Тварь Пустоши

Глава 6

…Из небытия Настю вырвал голос Сируса.

- Допросите ее, Мы-Согдум, и Вы убедитесь, что большего зла в мире, чем эта Волчица, - не существует! Я очень хочу увидеть, как Вы ее покараете! – голос садиста поднял в настиной душе такую бурю ненависти, что ей стало трудно дышать. Так эта мразь жива? Растерзать его немедленно! На мелкие клочья!

То, что она задохнулась от ненависти и не смогла разразиться страшными проклятиями, спасло ее от немедленной расправы, – судя по ответам Сируса, кто-то допрашивал его самого, уверен ли он в своих обвинениях. Гибкие ветви дерева дрогнули и поднесли Настю под очи ненавистного садюги, так же спеленутого по рукам и ногам.

- Нет, это не Волчица, Мы-Согдум! Вы велели высокому воину схватить и бросить Вам само воплощение зла - Волчицу, а это – обычная лиловая тварь пустоши! И самое большое зло, которое эта тварь может сотворить, - это убежать от меня, когда я захочу ее сожрать!

- От яда в воздухе, источаемого черным деревом, быстро погибают и более крупные твари, чем эта. Почему она еще жива? – Сирус продолжал общаться с невидимым и неслышимым Мысогдумом.

- Нейтрализовали яды дерева для всех существ в его ветвях? Пока не убедились в виновности твари? А не можете ли Вы разрушить заодно и кристаллы от семян жи в моем теле и проткнувших меня ветвях?

- Жаль! Я бы представлял большую ценность для Вас, будучи не связанным окаменевшими ветвями! Здесь, в Пустоши, некому проповедовать Ваше учение о борьбе со злом путем уничтожения зла! Здесь только неразумные дикие твари, а вот в столице Геррат – столько паствы и зла, что только успевай выколачивать зло! И самый главный носитель зла – после Волчицы - это Император империи Денгар, Масган Седьмой! Мы займем его место и получим огромные возможности для распространения Вашего учения! А потом пойдем в две других империи! И на Острова!..

Гибкие ветви дерева вернулись на место, и Настю унесло от Сируса по другую сторону обожженного ствола. «Мы Согдум», «учение о борьбе со злом» – только теперь путем уничтожения зла, - эй, Меррель, привет тебе от твоего бога Согдума!

К сожалению, этот Согдум общается только с садюгой Сирусом и верит только ему. Если она подаст сейчас голос, Сирус тут же опознает ее и неизвестно, успеет ли она оправдаться перед Согдумом, или будет немедленно уничтожена. Яды дерева нейтрализованы, она без еды и воды сможет спокойно пробыть в таком спеленутом положении несколько дней. И она должна воспользоваться таким фантастическим везением – возможностью как-то достучаться до самого Согдума и одним махом покончить со всем злом на этой планете!

Главное, не выпасть раньше решающей беседы с Согдумом из кокона, когда она похудеет от голода. Под Сирусом развевалось какое-то тряпье, вот бы нарвать веревок и привязаться покрепче! Пока она не достучится до Согдума и не убедит его в своей правде, она отсюда никуда не сдвинется! А потом она вырвет Сирусу кадык, как и обещала!

Кто-то огромный упал на ветви дерева рядом с ней, и Настя невольно зажмурилась. Это был дракон. Его ярко-оранжевые глаза сверкали от радости, он нежно ей поурчал, ритуально прижавшись «шеей к шее», потом воинственно встрепенулся, прицелился к ветке дерева и принялся яростно ее долбить зубастым «клювом», освобождая Настю из плена.

Меррель привели из храма в палатку коммандера, и она обреченно опустилась на камни. Вот и все. Сейчас придет новый хозяин, и начнется сто первый круг ада. Жизнь, полная насилия и боли. Может быть, Согдум ошибся и в том, что нужно искупать свою вину в прошлой жизни страшными страданиями в жизни новой? Судя по количеству страданий в этой жизни, - в прошлой жизни Меррель была монстром, уничтожившим все человечество не по одному разу. Причем садистскими методами. А вот и новый хозяин.

- Раздевайся! – новый хозяин был грязен и немногословен.

Меррель не пошевелилась, глядя исподлобья на громилу выше ее на две головы. Сейчас будет много боли – и вряд ли с солдатами прибыл лекарь, который залечит ее раны. Она все равно умрет в страшных мучениях, - так не оторвать ли перед смертью причиндалы ублюдку, как сделала Наста?

- А, дьявол с тобой, я устал сегодня, ублажи меня по-быстрому! – Коммандер вывалил свое хозяйство и, схватив Меррель за волосы, ткнул ее лицом в свой пах.

- Я откушу тебе все под корень! – глухо и бесстрастно сказала Меррель, задыхаясь от вони. – И в моей заднице – тоже есть зубы, и в отверстии, что рядом с задницей – есть зубы!

- Врешь! – опешил «хозяин», неуклюже отпрыгнув в спущенных штанах от странной девки.

- Я предупредила тебя! И если при тебе нет лекаря, ты истечешь кровью за считанные мгновения! Как сдохли другие!

Коммандерское «хозяйство» болталось оголенным, но храбрый вояка побоялся сунуться к ненормальной рабыне.

В конце концов, он грязно выругался, натянул штаны и вызвал солдата:

- Отведи девку к остальным рабам обратно в храм. Пока ее не трогать, - она для первого провинившегося! А мне приведи другую девчонку! Давай ту, что пострашнее, - за красивых детей хорошо платят, негоже портить товар!

Меррель опять оказалась в душной, пахнущей гнилью ночи, еле успевая за тащившим ее за руку солдатом. Душные джунгли вокруг палаточного лагеря на берегу реки были наполнены уханьем, свистом и криками. Ее душа отозвалась джунглям стоном. Сейчас вместо нее будут истязать другую девочку. Может быть, ту самую, которую спасла Наста. Не надо было противиться судьбе, говорите? И если бы Меррель покорно ублажила солдат, то детей никто бы в жизни не тронул?

В свете костра Меррель насчитала на площадке из округлых камней – оставшихся от прежнего русла реки - шесть небольших палаток. Всего шесть. В джунглях, которые она знает с детства наизусть. Ее повели по знакомой тропе в храм к угодившим в рабство детям, из которых никто уже не избежит жутких истязаний.

Она увидела впереди острый сук на нужной высоте, рассчитала порядок действий и упала, повиснув в руке солдата. Тот с руганью повернулся к ней, занеся ногу для пинка, и, получив сильный удар ногой в пах, упал виском прямо на сук, дернулся и застыл навсегда. Меррель хладнокровно подхватила выпавший из его рук факел и огляделась.

Свет факела яркими огоньками отразился во множестве глаз обитателей джунглей. Она сорвала сумку с пояса солдата и осторожно набрала рогатым сучком два десятка маленьких ядовитых змей. «С большими змеями ей не справиться, - Меррель с сожалением проводила неспешно уползающих гадов взглядом. – Она вон даже с сухонькой матушкой Огель не справилась! Где та сейчас? Кому проповедует о смирении и добре?»

Меррель набрала столько длинных шипов огры, сколько уместилось в кулаке. Лицо, руки и тупые концы шипов она вымазала влажной глиной, и прежде чем потушить факел, обмакнула острия шипов в слизь светящейся ядовитой жабы. Потом она сбросила жабу с лианы на лицо солдата палкой и попридержала ее, пока та не забралась в открытый рот.

Меррель отволокла труп к реке, погрузила его головой в воду и вернулась к лагерю, подобрав по пути подготовленные шипы. У костра по-прежнему никого не было. Под край каждой палатки охотников за рабами она запустила по две-три змеи, а оставшихся гадов прямо в открытом мешке подсунула под палатку коммандера. Меррель выбрала самые близкие заросли, подходящие для засады, распугала палкой всех тварей, и стала ждать.

Настя никогда в жизни не хотела так остаться в плену, как сейчас. Она с отчаянием смотрела, как довольный дракон с уханьем перерубает ветку за веткой. Сейчас она упадет с дерева и уже не сможет получить бесценной помощи Согдума. Драко обязательно ее освободит, и забраться обратно в «плен» не даст. И тогда Согдум – каким бы он там богом не был, - окажется во власти садиста Сируса, и сделает этот мерзкий мир еще более омерзительным. Хотя куда, казалось бы, хуже?

Неужели Согдум не может почувствовать, что ему лгут? Хотя, может, он и почувствовал, что кровавый палач Сирус уверен в своей добродетели, - вот и Согдум в ней уверился тоже.

На Земле Гиммлер тоже посылал нацистов к тибетским монахам за помощью, уверив «божественных мудрецов», что его фюрер хочет осчастливить человечество. И те с готовностью ему помогли всем, чем смогли. Кто-то считает, что наивные монахи судили о высоких душевных качествах пришедших к ним нацистов по себе, и ничего не знали о фашизме. Но Настя считает, что все они знали! Потому что регент Тибета в личном послании «немецкому королю Гитлеру писал»: «… да пребудут с Вами здоровье, радость покоя и добродетель! Сейчас Вы трудитесь над созданием государства на расовой основе…» Ахтунг: на «расовой», твою мать, основе! Ахтунг: всех неистинных арийцев – в топку!

Значит, если не «сыны Внешнего Разума», - созерцатели «правой руки», якобы не вмешивающиеся в мирские дела, то основатели «леворукой» Шамбалы, управляющей стихиями и человеческими массами, поддались искушению получения неограниченной власти над людьми. Вот и все.

Центр могущества Шамбала разрешал магам-воителям народов Земли заключать с ним договор, принеся клятвы и жертвы. И такой договор с «немецким королем» был точно подписан, потому что после взятия Берлина в бункере Гитлера были обнаружены тела тибетских монахов в форме СС, а также найдены тысячи древних тибетских рукописей в немецких хранилищах. Чем именно помогли буддийские монахи палачам человечества, - неизвестно, - но нацисты тут же занялись опытами на людях и успешной разработкой ядерного и другого немыслимого тогда оружия.

Размышляя о похожей ситуации на Земле, Настя все время стерегла момент падения, чтобы успеть сгруппироваться, но все случилось неожиданно. Онемевшие пальцы не успели вцепиться в ствол, и если бы не Драго, когтями придержавший ее за одежду при падении, она точно бы сломала себе шею, воткнувшись в землю головой. Она благодарно погладила горячую черную спину дракона, крепко обняла его и нажала тук.

В крепости возле клетки Драго - Вьища не было. Настя покормила дракона, приласкала и поиграла с ним, чтобы он не кричал ей вслед из запертой клетки, - Вьища все не было. Ей нужно было вернуться к Согдуму спасать мир, и как можно скорее, но возникшая тревога за Вьища не давала ей исчезнуть, оставив дракона в безопасности.

Вьища она нашла возле Каарта. Оба брата лежали в большом центральном куполе на полу возле открытого входа. И оба не дышали.

Настя в оцепенении смотрела на мертвых. Если Каарт еще мог умереть от сильного удара о пол после ее побега, то с Вьищем-то она не дралась. Может, Младший умер от горя? Эх, зря они ее приютили. Зря. Если бы они ее сразу выкинули из крепости, то наверняка были бы оба живы. Лица и Старшего, и Младшего были уже не лиловыми, а светло-серыми, как у статуй, и она вдруг увидела, какие братья красивые.

Попытаться спасти их, - может, еще не поздно что-нибудь сделать? Или бросить двоих, наверняка уже мертвых, и помчаться спасать остальной мир?

- Эх, Каарт, Каарт… - Настя ласково погладила Старшего по холодной щеке и крепко поцеловала в серый лоб. – Прости меня! И ты, Вьищ, прости!..

Она решила запереть дверь в большой централ, вернуться к Согдуму, а уже после перевербовки бога – похоронить братьев по-человечески. Настя бросила на них прощальный взгляд и замерла: самодельную юбку Каарта приподняло в причинном месте на полметра.

Меррель сидела в засаде уже достаточно долго, но представление все никак не начиналось. Скоро распуганные обитатели джунглей вернутся обратно, и ее местечко уже не будет безопасным. Да и те солдаты, которые охраняют детей в храме, могут заявиться в лагерь в любой момент.

Возле трупа у реки уже образовалась целая гора из сдохших от жабьего яда тварей, но с суши и по воде прибывали все новые голодные существа, становясь кормом для следующих.

И тут закричал от ужаса укушенный змеями коммандер, раздались дикие крики вскочивших по тревоге солдат, наступивших на змей. Яд действовал мгновенно, - живыми выбежали из палаток лишь пять имперцев, и их тут же поразили отравленные шипы, с силой выдутые из трубки сухой лианы. Примчавшиеся на крики охранники из храма тоже стали жертвами ядовитых шипов. Меррель побежала в храм прочь от расползающейся шевелящейся горы пирующих тварей, не выясняя, остался ли кто-нибудь из охотников за рабами в живых.

В храме не было ни одного имперца, ее встретили лишь испуганные дети. Встретили все, кроме замученного насмерть больного мальчишки. Тот валялся тряпичной куклой под алтарем. Меррель подняла еще теплое тельце на руки, прижала к груди и объявила и мертвому, и живым:

- Больше никто никогда не причинит вам зла! Слышите? Никто! И никогда!

- Ну что ж, все случилось, как и должно было случиться! – вдруг раздался за ее спиной безмятежный голос Матушки Огель. – Слава Согдуму!

Меррель осторожно опустила истерзанного мальчишку на пол и повернулась к Главной Настоятельнице Храма.

- Слава! – откликнулась Меррель. - Дети, отвернитесь к алтарю и крепко-накрепко обнимитесь! - Она изо всей силы ударила монахиню по лицу. Наотмашь.

Потом Меррель аккуратно отобрала у остолбеневшей Матушки Огель тук и плащ, взяла на одну руку убитого мальчишку, другой ухватила крепко обнявшихся детей и нажала кнопку тука.

- Братья еще живы! И их наверняка можно спасти! – Настя метнулась во двор: если черное дерево простоит на границе защиты хотя бы несколько часов, то еще не все потеряно. Эти деревья могли передвигаться, - рассказывал Вьищ, предупредив, что они страшно ядовиты и приближаться к ним близко нельзя. Ядовитыми были и воздух, и земля вокруг деревьев, и даже дым при их сожжении. Но деревья также могли долго стоять на одном месте, и может быть - это еще стоит…

Огромное черное дерево медленно брело прочь от Крепости, навсегда унося Согдума в надвигающуюся темноту. Если очень быстро помчаться за богом, этот мир еще может получить шанс на спасение. Только если очень быстро…

Настя рванулась вслед за Согдумом, проклиная этот совершенно не заслуживающий спасения, дерьмовый, дерьмовый, дерьмовый мир и грозя ему всяческими карами. На границе защиты она остановилась, - и вернулась к братьям. Пусть она их не спасет, но жить дальше с сознанием, что она МОГЛА их спасти, - она не сможет.

Дыхание «рот в рот», с энергичным массажем сердца – ни Каарту, ни Вьищу не помогли. Может быть, у них сердце не слева, а справа? Настя приникла ухом к груди Младшего: слева раздался глухой стук, потом, через десять секунд, - второй. Значит, жизнь еще теплится. Может, это – кома? Черт ее знает! Она и на Земле-то в медицине не разбиралась, а тут – инопланетные существа с неизвестными организмами. Единственное, в чем она уверена,- это что боль во всех мирах одинакова для всех!

Настя размахнулась и врезала Вьищу правой рукой с металлической печатью в лоб. Вьищ отозвался слабым стоном, но в сознание не пришел. Этот стон почему-то ее приободрил. Неожиданно в ее великолепной памяти всплыло: «… при легкой коме возможны непроизвольные вокализации – издание различных звуков больными, это служит благоприятным прогностическим признаком.По мере углубления коматозного состояния способность произносить звуки исчезает и возможен летальный исход. Выяснить причину впадения больного в кому помогает опрос родственников пациента.»

Настя нехотя стала вспоминать, что было перед падением Каарта. Что там еще раз вспоминать-то? Ну, потряс Каарт – ее, потом она – стукнула рукой с печатью его в лоб, и Старший упал навзничь. Мог Каарт от сильного удара головой о пол впасть в кому?

- Мог!

- Но Вьищ-то - не падал и не стукался головой! А симптомы у обоих – одинаковые! Так, что еще может вспомнить единственный родственник пациентов? Вроде бы больше ничего не произошло. О-па! А что было после падения Каарта? Она во время поисков тука включила пульт какого-то оборудования и не смогла его выключить!

Настя вихрем помчалась к открытой площадке лифта, выкрикивая имена братьев и запрещая им умирать. Оборудование на втором уровне продолжало угрожающе гудеть, но ее ключ от всех дверей опять не смог отключить эту явно опасную хрень.

Меррель, вернувшаяся в крепость, накормила и уложила спать детей, взяла погибшего мальчишку на руки, чтобы похоронить, и отправилась искать Насту. Она осторожно заглянула из темноты в освещенный проем большого купола и в ужасе замерла: Наста с проклятиями била ладонью по лбам валяющихся без сознания братьев, заклиная их не умирать.

Наста сошла с ума. С похоронами мальчишки можно погодить, сейчас она нужна несчастной сошедшей с ума девочке. Меррель робко приблизилась к Насте, и та бегом потащила ее к лифту, рассказывая о легкой коме, которая в любой момент может перейти в тяжелую и закончиться смертью братьев, поэтому нужно срочно выключить или разбить вдребезги какое-то опасное оборудование! Чтобы не гудело! Пока она сама и Меррель тоже не отключились, - тогда уже им всем никто не поможет! Меррель уложила тельце мальчишки на металлический столик возле пульта и попыталась прочитать надписи на светящейся ярким светом панели. Пока они метались вокруг пульта, стол вместе с мальчишкой плавно ушел в стену и гул прекратился.

- Выключилось! – выдохнула вконец измученная Настя. – Ну, теперь у нас с тобой есть два тука, - второй я взяла у Каарта, - и когда братья придут в сознание, мы сможем удрать отсюда в любой момент. Я очень надеюсь, что они скоро придут в сознание. А куда делся ребенок?

- Уехал со столом внутрь стены! За него не беспокойся, он уже мертв. Когда Каарт очнется, мы его достанем и похороним. – Меррель кратко рассказала о своем путешествии. – И куда же мы удерем с такой кучей детей, Наста? Ведь последний храм Согдума - только что разрушен! И туда снова придут солдаты!..

Внизу у входа раздался удивленный возглас – это пришел в себя Вьищ. Он ничего не понял и ничего не помнил, - наверное, мальчишка потерял сознание первый раз в жизни. Хоть бы Каарт тоже ничего не вспомнил!

Каарт пришел в сознание попозже, он нашел Настю тяжелым взглядом и опять начал темнеть лицом. К сожалению Насти, Старший вспомнил все, потому что он опять взревел: «Как ты посмела!», и бросился к ней с явно недружескими объятиями. Настя четко представила себе черное дерево с Сирусом в ветвях и пестрой тряпкой под ним и нажала на тук.

Она очутилась где угодно, только не в Пустоши. И вряд ли сюда, на каменистый берег океана, когда-нибудь добрело бы дерево с Согдумом. Вокруг не было никаких следов цивилизации, только широкая полоса прибоя белела в свете двух лун от горизонта до горизонта. Настя глубоко и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Океан пах так же, как дома на Земле – морской солью и водорослями. Может быть, ее занесло на Острова?

- Эх, искупаться бы! - Настя потрогала теплую воду и забросила подобранный камешек в набегающую волну. Не успел камень булькнуть, как его схватила выпрыгнувшая из воды рыба и тут же плюхнулась в чью-то огромную разинутую пасть. В лунном свете завертелся клубок жадно пожирающих друг друга тварей. Вот она, картина этого мира! Каарт прав - зачем такой мир спасать? Пусть себе катится к черту!

А они найдут себе безопасное местечко, и заживут с Меррель, как короли! Только есть ли в этом мире безопасное местечко? Поискать, конечно, можно, но вряд ли они найдут такое же надежное, как неприступная Крепость Каарта. Даже Согдум не смог преодолеть защиту Древних и командовал Гассаром с внешней стороны границы.

А ведь Гассар точно слышал самого Согдума, который приказал ему выбросить Волчицу из крепости. Вряд ли бы он так послушно повиновался незнакомцу Сирусу! Почему же Согдум не приказал ей самой подойти к дереву, если он обладает даром внушения? Не знал, кто именно из обитателей крепости – Волчица? В любом случае, сам Согдум может общаться не только с Сирусом, - и это замечательно! Значит, до бога можно достучаться и ей!

Настя снова четко представила себе черное дерево с Сирусом в ветвях и пестрой тряпкой под ним и снова нажала на тук.

Она словно никуда и не перенеслась с берега океана, только теперь вокруг появились дома живописного, даже ночью, поселения. В окнах домов манко светились огни. Ей показалось, что именно здесь, на берегу умиротворенно мерцающего океана, – ждет ее и Меррель безопасная пристань. Шум драки и ругань, которые донес до нее порыв ветра, тут же развеяли эту надежду.

Настя закуталась в плащ невидимости и отправилась исследовать так ей понравившееся местечко. На сотню домов пришлось тридцать кабаков, двадцать притонов и четыре огромных барака.

Где же аборигены живут с семьями, - в этих бараках? Настя заглянула в щель между досками ближайшего барака. На полу, в зыбком свете лучин, спали вповалку голые рабы. Над рабами висели на крюках, вбитых в балки, подвяливающиеся окорока. Окорока были из человечины, с человеческими кистями и ступнями.

Раздался взрыв хохота, и она подпрыгнула от неожиданности. Тут еще и смеются? В этом жутком месте – смех?

Хохот затих и раздался снова из ближайшего кабака. Любопытство победило порыв «бежать и немедленно», и Настя подошла и заглянула в приоткрытую дверь.

В битком набитом кабаке перед веселящимся от души людом стоял тощий юнец, который и вызвал, судя по всему, дикое веселье. Хохот сопровождался топаньем под столами – от удовольствия, - и стуком пивных кружек по столам.

Настя попыталась понять, - о чем идет разговор?

- Так ты говоришь, что все люди равны? – вытирая набежавшие от смеха слезы, спросил детина с задубевшим от ветра и солнца лицом, приглашая взглядом товарищей приготовиться к веселью.

- Да. Согдум учит, что все люди равны, и это… - Конец фразы адепта учения Согдума потонул в дружном хохоте. Как же мальчишку занесло на Острова? А это – точно Острова, судя по людоедству в промышленных масштабах.

- И сам Император, и ты, жалкий раб, и я, честный пират, - все равны?

- Да. Все люди равны. В мире не должно быть рабства... – Новый взрыв хохота.

- Солух! – в кабак ворвался толстый краснорожий мужик, задев дверью Настю. – Отдавай мальчишку обратно! Или покупай для своего кабака в пять раз дороже, чем я за него заплатил!

В кабаке опять началось веселье:

- Ишь как Ильему не терпится добраться до новой задницы!

- Ильем, успеешь еще поюзать мальчишку, дай нам повеселиться!

- Уважь общество, Ильем, садись выпей с нами! Послушай только, что твой новый раб несет - обхохочешься!..

- После тебя, толстого кабана, этот дохляк веселить нас уже не сможет, задавишь ведь насмерть!..

Насте надоело слушать пьяные выкрики, она проскользнула невидимкой в открытую дверь, крепко схватила мальчишку за предплечье и нажала на тук, представив зеленый двор Крепости.

Тук Каарта не сработал. Может, был вне зоны доступа, может, сломался, но ее он никуда не перенес.

Краснорожий толстяк вцепился в мальчишку, накрыв своей ручищей Настину руку:

- Пошли все к дьяволу, я забираю своего раба!

Он с такой злостью рванул к себе мальчишку вместе с Настей, что с нее слетел плащ невидимости. Настя поняла это, когда попадали из рук и разбились вдребезги пивные кружки, а у честных пиратов вылезли глаза из орбит. Наступила звенящая тишина. И вдруг оглушительно громко, как выстрел, под резким порывом ветра захлопнулась дверь за ее спиной.