Ты меня (не) любишь

Глава 23

Глава 23

- Что тебе нужно? - даже не здоровается он.

Словно от назойливой мухи отмахивается. Но я прячу гордость и обиду. Не до них сейчас. Сейчас другое важнее.

- Дан, мне помощь твоя нужна! - голос срывается, я слезы сдерживаю.

Наверное, он это замечает, потому что тон сразу меняется.

- Говори, что случилось?

Больше в нем нет раздражения. Только напряженность до предела.

- Даниле плохо. Не знаю, что с ним, - я тараторю, надеясь на одно, он хоть что-то разбирает в этом потоке слов, - он горячий весь и без сознания. Я скорую вызвала. Но они приедут через час, а может и дольше. Мы ведь далеко от города. А я… А он…

- Где Гриша? - прерывает он мои всхлипы.

- Кто?

- Водитель твой!

- Не знаю. Я из комнаты не выходила. Боюсь Даню оставить. Вдруг он… вдруг с ним…

Плакать начинаю. Мне в ухо выругиваются. Смачно так, но без злобы.

- Дан, а вдруг он умрет… - вырывается у меня новый всхлип, - я ведь этого не переживу!

- Даже не думай! - обрубает он, - я сейчас Грише позвоню. Он в гараже наверно. У него распоряжение меня дожидаться. С ним в клинику поезжай. Я адрес ему скину. Там врачи хорошие. Ничего с твоим сыном не случится!

От его грубости и слов, обнадеживающих немного, в себя прихожу. Поблагодарить не успеваю. В трубке уже гудки разносятся.

Нервно сжимаю пальцами телефон и жду. А что еще остается? Никогда не чувствовала себя еще более бесполезной чем в эти минуты. Они бесконечными кажутся. Тянутся и тянутся. Словно часы уже прошли. Хотя это не так. Ведь я постоянно на светящийся экран телефона поглядываю. Не даю ему погаснуть.

Шаги на лестнице - спасительная музыка. Щелчок открывающейся двери - все, о чем можно мечтать. Водитель, Гриша, без слов берет ребенка на руки, и мы уходим. Я не сопротивляюсь. Хотя в другой раз ни за что бы не позволила нести сына постороннему до жути страшному мужику. Но сейчас не до истерик и скандалов. В такие моменты все обиды забываются и важным становится совсем другое.

- Садитесь на задние сидение, - командуют мне, потому что я беспорядочно мечусь возле машины.

Совсем рассудка лишилась. Залезаю, а через секунду водитель укладывает Даню. Мне так страшно за него. Почему он без сознания? Такого раньше никогда не было? Почему я не заметила его недомогания сразу? Я ужасная мать!

Слезы катятся ручьем, но водитель не обращает на них внимания. И это хорошо. Хотя мне сейчас вряд ли было бы стыдно даже перед огромной толпой. Я попросту никого кроме сына не замечаю. Нервы на пределе.

- Пристегивать не будем. Поэтому держите крепко, - приказывает он и рявкает уже громче, - ребенка держи!

Я наконец в себя прихожу. Фиксирую Даню на заднем сидении, и мы отъезжаем.

Не знаю сколько длится путь. Уж точно не часы, которые мне мерещатся. Скорее минут пятнадцать-двадцать и ворота огромной клиники распахиваются перед нами.

Во дворе нас сразу встречает каталка и врач. Я спешу за сыном, но при входе в очередную дверь меня останавливают.

- Дальше нельзя. Подождите в комнате для посетителей.

- Но я мать! - почти кричу.

- А я врач, - спокойно возражает пожилой мужчина в белом халате, - вы ему сейчас ничем не поможете. Как только появится информация, мы ее вам сообщим.

И дверь передо мной захлопывается. Стучу кулаками, но в какой-то момент запястья перехватывают.

- Прекрати! - знакомый хриплый голос сносит оставшиеся преграды, - что ты здесь устроила?

Утыкаюсь в широкую мужскую грудь и захожусь в рыданиях. Он не отталкивает. А я жмусь сильнее. Так хочется обычного человеческого участия. Тепла. Так хочется почувствовать себя не одной.

Богдан просто стоит и обнимает меня за плечи. Так буднично. Без вот этого его обычного раздражения. Он и таким может быть? Если честно, я сомневалась, осталось ли в нем что-то человеческое, живое. После нашей встречи он только и делал что грубил мне, обижал и всячески старался унизить. Поэтому ни на что хорошее в его лице я уже не рассчитывала. Но сейчас он помогает. И даже не мне. Моему сыну. Его сыну.

Снова навязчивая мысль признаться атакует сознание.

- Дан слушай…

Но он за подбородок дергает и голову наверх задирает. Грубо. Резко. Больно немного.

- Ты ведь понимаешь, что на твоего ребенка мне плевать, - бьет под дых, прямо в сердце длинный кол забивает, - я его терплю в своем доме. В своей жизни. Ничего больше. Но я ни какой-то там дегенерат, желающий ни в чем не повинному мальчику смерти. И если это так необходимо. Если он для тебя так важен, – слова даются ему с трудом, – то и я буду бороться за его жизнь до последнего.

Сглатываю. Мысли в разброс. Своими фразами он ранит меня и в то же время по шерстки гладит. Подбородок выше задирает. Чтоб только на него смотрела. В глаза его прекрасные. Сколько раз они мне снились и не сосчитать. И будут еще сниться до самой моей смерти.

Оттолкнуть надо, а я стою как заворожённая. Сил никаких не осталось. В душе пустота. И мысли все о сыне. Как он там? Все ли хорошо? Пожалуйста, пусть все будет хорошо!

Опять слезы на глаза наворачиваются. Богдан видит это. Ругается. Тянет меня куда-то и на колени к себе сажает. Орет громко так. Над самым ухом.

- Принесите успокоительное!

Я аж подпрыгиваю, но он сильнее в свои бедра вдавливает. Широкие, накаченные. К груди прижимает и руку на волосы кладет. Потом мне в нос пихают маленький пластиковый стаканчик с чем-то дурно пахнущим. Я морщусь. Отталкиваю. С детства горькие лекарства не люблю. И Дан это знает. Он многое обо мне знает.

- Пей давай. Конфетку дам.

- Откуда у тебя конфеты? - беру стаканчик в свои руки.

- У нас в доме ребенок. Решил купить. Чтобы в карманах были.

Залпом стакан выпиваю. Не верю ему. Он Данилу на дух не переносит. Стал бы он такое делать.

Морщусь, потому что действительно горько. Шорох обертки и мне в рот сладкий леденец пихают. Я на автомате пальцы его облизываю. А он снова ругается.

- Как ты меня достала, - в шею пыхтит, - одни проблемы с тобой и твоим семейством.

Я уже хмельной себя чувствую. Что было в том успокоительном? Спирт? Наверное поэтому язык так развязывается.

- Нашим, - поправляю, кайфуя от сладости, - ты ведь меня замуж взял. Теперь все мое - твое.

Он что-то еще бормочет. Но ничего не разобрать. Слишком сильно к шее прижимается. А я замираю. Успокоительное эффективное. Действует быстро. Даже в сон слегка клонит. Только спать нельзя. Надо дождаться новостей о сыне. И я действительно рада, что сейчас не одна. Что Богдан пришел. Не бросил. Поддержал. Помог. Я за это ему многое простить готова.

- И, если ты думаешь, что я буду просить прощения за тот случай в кабинете. Ты ошибаешься, – продолжает бормотать он, уткнувшись в мою шею, – я ни в чем не раскаиваюсь.

А я почти засыпаю. Такая усталость и полудрема накатывает. Но внутри. Где-то очень глубоко и звонко бьется мысль.

«Он тебя не предавал! Не предавал! Он любил тебя! Любит?..»

Дорогие читатели!

Следующая глава будет от Богдана =)