Твоя тайная дочь

Глава 25.

Глава 25.

Филипп.

– О-фи-геть… Ты что несешь? – цежу сквозь зубы, не веря своим ушам.

Какая любовь? Ты приползла ко мне, умоляя дать хоть какую-то работу! Ты от кредиторов бегаешь… Какой же я дурак, что повелся на твои слезы!

Запускаю пальцы в волосы и остервенело тяну их… Идиот, дурак. Я снова повелся. Поверил ее мольбам, не допуская мысли о предательстве. Так мне и надо…

Наталья даже в лице не меняется – вскидывает острый подбородок и прищуривает наглые глаза. Упирает руки в бока, демонстрируя готовность продолжить словесную баталию. Мне же хочется под землю провалиться… Отмотать все назад и не допустить ее появления здесь. Но это невозможно…

Она здесь. Она есть – проклятая тень прошлого, не желающая отрываться. Как и есть те, кто пишет мне каждый день, приглашая в клубы или домой. Меня тянет оно – болото, в котором я жил… Не желает отпускать, липнет, опутывает… Я чувствую беспомощность. Взрослый, состоявшийся мужик, я не знаю, что сказать в свое оправдание. Зачем я притащил ее в холдинг, если между нами нет отношений? Со стороны я выгляжу лжецом и мерзавцем. Дешевым актером, импровизирующим на публику. А публика – Ари…

Бледная как смерть, подавленная, разочарованная… Сбитая с толку и не знающая, что думать? Верить мне или Наташе? Мы оба друг друга стоим…

– Арина, послушай, я все объясню, – подхожу к ней ближе, чувствуя исходящий от нее холод. Такой ощутимый, что хочется поежиться.

– Не утруждай себя. Я никогда тебе не верила, Филипп. И правильно делала… Наверное, интуиция меня не подвела? Знаешь, я ведь… Я…

– Давай поговорим наедине. Пожалуйста… Я был с тобой честен. И никогда не подводил.

– Ми-ми-ми… Какие нежности, – язвительно протягивает Ната. – Я не думала, что твой вкус так испортился за годы нашей разлуки. Ты опустился… Все ради денег, я же понимаю. На такую разве можно взглянуть…

– Заткнись, сучка. Ты в подметки не годишься ей, поняла? – рычу, закрывая Арину собой. – Убирайся отсюда, Ната! Пиши заявление и уходи.

Отворачиваюсь, замечая, что Арины нет… Убежала, посчитав более достойным промолчать или дать мне возможность ее защитить.

Бросаюсь к лестничному маршу, замечая ее тонкую фигурку, бегущую по ступенькам.

– Арина! Подожди! Да погоди ты, пожалуйста!

Лечу вниз, не разбирая дороги. Две, три, пять ступенек… Хватаю ее за плечо и разворачиваю к себе. Задыхаюсь. Захлебываюсь словами и опутавшей меня, как колючая проволока тоской.

– У меня ничего с ней нет. Я ее просто пожалел, я не лгу. Она пришла и умоляла помочь. Ни денег, ни жилья…

– Я не верю тебе, Фил, – хрипло произносит она. – Наверное, никогда не смогу открыть сердце. Не скрою, я допускала мысли о… О нас. Дура… Ната права – с такой, как я можно только из-за холдинга. Из-за выгоды, и потом… Эти твои «писательницы»… Эти… Я все видела. Не специально, конечно. Но все их приглашения в клубы и милые воспоминания я читала.

– Прекрати немедленно. Это ничего не значит, Арина. Не я им писал. Я вообще им не писал! Почему ты не сказала? Носила это в себе. Я бы объяснил, что ни одна из них ничего для меня не значит. Арина… Малиновка…

– Не называй меня так. Не хочу тебя видеть. Тебя… тебя сейчас много, Фил. Дай пройти…

– Арина… Ари… Родная моя, пожалуйста, выслушай.

– Филипп, наверное, нам надо поговорить, только не сейчас… Мне нужно успокоиться, я не могу… так… – произносит, стирая с лица слезы.

– Я заеду вечером?

– Наверное. Или… Да, заезжай.

Она убегает на улицу. Ее легкие шаги замолкают, возвращая напряженную, густую, как грозовая туча тишину… Работать не получается. Возвращаюсь в кабинет, забираю вещи и еду в лофт. Предварительно звоню Даньке, убедившись, что он там один.

– Ну и рожа… – протягивает он, впуская меня в квартиру.

Голый по пояс, высоченный, немного заспанный, он выглядит задумчивым.

– На себя посмотри, романтик. Выглядишь, как…

– Ну говори, братец. А если серьезно, что случилось?

– Арина увидела Нату в офисе. Был скандал. Данька, я упустил время… Тянул, что-то ждал, думал, сомневался… Мне все это время было плохо без нее. Тоскливо, чудовищно-одиноко, больно… Я пытался все разложить по полочкам и умирал от тоски. Разве так бывает? Меня ведь… Отец силой меня заставил.

– Вот ты на этом и концентрируешься. Гордость тебе не позволяет смириться с выбором родителей. Тебя корежит от возмущения. Как это так? Филиппушку заставили! А он возьми и влюбись! Ты все и всегда делал наперекор. Так привык. Понятное дело, что твоя программа дала сбой. Хватит страдать хуйней, брат. Любишь девчонку? – поднимает на меня взгляд Данил.

– Люблю.

– Так какого хера ты здесь?

– Она попросила приехать вечером. Ей меня много. Мы…

– Ладно, заходи. Я кофе сварю. Кстати, я женюсь.

– Что?! И ты говоришь об этом вот так…

– У меня другая ситуация, брат. Наш брак вынужденный. Я…

– Все-таки решил помочь той девчонке? А как же последствия? Ты о родителях подумал?

– Ничего они мне не сделают – ее папаша и этот старый упырь. Пусть только попробуют подойти. Девчонка уедет в Германию, так что…

Не знаю, что там городит Данька… У него такая в глазах тоска, хоть вешайся. Наверное, так мы устроены – видеть чужую боль и не замечать свою? Легко советовать и ни хрена не понимать, как поступить самим?

– Данька, она нравится тебе?

– Забей, Фил. Че-ерт…

Он обжигает руки, схватив ручку турки. Проливает кофе. Отбрасывает полотенце и протягивает:

– Давай сначала с тобой разберёмся. Поверь, отец не хотел тебя уделать или поставить на место. Почему-то ты воспринимаешь это именно так. А как же счастье? Самое главное – это оно… На остальное плевать.

– Плевать, Дань. Ты прав.

P. S "Телохранителя" все читают?