Шариков ожидал неприятного разговора с начальником. Скептически оценивая свои действия при задержании Голодко, он убеждал себя, что поступил как неопытный, ничего не смыслящий новичок. «А за плечами как-никак пятнадцать лет службы на границе,- думал он, досадуя на себя.- Следовало предвидеть возможные осложнения. Одно дело - бумага, на которой изложен план действий, пусть даже самый подробный, другое - действительность… Вот и опростоволосился ты, парень. Поторопился, не выяснил до конца всех деталей. Разве не знал, что такие, как Голодко, никогда не действуют в одиночку. Он ведь не увлекающийся нумизмат, а контрабандист! Хитрый, алчный, изворотливый. А ты бил растопыренными пальцами…»
И еще вспомнил старший лейтенант дельный совет старшины: не торопиться с арестом Голодко. Зря не прислушался. Кубладзе - очень опытный пограничник. Он оказался прав…
Недавний ливень освежил город. Улицы, чисто вымытые дождем, блестели под ярким солнцем. Легкий ветерок с Веснянки шелестел в посвежевшей листве тополей, приятно холодил тело. На газонах по-весеннему ярко пестрели цветы. Но старшего лейтенанта не радовала красота летнего утра, не веселил оживленный гомон людей, торопившихся на работу. Он быстро шагал по тротуару, погруженный в свои невеселые думы. У входа в штаб Шариков молча откозырял дежурному и, переступая через ступеньку, быстро поднялся на второй этаж. Перед дверью майора Дудина остановился, несколько раз глубоко вздохнул и негромко постучался.
- Здравствуйте,- поднялся навстречу майор, дружелюбно протянул загорелую руку.- Садитесь, Валентин Иванович. Признаться, я ждал вас часам к двенадцати,- сказал он, присаживаясь на диван.- Вы и выспаться не успели толком. Надо было отдохнуть.
Шариков насторожился: что это, скрытая ирония?
Майор словно не замечал состояния старшего лейтенанта. Или не хотел замечать. Он потянулся рукой к лежавшему на столе портсигару, взял папиросу.
- Вы, кажется, не балуетесь этим снадобьем? - спросил Дудин.- И не нужно, Валентин Иванович. Знаю по собственному опыту. Могу предложить конфету взамен. Хотите?
«И чего он тянет? - подумал Шариков.- Папироску, конфетку! Говорил бы прямо. А то, как кошка с мышкой…» Но решил не возражать.
- Спасибо, не курю. И конфетами тоже не балуюсь. Зубы берегу.
- Вольному воля.
Дудин энергично встал с дивана, притушил папиросу, лукаво взглянул на Шарикова и бросил в рот леденец. Он упрямо не хотел замечать состояния своего помощника,- так казалось Шарикову.
- Вы чем-то огорчены? - осторожно спросил Дудин.
- Вроде нечему радоваться.
- Почему? - искренне удивился Дудин.- Чем недовольны?
И в этом вопросе старшему лейтенанту почудился подвох: «Сначала трогательная забота, потом все сантименты в сторону…»
Он ошибся.
Майор присел к столу, открыл папку с бумагами, пробежал глазами по мелко исписанной страничке и улыбнулся каким-то своим мыслям. Потом оторвал глаза от бумаги:
- Если имеете в виду дело Голодко, то не усматриваю особых причин для огорчений. И так получилось неплохо. Пока вы отдыхали, я успел с ним поговорить. Предварительно. Так сказать, по горячим следам. Почитайте мои заметки.- Майор протянул через стол папку.
Шариков читал, а о себе думал: «Экое я нагородил… Майор и в мыслях ничего не имел…» Даже стыдно стало.
- Вы меня извините, товарищ майор,- заговорил он.- Мне казалось, что…
- Не нужно,- остановил Дудин.- Вам ли не знать, что в нашей работе не всегда все предусмотришь! Важен финал, к нему и пойдем вместе.
По мере того как майор говорил, глаза Шарикова теплели.
- Разрешите папиросу,- попросил он и стал неумело раскуривать.
Дудин оставил на время помощника и через несколько минут возвратился вместе с Голодко.
Угрюмый, невыспавшийся Голодко был жалок. Он присел на краешек стула и, не ожидая вопросов, заговорил просительно:
- Так как, гражданин начальник? Отпустите? Ведь я все сказал… Да разве ж я пошел на такое, кабы не нужда?.. Ну вот, опять смеетесь, не верите. От чистого сердца говорю: жизнь у меня незаметная, маленькая…
Дудин действительно улыбался, собрав у глаз сетку морщинок. Откровенная ирония сквозила в его усмешке. Да и сдерживать ее незачем было.
- Слушайте, Макар Пантелеевич, мы ведь договорились… Ну зачем вы, ей-богу, опять за свое: «нужда заставила», «пожалейте»… Какая нужда вас заставила? Зачем околесицу несете? Ничего себе нужда: полгектара сада, четырехкомнатный дом, полным-полно всякой живности… Все у вас «маленькое»: маленький садик, маленький домик, маленький огородик, маленькие поросята… С каких доходов?
- Так я…
- Оставьте, - перебил майор. - Слышал уже.
Лучше выкладывайте начистоту все как есть. Так лучше, поверьте моему слову. Ну день, ну два поморочите голову нам и… себе. А дальше? Неужели на простачков весь расчет? Вы ведь и сам не простак. Верно?
Впервые в течение этого разговора Голодко поднял голову, посмотрел в лицо майору. Пристально, хитро.
- Мягко стелешь, начальник,- хрипло проговорил он.- А спать как доведется? На нарах? - В его вопросе слышалась скрытая надежда. И выжидающе смотрел.
- Сочи не обещаю. Спать будете, на чем заслужили. А вот долго ли, суд скажет.
Голодко опять опустил голову:
- Значит, суд все-таки?
- Да, все-таки суд.
- Может, без него обойдемся? Как-нибудь сговоримся без адвоката?
Шариков ожидал, что начальник сейчас разозлится, накричит на обнаглевшего контрабандиста. Что это - неприкрытая взятка? Ну и ну! Всякое довелось видеть. Но такое…
Майор реагировал иначе, даже бровью не повел.
- Ай, ай,- тряхнул головой Дудин.- Думал я, вы умнее, Макар Пантелеевич.- И вдруг, приподнявшись над столом, спросил в упор: -Сколько?
- Что «сколько»?-прикинулся Голодко ничего не понимающим.
- За сколько, говорю, договориться хотите со мной?
Голодко нервозно отодвинулся вместе со стулом, криво улыбнулся:
- Так пошутил я, гражданин начальник, а вы всурьез приняли. То ж шутка. Я и сам понимаю, что влип.- Приподнятые кверху уголки губ его опустились, и сразу же слетела наигранная бодрость.- Спрашивайте, гражданин начальник. Будем кончать, раз такое дело. Отгулялся я, значится.
Конечно, такой быстрый переход от упрямства к раскаянию, от прозрачных намеков на взятку к смирению не могли обмануть ни Дудина, ни Шарикова.
- Спросим,- многообещающе ответил майор. - Обо всем и за все… Впрочем, пока меня интересует только один вопрос: кому вы сбывали золото? Только честно, иначе разговора у нас не получится.
Шарикову почудилось, что в глазах контрабандиста промелькнул испуг.
- Я, значится, золотом особо не промышлял,- медленно заговорил Голодко, не поднимая глаз.- Барахлишко кое-какое, это верно - брал. Товар ходкий. Моя баба его на толкучке сбывала… Признаюсь, раз десять, а то и больше покупал. Ну и насчет золота - тоже. У каких-то туристов брал. Только, гражданин начальник, я их никого не знаю. Деньги отдал, монеты забрал, а там и знакомству конец…
- Как по-писаному,- не сдержался Шариков.- Вас же не о том спрашивают. Не про барахлишко, как вы говорите. О золоте идет разговор.
- О золоте и говорю,- сверкнул Голодко глазами.- Разве не о нем… Честно признался, покупал. Что ж вы, начальник, не слышали разве? - И опять недобрый огонек зажегся в его глазах.- Стало быть, на казенный харч переведете? На паечек нежирный. Ешь, мол, пей, Макар Пантелеевич, казна богатая… Что ж, оно, может, и лучше, нежели…- Он умолк, не договорив до конца.
Дудин, внимательно слушавший диалог между помощником и задержанным, подошел к Голодко:
- Решили поиграть еще? Но ведь терпеливый я.
И он тоже.- Майор кивнул головой в сторону старшего лейтенанта.- А не лучше ли бросить ловчить?
- Так мне, начальник, торопиться тоже некуда,- с вызовом ответил Голодко.- Меня изловили, обо мне речь. А то: «где покупал?», «кому продавал?». Все одно пропадать… Не упомню всех покупателей. По мелочишке брали. На зубы, на колечко. Оно, золотишко, завсегда пригодится. Особо, кто толк в нем понимает.
Офицеры не удивлялись упрямству этого озлобленного сейчас человека. Первый испуг прошел, и теперь Голодко долго будет плести небылицы, играть, переигрывать, просить и грубить и снова взывать к жалости… Такое не ново. Но у обоих почти одновременно мелькнула мысль: Голодко боится назвать скупщика. Именно боится.
Шариков полагал, что майор тут же станет настойчиво добиваться ответа, обязательно постарается выяснить фамилию скупщика, с которым связан задержанный, но ошибся. Решение майора крайне удивило старшего лейтенанта.
- Закончим на этом,- сказал Дудин, обратись к обоим.- Славно поговорили, Макар Пантелеевич. Отлично.
- Куда уж лучше,- буркнул Голодко.- По-свойски, значится.- И уже в дверях, провожаемый Шариковым, он обернулся, ссутулив плечи: - Значится, на казенный харч?
Майор ему не ответил.