Трогать нельзя

Глава 26. Алина

— Садись в машину, — сразу же говорит он, как только наши взгляды встречаются.

Но я молчу делаю шаг в сторону.

— Садись, я сказал.

Теперь Марат подходит и берет меня за руку. Пихает в свой огромный внедорожник и садится сам.

— Хватит меня бесить, — вцепляется в руль и зло сверкает глазами на меня.

А мне не страшно. Ну, вот, не страшно почему-то. Сама не понимаю, почему, но я его не боюсь. Первый испуг прошел. Ну, что он мне сделает?

Рычит только и все. Даже забавно.

К тому же меня прямо греет мысль о лагере. Главное, не подавать виду. Уеду, чтобы и не узнал.

— Что вы тут делаете? — спрашиваю я, поправляя волосы.

— Решил тебя проконтролировать, — отвечает с усмешкой. — Вижу, что не зря. Куда пошла? Почему не к метро?

— В полицию, — я хмурюсь и почти цежу каждое слово.

Марат вздергивает брови.

— Ну-ка, — опять усмехается, а у самого, я же вижу, желваки по скулам ходят. Испугался?

— Я сама напишу на себя заявление, — выдаю я. — Как это? Чистосердечное признание. Вот. Пусть меня посадят. За бутерброд. Все лучше, чем у вас…

— Что ж, похвально, — щурится он. — Заодно не забудь в полиции о пакетике с наркотой рассказать, — и усмехается опять.

Он бредит? Какой еще пакетик?

— О чем вы? — спрашиваю, хмурясь.

— Об этом, — и в пальцах у него оказывается действительно пакетик с чем-то белым внутри.

— Это не мое, — отвечаю уверенно, но чувствую, что уверенность пропадает.

— Расскажешь это следователю, Алина, — говорит он и убирает пакетик в карман пиджака. — Поверь, я сделаю так, что этот пакетик станет твоим. Хочешь? — и опять зло зыркает на меня.

Урод. Просто урод.

— Что вы хотите, а? — спрашиваю прямо. Стараюсь, чтобы голос не дрожал, хотя того и гляди сорвусь.

Откуда у него такая поразительная способность так действовать на меня? Так быстро менять мое настроение?

Нет, вполне понятно, что я его боюсь сейчас. Но надо попробовать решить все мирно.

— Я могу снять себе гостиницу, если вы мне ключи от моей квартиры не отдадите, — говорю я. — Я же вам мешаю. Вашим… — и прикусываю губу. Как назвать то, что я вчера видела?

— Возбудилась? — он опять с прищуром смотрит на меня.

Удивленно хлопаю глазами. Что он имеет в виду?

— Поэтому вышла посмотреть, да? До конца досмотрела, — голос его становится хриплым почему-то и мне кажется или его грудь начинает часто вздыматься. — Понравилось? Может, повторить для тебя?

И не сводит с меня взгляда.

— С вами и правда не все в порядке, — отвечаю я и сразу же жалею об этом, потому что чувствую острую боль.

Марат схватил меня за волосы на затылке.

— Со взрослыми дядями так не разговаривают, — цедит он, блуждая взглядом по моему лицу. — Сколько еще уроков тебе преподать?

— Отпустите меня, — прошу я. — Мне и правда лучше в гостинице пока пожить. Пока… — и чуть про лагерь не проговариваюсь. Но вовремя останавливаюсь.

— Да на что? — смеется он и отпускает мои волосы. Встряхиваю ими. — У тебя бабок-то нету. В гостиницу она собралась.

— Есть! — выпаливаю я и показываю ему конверт, который передал мне староста.

Но в ту же секунду Марат выхватывает его из моих рук.

— Теперь нету, — усмехается и прячет его туда же, себе в карман.

— Отдайте! — такая обида на меня находит, что я кидаюсь на него с кулаками.

Привстаю с сиденья и бью его кулачками по плечам, по груди. А он ржет. Ну, вот, правда. Ржет и все.

Мне хочется плакать. Это же мои деньги! Мои!

— Отдайте! — ударяю по груди и похоже, что больно только мне.

Для его каменной груди мои удары вообще не ощутимы. Но он и не отталкивает меня. Как будто ему доставляет удовольствие то, что я бью его. Ну, бью, конечно, сильно сказано. Но все равно!

Еще раз замахиваюсь, но рука падает не ему на плечо, соскальзывает и по груди. И приземляется… ой!

У меня, наверное, глаза круглыми становятся. Я кулаком чувствую опять это твердое и большое. Оно у него всегда такое, что ли?

От испуга не сразу отдергиваю руку и замечаю, что Марат уже не смеется. Смотрит на меня опять таким же страшным взглядом. Исподлобья.

А потом, не отрывая взгляда, он вдруг берет как-то резко и подхватывает меня за талию. Приподнимает и сажает к себе на ноги.

Я хлопаю глазами и упираюсь руками ему в плечи. Пытаюсь приподняться и не коснуться того, что только что нащупал мой кулак.

— Да сиди ты, блять! — рявкает он и давит мне на талию. — Только хуже делаешь! Блять.

— Я…

— Молчи. Молчи и слушай. Я брату обещал, сука. И обещание свое сдержу. Чего бы это ни стоило мне. Поэтому уймись и хватит меня бесить, блять! — зло сверкает глазами. — Будешь нормально себя вести и все будет нормально. Поняла?! По поводу вчера… — и замолкает.

Отпускает меня с одной стороны и трет пальцами глаза.

Я решаю воспользоваться хотя бы частичной свободой и дергаюсь, чтобы встать с него. Но упираюсь попой в руль и скатываюсь еще ближе.

Боже. Теперь я ощущаю это все у себя между ног. И замираю, боясь пошевелиться. Оно очень твердое. Может, там и не то, что я думаю? Может, там какой-то предмет? Очень на то похоже.

— Ты совсем тупая? — тяжело выдыхает Марат и убирает руку от глаз. Смотрит на меня каким-то затуманенным взглядом. — Специально доводишь?

— Дайте мне слезть, — хриплю я и откашливаюсь. Что с голосом-то?

Но вместо свободы чувствую, как его рука с талии перемещается мне на спину, а потом ниже. И он как будто прижимает меня к себе. Еще сильнее. Хотя куда сильнее-то? Мне и так больно там. Хорошо, что я в джинсах. Боюсь даже подумать, как было бы больно, надень я сегодня платье.

А Марат тем временем как будто чуть спускается вниз и шире ноги расставляет. И все это, не сводя с меня взгляда. И не отпускает. Так и держит своей ручищей. А вторую кладет мне на ногу.

— Ты меня бесишь, — то ли хрипит, то ли цедит. — Но обещание я исполню. В мою личную жизнь не лезь. Поняла? Еще раз выйдешь подсматривать — окажешься на месте шлюхи. Уяснила?

И пальцы сильнее впечатываются в мою ногу. До боли.

Я лишь сглатываю.

А что отвечать-то? И непроизвольно облизываю губы.

Взгляд Марата тут же оказывается на них.

— Это пиздец какой-то, — чуть слышно произносит и мотает головой.

И также резко как посадил, приподнимает меня и чуть ли не скидывает с себя.

Я вся зажимаюсь на сиденье и слежу за мужчиной.

Он, ничуть не стесняясь, что-то там поправляет у себя между ног и пыхтит недовольно.

Потом заводит машину.

— Я уезжаю, — заявляет, когда мы уже почти подъезжаем к дому.

Всю дорогу я сижу и молчу. Страшно очень. Я нифига не понимаю. Что он делает? Зачем?

— Пока меня не будет, чтобы только в университет и обратно домой. Поняла? Чуть задержишься, охрана мне сообщит. Найду и задницу надеру. И вообще без университета останешься. Ясно?

Сам спрашивает все «ясно» да «поняла», а сам даже слово вставить не дает. Но я молчу.

Уезжает, значит? С чего бы это? И куда? Впрочем, все равно. Значит в лагерь смогу без проблем уехать.

— Вернусь и поговорим. Решим, что делать дальше, — продолжает Марат.

Останавливается возле дома.

— Иди, — кивает мне и опять смотрит так, что сердце в пятки уходит. — Ну?! — рычит недовольно, когда я от страха и пошевелиться боюсь.

Но, услышав рык, быстро открываю дверь и убегаю в дом.