Тропою Силы

Глава 6

— Так. А теперь ещё раз. Что на тебя нашло? — сидя на краю кровати и застёгивая пуговицы, допрашивал я эту чертовку.

— Период такой, чего непонятного, — буркнула Вессира из-под одеяла, дико смущаясь. Причём настолько, что у меня по спине мурашки бегали, — У нас есть такой период, когда гормоны берут верх над головой и длится он примерно с полтакеды. А ты мне и так нравился, и вообще сам признался, что моя компания тебе нравится, а ещё ты меня сам давно дразнишь, и… и… вот и не сдержалась.

— М-м-м…

— Можно сказать, что это видовая особенность.

— Фигассе, особенность. Эдак ты любо… К-ха… — не успеваю договорить, как в живот прилетает лёгкий удар локтем, а из-под одеяла выглядывает красная, но в тоже время злая Вес.

— А вот и нет. Мы очень сильно привязываемся к своим спутникам жизни. Когда один из супругов умирает, второй не стремится строить новых отношений.

— Чего?!

— Блин, вот умный-разумный, один из лучших на потоке, а иногда так тупишь, — негодовала она, — Ну неужели все эти намёки понять так сложно? У нас, между прочим, высокие моральные ценности. Именно поэтому я в первое время к тебе присматривалась, и то, что я увидела, то и… полюбила. А потом играла. И ты тоже хорош, постоянно мне комплименты отвешивал и знаки внимания оказывал. Между прочим, если ты не заметил, ты единственный, кто вообще такие комплименты отвешивает. Сначала я думала, что раз ты их делаешь ещё и другим девушкам в нашей группе, значит, ты с одной из них, но всё-таки больше внимания достаётся именно мне. Ну, я и решила попытать счастья. И, между прочим, у нас в народе лизнуть партнёра означает признать его равным. Также это показатель того, что лизнувший проявляет к тебе заботу и любовь, — и тут она стала совсем тихой, — А если сей жест делает молодой катар другому, то это прямое предложение на… близость.

— Уж извини, не знал, — развожу руками. Зато понятно, почему некоторые ребята постарше начинали пошло улыбаться и даже иногда подмигивать.

— Угу. Правда… у нас есть в этом плане небольшая проблемка.

— М?

— Мне… для того, чтобы получить удовольствие много не надо. В отличие от мужчины. Поэтому… иногда катары заводят несколько девушек. И я очень боялась, что не смогу тебя удовлетворить. Как женщина. А с учётом того, что ты делаешь комплименты другим девушкам, ну я и подумала… — она совсем смутилась и завернулась в одеялко.

— М-м-м, — тогда понятно, откуда шёл страх. А я-то думал… — А что такого? Разве сказать девушке, что она красивая — плохо?

— Обычно так говорят своей (!) девушке, — выглянули из одеялка, — Никто так не делает, кроме тебя. Совсем никто. Мы с девочками на эту тему даже как-то разговаривали. Но сошлись на том, что это просто твоя манера поведения.

— Значит, ты меня ревновала?

— И это тоже, но я это могу понять, потому что, как сказала ранее, нам много не надо, и мы быстро… ну, это… ну ты понял. Поэтому я могла понять, если бы ты присматривал кого-то ещё. Но, судя по твоему лицу, ты об этом не знал…

Я не ответил, только посмотрел на неё в духе «откуда мне такое знать?!».

— Это… а у меня получилось?

— М?

— Ну… удовлетворить. Тебя, — и взгляд такой, словно перед ней вселенская проблема. Нет, если посмотреть под другим углом, проблемка действительно большая, но…

— Получилось, — улыбаюсь, припомнив, как достаточно быстро её укатал, а потом попросту сжалился и не стал продолжать. Ну… один подход Вес выдержала, да, но на второй её уже не хватило. Но этот недостаток с достоинством компенсировали её внешний вид и милота, от которой можно просто сидеть и таять.

— Да? — меня смерили подозрительным взглядом.

— Ага.

— Точно? — мне не верили.

— Точно.

— Точно-точно?

— Вес…

Взгляд стал ещё более пристальным.

— Вес, успокойся, всё в порядке. И вообще, для первого раза всё отлично.

— Угу.

— Но, чтобы ты знала, с девушками я обращаться совершенно не умею!

— Это я уже поняла, — серьёзно кивнула она.

— Почти не умею говорить на левые темы, только то, что есть.

— И это знаю, — кивает.

— А ещё постоянно где-то пропадаю.

— Ты это мне-то говоришь? — на меня подняли взгляд.

— Кхм. В общем-то да. И это я не говорю о моих манерах. Которых не так, чтобы много, — повернувшись к катаре, пригибаюсь.

— И не говори. Я до сих пор помню ту нашу первую встречу, когда ты на глазах у всех назвал меня красивой. А ведь катары считаются далеко не эталоном красоты. И вообще, где это видано — так свободно говорить такие слова, по сути, незнакомому… существу?! — то ли возмущалась, то ли восхищалась Вессира.

— Вот-вот, и я о том же. Оно тебе надо?

— Надо! — тут же уверенно отвечает, и, схватив за шею, тянет на кровать, целуя.

— М-м-м… а ты быстро учишься.

— Меня больше интересует, где ТЫ сам научился? — и взгляд такой, словно я на допросе.

— Ну… так… был опыт. В прошлом, — старательно ухожу от ответа, — Не важно. Уже не важно.

— Точно?

— Абсолютно. И что теперь?

— Ничего, — она ложится мне на живот, и, расстегнув пару пуговиц, водит по контурам пигментов на груди когтистым пальчиком. А ведь когти-то у Вес очень острые, специально подтачивает, мало того, ещё и выдвигаться могут. Моя спина это почувствовала отлично, но спасибо Силе, — Я просто не смогла удержать себя в руках. Да и не хотела. Всё-таки ты мне очень понравился. Будь ты с нами чаще, узнал бы, как я уже достала девочек разговорами о тебе.

— Н-да. А ведь обе молчали.

— Они не молчали, просто ты не слушал, — в меня обвинительно ткнули пальчиком.

— М-м-м, не стану спорить, — киваю, припомнив, как меня пару раз с тренировок чуть ли не выносили. В такие моменты было только одно желание — чтобы кто-нибудь добил.

— Ещё бы поспорил, — на груди тихонько фыркнули.

— Вес.

— М? — на меня подняли глазки с большими-большими зрачками. Вот ещё одна её особенность — копировать Кота из Шрека. Буквально.

— Ох, — не удержавшись, чешу эту прелесть за ушком.

— Мр-р-р…

— И всё-таки ты поступила очень необдуманно.

— Почему? — морг-морг. И тут до меня дошло.

— Ах ты… хитрая чертовка, ты всё продумала! И меня просчитала, и сама подготовилась, — в ответ она лукаво улыбнулась. — Ну и кто ты после этого?

— Твоя киса, мр-р-р — озорно отозвалась она, лизнув меня по губам и заурчав, — Которая просто решила взять дело в свои лапки.

— Хм, согласен. Полностью согласен. Но! Это всё равно нечестно. Переть так нагло и напролом… так даже я не делаю. Когда мне положено!

— А ты бы первым подошёл?

— С учётом занятости скорее нет, чем да, — прикидываю в уме такой вариант. И тут я испугался. Променять тренировки на баб в моём-то возрасте? Со мной точно что-то не так. Где здесь ближайший психолог?

— Вот-вот. И где твои гормоны, когда они так нужны? Я и так, и эдак, и хвостиком, и ушками, даже от бедра ходить научилась, а ты ни в какую! Ни одного намёка не понял. Ну и кто ты после этого?

— Очень занятой тогрут-полукровка, — хмыкаю, слегка щёлкнув её по носу и вернув руку на голову для почёсывания. Ка-а-а-айф. — Настолько занятой, что я просто рад до постели доползти, не говоря о том, чтобы думать о девочках.

— Да-а-а-а, Шейд, нельзя так себя загонять.

— Нужно, Вес. Просто нужно, — говорю ей, а утешаю себя. Зашиби-и-и-ись, Шейд, докатились.

— Зачем?!

— Я не стану уступать никому ничего из того, что по праву считаю своим, — плотнее обнимаю эту чертовку, — Но, чтобы иметь на это возможность, нужно обладать Силой. А я себя таковым определённо не считаю…

— Ага-ага, ты это мне скажи, — фыркнула катара.

— Ты мою мать не видела. Между нами, просто гигантская пропасть, которую я мечтаю хотя бы сократить. Знаешь, словно навязчивая цель, которая появилась в голове и не хочет уходить.

— Ты — дурак. Да-да, и ты этого не отрицаешь, — отмахнулась она, — Ну и нахал же.

— Ну а что? Наглость — второе счастье.

— У тебя — первое.

— М-м-м, тебе виднее.

— Вот-вот!

Тут раздался звон колокола.

— Кажется, пора на занятия.

— И это мне говорит самый злостный нарушитель правил храма.

— Каких правил?! — я искренне удивился.

— Так ещё в Падаван Кеше… ай, точно, ты же и там выделился, наплевав на правила и оставаясь на домашнем обучении, — она улыбнулась, — Так вот, везде в храмах есть свод правил, как, когда и что делать, а что делать нельзя. И хоть ты и считаешься самым злостным нарушителем, то только потому, что никаких по-настоящему серьёзных проступков за тобой не замечено. Ты действуешь не так, как другие. Более грамотно, что ли?

— А, так мне ещё мама объяснила основы и границы дозволенного.

— Тогда понятно. К слову, то, что мы с тобой сделали, запрещено и станет разрешено только когда мы станем странниками, — она задумчиво что-то прикинула. — Ну, то есть через несколько такед.

— Н-да. Надо будет почитать на досуге.

— Пха-ха-ха-ха-х-а… — взорвалась она истеричным смехом.

— Вес?

— Ха-ха-ха…

— Вес!

— Ой… я в норме. Просто ребята из группы интересовались: ты специально задался целью нарушить весь список правил? А, оказывается, ты о них и не вспоминал.

— Зато я чувствую себя живым и свободным, — развожу руки в стороны, — Нет, я понимаю, незнание правил не освобождает от ответственности, но примерные границы я знаю.

— Хи.

— Ладно, пойдём. Хотя да, почитать однозначно стоит.

Она поднимается на колени, окончательно добивая мои смятения на свой счёт. Вот вроде и катара, но полукровка. Мягкая, короткая, шелковистая шёрстка покрывала почти всё тело и была она настолько короткой и мягкой, что если не приглядываться, не отличить от кожи. Единственное, что выдавало её наличие — это цветные пигменты, добавляющие окрас.

А уж какие у неё были формы, м-м-м… утончённая талия, нежные ладошки, от которых буквально млеешь, и это её «мр-р-р», ух! Не удержавшись, кладу руки на талию этой хитрой чертовки, а та и не против, наоборот, руку перехватывает и поднимает выше. А игривый взгляд вертикальных зрачков выдавал намерения хозяйки без всякой эмпатии.

— А ничего, что это комната ещё и Рамиры?

— У меня договорённость, — прошептала она, наклоняясь ко мне и вплотную прислоняясь грудью, — И полный карт-бланш.

— Всё с тобой ясно.

— Ну а что? Тебя ведь в твоей комнате ещё нужно умудриться застать, да и с Рамирой договориться куда как проще, чем с Грисом… — искренне возмутилась эта хитрая моська, — Женская солидарность и проницательность, она такая.

— А где сама Рами? — в ответ она просто посмотрела на меня как… ну понятно кого. — А, ну да. Вопрос снимается.

— Ш-ш-ш. Давай опоздаем? — стрельнула она глазками, подтянувшись к моему лицу.

— Хм… Ну не знаю, сейчас ведь будет занятие у… ум-м-м… М-м-м!

***

За прогул нам всё-таки сделали выговор и отправили медитировать шесть часов подряд. По приколу мы договорились попытаться связаться. Каково же было наше удивление, когда у нас получилось! Вот сижу, медитирую, думаю о Вес, как начинаю слышать её голос. К моему удивлению, это был не общий язык, а скорее всего её родной. А что самое удивительное, я его понимал. Примерно то же самое произошло и с моей стороны, только…

— Шейд, я не пойму. Я чётко слышу тогрутский, но в нём то и дело проскакивают более грубые слова. И как ни странно, но эти слова я воспринимаю намного тяжелее. Что это за язык? — Оба-на. Вот это поворот. Это что же получается, моё сознание не может определиться, какой язык для меня родной? Интересно…

— Это язык одного народа. Он мёртв, потому как здесь на нём никто не говорит. Совсем никто.

— А откуда ты его знаешь?

— В том и загвоздка, что я без понятия. По идее, я его знать не должен, но… он со мной.

— Странно… очень странно.

— И не говори. Не иначе, чем Сила пошутила. Слушай, а я правильно понял, что ты говоришь на катаре?

— Да. Я читала о подобном способе общения. В нём каждый из собеседников говорит только на своём родном языке. Но в том и странность, что ты говоришь одновременно на двух разных языках, чего быть не должно.

— Давай… оставим эту тему?

— Хорошо. О чём хочешь спросить?

— Ну почему сразу спросить?

— Шейд, я слишком хорошо тебя узнала. Да и потом, я стойко ощущаю твои эмоции, — я замер, — Ой, а я и не знала, что ты так сильно прячешь свои чувства, — от нахлынувших эмоций и мыслей моя концентрация сбивается, и я выхожу из транса. Повернувшись к сидящей в трёх метрах Вес, вопросительно поднимаю бровь, — Зато теперь я знаю, что не ошиблась, — И тут во мне словно что-то щёлкнуло.

— Ты… так, погоди. Ты ведь специально подстроила наше опоздание, чтобы нас отправили на медитацию. Верно? — она улыбнулась, — Откуда в тебе столько хитрости?!

— Ну так ведь ки-и-иса. А коты хи-и-итрые, — протянули с наглой улыбкой.

— Допустим. Но откуда ты обладаешь телепатией? Даже я так не могу, а мама пыталась научить.

— Папа обучил, — она пожала плечами, — Он следопыт, управляющий охраной колонии, из которой я родом. А ты очень хорошо прячешь свои чувства, Шейд. Глубоко в сердце. Будь они хорошими или плохими. Если я тронула то, что нельзя, прости, пожалуйста. Мне просто хотелось их увидеть. Ты ведь даже в постели их прятал… — тихо прошептала она, — Зато мои читал, как книгу.

— Хех. И что же ты увидела?

— Доброту. Заботу. Желание обнять. Защитить, — она покраснела и отвела глаза, — А ещё ты не боишься смерти. Совсем. Словно приговорённый к смерти, который уже с ней смирился, — её взгляд сменился на задумчивый, как будто меня увидели в новом ракурсе, — И в тебе достаточно много гнева и обиды. Но вот на что, я разобрать не смогла, — она наклонила голову, словно спрашивая. Глубоко вдохнув, на выдохе отвечаю.

— Смерть… у меня к ней особое отношение, скажем так. Поверь мне, умирать не страшно, страшно жить. Я… знаю, о чем говорю, — несколько мрачнею, глядя в пол.

— Прости.

— Ничего. Ты правильно сделала, что постаралась увидеть то, что я прячу. Тебе можно и нужно увидеть то, что царит в моей душе.

— Злость? — кивок, — Я злюсь на мир, Вес.

— М-м-м?

— Он не знает жалости. Слабые станут кормом для сильных, либо сами станут сильней. Но часто он не даёт этой возможности. Это чувство, когда ты хочешь жить, когда хочешь быть свободным, когда хочешь увидеть взгляд своего ребёнка. Но ты понимаешь, у тебя этого не будет. У тебя осталось всего несколько такед, и ты умрёшь. Предсмертная боль мучает тебя, ты ждёшь дня смерти уже не как конец, а как освобождение от боли. Более того, знаешь поговорку: перед смертью не надышишься? — она отрицательно мотнула головой, — Ну, теперь знаешь. Её смысл в том, что за короткий промежуток времени ты будешь пытаться сделать всё и сразу, но в итоге ничего не выйдет. Но ты всё равно попытаешься. В моём случае… попытаешься подарить кому-то радость, миг, в котором он будет по-настоящему счастлив. Тогда он поймёт, что жизнь имеет светлые краски, поймёт, что в мире есть добро… даже если его немного… — я себя одёргиваю и смотрю в напряжённые глаза Вес.

— Ты… ты умираешь?! — в ужасе прошептала Вессира.

— Что? Нет! Вовсе нет, — резко встряхиваюсь, глянув в её не на шутку обеспокоенные зелёные глаза. — Просто… я знаю это чувство. Прекрасно знаю. У меня был опыт общения… и, более того, я словно бы прожил жизнь этого человека. Увидел мир его глазами в те последние мгновения его жизни. И, наверное, никогда от него не смогу избавиться. Но со мной всё хорошо. Честно. Просто я многое понял и переосмыслил, вот и всё.

— Правда, всё хорошо?

— Да, Вес. Это… моя небольшая тайна, о которой даже мама не знает.

— Я поняла, — серьёзно кивнула Вессира.

— А в остальном всё хорошо. — Смерив меня взглядом, всё-таки поверили. Немного посидев и повертев в голове мысли, при этом полыхая самыми разными эмоциями, она поднялась, подошла и присела ко мне, после обхватив мою руку.

— Слушай, Шейд… прости, что я тут нахитрила, просто я немножко боялась. С катарами мало кто решается связать судьбу, а ты… ты столько раз обращался ко мне как… к чему-то дорогому, словно я уже была твоя. Оказывал пусть и странные, но знаки внимания. И каждый раз походя! — на последних словах она повысила голос, а мне даже немножко стало стыдно. Совсем чуть-чуть, — Шейд, ты ведь правда меня не оставишь?

— В смысле? — не понял я, резко переключаясь. Шестерни в голове резко встали клином при попытке проложить цепочку.

— Через две такеды мы покидаем храм. Два года мы будем в поле с личными мастерами. Я уже нашла того, с кем хочу разделить свою жизнь и даже видела его чувства, но… всё равно переживаю, хочет ли он. Я понимаю… как это глупо звучит. И выглядит. Но ничего не могу с собой поделать. Мне просто… сложно в это поверить.

— Не переживай, — свободной рукой убираю с её глаз чёлку. Пара зелёных глаз устремляют свой взор прямо в мои. — Теперь… — сблизившись, лизнул её по губам, — Мы будем всегда на связи, — шепчу на ушко, позволив себе за этим самым ушком почесать. Она заулыбалась, а я, чуть подумав, добавляю: — Так что я всегда буду знать, кому позвонить, дабы удовлетворить свои плотские желания.

— БАЦ!!!

— ДУРАК!!! — взорвалась Вес, отвешивая мне один смачный удар в бок, после чего обрушила целый шквал, но уже на плечо, — Ты… ты… невоспитанный, грубый, охамевший, наглый…

— Пхе-хе-хе-хе-хе, — хватаю её за талию и заваливаюсь сверху, — Ну, всё, всё, уже и пошутить нельзя.

— Нельзя! — ой, а какие мы взъерошенные… и злые. От излучаемого умиления я расплылся в дурацкой улыбке.

— Надо почаще так шутить, ты так забавно выглядишь… и вообще, может, мне действительно завести ещё одну кису? — зря, зря я дёргаю тигра за хвост, но ничего не могу с собой поделать.

— Ах, так? Ну я тебя…!

***

В это же время за дверью

— … Значит, говоришь, хотят его отдать Мастеру Ирбису?

— Да. Что думаешь?

— Не понимаю, почему именно он? Он же следует кодексу, словно закону, — качнула головой тогрута, — Более того, он даже не боевик. Мой сын будет охотником, как и я, чему его научит Ирбис? Как заговорить зубы жертве прежде, чем отрезать той голову?

— Ты преувеличиваешь. Я думаю, что это не такая уж и плохая идея.

— Почему?

— Шейд очень горячий. А Ирбис — наоборот, спокоен как монах. Я думаю, он сможет немного остудить его пыл.

— Может, ты и права, — задумалась тогрута.

Между тем две давние подруги остановились перед входом в одну из комнат по медитации. Из-за двери в неё доносился громкий шум, буханье мебели, девичьи вопли и чей-то смех.

— Что за…

В этот момент дверь открылась, и из неё вылетел потрёпанный тогрут-полукровка. Горящий взор, всклокоченные волосы, смятая рубашка…

— Мама?! — удивился он, увидев женщину перед собой. Но тут, словно что-то почувствовав, резко ушёл в сторону, уводя за собой и тогрутку, и её подругу. Стоило этому случиться, как из двери вылетело специальное кресло для медитаций, — Здраствуйте, Мастер! — быстро, скороговоркой выпалил он, и тут же, всё на том же дыхании: — Мама, ты просила, я знакомлю. Это — Вессира, моя девушка. Всё, мне пора, поговорим потом! — последние слова парень кричал уже на бегу. Тут из двери показалась катара-полукровка. Вся взъерошенная и очень-очень злая. Не обращая никакого внимания на Мастера Храма и её гостью, девушка рванула следом за веселящимся парнем.

— ПРИБЬЮ! — прокричала она на весь коридор.

Когда подростки скрылись за поворотом, первой в себя пришла хозяйка храма.

— Итак, ещё вопросы, касательно того, почему именно Ирбис? — спросила ситх свою подругу. Сама тогрута в этот момент стояла и улыбалась. — Аала?

— Ну вот. А то всё Сила да Сила, я даже за него переживать начала. Думала уже вмешаться, найти кого, ан нет, не потребовалось, — проговорила тогрута и повернулась к ситху, — Что говоришь?

— Говорю, что ты мне теперь должна.

— Не-е-е-е. Считай, я с тебя один из двух долгов списала.

— А совесть в тебе так и не проснулась, — вздохнула Мастер Цикуна, — Это что же мне надо сделать, чтобы ты второй списала?

— Не переживай, я что-нибудь обязательно придумаю, — заверила подругу тогрута, — Ну что, познакомишь меня с вашим невидимкой? А то, насколько я знаю, он тебе регулярно жалуется на Шейда.

— Если бы только он… и вообще, это ещё кто кому должен жаловаться! Они с твоим сыном с момента поступления ведут игру: Кто кого найдёт, а потом вместе разбирают ошибки оппонента. Ты даже не представляешь, как это раздражает, когда идёшь по коридору, и прямо у тебя под носом из ниоткуда выскакивает размытая тень и тут же пропадает. Я поражаюсь с того, как они научились отвлекать чужой взгляд или прятать себя в Силе. Хорошо хоть сами невидимками становиться не могут!

— К-ха, к-ха… пха-ха-ха…

— Тебе смешно, а мне регулярно жалобы приходят.

— Так почему не приструнишь? Ты же Мастер Храма!

— Ага, этих ещё найти надо, — буркнула Цикуна, — И ладно найти, но твоего ругай, не ругай, всё одно. А вот Баги пусть учится, он ещё не встречал достойных соперников в этих стенах, а то совсем расслабился. Потом же будет учить других, так что пусть. Да и давно я его таким не видела.

— А что остальные преподаватели?

— Эх… пойдём. Обсудим всё за чашкой соя. Быть может, к тому моменту остынут.