Троянская война. Мифы и история

Геродот беседует с жрецами

В V веке до н. э. в Элладе жил человек, которого потомки называют «отцом истории». И не без оснований, потому что древнейшее полностью сохранившееся и дошедшее до нас историческое сочинение вышло из-под его пера. Имя этого человека — Геродот. Он был торговцем и путешественником, изъездившим половину тогдашнего мира — отчасти по торговым делам, а главным образом в поисках материала для своих книг. Где бы ни оказался Геродот, повсюду его глаза и уши были открыты для разнообразных впечатлении, но в основном его интересовало все связанное с историей.

Где-то около 450 года до н. э. Геродот приехал в Египет. То, что предстало перед его глазами на берегах Нила, поразило его сильнее всего, виденного раньше. И это вполне понятно — он прибыл из прекрасной, но чрезвычайно бедной страны, а здесь перед ним открылись чудеса архитектуры и искусства, огромные храмы и колоссальные статуи, таинственное иероглифическое письмо и удивительные религиозные культы, странные боги с головами животных, пирамиды, сфинксы, лабиринты. Какой скудной и кратковременной показалась ему история эллинов. Тогда как история Египта уходила в туманную даль веков. Что же касается местных жрецов, то они, не жалея сил, старались продемонстрировать перед чужеземцем свою древнюю мудрость. Им хотелось, чтобы записанные в книгах события, происходившие много тысячелетий назад, сохранились для потомков. Что могли противопоставить эллины десяткам веков непрерывной египетской традиции? Только мифы о своих героях — о Геракле, о походе семи царей против Фив, о Троянской войне. Ио как расположить во времени эти события? И вообще — можно ли относиться к ним как к реальным фактам?

Подавляющее большинство эллинов всегда склонны были считать, что в старинных легендах заключена историческая правда. Делались попытки вычислить, когда именно происходили эти мифические войны. Однако в Элладе не велись какие-либо летописи или хроники. Существовали лишь предания, легенды, увековеченные в поэмах. И все же изобретательные эллины нашли способ создать хронологию событий, о которых повествуют поэтические мифы. Дело в том, что многие эллинские аристократические роды вели свою родословную от древнейших героев. Семейная традиция этих родов бережно хранила и передавала из поколения в поколение длинные перечни предков, сопоставляя жизнь своего рода с событиями, происходившими в стране, например, с твердо установленной датой первой Олимпиады (по нашей хронологии, происходившей в 776 году до н. э.). В конечном счете чаще всего приходили к выводу, что эпоха героев относится к XVI–XII векам до н. э. (в пересчете на нашу хронологию). Это и есть тот период, который сейчас носит наименование микенского. В датировке конкретных событий имелись расхождения. Троянскую войну, например, датировали XIV — началом XIII века до н. э.

Почти никто в Элладе ни тогда, ни позднее не сомневался, что война под Троей — исторический факт. Авторитет великой древней поэзии был огромен.

Ведь Троянскую войну воспевал не только Гомер, но и поколения других поэтов. Существовал цикл поэм, связанный с событиями этой войны. Споры о том, кому принадлежит авторство отдельных поэм, нисколько, не нарушали очарования легенд, в которых виделось отражение действительных событий. Можно было, правда, задуматься о том, в какой степени эти предания правдивы. Ведь право поэта свободно обращаться с историческим материалом признавалось всегда.

Кто мог ответить на вопрос о том, много ли правды содержится в легендах троянского цикла? Очевидно, это мог сделать только парод, сохранивший в своей памяти хотя бы крупицы сведений о той эпохе. Среди соседей эллинов единственным пародом, история и культура которого уходили своими корнями в столь отдаленное прошлое, были египтяне. У них-то, в старинных хрониках египтян и надо искать упоминания о войне, потрясшей мир стольких народов.

Храпи гелями прошлого в стране на Пиле были жрецы. Они владели тайной иероглифического письма. Вот почему, желая изучить свое прошлое, эллины отправлялись к египетским жрецам. Один из таких путешественников — Геродот. О чем же беседовал великий эллин с египетскими жрецами?

Елена в Египте

— Поведали мне египетские жрецы, что в действительности с Еленой было так.

Александр похитил Елену и поплыл с ней из Спарты на свою родину, в Трою. По во время плавания по Эгейскому морю сильные ветры отнесли корабль к югу, к берегам Египта. Ветер не утихал, и корабль вошел в один из рукавов Нила и стал на якорь близ города Тарихея. Там, недалеко от берега находился — и существует поныне — храм Геракла. Храм этот имел следующую привилегию — если чей-либо раб найдет приют в нем и выжжет на своем теле священные знаки, он становится собственностью бога и прежний господин не может его забрать. Этот обычай существует издревле. Узнав об этом, слуги Александра сбежались в этот храм. Они молили бога о защите и обвиняли Александра, стремясь погубить его. Они рассказали, как Александр похитил Елену и какую нанес обиду Менелаю. Их выслушали жрецы и страж этого устья Нила по имени Тонне; последний сообщил обо всем в Мемфис фараону Протею.

— К нам прибыл чужеземец. Он родом из страны троянцев. Этот человек совершил в Элладе нечестивое деяние — соблазнил жену человека, который принимал его как гостя, и вместе с нею и богатыми сокровищами находится здесь. К нашей земле его занесла буря. Как мне поступить — отпустить его безнаказанно или же отобрать добро, привезенное им?

На это Протей послал вот какой ответ:

— Человека, совершившего нечестивое деяние против своего гостеприимна, схватите и приводите ко мне. Я послушаю, что он скажет.

Выполняя этот приказ, Тонне схватил Александра и задержал его корабли. Позднее он отправил его вверх по реке в Мемфис вместе с Еленой, сокровищами и слугами.

Когда все они предстали перед царем, Протеи спросил:

— Кто ты и откуда плывешь?

Александр ответил:

— Зовут меня Александром, или Парисом. Я родом из Трои, города богатого и могущественного. Этот город расположен в Азии, он охраняет пролив, ведущий к северному морю. Отец мой Приам — царь этой страны. Сейчас, я прибыл из Эллады, возвращаюсь на родину.

Тогда Протей спросил, откуда он взял Елену. На этот вопрос Александр не мог дать вразумительного ответа. Он старался уклониться и говорил неправду. Тогда его слуги стали его уличать и рассказали о его постыдном деянии. Рассмотрев это дело, Протей вынес приговор:

— Я постановил не убивать ни одного чужеземца, которого приведут в мою страну неблагоприятные ветры. Если бы не это, я жестоко наказал бы тебя, Александр. Я сделал бы это во имя эллина, оскорбленного тобой самым нечестивым поступком: ты соблазнил его жену. И этого тебе оказалось мало! Ты уговорил ее бежать с тобой и похитил. И даже этим ты не удовольствовался: ты еще и ограбил дом своего гостеприимна. Однако я ни в коем случае не желаю убивать чужеземца на моей земле. Поэтому ты можешь уехать. Женщина же и сокровища останутся у меня. Я сохраню их для того эллина, если он сам пожелает приехать ко мне и увезли их от меня. Тебе и твоим спутникам я повелеваю в течение трех дней покинуть мою страну. В противном случае я расправлюсь с вами, как с врагами.

Так Елена осталась в Египте у фараона Протея.

По-видимому, продолжает свой рассказ Геродот, эта история была хорошо известна Гомеру, но он не принял ее во внимание, поскольку она не соответствовала замыслу сто поэмы в такой степени, как другое сказание, где сообщалось, что Елена прибыла с Парисом в Трою. на чем основано мое утверждение, что Гомеру был известен рассказ о пребывании Елены в Египте? Гомер сам ясно дал понять, что это сказание он знает. Это очевидно из того, как поэт рассказывает о скитаниях Александра, о том» как он вместе с Еленой сбился с пути, блуждал по разным местам и прибыл в Финикийский Сидон (а эта страна, как известно, расположена недалеко от Египта).

Из этого отрывка «Илиады» ясно, что не Гомер является автором «Киприй»[71], повествующих о начале Троянской войны, потому что там определенно говорится, что Александр вместе с Еленой прибыл в Трою через три дня после отплытия от берегов Спарты. Им благоприятствовали ветры, и море было спокойно.

Но оставим пока Гомера и вернемся к рассказам египетских жрецов, как их передаст Геродот.

Выслушав их речи, я спросил:

— Значит, все, что эллины рассказывают о Троянской войне, — вымысел?

Но жрецы запротестовали:

— Нет, эта война действительно велась. Наши предки много веков назад слышали о ней от самого Менелая. Вот как это было.

Большое войско ахейцев напало на землю троянцев, чтобы помочь Менелаю вернуть его жену. Эллины сошли с кораблей и разбили лагерь, откуда направили в Трою — или, как ее еще называют, Илион — несколько послов. С послами пошел и сам Менелай. Войдя б город, они потребовали возвращения Елены и сокровищ, л сверх того, удовлетворения за нанесение обиды. Но троянцы и тогда, и позднее клятвенно и без клятв упорно твердили одно:

— У нас нет Елены и сокровищ, все это осталось в Египте! Мы не можем возместить то, что сейчас находится у фараона Протея!

Эллины же расценили это как насмешку, как желание оставить их в дураках. И десять лет они держали Трою в осаде, а потом захватили ее. Лишь, когда, ворвавшись в город, они нигде не могли найти Елену, а жители города, уже побежденные, продолжали твердить то же самое, они убедились, что троянцы с самого начала говорили правду, и отправили Менелая в Египет к Протею.

Прибыв в Мемфис, Менелай рассказал обо всем случившемся, получил от Протея щедрые дары, забрал Елену и свои нетронутые сокровища. Но тут он поступил несправедливо. Из-за того, что он долгое время не мог отплыть из Египта, поскольку мешали неблагоприятные ветры, он задумал безбожную жестокость: схватив двух египетских юношей, он принес их в жертву богам. Когда об этом стало известно, негодованию египтян не было предела. Менелая пытались преследовать, но он скрылся на своих кораблях в сторону Ливни. Куда он направился затем, мы не знаем.

Я сам склонен верить, что египетские жрецы рассказали о Елене. Потому что я рассуждаю так.

Если бы Елена находилась в Трое, ее скорее всего отдали бы осаждавшим независимо от того, согласился бы на это Александр или нет. Не могли же Приам и его родственники быть до такой степени лишены разума, чтобы на себя, своих детей и на весь город навлечь столь страшную беду только ради того, чтобы Александр имел возможность предаваться любви с Еленой! Допустим, однако, что вначале они придерживались другого мнения. Но вот начались бон, полегло множество троянцев, не было сражения, где не пало бы два, три, а то и больше сыновей Приама — так по крайней мере сообщают поэмы. Но если дело обстояло таким образом, я полагаю, что Приам, даже если бы он сам жил с Еленой, отдал бы ее ахейцам — лишь бы спастись от ужасных бедствий. Примем во внимание и то, что не Александр был наследником престола, а Гектор. Именно он как старшин сын и храбрейший воин унаследовал бы троп после Приама. А Гектор не стал бы потворствовать брату, совершившему неправое дело и виновному в том, что на его страну обрушились такие бедствия.

Я делаю такой вывод: у троянцев не было Елены и, следовательно, они не могли ее отдать. А почему им не верили осаждающие? Думаю, все это было заранее уготовано богами, которые желали гибели Трои. «Все это, по-моему, было заранее уготовано божеством, чтобы их гибель показала людям, что за великими преступлениями следуют и великие кары богов. Вот что я сам думаю об этом»[72].

Защитник чести Елены

Трудно сейчас установить, что Геродот действительно услышал от египетских жрецов, а что попросту вложил в их уста, чтобы сделать более достоверной милую его сердцу версию. Ведь рассказ о том, что Елена никогда не была в Трое, Геродоту наверняка уже приходилось слышать где-то и от кого-то — но не в Египте и не от тамошних жрецов. Эта версия показалась ему убедительной, тем более что он не мог примириться с мыслью, что троянцы пролили столько крови ради одной единственной, пусть и самой прекрасной женщины. Будь Елена у них, они сразу отдали бы этот предмет спора законным владельцам и Троянской войны не было бы.

А теперь познакомим читателя с человеком, который, насколько нам известно, первым сочинил историю о том, что Елена, в то время как под стенами Трои лилась кровь троянцев и ахейцев, благополучно и спокойно жила в Египте.

Имя этого человека Стесихор. Он жил около 600 года до н. э. то есть за полтора столетия до Геродота. Его родиной была не собственно Эллада. Он родился в городе Гимера, на Сицилии, и жил в греческих городах, расположенных в Южной Италии и на Сицилии. Много столетий спустя показывали могилу Стесихора в Катании, у подножия огнедышащей Этны. Стесихор был поэтом. Он сочинял главным образом песни, исполнявшиеся во время религиозных праздников. Содержанием этих песен чаще всего являлись старинные мифы о героях и богах. Писал Стесихор и поэмы. В одной из них описывается разрушение Трои, в других — приключения воинов, возвращавшихся из-под Трои на родину. Для пас наибольший интерес представляют два произведения Стесихора, известные сейчас — как, впрочем, и все остальные его поэмы — только по названиям и нескольким фрагментам. Первая из них — «Елена» — вобрала в себя все дурное, что только можно было сочинить и рассказать об этой женщине: что она распущенна, неблагодарна, заносчива, изменчива, коварна. Зато вторая поэма — «Палинодия»[73] — снимает с прекрасной Елены все упреки и обвинения.

Почему? С чем связан такой внезапный поворот? Об этом задумывались уже в древности. И был изобретен такой прекрасный ответ.

Елена была дочерью Зевса. Понятно поэтому, что после своей физической смерти она продолжала существовать как весьма могущественное божество. Узнав о первой поэме Стесихора, она сурово покарала поэта, лишив его зрения. Но одновременно пообещала, что он снова увидит солнечный свет, если засвидетельствует правду, то есть представит ее, Елену, в истинном свете — как женщину добрую, благонравную и достойную подражания. Послушав богиню, Стесихор создал «Палинодию», и к нему действительно немедленно вернулось зрение. Задача, которую поставил перед собой автор «Палинодии», оказалась необычайно сложна. Как убедить людей, что Елена была добродетельной супругой, если, по Гомеру, она находилась в Трое, являясь причиной кровавой войны? Более того, Гомер вполне определенно дает попять, что она в это время наслаждалась радостями любви со своим похитителем Александром-Парисом. Однако в голове истинного поэта никогда не бывает недостатка в интересных замыслах. И Стесихор нашел выход из положения, устранив противоречие следующим образом.

Оказывается, в Трое находилась не реальная, живая Елена, а лишь ее призрак, созданный по воле богов, желавших гибели Трои. Выходит, что девять лет герои сражались из-за этого призрака, в то время как подлинная Елена находилась в Египте, где ее задержал фараон.

Можно было бы отнестись ко всему этому как к шутке, игре поэтического воображения. Многим древним авторам и после Стесихора случалось писать шуточные похвалы Елене. Однако есть основания предполагать, что для создания «Палинодии» имелись серьезные причины. Речь шла, конечно, не об утрате зрения и не о желании умилостивить прекрасную, но мстительною дочь Зевса. Нет, Стесихор сочинил «Палинодию» и восславил Елену — вопреки старой традиции и авторитету Гомера! — по соображениям, если можно так выразиться, политико-религиозным. Кому-то это может показаться странным. Действительно, какое отношение имеет поэтический миф о неверной жене к государственным делам? И однако такая связь существовала. По оставим на время этот вопрос открытым. Мы вернемся к нему позднее. А пока займемся дальнейшей судьбой идеи Стесихора.

Елена в мелодраме

Как уже говорилось, у нас нет оснований сомневаться в том, что Геродоту было известно сочинение Стесихора «Палинодия». Стремясь доказать, что Елена действительно находилась в Египте, он воспользовался авторитетом египетских жрецов и вложил в их уста рассказ о Елене, жившей иа берегах Нила под покровительством фараона.

На ту же тему писал знаменитый афинский драматург Еврипид, который в 412 году до н. э., в то время, когда велась длительная, жестокая и кровавая Пелопоннесская война, поставил на сцене свою драму «Елена». Вот ее содержание.

На сцепе — фасад дворца, рядом — большая гробница. Стоящая перед ней женщина рассказывает горестную повесть о своей жизни.

— Здесь, над водами Нила, на острове Фарос, был дворец египетского фараона Протея. Жена родила ему двух детей: сына по имени Феоклимен и дочь, названную Феоноей. Я же, Елена, родом из Спарты. Я — дочь Тиндарея и Леды. Но говорят, что мой настоящий отец — сам Зевс, приблизившийся к Леде под видом Лебедя. Уже много лет моя жизнь состоит из одних страданий. Случилось так, что некогда три богини — Афина, Гера и Афродита — затеяли спор, кто из них самая прекрасная. На горе Ида они предстали перед пастухом Парисом. Тот назвал прекраснейшей Афродиту, которая обещала сделать его мужем самой красивой женщины. Вскоре после этого Александр прибыл в Спарту, где я счастливо жила со своим мужем царем Менелаем. Разгневанная решением Александра Гера придумала хитрость: она показала Александру женщину, похожую на меня, но сотканную из воздуха! С ней-то Александр и отправился в Трою. Однако по решению Зевса война все-таки должна была начаться, потому что земля перенаселена и нужно облегчить ее бремя. Таким образом, эллины сражались у стен Трои не из-за меня, а из-за похожего на меня и носящего мое имя призрака. А где находилась я? Меня схватил и унес, закутав в облака, Гермес. Он перенес меня в Египет, на остров Фарос, к Протею. Все эти годы я жила под опекой благородного царя, храня верность моему мужу Менелаю. А тем временем под Троей погибали эллины, желавшие отомстить за мое ложное похищение. Как часто меня бранили за то, что я изменила мужу и стала причиной жестокой войны! Несколько лет назад Гермес объявил мне, что я еще вернусь в Спарту и буду жить там с законным супругом, который простит меня, узнав, что я никогда не была в Трое. Гермес мне также приказал, чтобы я в Египте ни за кого не выходила замуж. Пока был жив Протей, все было хорошо. Но великий царь умер и покоится в этой гробнице. А его сын, Феоклимен, открыто требует, чтобы я вышла за него замуж. Но я люблю своего мужа. Вот почему я стою на коленях у гробницы Протея и молю богов помочь мне сохранить супружескую верность. Я поступаю так, хотя в Элладе мое имя опорочено на века.

На сцене появляется Тевкр, один из ахейских вождей, сражавшихся под Троей. Он направляется на Кипр, где хочет заложить новый город. Тевкр поражен сходством увиденной им женщины с Слепой, однако, не предполагая, что перед ним подлинная Слепа, рассказывает ей о том, что произошло под Троей. Уже семь лет минуло с тех пор, как пал град Приама и Менелай за волосы выволок Плену из дома, где она жила. Когда греки отправились в обратный путь на родину, буря разметала корабли и многие затонули. Среди этих кораблей, по всей вероятности, был и корабль Менелая.

В благодарность за полученные вести Елена предостерегает Тевкра.

— Беги отсюда как можно скорее, пока тебя не увидел Феоклимен! Потому что он без жалости убивает каждого чужеземца.

Елена оплакивает смерть мужа, которому столько лет хранила верность. Оплакивает и себя, потому что ее, невинную, так сильно возненавидели эллины. А она лишь собирала розы, чтобы возложить их в храме Афины, когда Гермес схватил ее и унес в египетскую землю! И пет для нее возврата, нет надежды. На ее родине все запрут перед пей двери, потому что видят в ней причину огромных несчастий. Конечно, Менелай мог бы узнать жену по знакам, известным только им. Но его нет среди живых, и ей остается лишь умереть! С этим решением Елена удаляется.

Сразу после ухода Елены перед дворцом появляется Менелай, чудом спасшийся во время кораблекрушения. Он в лохмотьях, выглядит пищим. Своих спутников и «жену» он оставил в гроте на берегу. А сам пришел ко дворцу в надежде найти здесь помощь и поддержку. Он стучит в ворота. Открывает старушка-привратница. От нее Менелай узнает ужасные и удивительные вещи: он должен бежать без промедления, потому что по воле царя смерть грозит здесь любому чужеземцу. Феоклимен никому не позволяет приблизиться к Елене, которая уже много лет находится во дворце.

Беседа со старушкой подготовила Менелая к необыкновенной встрече. Вот к гробнице Протея снова подходит Елена. Оба супруга одинаково потрясены. Елена пытается убедить Менелая, что это — она, только она, его настоящая супруга. А та, которую он оставил в гроте и за которую столько лет шла война под Троей, это призрак, тень. Неудивительно, что Менелай не слишком верит ее словам. Во время их разговора прибегает вестник. Укрывшиеся в гроте спутники Менелая послали его, чтобы сообщить вождю невероятное известие: Елена взлетела над землей подобно облаку и исчезла где-то в небесах. По прежде чем это случилось, она сказала:

— Из-за меня вы гибли под Троен, веря, что я во власти Александра. Но было не так. Пора мне уйти на небо, откуда я пришла много лет назад. Да, это из-за меня благодаря коварству Геры дочь Тиндарея лишилась доброго имени, хоть она ни в чем не повинна.

Но нот вестник замечает стоящую рядом с Менелаем Елену. С огромным удивлением он кричит:

— Я вижу тебя здесь, а ведь я хотел сообщить веем, что ты уже находишься где-то среди звезд! Я не знал, что v тебя как у птицы, есть крылья?

Теперь Менелай наконец поверил словам жены. Они радостно бросаются друг другу в объятья, снова обмениваются клятвами в любви и верности. Оба оплакивают страшные несчастья, которые обрушились на троянцев и эллинов из-за призрака. Правда, на то была воля богов. Радуется и вестник.

— Великие страдания претерпели вы оба — и ты, Менелай, сражавшийся га войне, и ты, Елена, оклеветанная и опороченная людьми. Вы стремились сделать все как можно лучше, желали этого горячо, по ничего не получилось. И вот теперь, когда казалось, что все потеряно, счастье приходит к вам само. Я хорошо помню, Елена, день твоего бракосочетания. Я был тогда случайно у твоего отца и бежал с горящим факелом впереди четверки копей, навсегда увозивших тебя m родительского дома. А сейчас я думало так: ничего не стоят всяческие прорицания! Напрасны и лживы гадания, но жертвенным животным и предсказания по полету птиц. Когда мы отправлялись в поход под Трою, великий прорицатель Калхас не предостерег нас ни еловом, хотя, наверное, знал, какие нам грозят опасности из-за сотканного из воздуха призрака. Мог ли кто-нибудь предположить, что провидцы молчат из-за того, что бог запретил им открывать правду! Но в таком случае зачем они вообще? Всякое прорицание — выдумка ради корысти. Только трудолюбие и здравый рассудок могут помочь человеку!

Итак, супруги нашли друг друга. Но как быть дальше? Как уйти живыми из Египта? Ведь здешний правитель Феоклимен хочет жениться на Клене, а всем чужеземцам грозит смерть. Почти безоружный Менелай готов стать на защиту жены. Спасение приносит сестра царя, прорицательница Феоноя, которой известны тайные замыслы богов. Клена и Менелай умоляют ее сжалиться над ними. По Феоноя и сама помнит, как великодушно ее отец Протеи опекал похищенную женщину. Феоноя обещает скрыть от брата появление эллинов. Но о том, как им выбраться из Египта, они должны позаботиться сами. Клена предлагает пойти на такую хитрость: она скажет царю, что получила известие о гибели мужа, что она хочет принести покойному жертвы и просит дать ей корабль, на котором она могла бы отойти подальше от берега. После этого она согласится вступить в повторный брак.

Феоклимен верит словам Клены. Он дает ей финикийский корабль, доспехи, жертвенных животных — все необходимое, чтобы она могла успокоить тень своего мужа.

Клена уходит, а гонец говорит царю:

— Как только Клена ступила на корабль, туда же вскочили люди, прятавшиеся в гроте на берегу. Сейчас они плывут прямо на север, в открытое море.

Феоклимен выхватывает меч, чтобы убить сестру, не предупредившую его, хотя она знала обо всем, — ведь будущее не является для нее тайной. Но в этот момент над дворцом появляются братья Клены, Диоскуры, уже давно причисленные к сонму богов. Они сообщают царю, что все случившееся произошло по воле небожителей — Клене предопределено жить в Египте лишь до этого дня, а теперь их сестра должна вернуться со своим мужем на родину. Когда же кончится срок ее жизни, она станет богиней и парод будет приносить ей жертвы[74].

Елена и Троя

Многие поколения эллинов были воспитаны на поэмах, авторство которых веками приписывалось Гомеру. Но и позднее, когда закончился древним период истории человечества, представление о Троянской войне, сложившееся на основе «Илиады» и «Одиссеи», продолжало существовать и является господствующим поныне. Этот сюжет лежит в основе великих произведений литературы, живописи и скульптуры. Эпизоды войны, так, как они изложены Гомером, вошли во все популярные книги, посвященные греческой мифологии. Помнит ли кто-нибудь сейчас о том, как египетские жрецы убеждали Геродота, будто Елена не доплыла до Трои, потому что фараон задержал ее у себя в Египте? Известен ли кому-нибудь, кроме ученых-филологов, рассказ Стесихора, будто война под высокими стенами Трои велась всего лишь из-за призрака прекрасной женщины? Даже драму Еврипида читали немногие. Тем более что «Елена», надо признаться, не принадлежит к числу удач великого драматурга: слишком много в этой драме неувязок, чудес и неожиданных встреч. По то, что рассказывает о Елене и разгоревшейся из-за нее войне Гомер, известно хотя бы в общих чертах каждому более или менее образованному европейцу. Представленная Гомером картина проста и ясна.

Александр увез Елену из Спарты и приплыл с ней в Трою. Через какое-то время туда прибыли ахейцы, предводительствуемые Агамемноном. Они осадили город, и на десятый год осады Троя пала. К тому времени после похищения Елены прошло много лет. Минуло еще несколько лет, и Менелай вернулся со своей супругой в Спарту, где оба жили долго в любви и согласии. Эта семейная идиллия изображена в некоторых эпизодах «Одиссеи». При чтении поэм Гомера ни у кого не возникает ни малейшего сомнения: Елена пошла за Александром по доброй воле, хотя и не без участия Афродиты. В Трое находился вовсе не призрак, сотканный из тумана и воздуха, а живая женщина, тяжело переживавшая свою трагедию. Об этом убедительно говорится в «Одиссее». Вот, например, сцена из третьей песни.

К Елене явилась богиня Ирида, принявшая облик прекраснейшей из дочерей Приама Лаодики, любимой золовки Елены. Богиня застала Елену за работой в мегароне. Елена ткала большое полотно, на котором были вышиты сраженья, подвиги троянских всадников и ахейцев. Приблизившись к Елене, быстроногая Ирида сказала:

— Выйди, любезная нимфа, погляди на храбрых троянских конников и медянодоспешных ахейцев. Только что, побуждаемые Ареем, оба народа сходились на брань. А сейчас они стоят безмолвные, опершись на щиты и воткнув копья в землю. Сражение прекратилось.

Но Александр и Менелай желают одни сразиться за тебя на копьях. Победитель наречет тебя супругой.

После этих слов богини в душе Елены пробудилось сладкое чувство и думы о первом супруге, о родном городе и родителях. Закутавшись в серебристые ткани, она вышла из дома, а по щекам ее струились слезы. Две прислужницы — Эфра и Климена, поспешили за своей госпожой. Скоро они подошли к Скейским вратам. Там, на Скейской башне сидел Приам и его приближенные, старцы, уже не способные к брани, но мужи, сильные словом, подобные цикадам, которые в рощах, на ветвях деревьев подают звонким голос. Когда старцы увидели подходившую к башне Елену, они повели между собой тихий разговор:

— Нет, неудивительно, что сыны Трои и ахейцы ведут брань и терпят столь долгие беды за такую женщину! Красотою она подобна вечным богиням. Но сколь она ни прекрасна, пусть возвратится в Элладу! Пусть отвратит от нас и наших детей погибель!

Так они говорили между собой. Приам же воскликнул громко и дружелюбно:

— Подойди, дитя мое милое! Сядь ближе ко мне! Ты увидишь отсюда и своего первого мужа, и кровных, и ближних. Ты предо мною невинна! Виновны лишь боги. Это они устремили на мой народ ахейцев. Сядь и скажи мне имя величественного, мощного и высокого мужа. Кто сей муж перед ахейской ратью? Есть среди ахейцев выше его, но столь прекрасного и почтенного мои очи не видали. Он подобен царю!

Божественная Елена так отвечала старцу:

— Я и почитаю тебя, возлюбленный свекор, и страшусь. Лучше мне было предпочесть горькую смерть, когда я решилась следовать за твоим сыном, покинула брачный чертог, братьев, милую дочь и веселых подруг. Но не сделалось так. И теперь я обливаюсь слезами. Ты спрашиваешь, и я тебе скажу: муж сей — это сын Атрея Агамемнон, мудрый царь и доблестный воин. Он был мне, недостойной, деверем.

Глядя на воина и дивясь, старец воскликнул:

— О родившийся счастливым сын Атрея! Судьба и боги благосклонны к тебе! Как много под твоей властью ахейцев. Я был некогда во фригийской земле, обильной виноградом. Видел великую рать фригиян на быстрых колесницах. Видел полки Атрея и Мигдона, подобного богу. Их воинство стояло станом вдоль берегов Сангария. Л я считался их союзником, когда на них шли ратью мужеподобные амазонки. Но не было их столько, сколько здесь собралось ахейцев.

Потом, увидев Одиссея, Приам спросил Елену:

— Скажи, дитя мое, кто сей данаец? Он на голову ниже, чем великий Агамемнон, но, сдается мне, в груди и плечах шире. Его боевая сбруя лежит на земле, а сам он, подобно овну, ходит по рядам воинов. Да, он мне представляется подобным овну с пышным руном, ходящему в стаде между среброрунных овец.

Вновь отвечала старцу Елена, рожденная Зевсом:

— Муж сей — сын Лаэрта, многоумный Одиссей, взросший на Итаке, преисполненный козней и мудрых советов.

Тогда к ней обратился Антенор:

— То, что ты говоришь, о женщина, справедливо. Некогда к нам приходил знаменитый Одиссей. С ним был воинственный Менелай. Они вели речь о тебе. Я их принимал дружески и угощал в своем доме. Тогда я узнал их характеры и понял, сколь скоры и мудры их советы. Они являлись вместе на собрания троянцев. Стоя, Менелай отличался широкими плечами. А если все сидели, Одиссей выглядел достойней. Если же они держали речи пред собранием, Менелай изъяснялся бегло, говорил мало, но ясно. Он не был многословен. Когда же вставал многоумный Одиссей, он стоял тихо и смотрел в землю. Скипетр не двигал ни вперед, пи назад, но держал в руке неподвижно и был подобен простому человеку. Но когда звучал его могучий голос, речи, как снежная вьюга, вырывались из его уст! Пет, никто не посмел бы состязаться с Одиссеем в речах! И мы уже не дивились Одиссееву виду, как было вначале.

Увидев третьего мужа, старец вновь вопрошает Елену:

— А кто этот ахеец могучий, огромный, возвысившийся над всеми и в плечах самый широкий?

— Это великий Аякс, твердыня ахейцев, — отвечала Елена. — А там, с другой стороны, возвышается среди критских дружин Идоменей. Этого героя Менелай часто дружелюбно угощал в нашем доме, когда он приходил с Крита. Вижу и других данайских героев. Всех я узнаю легко и могу поведать имя каждого. Двух лишь воинов я не вижу: Кастора, укротителя коней, и могучего бойца Полидевка. Это мои единокровные братья, рожденные одной матерью. Может быть, они остались в веселом городе Лакедемоне? А может быть, прибыли сюда на кораблях, но не желают вступать в единоборство с мужами, стыдясь позора, который я на себя навлекла?

Так говорила Елена. Но она не знала, что ее братья уже лежали в родимой земле в Лакедемоне[75].

Елена, Александр, Афродита

Так они беседовали, сидя у Скейских ворот, когда прибыл вестник Идей, который вместе с другими вестниками принес из Трои все необходимое для жертвоприношения: агнцев, вино в козьем меху, блестящую чашу и кубки. Идей попросил Приама выйти на ратное поле, чтобы своим присутствием освятить договор о единоборстве между Менелаем и Парисом. Было решено, что Менелай и Александр сразятся длинными копьями за Елену. Кто победит — получит и жену, и сокровища. А троянцы и ахейцы заключат мир. Троянцы будут спокойно жить в Илионе, а ахейцы вернутся в Аргос.

Приам повелел впрячь быстрых коней в колесницу, и вместе с Антенором они направились через Скейекие ворота в поле. Там, став между двумя рядами войск, Приам и Агамемнон принесли жертву, и Агамемнон, воздев руки, воззвал к богам. Зевсу, Гелиосу, рекам, земле и богам подземного царства, чтобы они были свидетелями и хранили святые клятвы:

Потом были зарезаны овцы и совершены возлияния, сопровождавшиеся громкими молитвами.

После этого Приам вернулся в Трою, потому что отцовское сердце не позволяло ему смотреть на смертный бой, в котором участвовал его сын. Александр, хоть он и был доблестным воином, не мог сравниться с Менелаем ни силой, ни ловкостью.

Жребий определил, что первым должен метнуть копье Александр. Он ударил с большой силой и попал в круговидный щит. Копье не пробило меди, а согнулось. Пика же Менелая пробила насквозь щит и броню Александра и рассекла хитон. Но сын Приама отпрянул и благодаря этому избег черной гибели. Выхватив стремительно меч, Менелай грянул с размаху по шлему, но меч, расколовшись на три куска, выпал из его руки. Громко возопив, Менелай ухватил двумя руками шлем Александра и повлек его в сторону лагеря ахейцев. Ремень стиснул шею Париса. Но в этот момент своего любимца увидела Афродита. Она разорвала ремень, и в руках Менелая остался пустой шлем. Сильным броском Менелай швырнул его ахейцам, а сам снова с копьем в руке ринулся на Александра — но на поле боя никого не было: юношу Париса похитила Афродита и, покрыв темным облаком, перенесла в Трою, в чертог, полный сладкого благовония. Потом, приняв облик старушки-пряхи, которая в прежние дни в Лакедемоне пряла для Елены шерсть, она поднялась на Скейскую башню, где Елена стояла среди троянок. Легко тронув рукой благовонную ризу Елены, богиня тихо сказала:

— Александр призывает тебя вернуться в дом. Он уже там, сидит в опочивальне на точеном ложе. Он прекрасен лицом и одеждой. Не скажешь, что юный супруг твой пришел с боя. Скорее похоже, что он хочет идти к хороводу или сел отдохнуть, только что оставив хоровод.

При этих словах в сердце Елены вскипел гнев. Однако увидев прекрасную шею Афродиты, ее прелестную грудь и блестящие глаза, она пришла в ужас и, обратясь к богине, вскричала:

— Ах жестокая! Снова ты хочешь меня обольстить? Или хочешь увлечь меня в какой-либо город Фригии или Меонии? Может быть, там обитает какой-нибудь полюбившийся тебе смертный? Ныне, когда Менелай победил Александра в бою и хочет меня, недостойную, возвратить в семейство, зачем ты являешься ко мне, затаив в сердце коварство? Иди к своему любимому сама, забудь про Олимп и сиди при нем вечно, лаская властелина, покуда он не назовет тебя супругою или рабой! Я же к нему не пойду, к беглецу. Позорно было бы украшать сто ложе. Надо мной посмеются все троянки. Довольно и так мне для сердца страданий!

Раздраженная Афродита так отвечала Елене:

— Смолкни, несчастная! Или во гневе я так же могу тебя возненавидеть, как прежде безмерно любила. Я обращу на тебя гнев обоих народов — и троянцев, и ахейцев — и ты погибнешь бедственной смертью!

Затрепетала Елена, рожденная Зевсом. И закрывшись серебристоблестящим покровом» невидимая троянкам, пошла вслед за богиней. Когда они достигли богатого дома Александра, прислужницы поспешили заняться домашними работами, а Елена вошла в высокий терем. Пленительно улыбаясь, богиня поставила для нее кресло напротив Александра. Елена села в кресло, но, отвернув от него лицо, начала упрекать супруга:

— С битвы пришел ты? О лучше б, несчастный, погиб ты, сраженный моим могучим супругом! Не ты ли хвалился, что в ратоборстве и силон своей, и рукой, и копьем превзойдешь Менелая? Иди теперь и вызови на поединок могучего героя вновь. Сразись с ним. Или нет, я не советую, лучше живи мирно и впредь никогда не вступай в поединок с светлокудрым Менелаем, не то будешь укрощен его копьем.

Вот что сказал ей в ответ Александр:

— Не печаль мне горькими упреками сердце как, сейчас Менелай победил с помощью Афины. В другой раз я его одолею — боги покровительствуют и нам. Ныне почием с тобой, насладимся взаимной любовью. Никогда еще в моей груди не пылало такое пламя. Даже тогда, когда я е тобой, похищенной, бежал на быстролетных кораблях. Ныне пылаю тобой, желанья сладкого полный[77].

Юность Александра

Оставим пока эту пару и поговорим о другом. До сих пор мы рассказывали только о Елене. Пора обратиться к истории жизни Александра. «Илиада» почти ничего не сообщает о его судьбе. Зато в послегомеровскую эпоху существовало много всевозможных преданий о нем, одно другого увлекательней. Легенду о юности похитителя Елены изложил Еврипид в своей драме «Александр». Она была представлена в Афинах в 415 году до н. э. Мы знаем это произведение только по фрагментам, а также коротким упоминаниям, позволяющим тем не менее восстановить основные сюжетные линии драмы.

Незадолго до появления на свет Париса жене Приама Гекубе приснился сон, будто она родила пылающий факел, истекающий кровью. От факела загорелся весь город. Истолковав сон, прорицатели предсказали, что она родит сына, который погубит родной город.

— Как только родишь ребенка, немедленно убей его! — приказали они.

Но мать содрогнулась, услышав такие слова. Сразу же после рождения сына родителям приказали бросить его на горе Иде на съедение диким зверям. Так у них оставалась слабая надежда, что мальчик спасется. Согласно другой версии, люди Приама, которым было приказано умертвить ребенка, пожалели его и бросили в лесу. Однако хранимый богами Парис остался жив — в течение пяти дней его кормила своим молоком медведица. Потом его нашел пастух, положил младенца в мешок и унес в свои дом. От слова «мешок» — по-гречески «пера» — ребенка назвали Парисом. Эта этимология, разумеется, произвольна и ненадежна. Имя «Парис» принадлежит какому-то неиндоевропейскому языку. Возможно, это было имя какого-то местного божества или же княжеский титул.

Когда Парис стал юношей, он выделялся среди своих сверстников силой и красотой. Он рос среди пастухов, пасших стада царя Приама на лугах Иды. Однажды Парис отогнал банду разбойников, убивавших людей и похищавших скот. За этот доблестный поступок пастухи дали ему новое имя — Александр, что значит «Охраняющий мужей».

Между тем пришла весть, что в Трое состоятся состязания в честь ребенка, которого Приам и Гекуба некогда обрекли на смерть, послышавшись предсказания прорицателей. Жалея о своем поступке, родители захотели прославить имя покойного. Принесшие эту весть троянцы выбрали из стада Александра его любимого быка и погнали в город — бык должен был стать наградой победителю. У пастуха Александра родилась смелая мысль — пойти в Трою и принять участие в состязаниях. Может быть, ему удастся завоевать награду — любимого быка — и всегда держать его при себе. Так Александр сказал другим пастухам. Но его решение имело еще одну причину. К Александру приходили три богини и просили юношу разрешить их спор, сказать, кто из них самая прекрасная. Юноша выбрал Афродиту. И теперь богиня повела его в Трою, чтобы позднее помочь ему получить обещанный ею дар — Елену.

Во время состязаний в Трое никому не известный пастух с горы Ида победил всех участников, в том числе царских сыновей. Ему была вручена награда, но он едва не лишился жизни. Раздраженные поражением царевичи по главе с Деифобом бросились на Александра. С мечом в руке Деифоб преследовал безоружного пастуха, а тот, не видя иного спасения, спрятался на ступенях алтаря Зевса. Собралась огромная толпа, поднялся шум. Из дверей в это время вышла Кассандра, дочь Приама и Гекубы. Благодаря дару провидения, которым одарил ее Аполлон, Кассандра сразу поняла кто этот пастух, прижавшийся к камням алтаря. По вместо того чтобы помочь ему, ома сама схватилась за топор! Невзирая на святость места, она готова была убить брата, потому что шала, каким бедствиям подвергнется город, если Александр останется жив.

В тот момент, когда казалось, что уже ничто не спасет несчастного пастуха, где-то высоко в небе показалась Афродита. От нее все узнали, что Александр был тем ребенком, которого бросили в лесу в горах. Слова богини вызвали всеобщее ликование, и никто уже не слушал предсказаний Кассандры. Александр вернулся во дворец к своим родителям и братьям, чуть не ставшим его убийцами. А вскоре после этого, опять-таки подстрекаемый Афродитой, он отправился в далекое плавание, в Спарту. Ничто не могло отвратить приговора судьбы — вещий сон Гекубы должен был сбыться.

Еврипид в своей трагедии ни словом не обмолвился о юношеской любви пастуха Александра и о его браке с горной нимфой Эноной, хотя, вне всякого сомнения, знал эту легенду, изложенную одним из современных ему авторов. Нетрудно догадаться, почему он не ввел в свою трагедию этот эпизод: еще одна сюжетная линия излишне расширила бы рамки трагедии, в которой и без того хватало всяческих чудес и невероятных происшествий. Позднейшие писатели охотно воспевали любовь Александра и Эноны. Один из знаменитейших римских поэтов, Овидий, сочинил даже письмо нимфы к своему возлюбленному. В цикле «Героиды» — послания мифических героинь к покинувшим их возлюбленным-есть письмо пятое: Энона — Парису.

Александр и Энона

Ты еще не был знатен, когда я, нимфа, дочь великой реки, взяла тебя в мужья. Сейчас ты сын Приама, но тогда — нечего стесняться правды — ты был рабом. Ради тебя я и стала рабой.

Как часто мы отдыхали с тобой среди стад, под деревьями! Ложем была нам сухая листва. Часто, когда мы лежали вдвоем на разбросанном сене, нас защищал от седых морозов кров нашей хижины. Вспомни: я показывала тебе лучшее место для охоты или скалу, где зверь прятал своих детенышей. Сколько раз я расставляла в лесах сети, вместе с тобой гнала свору собак по горам. И сейчас еще можно прочесть на буках имя Эноны, которое вырезал твой кривой нож. Ствол вырастает, и с ним поднимается имя Эноны. Пусть растет он все выше, пусть выше возносится слава обо мне. Я помню — на речном берегу, над водой стоит тополь. На нем и поныне есть в память обо мне письмена. Тополь, молю я, живи над водой и храни обо мне письмена:

О несчастный день! День, который принес мне гибель! С него для меня началась злая зима. Гера, Афродита и та, которую красят доспехи, — Афина, сбросив одежды, предстали перед тобой, желая выслушать твой приговор. Когда ты рассказал мне о них, мое сердце задрожало от страха, и до костей пронизал меня холодный ужас. В тревоге просила я совета у древних старух и старцев. И все они сочли суд твой грехом.

Срублена ель, распилен ствол — и корабль готов. Вот он уже скользнул в синие воды… Ты плакал и смотрел, как из моих глаз катятся слезы. Общими были слезы, общей была и печаль. Пока не исчез убегающий парус, я следила за ним взглядом, и песок сделался мокрым от слез. Я молила зеленых Нереид, чтобы ты поскорее вернулся. Значит, вернувшись с другой, ты вернулся моими мольбами?

Стоя на скале, обращенной к просторам пучин, я первой увидела парус на твоей мачте и чуть не рванулась к тебе бегом по волнам. И что я вижу? На высокой корме мне бросился в глаза пурпур. Это была не твоя одежда. Ближе и ближе корабль, подгоняемый ветром. Вот он уже пристал к берегу. Сердце трепещет — я вижу женское лицо. Для чего я, безумная, медлю? Новая подруга без стыда льнет к твоей груди! Тут я разорвала на себе одежду, начала бить себя в грудь и ногтями терзать себе мокрые щеки. Жалобным воплем огласилась священная Ида. Я в слезах ушла в свою темную пещеру. Пусть, как я, горюет Елена! Пусть оплакивает свое бегство от супруга! Мне причиненную боль пусть испытает сама!

Теперь тебе милы такие женщины, которые покидают супружеское ложе, чтобы вместе с тобой скитаться по морям. Ах, когда ты был еще беден и гонял стада с пастухами, ты, бедняк, не имел других жен, кроме Эноны. Мне не нужен твой пышный дворец, не нужны твои богатства, я не хочу пополнять число царских невесток. Я знаю, царственный Приам не отказался бы стать свекром нимфы, и Гекубе не стыдно было бы назвать меня невесткой.

Увы! Сам Аполлон обучил меня врачеванию, дал мне прикоснуться к своим благодатным дарам. Мне известны корень любви и трава, наделенная целебной силой. Горе лишь в том, что любовь невозможно исцелить травою. Я умелый лекарь, но себя не умею лечить. Ни земля, родящая травы, ни божество не подаст мне помощи. Лишь ты можешь мне помочь.

Такие слова римский поэт вложил в уста нимфы, которая, по преданию, жила за двенадцать веков до его рождения.

Последний акт любовной драмы разыгрался на десятом году Троянской войны. Греческий поэт Квинт Смирнский[79] так рассказывает о встрече лесной нимфы и сына Приама после нескольких лет разлуки.

Александр был ранен стрелой Филоктета, напитанной ядом лернейской гидры. Врачи обступили царского сына, страшно стонавшего. Раненого отнесли в город, и он до рассвета не сомкнул глаз. Никакие лекарства не помогали. Ибо было предопределено, что от смерти его может снасти только Энона — если пожелает.

Дело в том, что когда-то, еще до того, как нимфа полюбила Александра, ею овладел сам Аполлон. Энона не просила у него золота и драгоценных камней за бесчестье. Бог счел ее достойной и обучил врачеванию. Она познала чудесные свойства трав, которые, правда, не могли излечить ее горя.

Александр знал о даре Эноны и о том, что она одна может его спасти. Поутру он отправился в путь. Он пошел к своей первой жене, хотя и против воли. По пути то впереди, то слева от него появлялись и кричали зловещие птицы. Им овладел страх, но он старался внушить себе, что птицы летают без причины. Когда служанки Эноны увидели Александра, они испугались. Испугалась и их госпожа. Александр упал к се ногам, истекая мерной кровью. Яд проник уже до мозга костей. Страдающий и ослабевший Александр молил первую жену о помощи, но был отвергнут.

— Ты меня не пожалел! Был глух к моим мольбам и слезам! А теперь я бы хотела, подобно зверю, рвать твое тело и пить твою кровь! Где же твоя покровительница, сияющая Афродита? А твой тесть Зевс почему не приходит тебе на помощь? Убирайся! Иди к своей Елене! Стенай и плачь около нее днем и ночью. Может быть, она сумеет спасти тебя от яда!

И Александр пошел обратно по вершинам лесистой Иды. С каждым шагом он все больше терял силы и все чаще лишался чувств, пока не умер. Горные нимфы плакали над ним, вспоминая с печалью, что когда-то он пас здесь свои стада.

Когда весть о смерти Париса достигла Трои, больше всех убивалась Гекуба. После Гектора Парис был любимейшим из ее сыновей. Мать понимала, что не по его вине, а по воле бессмертных богов на Трою обрушилось несчастье. Царь Приам пока не знал о смерти Александра, потому что сидел у могилы Гектора и оплакивал гибель любимого сына. Ничто из того, что происходило вокруг, не достигало его сознания. Елена, напротив, изображала великую скорбь и при людях горько плакала, но в душе она печалилась о другом.

— Погиб ты понапрасну, муж мои, а мне остались теперь лишь тоска и печаль. Сколько несчастий теперь обрушится на меня! Зачем Гарпии[80] не разорвали меня прежде, чем я покинула с тобой Спарту? Здесь меня все ненавидят. Куда мне пойти? В лагере ахейцев меня ждут оскорбления. А здесь? Троянки разорвут меня. И даже не посыплют на мое тело землю, а оставят на съедение птицам и собакам!

Так сетовала на свою судьбу Елена.

Что же касается Эноны, то она горевала всей душой, вспоминая минуты любви и счастья. Ночью она тайме выбралась из дома и через горы и леса помчалась в долину, где нимфы и пастухи уже разжигали погребальный костер Александра. Заслонив лицо плащом, Энона прыгнула в огонь.

Прослеживая судьбу Александра, мы далеко опередили события. Пора вернуться к тому дню, когда он, чудесно спасенный во время поединка с Менелаем, закрылся в своей супружеской опочивальне.

Елена и Гектор

Тем временем на поле брани и у стен города происходили жестокие схватки между защитниками Трои и ахейцами. То одни, то другие брали верх. Доблестнейший из сыновей Приама Гектор на короткое время удалился с поля боя и поспешил в город, чтобы принести умилостивительные жертвы богине Афине. Войдя в город, он направился к дому Приама. Встретив — по пути свою мать, он посоветовал ей вместе с благородными тронками пойти в храм Афины Паллады, чтобы принести жертвы и совершить моление о спасении Трои. Затем Гектор пришел в дом к Парису. Этот дом он строил своими руками вместе с лучшими плотниками, какие были в плодоносной троянской земле. Дом Париса стоял на возвышенном месте, рядом с домами Приама и самого Гектора. Пока троянки в храме молились Афине, Гектор вступил в дом брата, которого он нашел в опочивальне, где Александр осматривал свое великолепное оружие: щит, латы и гнутые луки. Там, в кругу домашних жен-рукодельниц сидела и Елена, распределявшая между ними работу. Увидев Париса, Гектор стал укорять его.

— Не вовремя ты, несчастный, сидишь здесь и копишь гнев на жителей Трои. Гибнут троянцы у стен города. А ведь война вокруг Илиона пылает из-за тебя! Если бы ты сам увидел мужа, покинувшего грозную битву, ты обругал бы его. Выходи на бой, пока Илион не вспыхнул от огня врагов.

Александр ответил ему так:

— Гектор, ты вправе хулить меня, и хула твоя справедлива. Я открою тебе душу, а ты выслушай мои слова. Я не потому сижу праздный в опочивальне, что питаю гнев или обиду на троянцев. Просто я хотел предаться печали! Но сейчас супруга уговорила меня выйти на брань. Я чувствую сам — лучше мне идти сражаться. Победа склоняется то к одной, то к другой стороне. Подожди, я надену доспехи. Или иди — я поспешу за тобой.

Гектор не ответил ему ни слова. А Елена обратилась к гостю с ласковой смиренной речью:

— О мой деверь. Горе мне, бесстыдной, виновнице всех бед! О если бы в день моего рождения схватил меня свирепый вихрь и умчал на пустынную гору или низринул в кипящие волны ревущего моря — волны бы меня поглотили и не свершились бы такие ужасные дела! По если уж боги обрушили на людей такие беды, даровали бы они мне супруга с более благородным сердцем, который бы чувствовал стыд и укоры людские! А Парис и сейчас легкомыслен, и всегда будет таким. И на это он будет жестоко наказан. Но ты войди, сядь в кресло. Твою душу гнетут воинские заботы. И все из-за меня, недостойной, и по вине Александра. Злую долю предназначил нам Зевс, даже после смерти потомки будут слагать о пас бесславные песни.

Знаменитый, броне блещущий Гектор ответствовал Елене:

— Не упрашивай меня сесть, Елена! Как ты пи мила, меня не уговоришь. Душа зовет меня на защиту сограждан, что ждут моего возращения на ратном ноле. А ты побуждай Александра. Пусть собирается скорее и идет вслед за мной. Может быть, он настигнет меня еще в степах города. Я лишь посещу своп дом и останусь в нем ненадолго. Хочу видеть домашних, супругу и сына — младенца. Ибо не знаю, вернусь я из боя или боги погубят меня руками ахейцев[81].

По в этот день Гектору еще не суждено было умереть. Выйдя из города, он вступил в единоборство с Аяксом, сыном Теламона. Казалось, оба мужа равны силон и доблестью. Поединок прервался из-за наступления темноты. Ахейцы отошли в свои шатры у кораблей, а троянцы вернулись в город. Здесь, на вершине Пергама пред домом царя Приама мужи троянские держали совет, смутный и шумный. Первым повел речь благомысленный Антенор:

— Послушайте меня, сыны Трои, и дарданы, и вы союзники наши! Я скажу то, что подсказывает мне сердце. Сделаем так: выдадим ахейцам Елену вместе с богатством. Мы воюем вероломно, нарушив святые клятвы. Я уверен — не будет нам никакого добра, пока не сделаем так.

Антенор произнес эту речь и сел. Тогда поднялся богу подобный Парис, супруг лепокудрой Елены.

— Ты, Антенор, говоришь неугодное мне. Гебе следовало бы придумать другой совет. Если же то, что ты сказал, сказано от чистого сердца, боги, без сомнения похитили твой разум. Я скажу троянцам прямо: Елену я не выдам! Что до сокровищ, которые я вывез из Аргоса, все отдам и собственные к ним прибавлю.

Так произнес Приамид. И тогда встал Приам, мудростью равный бессмертным. Он советовал так:

— Слушайте меня, Трои сыны, и дарданы, и вы, союзники паши! Я скажу, что мне внушает сердце: ныне вы вечеряйте во граде, как прежде. Помните, однако, о ночной страже и бодрствуйте каждый на страже. А на рассвете вестник Идей пойдет к кораблям. Он передаст сыновьям Атрея, Агамемнону и Менелаю, слова, сказанные виновником распри Александром. Пусть добавит еще разумное слово: не хотят ли они отдохнуть от погибельной брани, пока мы сожжем трупы убитых. А потом снова будем сражаться, пока боги не решат, кому даровать победу[82]. На рассвете Идей пошел к греческим кораблям. Однако, когда он передал ахейцам слова Александра и Приама, все выслушали его в глубоком молчании. И наконец так ответил ему могучий Диомед:

Что же касается перемирия и сожжения трупов, то на это ахейцы охотно согласились.

А потом день за дном снопа шли кровавые бои и поединки. Счастье было переменчиво. День окончательной гибели Трои, о котором говорил Диомед, еще не наступил.

Но вот от руки Ахилла пал Гектор. Горько оплакивали героя все жители Трои. Горестно рыдала Елена:

— Гектор, деверь любезный моему сердцу! Зачем не погибла я прежде! Двадцатый год уже идет с той поры, как я, бросив отечество, пришла в Илион. Но от тебя я не слышала злого, обидного слова. Даже когда меня укоряли домашние, свояченица или золовка, или свекровь (а свекор всегда был ко мне добр, как отец), ты вразумлял их и делал добрее. Вот почему я плачу о тебе и о себе, несчастнейшей!

Елена и Одиссей

А вскоре — все эти события происходили на десятом году войны — погиб и Александр. Смерть ему принесла стрела Филоктета. Елена стала женой другого сына Приама, Деифоба. Троя продолжала сопротивляться. Уже казалось, что ахейцы вернутся домой ни с чем, оставив под Троей могилы своих знаменитейших героев, в том числе могилу Ахилла. Тогда-то Одиссей и придумал хитрость, с помощью которой ахейцам удалось захватить город. По прежде всего он отправился в Илион на разведку, приняв облик раба и покрыв плечи рубищем.

О последнем этапе Троянской войны мы узнаем из «Одиссеи».

После разрушения Трои прошло десять лет. Елена со своим супругом вернулась в Спарту, и когда их дом посетил сын Одиссея, Телемах, она так рассказала ему о коварном замысле ахейцев.

«Одиссей вошел во враждебный город в лохмотьях, похожий на нищего, каким его никогда не видали ахейцы. Так, никем из троянцев не узнанный, он скрывался в Трое. Одна лишь я догадалась, кто он. Но я поклялась никому не открывать его тайны. Он умертвил своим мечом многих троянцев, многие вдовы троянские горько рыдали, но герой все выведал в городе и вернулся в стан ахейцев невредимым. Лишь мое сердце веселилось. Я давно уже скорбела о том, что по вине Афродиты ушла из милого отчего края, где покинула и дочь, и супруга».

Выслушав ее рассказ, царь Менелай так отвечал царице Елене:

«Все, что ты рассказала, справедливо. Я видел много благородных людей и много земель посетил, но никогда не встречал столь бесстрашного в бедствиях и могучего мужа, как Одиссеи. Вот что он предпринял: в чреве деревянного коня спрятался отборный отряд ахейских воинов, готовивших врагам гибель. Ты тогда подошла к нам — конечно, по злому внушению демона, желавшего прославить троянцев, — трижды обошла громаду, ощупала ее ребра и начала поименно вызывать ахейцев, подражая голосам их жен. Нам, сокрытым в темной утробе громады, слышались знакомые голоса. У нас пробудилось желание выйти наружу или отозваться тебе изнутри. Но Одиссей удержал нас, и мы, притаясь в чреве коня, молчали. Только один Антикл решился все же подать голос, по Одиссей сильной рукой зажал ему рог и так спас всех от гибели. Он боролся с ним до тех лор, пока ты не ушла по воле Афины»[86].

При чтении «Одиссеи» в этом месте возникает естественное недоумение. Как же так? Менелай спокойнейшим образом рассказывает о поведении своей супруги, в результате которого могли погибнуть мужественные ахейцы, сидевшие в деревянном коне. Елена знала, что они там спрятались; связанная страшной клятвой, данной Одиссею, она не решилась прямо сказать об этом троянцам, но делала все возможное, чтобы обман открылся. И что же? Менелай простил жене не только измену и бегство из дома, не только многие годы кровавой войны, но и то, что она в последний момент войны желала гибели ему и доблестнейшим из ахейцев. Поистине, столь великодушных мужей можно встретить только в героическую эпоху!

Надо сказать, что уже древние обратили внимание на психологическую недостоверность подобных ситуаций. Может быть, поэтому возникла легенда о том, что в конце войны Елена оказала грекам бесценную услугу: вступив с ними в сговор, помогла им овладеть Троей. Об этом пишет римский поэт Вергилий, живший в конце I века до н. э. В его поэме «Энеида» есть такой эпизод.

Чудом спасшийся во время взятия Трои Эней отправился на поиски новой родины. Он странствовал по многим морям и странам, опускался даже в преисподнюю, в страну мертвых, где встретил теин героев близкого и далекого прошлого. В какой-то момент он увидел Деифоба, которого почти невозможно было узнать: все тело славного героя было жестоко изувечено, лицо изуродовано, руки и уши отрезаны, а нос представлял собой сплошную рану. Призрак хотел спрятать свои увечья, но Эней, с трудом узнав его, спросил:

«Славный Деифоб, потомок благородного Тевкра! Кто посмел так жестоко и гнусно тебе отомстить, кто надругался над тобой? Я слышал, что в последнюю ночь ты сразил немало греков, пока сам не упал на груду убитых. Я воздвиг для тебя холм над пустой могилой, трижды громогласно призывал твою тень. Твое имя и доспехи пребывают там. Но не пришлось мне увидеть тебя и засыпать родной землей».

Сын Приама отвечал ему на это:

«Ты свято исполнил все, что должно. Ты чист перед тенью убитого друга. Я погиб по воле рока и по вине спартанки. Злую она по себе оставила память! Ты знаешь сам — последнюю ночь мы все провели в ликованье. Слишком памятно все, что свершилось! Когда роковой конь был поднят на крутые вершины Пергама и принес в своем чреве врагов и оружие, Елена повела женщин хороводом вокруг, словно справляя праздник Вакха. Сама она несла яркий факел в руках и призывала данайцев. Я же, устав от забот, удалился в брачный покой и забылся на ложе сладким сном. Эта женщина между тем унесла из дома псе оружие, даже мой верный меч, что висел в изголовье. Потом она ввела в дом Менелая, надеясь, что этой услугой любящему мужу заставит его забыть зло, которое ему причинила».

Так пишет Вергилий. Что же касается Гомера, то он сообщает еще одну любопытную деталь. Оказывается, Елена умела при помощи чудесных снадобий усмирять гнев мужчин. Так, прежде чем Менелай начал беседу с сыном Одиссея Телемахом, посетившим супругов в их дворце в Спарте, ома влила им в кубки с вином сок травы, благодаря которому люди забывают о страданиях, гневе и всех несчастьях. Тот, кто пьет его, смешав в чаше с вином, весь день не заплачет — даже если умрет его мать и отец, даже если у него на глазах убьют брата или любимого сына! Вот какие дивные, чудесные, благотворные травы были у дочери Зевса Елены! А получила она их в царстве фараонов от египтянки Полидамны, супруги Феона. Тамошняя земля рождает много злаков — добрых, целебных и злых, ядовитых. И всякий человек в том краю — лекарь, владеющий искусством врачевания[88].

Итак, мы говорили о том, как в дом Менелая и Елены пришел Телемах, как хозяева усадили его за пиршественный стол и как Елена подлила в круговые чаши «гореусладное», «миротворящее», «дающее сердцу забвенье бедствий» зелье, которое получила в Египте. Стало быть, согласно Гомеру, Елена все-таки побывала в стране на Пиле? Когда это было?

После победы под Троей Менелай поплыл вместе с чудесным образом обретенной супругой и сокровищами на родину, в Пелопоннес. Однако из-за неблагоприятных ветров его корабли сбились с пути и вынуждены были пристать к острову Фарос, у берегов Египта. Раздраженные тем, что им не принесли положенные жертвы, боги продержали его там двадцать дней. Помогла герою Эйдотея, дочь морского бога, старца Протея. Она посоветовала Менелаю схватить Протея, когда тог выйдет из воды и заснет на берегу. Менелай подстерег спящего Протея, схватил его и не выпускал до тех пор, пока тот не научил его, как выбраться из Египта.

Таким образом, о пребывании Клены в Египте Гомер рассказывает совершенно по-иному, чем Стесихор, Геродот или Еврипид. Согласно Гомеру, Елена находилась там не во время войны, а после ее окончания, притом недолгое время.

Но зададим себе несколько нескромный вопрос: сколько лет было в то время красавице? Телемах прибыл в Спарту на десятый год после падения Трои. Война продолжалась десять лет и началась не сразу после похищения Елены, а через десять лет, в течение которых греки совещались и готовились к походу, первому и второму. Таким образом, Елена находилась в Трое двадцать лет. Замуж за Менелая она вышла, когда ей было приблизительно пятнадцать лет (в древности и во все времена в южных странах девушки вступали в брак в двенадцати-тринадцатилетнем возрасте). С Менелаем Елена прожила несколько лет и родила ему дочь Гермиону. Из этого следует, что, когда Телемах прибыл в Спарту, Елене было больше пятидесяти лет. Но появляясь перед гостями, она, как прежде, ослепляет своей красотой.

Неумолимое время не угасило сияние божественной красоты!

Елена добрая и милостивая

Геродот рассказывает, что приблизительно за сто лет до пего, го есть около 560 года до н. э., случилось следующее.

В одной богатой спартанской семье родилась девочка, столь уродливая и неуклюжая, — что собственные родители ее стыдились. Чтобы помочь беде, ее кормилица придумала вот какое средство. Она приносила ребенка каждый день в святилище Елены в Ферапнах. Принося ребенка в храм, кормилица всякий раз молила богиню даровать девочке красоту. И вот однажды, когда кормилица покидала храм, пред ней предстала женщина и спросила, что она носит на руках. Женщина попросила показать ей девочку. Но кормилица отказалась, потому что родители запретили ей показывать кому-либо младенца. Женщина настаивала. Тогда кормилица показала ей ребенка. Женщина погладила девочку по головке и сказала, что пройдет немного лет и она будет красивейшей женщиной в Спарте. С этого дня безобразная наружность девочки изменилась, а позднее она стала супругой Агета. Необычна дальнейшая судьба этой девочки, которая превратилась в красавицу, далеко превосходившую красотой всех спартанских женщин. Когда она уже была женой Агета, к ней воспылал страстью ближайший друг ее супруга Аристон, один из двух царей Спарты (в этой стране всегда властвовали одновременно два царя). Желая отнять у Агета жену, он придумал вот какую хитрость: якобы для того, чтобы укрепить взаимную дружбу, он предложил Агету обменяться дарами, пообещав подарить ему из своего имущества все, что пожелает. Агет согласился. Друзья скрепили этот договор клятвой. Тогда Аристон подарил Агету одну из своих драгоценностей, а взамен потребовал себе его жену. Агет сказал, что жена — единственное, что он не может отдать. Однако, связанный клятвой, он в конце концов вынужден был уступить жену Аристону[90].

В этой сказочной истории для нас важно сообщение о том, что неподалеку от Спарты, в Ферапнах было святилище Елены, расположенное рядом с могилами самой Елены и ее супруга. Об этом мы знаем не только из рассказа Геродота, но также из других, значительно более поздних источников. Опираясь на эти источники, несколько десятков лет назад в Ферапнах начали работать археологи. Были обнаружены остатки строений и предметы, свидетельствующие об отправлении здесь религиозного культа, а также черепки глиняной посуды XIV века до н. э… Стало ясно, что начиная с этого времени непрерывно на протяжении веков здесь почиталось некое божество. Сохранились следы этого почитания. Особенный интерес представляют фигурки из свинца и обожженной глины. Чаще всего это женские фигурки, напоминающие статуэтки, обнаруженные в других местах этого района, где спартанцы приносили вотивные дары богиням, в особенности Артемиде. Греческий поэт Исократ, живший в IV веке до н. э., утверждает: «Еще и сейчас в Ферапнах, в Лаконии, согласно обычаям отцов, Елене и Менелаю приносят священные жертвы не как героям, а как богам». И еще: «Поскольку Елена способна и покарать, и вознаградить, богатые люди должны умилостивлять и чтить се, принося ей дары, жертвы, устраивая в ее честь разные церемонии, философы же должны стремиться сказать речь, достойную ее»[91].

В самой Спарте находилось еще одно святилище Елены, расположенное в районе Платаниста, где юноши занимались гимнастическими упражнениями. В честь Елены ежегодно проводились праздники, так называемые Еленофории. Процессия несла корзину со священными предметами, называвшуюся «елена»[92].

С именем и личностью Елены связывались также некоторые культы священных деревьев. Знаменитый поэт Феокрит (III век до н. э.) в одном из своих сочинений описал бракосочетание Елены, во время которого спартанские девушки поют:

Елену почитали не только в Спарте. Далеко от Лакедемона, на острове Родос, вблизи побережья Малой Азии, тоже существует могила, в которой якобы покоятся останки знаменитой красавицы. Вот что рассказывали жители этого острова.

После смерти Менелая Елена была изгнана из Спарты. Она уехала на Родос, к своей родственнице по имени Поликсо. Но муж Поликсо пал под Троей, сражаясь в войске ахейцев. Вдова решила покарать женщину, явившуюся причиной стольких бед. Она притворилась, будто радуется приезду гостьи, на самом же деле тайно готовила жестокую месть. Однажды, когда Елена купалась, на нее набросились служанки Поликсо. Для того чтобы походить на богинь мщения Иринин, они переоделись в черные платья. Девушки схватили Елену и повесили на ближайшем дереве. Так на Родосе совершилось преступление. Но жители острова хотели искупить его. Поэтому, чтобы стереть память об этом происшествии, позднее здесь построили Елене величественный храм, где воздавали жене Менелая божеские почести, называя ее Елена Дендритида («Древесная»). Культ Елены Древесной существовал на Родосе долгое время[94].

Первое похищение Елены

Память о Елене сохранялась не только в Спарте, Трое и на острове Родос. Легенды рассказывали, что какое-то время она находилась в Аттике, у афинян. А было это так.

Афинский царь Тесей и его друг царь лапифов Пирифой решили, что возьмут в жены только дочерей Зевса, и поклялись помогать друг другу в этом деле. Вначале оба отправились в Спарту. Там подрастала Елена, всем было известно, что она — дочь Леды и Зевса. Леда — жена спартанского царя Тиндарея — уже родила ему детей. По Зевс нашел способ приблизиться к прекрасной и верной своему мужу женщине. Он явился к ней в образе лебедя, когда ома купалась в реке. В результате родились Елена и два ее брата-близнеца Диоскуры: Кастор и Полидевк.

По другому варианту мифа, Елена-дочь богини Немесиды, которая, спасаясь от Зевса, превратилась в гусыню, а Зевс — в лебедя: яйцо, из которого вылупилась Елена, было найдено и сохранено Ледой; она вырастила и воспитала Елену как свою дочь. Позднее делались попытки соединить обе легенды. Говорили, что Леда снесла яйцо, из которого вылупилась Елена. Но все сходилось в одном: Елена — дочь Зевса. А только это и было важно Тесею и его другу. Они похитили девочку, когда она со своими подругами танцевала и пела на лесной поляне в честь богини Артемиды. Похитителям удалось бежать от погони. Еще в дороге они бросили жребий, кому быть мужем Елены. По жребию Елена досталась Тесею, но она была еще слишком молода, и поэтому Тесей отослал ее в небольшой городок Афидна, расположенный в нескольких часах пути от Афин. Там девочка должна была расти под присмотром матери Тесея. Он же сам, верный обещанию, вместе с Пирифоем отправился в новый поход, чтобы добыть еще одну дочь Зевса. Оба решили, что самой подходящей невестой будет Персефона, дочь богини Деметры, некогда похищенной владыкой царства мертвых Аидом.

Героям пришлось сойти в подземное царство, в ужасную страну вечного мрака и смерти. Хоть их план казался безумным, поначалу все шло хорошо. Друзья нашли вход, преодолели грозившие им со всех сторон опасности и ловушки и наконец добрались до жилища бога и богини. Аид принял их чрезвычайно дружелюбно, даже гостеприимно. Пригласил на ужин… Но подняться из-за стола Тесей и его друг уже не смогли. Они оказались узниками грозного владьжи, притом, как они думали, навеки. Спасение пришло лишь через много лет. В преисподнюю спустился Геракл. Герою удалось спасти лишь одного Тесея. По решению богов Пирифой, осмелившийся пожелать владычицу царства мертвых, был оставлен в подземном царстве прикованным к камню, в вечном рабстве у мужа царицы.

В то время как Тесей, скованный, пребывал у Аида в туманном мраке смерти, в его страну, на землю афинян вторглись братья Елены — Кастор и Полидевк. Диоскуры ее искали с той самой минуты, как их сестра была похищена во время танцев. Они потребовали у афинян выдачи Елены, но те поклялись — и это была правда, — что не знают, где она находится. Юноши уже готовились воевать против целого города и, конечно, вышли бы победителями, так как они были сильны и мужественны. Но в последний момент явился человек по имени Академ. Он указал Диоскурам, где спрятана Елена, и проводил их прямо в Афидну. Кастор и Полидевк вместе с сестрой вернулись на родину, в Спарту. Афиняне же с тех пор ежегодно приносили жертвы Диоскурам и Елене. Спасший страну от губительной войны Академ тоже получил вознаграждение: его могила в священной роще близ Афин во все века была окружена почитанием. Позднее, в IV веке до н. э., в этой роще Платон обучал своих учеников, и его школа получила название «Академия». Вот почему по сей день важные научные, учебные и художественные учреждения называются академиями.

Божественная Елена

В предыдущих разделах мы познакомились с легендами и мифами, связанными с прекрасной Еленой, а также с ее культами. Теперь пришло время разобраться и выяснить, что лежит в их основе, какова же она, эта женщина — таинственная и прекрасная, милостивая и безжалостная. Хотя сведения о ней порой кажутся противоречивыми, современным религиеведам удалось, однако, прийти к единому мнению.

По-видимому, Елена — древнейшее божество растительности и плодородия. Утратив в поэзии бессмертие, в представлении греков она на протяжении многих веков оставалась высшим существом.

Имя «Елена» — негреческого происхождения. Оно восходит к тому времени, когда на берегах Эгейского моря обитали различные догреческие племена. Центры высокой культуры существовали здесь уже в III тысячелетии до н. э. в особенности на Крите и Пелопоннесе, а позднее в центральной Элладе, Беотии и Аттике. Сохранились бесчисленные свидетельства того, что эти народы почитали великую богиню растительности и плодородия, ежегодно умирающую и вновь возрождающуюся. Миф придал этим представлениям метафорическую форму: богиню, которая дает жизнь деревьям, цветам и травам, похищает дерзкий враг, прельстившийся ее красотой. Однако отважные герои находят и привозят на родину похищенную девушку, и с ее возвращением земля вновь расцветает. В честь великой богини отправлялись танцевальные, а может быть, и оргиастические обряды. В них изображались сцены похищения, горе покинутых и радость возвращения. Миф соединял Елену с подземным царством, куда должно сойти вес живое, чтобы потом воскреснуть. Таким образом, Елена была могущественной владычицей не только жизни, но и смерти.

Не нужно быть специалистом в области мифологии, чтобы уловить сходство между мифами о Елене, дочери Зевса, похищенной сперва Тесеем, потом Александром, о Персефоне, дочери Деметры и Зевса, похищенной Аидом, об Ариадне, дочери критского царя Миноса, которую похитил Тесей и затем спящую покинул на острове Наксос. В основе всех этих легенд лежит один и тот же миф, в различных вариантах существовавший на протяжении веков в разных частях Греции. Героиня этих мифов, по существу, одна и та же, и судьба ее одинакова. Имена — Елена, Ариадна, Персефона — негреческого происхождения и не поддаются толкованию.

Греческие, или эллинские племена начали прибывать в бассейн Эгейского моря скорее всего лишь в начале II тысячелетия до н. э. Это были кочевые полуварварские пастушеские племена, пришедшие с севера. Завоеватели освоили многие достижения местной сравнительно высокоразвитой цивилизации. Местное население они либо подчинили себе, либо ассимилировали, позаимствовав у него очень многое — искусство земледелия, ремесла, а также различные верования и религиозные культы. Автохтонные божества в процессе освоения, а также связанные с ними мифы и обряды модифицировались — частично из-за естественных языковых трудностей и невозможности понять содержание и суть древнейших преданий и ритуалов, а отчасти в связи с тем, что местные, эгейские культы великой богини приходилось приспосабливать к верованиям завоевателей-греков, поклонявшихся воинственным мужским божествам, обитавшим среди туч на горных вершинах. Процесс слияния, сращивания разнородных культов и представлений, по сути дела, никогда на протяжении всей древней истории Греции не был доведен до конца. В этом одна из «причин богатства и красочности эллинских мифов, отразивших два слившихся воедино мира.

Одновременно происходило дробление могущественных догреческих божеств природы на несколько фигур, выступавших под разными именами: Персефона, Ариадна, Елена и др. А поскольку со временем порвалась связующая нить и исчезла память о том, что, по существу, речь идет об одном божестве, дальнейшие их судьбы в различных культах и мифах оказались неидентичными. Персефона — владычица мертвых и богиня произрастания злаков и плодородия — никогда не переставала почитаться как богиня; дочь критского царя Ариадна была смертной женщиной, однако, согласно мифам, оставленная Тесеем, она стала жрицей и супругой Диониса. На острове Наксос существовал культ Ариадны, а в Афинах ее почитали как супругу Диониса. Елена же даже в «Илиаде», где она выступает как смертная женщина, всегда именуется дочерью Зевса. Культ Елены существовал в Спарте, на острове Родос и в других местах. Культ Елены в Лаконии был связан с представлениями об умирающей и воскресающей природе. Имя Елены было окружено почитанием и уважением.

Сейчас будет кстати вспомнить о Стесихоре, посвятившем Елене свою поэму «Палинодия», где он оправдывает Елену, снимая е нее упреки, содержавшиеся в предыдущей его поэме. По одной из легенд, раскаяние поэта было вызвано карой, которую навлекла на него оскорбленная красавица. Однако истинная причина создания «Палинодии» более прозаична. Жестокие слова Стесихора о Елене вызвали негодование спартанцев. Культ Елены в этой стране в то время, то есть около 600 года до н. э., был чрезвычайно широко распространен. Именно к этому времени относятся многочисленные фигурки, обнаруженные в Ферапне. По сообщению Геродота, полстолетия спустя, около 550 года до н. э., в святилище Елены приносили маленьких девочек с просьбами наделить их красотой. Таким образом, Елена считалась у спартанцев почти святой. Гомеру только потому прощали недостаток уважения к прекрасной Елене, что, по его мысли, она была лишь орудием богов и ужасная война из-за нее велась, по воле Зевса. Но оправдывать поэта, который в своем сочинении шутки ради представил богиню в недостойном виде, спартанцы не могли. Стесихор жил на Сицилии. Сицилийские города испокон веков поддерживали тесные контакты со Спартой. Видимо, спартанцы нашли способ заставить поэта изменить свою точку зрения на краса вицу-богиню, которой было построено святилище в Ферапне.

Теперь, когда мы имеем более полное представление о Елене, остается выяснить еще один вопрос, тот, который Геродот и задал египетским жрецам: как в действительности обстояло дело с Троянской войной? Велась ли она на самом деле? И если да, то когда? И по какой причине? Неужели и вправду из-за женщины?

Ответы на эти вопросы мы не найдем в Египте, поэтому отправимся прямиком в Трою.