Тусклое золото

II

Проводив мать, Николай разлегся на кушетке и начал лениво перелистывать страницы учебника. Вот уже скоро два месяца, как окончил он десятилетку. Большинство одноклассников успели поступить на работу, и только он один, по настоянию матери, готовится в институт.

- Еще наработаешься, успеешь! - всякий раз отвечает она, как только сын заводит разговор о поступлении в депо, куда устроились многие парни из его класса.- Ты пойдешь только в вуз!- И стоит ей заговорить об институте, как строгое выражение на ее лице сменяется полушутливой торжественностью: - Доктор технических наук Николай Васильевич Малевич! Звучит? А чей это сын? - И чуточку нараспев отвечает: - Сын простой работницы прилавка.

До смерти надоели Николаю- честолюбивые мамины планы. Но спорить с нею, что-либо доказывать - бесполезно, того и гляди расплачется, начнет упрекать в неблагодарности. Он и сегодня не стал спорить, когда мать с молчаливого согласия отца укатила в Минск хлопотать об устройстве сына. И даже рукой махнул: выгорит - хорошо, а нет - придется ей смириться с его работой. Да и отец в конце концов поддержит…

Было душно, и читать не хотелось. От тригонометрических функций рябило в глазах. С улицы доносил-| и шум, веселый говор. Совсем близко прошла полипом пая машина, и в открытое окно повеяло свежестью. Она то, ободряющая эта свежесть, и заставила Николая вспомнить, что лето в разгаре, что на реке полным-полно людей.

А я рыжий, что ли? - спросил он вслух.- Скажи, Тришка, рыжий я?

Вопрос был обращен к коту, что мирно дремал под фикусом.

- Молчишь? Ну и черт с тобою, котище! Я и сам совершеннолетний.- Николай швырнул книгу в угол комнаты с такой силой, что Тришка, поджав хвост, испуганно юркнул под кровать.

Полуденное солнце палило немилосердно. Даже листва на деревьях привяла. Только что политый асфальт успел высохнуть, и ноги липли к нему, оставляя четкие отпечатки каблуков.

Не успел Николай перейти улицу, как услышал за своей спиной:

- Колька! Малевич!

Николай обернулся. К нему, не торопясь, приближался Виктор Рябченко, бывший одноклассник. В синей тенниске и такого же цвета шортах, с загоревшим лицом, он походил на курортника, только что возвратившегося с юга.

- Еле догнал,- выдохнул Виктор. И разморенно махнул ладошкой: -Приветик!

Николай улыбнулся, вспомнив, что Виктора в школе все звали «приветик». Но Рябченко и внимания не обратил на улыбку.

Николай в ответ молча показал рукой в сторону реки, куда направлялась вереница людей.

Вот чудненько! Вместе пойдем,- обрадовался

Рябченко и затараторил: - Знатный денек, только и делать, что купаться. Я к одному дружку зашел, к другому, а они, черти, как сговорились, все на работе. Чудаки люди! Разве в такое время стоит себя морить.- И как бы между прочим осведомился: - А ты еще нигде не пристроился?

- Нет.- В коротком ответе Николая прозвучала нескрываемая досада.

- Есть о чем горевать! - воскликнул Виктор.- Просто чудненько. В наше космическое время нужен высокий полет,- высокомерно проговорил он. И не досказал: показался пляж, шумный и пестрый, полный людей.

- Красота-то какая! - Николай не сдержал восторга и, на бегу раздеваясь, помчался вперед.

Они долго лежали на горячем песке, болтая о всякой всячине. Больше говорил Виктор, Николай же думал о своем. Потом предложил:

- Давай искупаемся. Перемахнем на ту сторону.

Виктор возразил:

- Погоди малость, я еще не остыл. Может прохватить. Потом, знаешь, я с одним приятелем договорился здесь встретиться. Присмотри за моей одежонкой, а я сбегаю поищу его. Не скучай, я мигом.

Виктор вернулся через час.

- Ну и мужик, скажу я тебе! Вот это класс! - И, укладываясь рядом с Николаем, стал рассказывать о приятеле. Он так торопился нахваливать друга, словно опасался, что его не дослушают до конца. Чего только не наговорил он, должно быть возбужденный. недавней беседой с приятелем! И мастер тот на все руки, и жить умеет - позавидуешь, и умен, как профессор… А спортсмен - поискать нужно.

- Любопытно.

Да вот и сам он, смотри! - нарочито громко выкрикнул Виктор.

На возглас обернулся высокий, начинающий полнеть, человек в темно-вишневых плавках с белой полоской. Круглая, словно мяч, голова на могучей шее, широкие плечи, ноги с толстыми икрами - все это сразу бросилось в глаза Николаю. Человек прошел мимо парней слегка шаркающей походкой, дружелюбно кивнул им и красивым броском нырнул и поду.

- Что скажешь! - восхищенно проговорил Виктор.- Высший класс! Экстра-люкс! Любого за пояс заткнет. Верно?

Николай проследил за пловцом и ничего особенного не увидел. Плывет обычным «кролем», сильно, уверенно рассекает речную гладь. Николай явно не завидовал приятелю Виктора. И под выжидающим взглядом скупо промолвил:

- На троечку с плюсом. Ему до мастера, как мне до Поля Робсона.

Оба взглядом проводили пловца, уже переплывшего на ту сторону и выбиравшегося на противоположный, в кустах ивняка, крутой берег реки.

- Много ты понимаешь,- пренебрежительно хмыкнул Виктор. Но тут же миролюбиво добавил: - Просто человека не знаешь… Хочешь, я тебя с ним познакомлю?

Возразить было нечего.

- Давай.

- Чудненько! - радостно произнес Виктор и, одеваясь с излишней поспешностью, продолжал: - Не пожалеешь. Еще благодарить меня будешь… Ты куда? - вдруг прервал он поток красноречия.

- Искупаюсь.

- Тоже дело нашел! Пойдем лучше пива выпьем. Холодненького. А потом уж купаться…

Николай не дослушал и с разбегу бросился в воду, поплыл. На мелководье барахтались мальчишки. Несколько поодаль перебрасывала мяч компания ребят и девушек. Он несколько времени следил за игрой, потом отплыл на середину реки и нырнул в холодную и мутную толщу воды. По телу пробежала неприятная дрожь. Будто обожгло. Он тут же вынырнул, немного проплыл и снова окунулся. Так он повторил несколько раз, пока окончательно не озяб. Выйдя на берег, сразу бросился на горячий песок, стуча зубами от холода.

Виктор, уже одетый, зло взглянул на него:

- Это свинский поступок. Битый час жду тебя и жарюсь на солнце. И ты тоже хорош,- усмехнулся он толстогубым ртом.- Прямо тебе ощипанный гусь, ей-богу. Одевайся!

- Дай отогреюсь,- заартачился Николай. После холодной купели горячий песок притягивал, словно магнит.- Куда ты спешишь? Денек-то какой!

- Пошли,- упрямо настаивал Виктор.- Я тебя вон сколько ждал! Это нечестно.

Николай быстро оделся. Он и впрямь чувствовал себя неловко, что так долго заставил товарища ждать.

В летнем ресторане за пивом образовалась длинная очередь. Но Виктор, вероятно, здесь был своим человеком. Не успел Николай осмотреться, как Виктор уже звал его к столику, на котором за минуту до этого была дощечка с надписью «служебный».

- По бутылочке холодненького,- сказал Виктор подошедшему официанту.- А может, по махонькой? - подмигнул он приятелю.

- Вроде бы не ко времени,- вмешался официант.- Вечерком оно еще куда ни шло… В общем, пивка. А закусить?

Николай сидел пунцовый от смущения. В кармане была единственная трешка, оставленная мамой перед отъездом. Он тихо пробормотал, что недавно обедал и есть не хочет.

Официант ушел и тут же вернулся с двумя бутылками пива. Собственно говоря, Николаю и пива не хотелось. Куда с большим удовольствием он съел бы мороженого. Не будь рядом Виктора, так бы и поступил.

Перед тем как разойтись, ребята договорились вечером встретиться на бульваре, чтобы вместе отправиться к знакомому Виктора.

- Смотри же, не подведи,- предупредил Виктор, прощаясь.

- Будь спокоен. Приду точно.

Вечером Николай пришел на бульвар. Виктор, развалясь, сидел на скамейке под тенью каштана. Он поднялся навстречу дружку и похвалил его за точность.

Они зашагали по слабо освещенному бульвару. По улице, печатая шаг, с песней прошла колонна солдат. Из репродукторов лилась веселая музыка. Виктор приумолк. В его поведении Николаю почудилась скрытая настороженность. За бульваром потянулся безлюдный пустырь, за ним начиналась слободка.

У крайнего, белевшего шиферной крышей домика, в глубине сада, Виктор остановился.

- Обожди меня здесь,- бросил он и, приоткрыв скрипнувшую калитку, исчез за ней.

Он и в самом деле не заставил себя долго ждать. Правда, вернулся не один, с девушкой. Она молча кивнула Николаю.

- Пойдемте,- пригласила девушка и сама легко пошла впереди. У калитки остановилась, пропустила вперед парней, затем прошла сама.

Едва переступив порог дома, Николай увидел большой круглый стол, весь уставленный бутылками с вином и водкой, закусками.

Теперь, при электрическом освещении, он смог хорошо рассмотреть незнакомку, которая проводила его сюда, и другую девушку, поднявшуюся ему навстречу с дивана.

- Людмила,- представилась она и улыбнулась густо накрашенным ртом. Затем, нарочито пришепетывая, пригласила тоном хозяйки: - Прошу. Садитесь, мальчики, угощайтесь,- и стала наполнять рюмки…

Утром Николай с трудом вспоминал подробности минувшей ночи.

Что же происходило там, в гостях у Людмилы? Кривляющийся Виктор, нелепые танцы, две раскрашенные девицы, слюнявые поцелуи… Память туго восстанавливала детали пирушки, одна другой противнее… До чего неприятно все!

Впрочем, одна из девушек, Клава, не лезла с поцелуями и почти не танцевала. Весь вечер она угрюмо поглядывала на Николая. И еще сохранилось в памяти, как Виктор без конца подливал в рюмки, а он, Николай, пил до полной одури, затем кружился с Людмилой, пытаясь подражать ее выкрутасам. И совсем ясно помнится, что очень поздно пришел приятель Виктора. Высокий и плечистый, с бегающими глазами. Людмила и Виктор заюлили перед ним, пытаясь угадать его желание. Он молча отстранил обоих, залпом осушил две рюмки водки и потянул Николая к дивану.

- Садись, дружок, давай знакомиться…

Очень хорошо запомнились его серые и холодные глаза. Они словно притягивали к себе, заставляли говорить. Витькин дружок, кажется, себя не назвал. Он о чем-то рассказывал своим осипшим голосом, уговаривал, доказывал. Под конец, окинув Николая оценивающим взглядом, сказал:

- Чудик ты зеленый! Это совсем не опасно, если с головой делать. Мы ведь тоже не лыком шиты. Не первый год замужем. Но засыплешься, сам и выкручивайся. Ты меня не знаешь, я тебя не видел! Дошло?

Потом незнакомец ушел, оставив компанию. Разошлись под утро.

«Эх, Колька, Колька,- мысленно укоряет себя Николай.- Кажется, влип ты в историю! Засыплешься… А что это значит? На чем можно засыпаться? Фу ты, ерунда какая!»-И подумал: надо разыскать Виктора и сказать, что он знаться больше не хочет ни с ним, ни с Людмилой, ни с самим чертом.

А в голове стучит, стучит. Духота невероятная. Или в дверь стучатся?

Николай с трудом повернулся на другой бок и снова погрузился в тяжелый, тревожный сон.