Турбулентное мышление. Зарядка для интеллекта

– Ну и морда у тебя, Шарапов! – цитирует Вовка Жеглова.

– Прости, страна, за морды наши сонные! – парирует он. – Садись, поговорим немного. Чай будешь? Есть грибочки с картошкой.

– Не откажусь.

Весело шкварчит сковорода. Пыхтит электрочайник.

– Я хочу спросить, Володька. Ты помнишь, как мы тогда… Словом, как мы жили. Как были детьми.

– Эт ты о чём? – недоумевает Вовка, прихлебывая «того самого индийского!».

– Ты навещаешь своих? Верно ведь. Как давно ты оглядывался на окно, за которым застыла мать. И она машет тебе рукой. А ты уходишь. И она больше никогда не выглянет и не крикнет тебе: «Возвращайся домой!» И главное, ты ещё сам не понял, как будет нужен тебе этот окрик. Так попроси же её, когда будешь уходить: «Мамочка, позови меня, родная! Я тут же вернусь, лишь бы ты только позвала!»

– Подрос, – буркнул Вовка и спрятал глаза.

– Ты не увиливай. Я ведь не просто так спрашиваю!

– Ах, вот, «значица», как!? Я забыл это, – тихо, но зло проговорил Вовка. – Просто забыл. И тебе советую не вспоминать. Мир вырастает из коротких штанишек. Такие мысли расслабляют, – продолжил Вовка уже более миролюбиво. – Они приятны, слезоточивы, но это лишь прошлое. И твой сын уже давно исследует свою страну. И мой ищет тоже.

– И они могут в той стране решительно всё, а мы – в этой – решительно ничего. Хотя наши матери всё ещё стоят за тем окном старого дома, где мы жили и выросли!

– И ты отвечаешь теперь за неё, дурень, а не наоборот! – ответил Вовка. – И я в ответе за свою.

– Погоди! Я не о том.

Он пошёл на балкон, рванул на себя перекосившийся ящик шкафа. Дерево подалось, но с натугой. Ящик выдвинулся наполовину. Он просунул в образовавшийся проём кисть и нащупал холодную твердь кремня. Почти что вывихнув руку, достал оттуда же и второй камень. Поднёс к глазам, отпечаток ракушки явственно проступал на поверхности.

– Гляди! Гляди! – Яростными ударами он стал высекать искры.

– Я это тоже не помнил, пока ты не показал, – уже заинтересованно проговорил Вовка. – А что, это хоть и запрещённый прием, но для раскрепощения писательского сознания сгодится. Так, чего ты ещё «напридумывал»? – спросил он, уплетая за обе щеки.

– Элементарно, до смешного глупо и просто. Как это запатентовать – не знаю. Формула изобретения такова: «Способ погружения в детство, заключающийся в том, что надо залезть под одеяло с головой и включить карманный фонарик». А ещё я бы посоветовал тебе научиться снова, как пускать бумажных голубей. Вспомнить, пока не поздно! – добавил он и протянул приятелю чистый лист.