Твоя чужая жизнь

Глава 22

— Терещенко в себя пришёл! — заскочив обратно в кабинет Синельникова, сообщил Степанов. — Я в больницу, ты едешь?

— А то? — подхватился с места майор и, схватив куртку и папку с бумагами, взглянул на Колю. — Юлия, поход на квартиру Терещенко придётся немного отложить.

— Можно с вами? — искренне надеясь на удачу, попросил Коля.

— Поехали, — вздохнул майор и кивком головы показал на дверь. — Ох, и вовремя он! У нас на всё про всё пара часов от силы. Неудобно ребят заставлять ждать. Они и так всю ночь копались.

— Так-то да, но если мы сейчас не появимся в больнице, нам же это боком и выйдет, — произнес капитан и осёкся: — Юлия, на нашей машине поедете или следом?

— Я за вами.

С утра казавшаяся сказочной погода — испортилась: вместо утренней синевы, небо заволокло свинцовыми тучами, и посыпал мокрый снег, переходящий иногда в дождь. Под ногами хлюпала противная полурастаявшая жижа. Коллеги уселись в служебный автомобиль и, вырулив через пять углов, взяли курс на больницу.

— Мы, конечно, часть дел закрыли, — подал голос капитан, — но это надо ускорять любыми силами, иначе генерал-лейтенант нас самих закроет. Только вот Юлия… не удивлюсь, если с Терещенко что-нибудь случится. Не пойму, с чего ты решил с ней разоткровенничаться?

— Охрану усилим. Надо так, пойми. Меньше двух недель до проверки. Я просто обязан использовать всё, что только возможно. И на неё у меня планы, — поднимая воротник, вздохнул Синельников. Салон авто никак не желал прогреваться.

— Молись, чтобы у неё на тебя планов не было, — после недолгого затишья произнёс капитан.

С местами для парковки оказалось проблематично, и, остановившись перед шлагбаумом, пришлось несколько раз посигналить, прежде чем на улицу соизволил выйти недовольно ворчащий охранник. Однако показанное удостоверение вмиг разбудило расторопность работничка, а также открыло проезд и для следующего по пятам джипа. Пройти внутрь опять же помогло удостоверение, потому как время посещений ещё не настало. Возле входа в палату дремал поставленный охранять подследственногосержант.

— Светлов! — подходя поближе, взбешённо рявкнул майор, чем вызвал неодобрительный взгляд проходившей мимо санитарки. — Ты здесь спать поставлен?

— Так куда он уйдёт-то со сломанными ногами? — искренне удивился «охранник».

— Уйти можно… на тот свет, — тихонько съязвил капитан, но услышали это все присутствующие в коридоре.

— Типун тебе на язык! Сам не уйдёт, другие помогут, — прорычал Синельников, мысленно придумывая, какое бы наказание наиболее поучительное назначить разгильдяю. — После смены ко мне в кабинет, и ни шагу оттуда, пока не приду и не решу, что с тобой делать. И с дежурств в больнице я тебя снимаю. Так. Юлия, подождите пока здесь. Если после нашего разговора врач позволит посещение, то дам вам пару минут повидаться, но не больше.

— Спасибо, — произнёс Коля и, стараясь не злить майора, присел на подоконник.

Палата, в которой содержали подследственного, как и оговаривали изначально с главврачом, была одноместной и с решётками на окнах. Сам же пациент вызывал своим видом противоречивые чувства: с одной стороны — сволочь, посмевшая покушаться на жизнь их коллеги, а с другой, гипс на руке и ноге, синюшное, с кровоподтеками и ссадинами лицо, забинтованная голова. Ещё недавно холёный и не в меру самоуверенный парнишка вид имел теперь весьма жалкий.

— Нам сообщили о том, что вы пришли в себя. Надеюсь, вы уже в состоянии говорить? Старший оперуполномоченный, двадцать восьмой отдел полиции, капитан Степанов, — представился капитан.

— Следователь, майор Александр Сергеевич Синельников. На вас, Терещенко, заведено уголовное дело.

— Что? — вылупив глаза, выдохнул допрашиваемый.

— А вы не догадывались, что нельзя вечно оставаться безнаказанным? Прекрасно, тогда я вам объясню: попытка покушения на жизнь сотрудника правоохранительных органов зафиксирована, и на её основании возбуждено уголовное дело, — внимательно следя за реакцией «клиента», произнёс майор.

— Что-то случилось с Василием? — предположил новоиспечённый подследственный.

— Относительно Прутко, я ничего не говорил. Однако о нём так же хотелось бы задать пару вопросов. Но для начала, расскажите, что вы делали…

Предполагаемый «быстрый» допрос затянулся на полтора часа. В процессе разговора майора очень напрягло то упорство, с которым молодой человек доказывал свою невиновность. По его словам, он разыскивал Прутко и пытался связаться с его товарищем — Станиславом, однако ни тот, ни другой не отвечали на телефонные звонки. Вспомнив о том, что ещё одним товарищем Прутко — Георгием — лет пять назад было открыто детективно-охранное агентство, и о том, что оно находится где-то в центре, Николай разыскал номер их телефона и договорился подойти в офис. Пока он шёл на встречу, ему постоянно казалось, что за ним следят. Выйдя с Кузнечного переулка, он осмотрелся, машин почти не было, но всё же он дождался разрешающего сигнала светофора и уже начал переходить улицу Марата, когда послышались похожий на выстрел звук и испуганные возгласы пешеходов. Николай повернулся, чтобы посмотреть, что произошло, и в тот же миг оказался сбит непонятно откуда появившимся чёрным джипом. Дальше он ничего не помнит. Он утверждал, что не в курсе, каким образом в его кармане появился пистолет покойного Розенфельда, из которого и было совершено три выстрела в Ефименко. И как Синельников с коллегой не юлили, парень ни в какую не отступал от своих слов.

Выйдя из палаты, Синельников взглянул на ожидающую возле входа девушку.

— Юлия, у вас пара минут. Хотя по протоколу я не имею права вас пускать. Однако он упирается, возможно, вам Терещенко сообщит то, что боится сказатьнам. Против него на данный момент неоспоримые доказательства. Скрывать что-либо не в его интересах, и вы должны это понимать. Ждём вас здесь, и надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Дождавшись, когда за девушкой закроется дверь, он повернулся к Семёнову и произнёс:

— Ох, не нравится мне всё это, капитан. Вроде как все улики налицо, но он всё отрицает, да и логики нет. Ну, не настолько он глуп, чтобы вот так подставляться.

— Нравится тебе это или нет, а проверка скоро. Так что молись, чтобы его поскорее поставили на ноги, и чтобы в этом деле не всплыло никаких непредвиденных обстоятельств. Иначе нам не удастся состряпать дело таким образом, чтобы прокуратура не придралась.

— И ты предлагаешь вот так отправить парня за решётку? Даже не пытаясь разобраться? Ему лет-то ещё всего ничего.

— Сколько таких, а то и помладше, ты уже засадил? А он у нас агнец невинный? Забыл, сколько за ними трупов? Будь моя воля, я бы и эту девицу упёк, для общественного спокойствия. И как мне казалось, кто-то хотел до пенсии дотянуть? Вот и думай, что тебе важнее.

Коля прикрыл за собой дверь и с грустью уставился на некогда родное тело. Гипс закрывал почти всю левую руку, обе ноги и голова забинтованы, волосы явно сбриты, лицо обезображено отвратительной ссадиной, которую не соизволили даже зашить. «Мда… теперь метка останется на всю жизнь», — с горечью подумал он.

— Коля, — в голосе больного слышалась надежда. — Как тебя пустили?

— Неважно. Лучше скажи, как ты умудрилась так вляпаться?

Юля рассказала ему всё то же, что до этого поведала и следователям.

— Адвокат тебе нужен. Только прошу: соглашайся на всё, что он предложит, в противном случае тебя засадят. Тебе же шьют не просто покушение, как я понял из фраз следака, а нанесение особо тяжких. Да ещё и преднамеренное, с учётом ствола в кармане.

— И что со мной будет?

— Лет двадцать впаять могут, вот что!

— Но… я же ни в кого не стреляла! Меня саму вот едва не убили. И это дело так и сойдёт кому-то с рук — безнаказанно, а на меня повесят попытку убийства?

В дверь раздался стук, и заглянул майор.

— Юлия, ваше время истекло.

Больной ухватился здоровой рукой за халат посетительницы.

— Коль, найди хорошего адвоката, — с мольбой во взгляде произнёс он.

— Найду, — пообещал Коля и под строгим взглядом следователя вышел из палаты.

Из больницы выходили в молчании. По пути Синельников с кем-то созвонился. И только подходя к авто, словно впервые заметив Колю, произнёс:

— Сейчас вы следуете за нами на квартиру Терещенко.

Заведя машину, Синельников достал сигарету и какое-то время смотрел куда-то вперёд, нервно теребя зажигалку, затем прикурил и, бросив взгляд в зеркало заднего вида, тронулся.

— Кстати, я ключи от квартиры Терещенко из вещьдоков взял, — словно только что вспомнив, произнёс он и опять замолчал.

Возле нужного дома на Рубинштейна парковочных мест, как всегда, не оказалось, и майор, недолго думая, предъявив охране постановление, потребовал пропустить обе машины на территорию двора. К тому времени подошли Георгий с товарищем. Коля отметил про себя странную отстранённость Васиных друзей во время приветствия. Казалось, что они в чём-то винили его. «Хотя если они со Стасом действительно влезли в этот треклятый пансионат, то ребята правы», — с грустью подумал Коля.

На входе в подъезд майору пришлось немало повозиться с возмущённой подобным вторжением консьержкой. Однако предъявленные и тщательно изученные удостоверения и постановление о проведении обыска заставили престарелую интеллигентку умолкнуть. Остался вопрос с понятыми. В соседней квартире никого не оказалось, пришлось побегать по этажам, прежде чем нашлись хотя бы двое «добровольцев». Наконец, после соблюдения всех этапов процедуры Синельников зафиксировал протокол и отпустил понятых.

— Ну что же, Юлия. Ваш выход, — дождавшись, когда за последним посторонним закроется дверь, произнёс майор и взглядом указал на дверь, ведущую в комнату, где ранее проживал подследственный.

Аппаратура оказалась на прежних местах, а прослушка вообще оказалась включённой. Однако ничего интересного в эфире не происходило, и предположить местоположение объекта на основании доносящихся из динамиков звуков оказалось невозможным. Немного пошаманив, Коля подключил жучок и вскоре выдал точные координаты. После чего по требованию следователя записал пароли и коды доступов на листочек.

— Юлия, вы свободны. Просьба не покидать черту города и быть на связи. Степанов, забирай аппаратуру в участок, — скомандовал Синельников.

— А если он действительно окажется в пансионате? — воззрился на майора Коля.

— Значит, накроем мы ваш пансион благородных девиц, — усмехнулся в ответ капитан.

— Но… соваться туда без взвода — опасно, — не унимался Коля.

— Мы что, действительно, едем без подкрепления? — удивлённо приподнял бровь Георгий.

— А на каком основании? — не понял майор.

— Как-то неспокойно мне, — пожал плечами начальник сыскного агентства.

— Твоё «неспокойно» к делу не пришьёшь, — отмахнулся Синельников и, проследив, чтобы все покинули место обыска, опечатал квартиру.

Навигатор исправно сделал своё дело: небольшая группа в составе четверых оказавшихся на этот момент в городе друзей старлея, капитана, майора и ещё пятерых человек из отделения, минуя вездесущие пробки на дорогах, в кратчайшие сроки оказалась на месте. Взору подъехавших предстали высокий забор с колючкой, стальные ворота. Из стоящей поблизости от въезда будки вышел охранник, деловито оглядел непрошенных гостей и поинтересовался целью визита. Увидев предъявленное представителями правоохранительных органов постановление о проведении обыска, мужчина упёрся: «ваша встреча не согласована — пропустить не имею права». Ни уговоры, ни требования действия не возымели, а со стороны «пансионата» раздался звук тревожной сигнализации, и вскоре из всех щелей на гостей ощерились стволы автоматов.

— Хотел бы я знать, имеют ли они разрешения, — прошипел на ухо капитанамайор.

— А мне интереснее, как мы отсюда ноги делать будем? — медленно отступая к машине, ответил тот.

Однако спокойно уйти им не дали. Не прошло и минуты, как послышались первые одиночные выстрелы, следом за которыми появились и первые раненые из числа сотрудников отдела.

— Уходите к трассе. Прикроем, — распорядился запрыгивающий в машину Георгий.

— А вы? — таща на себе одного из раненых, спросил Синельников.

— У нас машина бронированная, — защищая майора дверью, словно щитом, ответил Георгий.

Так, под прикрытием товарищей старлея, успевшие понести пусть и не фатальные, но всё же — потери, сотрудники полицииретировались. Дав им время для отступления, Георгий и друзья минут пять отстреливались, после чего также рванули к трассе. Преследовать их, как ни странно, не стали.

— Ну, как там у вас? — прибыв на место, поинтересовался один из друзей старлея.

— Трое получили ранения различной тяжести. Тебя, смотрю, тоже зацепило, — вздохнул капитан. — Доплясались. Ваша невинная овечка чуть всех нас не положила!

— Вообще-то Юля предупреждала, — напомнил стирающий сбегающую на лицо кровь Георгий. — Вася, обычный старлей, смелости набирался для вызова подкрепления, в том же Приморске, к примеру! А майор и капитан — нет! Вы боитесь вызвать гнев руководства! А в глаза вон тем ребятам смотреть не страшно? А если они инвалидами станут? А если их поубивали бы к чертям?

— Заткнись ты. Без проповедей херово, — гаркнул на него майор.

— Да ну вас, тряпки, — брезгливо сплюнул Георгий и, не обращая внимания на рвущегося в бой майора, достал мобильник. — Ты бы не со мной в драку лез, а за своих всем глотку рвал, — взглянув на майора, произнёс он и тут же опять сосредоточился на телефоне. — Сергеев? Пришло время для перелёта. У вас два часа. Координаты кидаю. Да, полная выкладка. Жду.

— Это ещё что за самодеятельность? — начал разъяряться майор.

— Если официальные органы не могут собственных сотрудников из жопы вытащить, значит, коммерческие структуры на добровольной основе это сделают. Всё равно учения в полевых условиях планировались на днях.

— Да ты… — начал было что-то орать Синельников, но сдерживавший его порывы капитан без лишних церемоний закрыл ему рот ладонью.

— Сань, ты не бычь, он прав. Я, конечно, понимаю, тебе до пенсии чутка дотянуть осталось, так что давай-ка я сам ребят вызову. Под свою ответственность. Тем более теперь у нас оснований, хоть отбавляй. Да и местных известить надо.

— Да делай, что хочешь, — освободившись, зло отмахнулся майор и уставился в окно. — Но если вернусь… я этой Юлии, лично, глотку зубами порву.

— Майор, не перегибай, — в тоне Георгия послышалась угроза. — Если с её головы хотя бы волосок безосновательно упадёт, будешь иметь дело со мной. А я бы на твоём месте перед этим сто раз подумал. Возможности у нас, знаешь ли, разные.

— Как и полномочия, — прошипел в ответ Синельников.

Вскоре из ближайшей больницы прибыла машина скорой помощи и забрала раненых. И только отъехала скорая, как у майора зазвонил мобильный.

— Да. Да. Как объявился? Какой ещё рапорт? Он вообще охренел? Да его за нарушение дисциплины уже давно пора! Да я ему не только погоны сорву, я его…

Отключив связь, Синельников какое-то время молча маршировал, а потом воззрился на капитана:

— Нет, Степанов, вот ты только посмотри! Мы тут какого-то хрена в очередное дерьмо вляпались по самое не балуй, а этот… явился в участок с рапортом на увольнение.

— Кто? Прутко? — уставился на него капитан.

— Угу. Но помалкивай. Нам, после вызова этих орлов, всё равно придётся здесь разгребать, а эти услышат, что Прутко где-то разгуливает, и свалят.

Словно желая лишний раз утереть нос и без того разгневанному майору, ребята из охранно-сыскного агентства приехали чётко ко времени, чего нельзя было сказать о задержавшемся почти на полчаса полицейском подкреплении. В процессе ожидания, майор пытался навести справки об этом месте, но официальных данных в базах не нашлось. В итоге, вызвав немало споров, был разработан поверхностный план операции, для более детальной проработки катастрофически не хватало информации.

По возвращении на место перестрелки, на первый взгляд, майора ожидало разочарование: ворота по-прежнему были закрыты, однако после того, как удалось проникнуть на территорию, поблизости не оказалось никого — ни охраны, ни персонала. Лишь в довольно уютных комнатах сидели напуганные насмерть молодые люди, обоих полов, среди которых был найден и разыскиваемый Станислав.

— Ты чего сюда полез, нам ничего не сказав? — упрекнул друга Георгий.

— Да кто же знал, что отсюда реально не выйти никак, — пожал плечами тот. — Да и Васька верил, что благодаря этому, — он продемонстрировал одетый на палец перстень, — Коля вычислит нас и с вами свяжется.

— Коле не до вас, но об этом потом. Стас, ты другое скажи: Васюта где?

— Если б я знал. Недели три назад он неожиданно отдал мне этот перстень, а утром к завтраку не вышел. Я к нему — никого. Думаю, сбежал. Только… почему без меня? Получается, он и у вас не объявился, — голос Станислава звучал подавленно.

— Появился, — входя внутрь, объявил майор. — Только что в отдел заявился с рапортом на увольнение.

— Чего это он? — уставились на Синельникова друзья старлея.

— Ваш друг, у него и спрашивайте, — отмахнулся майор и замялся: — Георгий, можешь написать задним числом заявление о пропаже Станислава? А то получается, мы искали своего сотрудника, а Станислава как бы заодно. В итоге, сотрудник сам объявился в отделе, а мы уже здесь безосновательно накуролесили.

— Ох, майор… правильно ты подметил — полномочия у нас разные, — поддел Синельникова Георгий. — Да ладно, не пыжься, напишу, и будет у тебя ещё одно раскрытое дело.

— Даром мне такие дела не нужны, — вспоминая, какой ценой оно ему обошлось, фыркнул майор. — Там местные соизволили наконец-то появиться. И находки здесь веселенькие. Труп на трупе. В общем, как всегда, если идти по указанию вашей Юленьки. Вот только что с постояльцами делать — не знаем. Уходить не хотят, с фанатичным блеском в глазах бред какой-то бормочут. Что это вообще такое? Секта?

— Вот верите? Я тут, считай, два месяца, а так и не разобрался. Всё так засекречено и так охраняется, что…

В этот момент у Синельникова вновь зазвонил телефон. По мере прослушивания информации его лицо багровело.

— Выезжаю, — рявкнул он в завершение и повернулся к товарищам: — А вас прошу проехать со мной в участок.

Однако быстро уехать майору было не суждено. Ошалевшие от свалившихся, по вине залётного следователя, проблем, представители местных правоохранительных органов потребовали документальное подтверждение правомерности первоначального разорения этого осиного гнезда. Предъявив им постановление, он сослался на то, что остальные документы по данному делу находятся в отделе, и пообещал по прибытии переслать бумаги факсом.

По прибытии в город он лишь мельком взглянул на протянутый дежурным рапорт Прутко, оформил задним числом все необходимые записи по делу, связанному с поиском Станислава, отослал обещанный факс и помчался в двадцатое отделение, где предположительно находился в данный момент задержанный Рожинский Кирилл Дмитриевич.

Сведения оправдались, задержанным оказался именно не явившийся не так давно в суд бывший жених Юлии Розенфельд. Однако вёл себя мужчина странно. Майора не столько поразил тот факт, что Рожинский узнал его и обратился по званию и имени-отчеству, сколько то, что он явно был невменяем. «Или очень старательно косит», — взял себе на заметку Синельников и в сопровождении пары коллег перевёз его в своё отделение. Где совместно с капитаном Степановым вынес неутешительное решение о необходимости направления обвиняемого на медицинское освидетельствование для проведения судебно-психиатрической экспертизы, что и было сделано уже на следующий день. Тем временем известие о появлении Рожинского достигло и прокуратуры, в результате чего оттуда поступил звонок с требованием перевезти подследственного в СИЗО, что, по их мнению, гарантировало его явку на назначенное на следующее утро слушанье по делу. Синельников отправился в больницу за Кириллом и был шокирован поставленным Рожинскому диагнозом: временное психическое расстройство с признаками параноидного расстройства личности.

Помимо всего прочего, раздражало непозволительно хамское отношение к служебным обязанностям старшего лейтенанта Василия Прутко, который в тот злополучный день, когда производился захват «пансионата», оставил дежурному составленный не по уставу рапорт об увольнении и более не появлялся ни в участке, ни по месту жительства. Синельников уже готов был помочь Прутко поскорее убраться из его ведомства, но требование высшего руководства о присутствии старлея во время проведения проверки портило всю картину. Однако в целом ситуация явно улучшилась — почти все дела были закрыты, и даже по делу Терещенко прокуратура без лишних придирок приняла документы, и на днях ожидался судебный процесс, которого Синельников ждал, как манну небесную. Если это дело удастся закрыть, то останется одна проблема — Прутко. А после проверки он избавится от него, и наконец-то настанет спокойная жизнь.

После посещения больницы Коля пребывал в прострации: «Что делать? Да, теперь есть деньги, способные помочь Юле. Но как это сделать? Подкупить судью? Через кого? Найти хорошего адвоката? А как узнать, кто из них не просто дерёт деньги, а по факту работает?» Опыта в подобных вопросах у него не было, а всезнающему Кириллу самому требовалась помощь, да и вообще он куда-то пропал. Ничего не осталось делать, кроме как прошерстить форумы, почитать отзывы, и в итоге, остановившись на двух кандидатурах, Коля договорился о встречах. Однако один из адвокатов, вежливо выслушав посетителя, отказался браться за это заведомо гиблое дело.

— Мне совершенно ни к чему портить себе характеристику, — безапелляционно высказался он, давая понять, что разговор окончен.

Второй оказался более лояльным, однако сразу сказал, что при подобном раскладе доказать полную невиновность сложно, тем более что, сделав пару звонков, он успел выяснить, что слушанье пройдёт на днях, а значит, времени на подготовку практически нет.

— Я сегодня же добьюсь разрешения на встречу с клиентом, — в заключение произнёс он. — Если бы вы обратились раньше, я мог бы постараться оправдать вашего друга, однако в сложившейся ситуации я, максимум, попытаюсь несколько исказить свидетельские показания, если же не получится, то хотя бы снизить срок. Займёмся сбором информации и потребуем пересмотра уголовного дела в суде апелляционной инстанции.

— Звучит почти оптимистично, — невесело улыбнулся Коля.

— Девушка, я сделаю всё, что в моих силах, если, конечно же, вы окажетесь в состоянии оплачивать мои услуги.

— С этим-то как раз никаких проблем, — произнёс Коля и достал из сумочки заранее заготовленный конвертик с предварительным «презентом».

Возвращаясь домой, Коля, вопреки обыкновению, включил радио, и донесшаяся фраза заставила его рефлекторно ударить по тормозам: «…нашумевшего дела Кирилла Рожинского, признанного судебно-психиатрической экспертизой психически невменяемым, согласно триста пятьдесят второй и сто восьмой статьям уголовного кодекса Российской Федерации вынесено решение об изменении меры пресечения. Вместо содержания под стражей, по ходатайству прокурора суд принял решение о переводе Рожинского в психиатрический стационар…»

— Час от часу не легче, — не обращая внимания на гневные сигналы водителей, пробормотал Коля и начал выруливать по направлению к отделению полиции, где работал Василий.

Самого Прутко на месте не оказалось, хотя на вопросы о нём дежурный вскользь упомянул, что тот недавно был в участке. Недолго думая, Коля напрямую направился в кабинет Синельникова. Взгляд, которым одарил входящего хозяин кабинета, мог испепелить на месте.

— Что ещё случилось? — без предисловий спросил майор.

— Во-первых, здравствуйте, во-вторых, хотела узнать о Прутко, Рожинском и Терещенко.

— О Прутко я и сам хотел бы узнать, а лучше бы увидеть. Он на днях передал дежурному рапорт на увольнение и с тех пор не соизволил явиться.

— Странно. На него это не похоже, — удивился Коля.

— Похоже, не похоже… ваш Рожинский уже отбывает, только не там, где ожидалось, — вздохнул майор. — А по поводу Терещенко, суд завтра. Вот, — он протянул Коле листочек. — Вы можете присутствовать в качестве слушателя, но имейте в виду, что суд вправе удалить из зала заседания всех граждан, не являющихся участниками процесса.

— Спасибо. А с Рожинским как-то встретиться можно будет?

— В ближайшее время — нет. Позднее — возможно, но не забывайте, что он там находится не на курортном лечении. Это мера пресечения, и все ограничения соответствующие.

— А можно хотя бы узнать, куда его поместили?

Хозяин кабинета испустил тяжёлый вздох и принялся что-то карябать на листочке.

— Вот адрес, и умоляю: забудьте сюда дорогу. И без вас работы много.

— Вы очень любезны, — не удержался от язвительного высказывания Коля и вышел.