Турецкий променад по набережной забытых обид

Глава 21

— Прости… — невнятно бормочет Орлов, когда, вырвавшись из своих воспоминаний, я вываливаю на него, что когда-то пыталась с ним помириться. — Эмма, я недоумок… — качает он головой и неожиданно резко перестраивается в крайнюю правую полосу, чтобы затем остановиться у тротуара.

— Не думаю, что здесь можно парковаться… — сомневаясь бормочу я, высматривая знаки в зеркале бокового вида.

— К чёрту! — яростно восклицает пернатый, зло ударяя по рулю. — Это просто мерзость… Какой же я кретин… — цедит он виновато.

— Да ладно тебе… — неуверенно бормочу я, уже пожалев о том, что напомнила ему давнюю историю. — Было и прошло… Все обиды забыты!

— Я бы никогда такого не простил… — серьёзно смотрит на меня важный птиц, — Прости меня! Я не знаю, что у меня тогда было в черепушке вместо мозгов…

— У тебя был непростой период… — сама не замечаю, как начинаю его оправдывать. — Бывает… Все мы люди…

— Это людским поступком точно не назовёшь… — качает он отрицательно головой, — глупые молокососы, решившие утвердиться за счёт девчонки…

— Откуда кровь-то взяли? — наигранно весело задаю я, давно интересовавший меня вопрос.

— Кто их знает… — пожимает Орлов плечами. — Я, честно сказать, и не знал, что они про нашу встречу знают. Послание твоё на тумбочке нашёл, ты меня заинтриговала… Подумал, что же это высокомерная выскочка удумала… Парни, видимо, раньше меня его под дверью нашли и спланировали свой «остроумный» ход… Мы тогда только фильм «Кэрри» посмотрели, думаю, решили, что это будет архивесело… Они потом, что-то про столовку говорили, но подробностей я не выяснял… Твои слова меня тогда поразили… Я не думал, что ты опустишься до извинений и просьб… Был уверен, что ты слишком тщеславна для этого…

— Почему ты считал меня высокомерной? — озадаченно смотрю я на него.

— Идиот… — покаянно вздыхает он, — отчего-то с самого детства нарисовал себе такую картинку и упорно не желал её стирать…

— А теперь?

— А теперь от неё ни следа… — ухмыляется он, — на её месте распускается новый образ…

Я смущённо отворачиваюсь к окну, но раздавшийся в это время сигнал клаксона, заставляет меня испуганно вздрогнуть и посмотреть на моего спутника.

— Ты знаешь… — тихо говорит он, не обращая внимания на сигналящую машину позади. — Я тогда тоже веселился, слушая рассказы о твоём унижении от своих друзей. Хоть здравый кусочек разума и вопил о паршивости сего мероприятия… Я загонял его поглубже, не желая тебя жалеть… А когда ты резко сорвалась и уехала, принял это за благо… С глаз долой, как говорится… Только позже осознал, что злился не на тебя и не из-за тебя, всё это время проблема была во мне самом, а я упорно не желал этого признавать… Мне жаль твою бабушку… И вдвойне жаль, что ты узнала о её смерти после того идиотского розыгрыша…

— Прошлого не вернёшь… — пожимаю я плечами.

— Помнишь, что ты сказала мне, уезжая из пансионата? — неожиданно улыбается он.

— Нет… — хмурюсь я озадаченно, — честно сказать я те события смутно помню. Если бы не Майя, даже не знаю, как бы добралась до дома. Она на себя всё взвалила и сделала это настолько быстро, что я до сих пор диву даюсь, как у неё это вышло.

— Тебе повезло с подругой, — кивает уважительно Орлов.

— И что же я тебе сказала?

— Вы, тогда как раз выходили с сумками за ворота, я вышел покурить… Чего обычно вообще-то не делал, но тут как-то прижало… Ты была очень бледной и едва увидела меня, остановилась как вкопанная… Я сначала не разобрал твоих слов, они были едва слышны, но затем ты сказала их так отчетливо, что у меня мороз по коже пробежал.

— Что? — не выдерживаю я его прелюдий, сгорая от любопытства.

— Ты сказала, — улыбаясь во все свои тридцать три отвечает Орлов, — что я буду вечно гореть в адском пламени, а ты будешь подливать в него масло…

— Ты врёшь… — выдыхаю я ошарашенно, — я не могла такого сказать, это слишком жёстко особенно для меня девятнадцатилетней…

— Это правда… — пожимает он плечами, — спроси у Майи. Я бы на твоём месте себе и похлеще чего пожелал, после всего… Но признаюсь твои слова произвели на меня впечатление…

— Кошмар… — смущенно машу я на раскрасневшееся лицо, — давай уже поедем…

— Прости еще раз… — качает головой Михаил, включая поворотник и трогаясь с места.

— Прекрати… — отмахиваюсь я от него, — мы же только что гуляли по набережной забытых обид… Лапали скалу примирения… Всё уже точно в прошлом… Я зла не таю…

— Как камень с души… — выдыхает мой давний неприятель, и беря мою левую руку в свою, нежно сжимает её и подносит к губам, запечатлев на ней невесомый поцелуй. — Спасибо!

— Эмммм… на здоровье… — ошеломленно мямлю я и вырвав свою ладонь из его захвата, мысленно сокрушаюсь глупости сказанных слов:

«На здоровье?!» — глумливо кривится мой внутренний голос. — «Может еще приятного аппетита пожелаешь?!»

Стараясь всем своим видом показать, что спокойна и ничего из ряда вон выходящего не случилось, я мило прощаюсь с Орловым, едва мы останавливаемся на парковке отеля. Со всех ног тороплюсь в свою комнату, не дав открывшему было рот Орлову и шанса произнести что-либо вслух.

— Ну, наконец-то, — раздается из трубки недовольный голос подруги, когда я, запершись в своей ванной набираю её по видеосвязи. — Я уж думала ты про меня забыла… Узнала у пернатого подробности своего неудавшегося похищения?

— Узнала- узнала… — киваю я головой, сообщаю ей всю информацию, полученную от Михаила. Майка слушает меня крайне внимательно, успевая при этом делать пометки и задавать уточняющие вопросы.

Не оставляю без внимания и свой допрос с дальнейшим посещением мерзкой лжеподруги.

— Вот сука! — цедит Майя, услышав последние слова преступницы. — Я о ней такого напишу, во век не отмоется…

— Май… — прерывая её гневные восклицания, неуверенно бормочу я. — Пошла эта Наташа-Карина в дальнее странствие, есть проблема посерьёзней…

— Что? — выпячивает на меня свои зелёные глазюки подруга детства. — Маслова, чёрт возьми, не томи!

— Май… — буравлю я белоснежный потолок взглядом, боясь произнести сидящие внутри слова вслух. — Я, кажется, влюбилась…