Туннель времени

1

Реактивный самолёт появился, как по волшебству, промелькнув мимо геликоптера с такой быстротой, что за ним невозможно было уследить. Затем самолёт повернул, мелькнул мимо геликоптера ещё и исчез в отдалении. Пока он совершал свои маневры, кроме раскалывающего грохота двух двигателей, ничего не было слышно. Создавалось впечатление, что они соперничают — чей мотор громче.

Самолёт улетел прочь. Когда его реактивные двигатели включались, геликоптер трясло. Тони не обратил на это никакого внимания, но сенатор Кларк что-то негодующе сказал. Тони не расслышал. Он взял наушники внутренней связи и кивнул на другую пару головой. Кларк нацепил вторые наушники, и только тогда Тони вежливо сказал:

— Что вы сказали, сэр?

Он мог бы и перекричать мотор — они с сенатором сидели близко друг к другу — но Тони не хотел кричать, он хотел быть вежливым.

Сенатор Кларк был конгрессменом Комитета Обороны. С ним следовало быть особенно вежливым. Но Тони никак не мог себя заставить сердечно улыбаться. Он знал для чего сенатор предпринял это путешествие. Для Тони он был врагом, от которого по возможности следовало избавиться. Но показывать этого не следовало. И поэтому Тони повторил:

— Что вы сказали, сэр?

Кларк раздражённо наклонился к микрофону:

— Я сказал, что здесь чертовски шумно!

— Мы летим очень низко, — объяснил Тони, — а эта модель геликоптера знаменита своим шумом. Слишком большой вес. И так как мы летим низко, только в пятидесяти футах, шум моторов отражается от земли.

— Зачем?

— Чтобы нас не засекли радаром, — сказал Тони. — Радары в этих краях расположены так, что не засекают предметов ниже определённой высоты. Гражданским абсолютно ни к чему знать, чем мы здесь занимаемся.

Сенатор выглянул из окна. Геликоптер пролетал над самой настоящей пустыней, внизу стлался жёлтый песок — без намёка воды и даже без привычных саксаулов. Вдалеке виднелись пики гор, горделиво вздымающихся над тем пространством, мимо которого сейчас пролетал геликоптер. Сзади не было ничего. Кларк раздражённо сказал:

— Зачем было забираться в такую глушь? И, кстати, что делал здесь этот реактивный самолёт?

Тони опять начал объяснять:

— Эта часть пустыни закрыта для всех. Реактивный самолёт с военной базы специально вылетел проверить, кто это летит. Но он опознал нашего пилота по телевизионному экрану — у него в кабине установлен экран. Он имеет право здесь летать, такое же, впрочем, как и мы.

Геликоптер летел через пустыню, поднимая под собой внизу облако песка. Нигде не было видно и признака жизни.

Кларк раздражённо пробормотал:

— Идиотизм! — и опять уставился в иллюминатор.

Пустая, высушенная солнцем, голая пустыня. Казалось, сюда ещё не ступала нога человека. Тони промолчал. Среди этого жалкого однообразия находилось одно место, в которое было вложены сотни миллионов долларов и которое являлось сверхсекретным. Можно было себе представить, что конгресс не будет в восторге, когда узнает, на что все эти деньги тратились без их разрешения.

— Тайны, — проворчал Кларк. — Секретность! Не настолько уж, наверное, я неблагонадёжный, чтобы не сказать мне ни слова!

Тони только кивнул головой. Он предпочёл отделаться знаком, хотя шум моторов мешать ему не мог.

— Просто сказали поехать сюда! — продолжал неистовствовать Кларк. — Выслушать, что мне скажут и высказать своё мнение о том, стоит ли эта работа тех денег, что в неё вложили. Я понимаю что всё надо делать по порядку. Но почему вы мне даже не намекнули, в чём дело?

— Возможно, вы не поверили бы такому намёку, — вежливо сказал Тони. Затем ему пришло в голову, что надо было бы добавить «сэр», но в любом случае он был убеждён, что на Кларка это не подействует. Сенатор не любит неизвестности.

— Почему?

— Я бы не поверил, сэр, — сказал Тони. На сей раз он таки добавил «сэр», чтобы высказать уважение, которого не чувствовал, но которое обязан был высказывать.

Кларк фыркнул:

— Я забрался в такую даль, а мне всё ещё говорят, что я должен буду увидеть! Я, наверное, выдам секрет!

Он посмотрел на Тони.

— Меня так и подмывает приказать вам развернуться на сто восемьдесят градусов и доставить меня обратно на аэродром, откуда я смогу улететь в Вашингтон! А моё слово кое-что значит там! Мы ещё увидим!

— Вы увидите всё, сэр, — как можно более убедительно сказал Тони. — И когда вы всё увидите, ваши слова будут звучать намного убедительнее ваших догадок. Вам, может быть, и не понравится то, чем мы занимаемся, но, по крайней мере, вы будете знать, что вам не нравится и почему.

Сенатор Кларк уставился на него. Затем он плотно сжал губы и опять стал смотреть в иллюминатор на пустыню. По выражению его лица было ясно, что хоть он и не знал, что увидит, но уже точно мог сказать, что это ему не нравится.

Это было плохо. Проект Тик-Ток потому и держался в такой строгой секретности, что убедить конгресс в его необходимости было невозможно. Более того, общественное мнение Америки тоже постарается не допустить его осуществления. Ни один из членов конгресса не осмелится проголосовать за него. Нация потеряет всех своих друзей, если проект будет успешно завершён. И при этом не могло быть и речи о том, что другие государства тоже этим воспользуются. Во всём мире мог существовать только один проект Тик-Ток.

Но Тони отдал ему семь лет своей жизни, и он не мог понять, как можно быть настолько близоруким, чтобы не видеть его важности. А сенатор Кларк, даже ещё не зная в чём дело, уже имел предвзятое мнение.

Иллюминаторы геликоптера внезапно заволокло чёрным, даже переднее окно, через которое они могли видеть пилота.

— Очередная предосторожность? — ледяным тоном спросил сенатор. — Мне нельзя даже смотреть на голую пустыню, чтобы я вдруг не узнал, где нахожусь?

Тони почувствовал себя неуютно. Как можно вежливее ответил:

— Да, сэр. У нас здесь всегда так, сэр. Существует очень много людей, которые не хотят получать слишком обширную информацию, так же как, например, носить пояс с чужими деньгами.

Но Кларк не принадлежал к их числу. Будучи представителем Комитета Обороны, он желал знать абсолютно всё. Но любые операции, связанные с проектом Тик-Ток, требовалось проводить особенно тщательно. Никто, конечно, не сомневался в лояльности сенатора, принимались самые обычные меры предосторожности против того, что сенатор мог где-нибудь что-нибудь кому-нибудь бессознательно ляпнуть.

В пассажирской кабине было абсолютно темно, слышался только рёв мотора. Геликоптер изменил свой курс. Он менял его несколько раз, пока люди, летящие в полной темноте, окончательно не потеряли всякое чувство направления.

Прошло много времени. Затем шум моторов стал иным. Геликоптер шёл на посадку. Он мягко коснулся земли и иллюминаторы вновь посветлели, так что стало видно напряжённо-хмурое и злое лицо Кларка. Тони встал.

— Здесь мы выходим, сэр, — сказал он вежливо. Кларк поднялся со своего места и безмолвно, но с выражением холодной ярости на лице, последовал за Тони на землю. Тони отошёл от геликоптера подальше. Его моторы опять начали набирать обороты, он поднялся, развернулся в обратном направлении и скрылся из виду.

Двое мужчин — Тони Ньюмен и сенатор Кларк — остались одни в ослепительном сиянии солнца, отражающегося от жёлтого песка. Ничто не указывало, что в эти места когда-нибудь ступала нога человека. Шум моторов геликоптера затих в отдалении. Наступила полная тишина. Тони переступил с ноги на ногу, и песок под его ботинками заскрипел. Кларк со злостью отвернулся. Геликоптер уже скрылся из виду, и повсюду расстилался только жёлтый песок.

— Это мне и надлежит осмотреть? — саркастически спросил Кларк.

— Нет, — сказал Тони. — Просто нам придётся несколько подождать.

Он стоял молча. Кларк пыхтел. Пустыня была мертва — в ней не было движения — и это было страшно. Только один раз Кларку удалось краешком глаза заметить какое-то перемещение. Он быстро повернулся, но увидел только что-то тёмное и непонятное, равномерно мотающееся из стороны в сторону.

Тони промолчал. На скулах Кларка заиграли желваки. Они стояли, казалось, в центре бесконечности, где ждать было нечего и неоткуда. Затем Тони кивнул головой.

Где-то у самого горизонта двигалась чёрная точка. Сзади неё поднимался клуб пыли. Точка быстро передвигалась по мёртвому пейзажу. Кларк ничего не сказал. Точка постепенно превратилась в чёрточку, затем небольшой шар, и, наконец, приобрела форму. Это была машина. Это не могло быть ничем иным. Вскоре можно было разглядеть, что это — купе защитного цвета, предназначенное специально для путешествий по песчаной местности. Машина подкатила и лихо остановилась в двух шагах от них.

Кларк сделал эти два шага и открыл дверцу.

— На заднем сидении — фляга с водой, — сказал Тони. Сам он уселся с водителем. Шофёр был одет в гражданское, он дружески кивнул головой и выжал сцепление. Автомобиль развернулся и по старому следу поехал обратно к горизонту. По ветровому стеклу бил горячий ветер.

Самым обычным голосом шофёр спросил:

— Порядок, Тони?

— Сомневаюсь, — ответил тот. Он ни словом не обмолвился о сенаторе Кларке, но по его тону было совершенно ясно, что всё было не в порядке, и что виноват в этом был человек на заднем сидении. Затем он в свою очередь спросил:

— Что нового?

— Приладили на кролика упряжку со звукопередатчиком, — сказал шофёр. — И Дуг подготовил видеозвуковой блок для следующих испытаний. Но что-то у них не ладится. По крайней мере, когда я уезжал, что-то было не в порядке.

Машина неслась вперёд. Позади неё поднималось облако пыли. Сенатор Кларк насмешливо сказал:

— Возможно, мне следует напомнить вам, что я могу слышать ваш разговор с шофёром. Не следует ли вам быть более осторожными и не говорить о делах в моём присутствии?

Водитель сказал:

— Простите, сэр.

— Сенатор, — сдержанно парировал Тони, — это

Сэм Крейтон. Он один из наших специалистов. Ведущих специалистов.

Сенатор хмыкнул. Автомобиль продолжал мчаться под палящими лучами солнца. Место, где Тони и сенатор высадились, осталось далеко позади. Вокруг лежал безжизненный мир. Жара была невыносимой. Кларк поглядел на флягу с водой, лежащую рядом с ним, но был настолько зол, что даже не захотел утолить свою жажду.

— Понятно, — холодно сказал он. — Это очень предприимчиво с вашей стороны. Только скажите, разве не практичнее было использовать обычного шофёра? Вы всегда заставляете высокооплачиваемых специалистов выполнять эту чёрную работу?

— У него не лимитированный рабочий день, — сказал Тони. — И у меня тоже. И у большинства наших сотрудников. Генерал Кирк — официально находится в отставке. Дуг — доктор Филипс — работает днями и ночами. Сэм ведёт машину потому, что у нас нет никаких связей с внешним миром, и все работы, хоть отдалённо связанные с проектом, мы выполняем сами.

Кларк иронически на него взглянул, но промолчал. Сэм Крейтон сунул руку под сидение и вытащил оттуда шнур, на котором висел микрофон. Он что-то проговорил туда и получил такой же невразумительный ответ. Машина замедлила скорость, и облако пыли за ней постепенно начало опадать. Они подъехали к мосту, на котором лежал большой камень, и объехали его слева, вновь остановились в центре пейзажа, ничуть не отличающегося от остальной пустыни.

Земля под ними внезапно провалилась. Они опускались десять, двадцать, тридцать футов. Затем остановка, и автомобиль вновь покатился вперёд. Позади них что-то поднялось. Плита, замаскированная под пустыню, вновь мягко встала на своё место. Машина осталась стоять в искусствен ной пещере с большими дверьми по одной из стен.

— Мы на месте, сэр, — сказал Тони.

Сенатор выбрался с заднего сидения. Он явно не был потрясён. Иронически оглядевшись вокруг, он сказал:

— Это мне и придётся осматривать? Лифт в центре пустыни? А ещё что-нибудь у вас есть?

— Да, сэр, — терпеливо выдавил Тони. — Вы когда-нибудь были знакомы с Дугом — доктором Дугом Филипсом, сэр?

Кларк коротко ответил:

— Да. Очень давно.

— Ас генералом Кирком? Я уже упоминал его имя Генерал Хейвуд Кирк.

— Когда я его знал, он ещё не был генералом, — сказал Кларк. — Они здесь? Над чем они работают?

— Они работают над тем, что вы приехали осматривать, — сказал Тони Ньюмен. — Так же как и я и немногие другие, они считают, что то, над чем мы работаем здесь, стоит тех денег и лет наших жизней, которые мы вложили в эту работу.