Ты меня (не) любишь

Глава 24

Глава 24

Ее волосы - жидкий шелк. Смертельный яд. Погибель моя. Я уверен, она для этого и создана. Для этого и вернулась. Для этого вновь в мою жизнь попала. Доведет она меня однажды. Характер мой с юности неуправляемый я всегда умело прятал под маской дружелюбия. Пока она на моем пути не встала. С той самой минуты все пошло по пиз… Ну, в смысле плохо. Или хорошо. Сначала хорошо, а потом прямиком в ад.

Вот и сейчас она меня в ад затащить пытается. Прижалась, доверчиво так. То ли спит. То ли дремлет. С ума меня одним своим видом сводит. Кожей нежной. Бархатистой. Так хочется поверить в ее невинность. Но факты упрямая вещь.

Зачем она встречалась с той потаскухой? Подруженькой своей универовской. Что они обсуждали в кафе? Что затевали? Какие козни еще строили? Против кого? Опять меня хотели в свои махинации втянуть. А я и не прочь оказался.

Внутри грызет противный червяк сомнения. Я не верю в такие случайности. Я слишком циник для этого. Правильно все-таки сделал, что Григория к ней приставил. Он, конечно, и водитель отменный. Но основная профессия у него все же другая. Он и за Ангелиной присмотрит и наворотить ей дел не позволит. Ошибок прошлого я больше не допущу.

Сильнее ладонь в ее талию вдавливаю, и она ворочается. Бормочет что-то себе под нос. Как ребенок. Как ангел чистый. Моя Ангелина. Как я любил тебя! Как берег! Как заботился! Хотел от всего мира укрыть. Но ты растворилась в этом самом мире. Бросила меня. На другого променяла. Ребенка от незнакомца родила. Кто его отец?

Мысль острая, как кончик клинка, в голову бьет. Найти его. Отыскать этого папашу непутевого и в глаза посмотреть. Спросить, зачем оставил? Или она сама от него ушла. Но если любила, как говорит, то зачем? Рожу ему в конце концов набить. Может тогда полегчает? Может тогда отпустит?

- Ш-ш-ш-ш… - дую на ее волосы, - спи, спи. Все хорошо.

Ты не ангел Ангелина. Но сердце мое тебя не отпускает. Не хочет. Не может. Ты не заслуживаешь прощения. Но я все равно никуда тебя не отпущу. Сам буду наказывать. Мы будем с тобой вместе в этом аду гореть. До конца наших дней!

Наклоняюсь и в макушку целую. Дурею от этого запаха. Такого родного. Как долго я им грезил. Как долго выл на луну. Как долго мечтал. И вот теперь она в моих объятиях. Живая. Настоящая. А не мимолетная греза из сна.

- Кхм… - раздается рядом и я напрягаюсь.

Инстинктивно ее сильнее к себе прижимаю.

- Богдан Андреевич, - обращается ко мне пожилой врач, - я бы хотел поговорить с матерью мальчика, которого недавно сюда привезли. Это ведь не ваш сын.

- Нет.

Хмурюсь. Опять по живому режут. Все бы отдал лишь бы этот дерзкий мальчишка моим оказался. Сын от любимой женщины, о чем еще можно мечтать?

Тормошу драгоценность в своих руках. Она тут же глаза распахивает. На ноги вскакивает. К врачу обращается.

- Что? Что с Даней?!

Про меня сразу забыла. Жестокая женщина. Все ее мысли только об этом ребенке. Кулаки сильнее сжимаю. Никогда не думал, что к детям ревновать буду. Что один маленький мальчик станет мне достойным конкурентом. Надо все же найти его отца. Набить ему рожу и на пушечный выстрел запретить приближаться.

- Вашему сыну стало лучше. Очень редко, но такое бывает у маленьких детей. Температура поднялась слишком стремительно, поэтому он и потерял сознание. Мы сделали укол. Поставили капельницу. Сейчас он просто спит. Его жизни ничто не угрожает. Но я бы рекомендовал оставить ребенка на пару дней для полного обследования. Сделаем все необходимые анализы и процедуры. Для подстраховки.

- Конечно. Конечно, - кивает она, а потом губу закусывает, - а сколько это будет стоить?

- Тебе это ничего не будет стоить, - перебиваю, ибо достала.

Вечно о деньгах думает, словно не знает, что у меня их хоть жопой жуй, словно специально до зла доводит. Она зыркает так выразительно и губы кривит. Но молчит. Эх, как я мечтал об этих губах. Больше они от меня никуда не исчезнут.

- Можно мне к сыну, - к врачу обращается.

На меня больше не смотрит. Бесит дико. Дрянь мелкая. Снова хочу ее в объятия свои. Но мужчина в белом халате кивает, и она убегает вслед за медсестрой.

- Девушке место в палате организуйте, - зачем-то к врачу обращаюсь.

Никто мое благородство не оценит. Но ведь если не так, она на коврике возле двери ночевать останется. Сына она своего больше жизни любит. Я успел в этом убедиться.

- Не положено…

- Петр Михайлович, - врач сразу напрягается, проблемы никому не нужны, но и ссориться я не хочу, права качать, он все же врач уважаемый, а не какой-нибудь мальчик на побегушках, - моя жена, - ударение делаю, - очень впечатлительная женщина. Ситуация случилась неприятная. Я хочу позаботиться о ней и ее ребенке. Войдите, пожалуйста, в мое положение.

Не люблю просить. Не по статусу. И в уме уже предвкушаю, как Ангелина за это расплачиваться будет. В каких позах…

- Вы женаты? Не знал.

- Пока об этом мало кто знает. Я еще не представлял свою жену официально.

А придется. Родители, итак, уже всю плешь проели. Я их самое выгодное вложение. По крайней мере они так считают. И мой брак был для них идей фикс. Чтобы войти в нужное общество и заслужить доверие, учитывается множество факторов. И один из них семейное положение. Как говорится: холостякам вход запрещен. Условно, конечно.

- Ладно. Сделаю, что смогу, - машет он рукой, - ты ведь не отвяжешься.

- Спасибо большое!

Он уходит, а я обратно на лавку присаживаюсь. Глаза прикрываю. И опять о ней думаю. Последние мысли только о ней. Всегда о ней. Что скажет? Как посмотрит? Может, улыбнется?

На последнее, впрочем, даже не рассчитываю. Оно и лучше. Лучше не питать ложных надежд. Тогда и разбиваться не так больно. Я уже один раз падал с такой высоты. Второй раз просто не потяну. И никакие гонки на байках уже не помогут. Разве что на скорости и прямо в отбойник. Но я так не хочу. Я жить хочу. Рядом с ней. Любить ее хочу. Пускай она меня и не любит.