поступков. Сейчас больше всего хотелось позвонить Игорьку и обматерить его, за то, что он до сих пор так и не нашел этого чертового убийцу.

Однако он тут же одернул себя. В конце концов, судя по всему, этот таинственный Валентин только исполнитель, охотник со своими причудами. За ним кто-то стоит. Не может не стоять! Кто-то, кто хочет зачем-то лишить его, Тоху, равновесия. Сделать так, чтобы он, Тоха, совершил какую-то ошибку. Его, Тоху, хотят подставить. Зачем-то это кому-то надо. Не убить его — убить можно любого человека, как его ни охраняй — а подтолкнуть к каким-то конкретным действиям или же конкретным решениям. Каким? Кому это нужно? Кому это выгодно?..

Был бы жив Самойлов, Тоха не сомневался бы, откуда дует ветер. Но тот погиб — сгорел во время пожара в каком-то притоне вместе со своими любовницей и ближайшими помощниками, причем, все были застрелены из одного пистолета… Странная смерть, даже непонятно, кто ж это так подсуетился… Неужто и тот пожар — тоже дело рук все того же Валентина?..[4]

Хотя нет, вряд ли, потому что тогда придется придумывать еще более сложную комбинацию, отыскивая того, кто был бы заинтересован в «наезде» и на Самойлова, и на него, Тоху… Во всяком случае, с гибелью Самойлова у Тохи вообще не осталось столь явных и столь могущественных врагов. Разве что Полковник[5]… Но с тем-то им вообще делить нечего…

Нет, пусть Игорек форсированно занимается поисками Валентина. Это ему по зубам. И то, что он не нашел его до сих пор, говорит лишь об одном: что киллер очень умел и умен, что он умеет готовить акции и исполняет свое дело безукоризненно. Ну а ему лично, Антону Валерьевичу, вместе с Самусем, нужно подумать об ином: кто может стоять за этим Валентином, что нужно этому заказчику и можно ли с ним договориться. Потому что сама по себе поимка Валентина не устранит первопричину объявленной охоты.

Кстати, нужно еще обдумать, кто может стать следующей жертвой. Как он там сказал, этот ублюдок? «Горе живущим…» Где-то он уже слышал эти слова. Что-то из классики? «И живые позавидуют мертвым…» Это, кажется, из Вальтера Скотта… Хотя нет, это из Стивенсона… Может, и «горе живущим» оттуда же?.. Думай, Тоха, думай, пока не поздно!