Турецкий променад по набережной забытых обид

Глава 11

Время для посещения пляжа я выбираю неудачное. Все шезлонги, коих было достаточно много, заняты блестящими от солнцезащитных кремов и пота телами. Пустует лишь один шезлонг, но на него я даже не смотрю, опасаясь вновь столкнуться с яростным охранником…

Медленно ступая вдоль растекшихся по лежакам отдыхающих, я уже хочу было расстелить своё полотенце на песке у самой кромки моря, где, по правде сказать, тоже достаточно плотно, как сзади раздаётся смутно-знакомый мужской голос:

— Ханымэфенди! Ханымэфенди!

В недоумении я оборачиваюсь назад, уверенная что обращаются явно не ко мне, но меня ожидает сюрприз.

Пытаясь не потревожить отдыхающих, между рядами шезлонгов на меня несётся охранник Орловского лежака. Увидев, что я заметила его, он начинает весело мне махать и поравнявшись, наконец, со мной, выпаливает:

— Ханымэфенди, может занять тот лежак! — указывает он пальцем на своего подопечного, отчаянно стараясь перевести сбившееся от быстрого бега дыхание. — Миша бей позволять, ложись!

— Не понимаю, — в недоумении хмурюсь я, пытаясь осознать в чем подвох.

— Лежак! — словно дурочке по слогам растолковывает мне турок, подведя к одинокому служителю местного пляжа. — Тебе он можно, остальным нельзя! Миша бей сказать…

— Орлов разрешил мне валяться на его личном шезлонге?! — наконец, доходит до меня, и я кривлюсь от отвращения.

"Что за барские замашки?! Лживый недоделанный дворянин…"

— Я лучше на песке… — презрительно ухмыляюсь я, окидывая задумчивым взглядом забитое побережье.

А оно было действительно крайне переполненным…

— Хотя… — неожиданно даже для самой себя выпаливаю я. — С паршивой овцы хоть шерсти клок… Спасибо! — мило улыбаюсь я, кажется Аязу, и кидаю свои вещи на белый пластик.

— Гуд релакс! — счастливо скалясь, щебечет мужчина и, показав на прощение большой палец, уходит прочь.

— Релакс… — тяжело вздыхаю я и скинув с себя тунику, бодро шагаю в ласковые объятия лазурного моря.

— И ведь не обманула Майку… — довольно улыбаюсь я, выйдя на берег спустя полчаса. — Море действительно отличное…

Расслабленные нежными волнами ноги, вяло несут меня к Орловскому подарку, и я счастливо плюхаюсь на неожиданно доставшееся мне царское место. Спать хочется неимоверно, но понимая, что делать это под палящим солнцем не лучшая идея, я вновь наношу на себя спф-крем и достаю из сумки многострадальную «Джейн Эйр».

— Самое время… — бормочу я, раскрывая книгу и погружаясь в мир любовных волнений Шарлотты Бронте.

— И снова обманщик Эдвард… — раздаётся над моей головой спустя некоторое время, когда я почти погрузилась в лёгкую дрёму, наблюдая за треволнениями обманутой Джейн.

— Что? — испуганно дёргаюсь я, хмуро уставившись на довольное лицо Орлова. — Уже ухожу… — осознав, кто передо мной, начинаю я подниматься, спеша освободить королевское ложе пернатого.

— Куда? — недоуменно мрачнеет важный птиц и плюхается прямо на песок рядом со мной. — Надо поговорить…

— О чём… — начинаю собирать я свои вещи в сумку, закипая от гнева, — нам с тобой разговаривать?

— О многом… — уверенно отвечает Орлов.

— Кажется мы уже на той ступени отношений, когда разговорами можно лишь усугубить ситуацию, нежели что-то исправить… — пытаясь подняться с шезлонга восклицаю я, но сильная руку Орлова не даёт мне этого сделать. — Пусти!

— Эмма! — цедит важный птиц, смотря мне прямо в глаза. — Я уверен, что нам НУЖНО, — с нажимом выделяет он последнее слово, — поговорить. Я же вижу, как ты бегаешь от меня с самого приезда, делая вид, что сильная и независимая, а по факту, просто боясь вновь столкнуться с неприятным прошлым…

— Неправда… — кривлюсь я, в глубине души осознавая его правоту. — Мне тебе сказать нечего…

— Зато мне есть что сказать! — глубоко вздыхая, повинно качает головой пернатый. — Говорить могу лишь я, а ты просто молчи… Только не убегай, как привыкла это делать… Мне это нужно… Правда… Если хочешь, считай это моей эгоистичной прихотью, ведь именно так ты обо мне и думаешь…

— Как точно подмечено… — ухмыляюсь я в ответ на его самокритичность.

— Обещаю, что после этого разговора перестану к тебе лезть… Если ты, конечно, сама этого не захочешь…

— Еще чего… — перебиваю я его раздражённо.

— Даже сделаю вид, что отродясь тебя не знал…

— Заманчиво… — демонстративно смакуя, тяну я, — так уж и быть, дерзай!

— Когда я тебя увидел на ресепшене в день заселения, я обалдел… — неожиданно издалека начал Орлов, заставив меня нахмуриться. — Совру если скажу, что мысли о том, как я поступал с тобой в прошлом, волновали меня ежеминутно, но всё же нет-нет да и проскальзывало отвращение к себе и чувство вины… Я творил глупости и откровенно подлые вещи… Думал, что это весело и круто… Хотел отомстить…

— За что? — недоуменно качаю я головой, забыв о своём намерении молча выслушать словесный водопад пернатого.

— Сам не знаю… — пожимает он плечами. — Когда я увидел тебя тогда на вокзале, сразу узнал… Слишком приметные глаза… — ухмыляется он, едва заметно улыбнувшись. — И вновь мне показалось, что в них столько высокомерия и презрения, что ярость дико меня скрутила. Снова вспомнился тот день, когда вы пришли к нам домой, и как ты смотрела на меня свысока… Будто на грязь из-под ногтей…

— Неправда… — ошеломленно бормочу я.

— Я был уверен, что это так… Та наша встреча меня сильно выбила из колеи… Я был слишком мал, чтобы понять всю ситуацию, но слова, которыми твоя бабушка награждала мою мать были мне понятны… Они меня еще долго будоражили… Мать всегда вбивала мне в голову мысль, что единственный мужчина в семье, я должен быть её защитником… Но картина, как две высокомерные… — останавливается он, пытаясь подобрать подходящее слово, — гостьи поливают грязью мать на пороге нашего же с ней дома, еще долго стояла перед моими глазами и приводила в неимоверную ярость… Став старше я, конечно же, всё понял, но…

— Это не оправдание… — виновато пожимаю я плечами, — мне жаль, тогда я ничего не понимала… А бабушка… Порой она была слишком резкой и прямолинейной…

— Сейчас не об этом… — перебивает он меня, делая глубокий вдох. — В общем, я хотел извиниться перед тобой. Искренне… Я знаю, что ты не поверишь в это, ведь в твоих глазах я монстр… И отчасти ты права, но я должен это сделать… Прости! За все те пакости и откровенные мерзости, что произошли с тобой по моей вине… Вернуть бы всё назад, но, увы…

— Спасибо! — неожиданно произносит он, когда моё молчание затягивается.

— За что? — ошеломлённо отмираю я, вперив взгляд в счастливое лицо своего давнего недруга.

— Будто камень с души свалился… — искренне улыбается он мне и поднявшись подмигивает, — а теперь, как и обещал, я оставляю тебя в покое… Знать вас, девушка, не знаю, не знал… Но могу узнать, коль пожелаете… — ухмыляется он и, весело насвистывая песенку про жареного цыплёнка, отчаливает.

Буравя спину удаляющегося Орлова недоуменным взглядом, я неожиданно для себя осознаю одну важную истину.

— И у меня, Орлов! И у меня… — задумчиво бормочу я, ощущая блаженную лёгкость на душе.