Ты мне Никто!!! И я тебе никто! И никогда не будем...

Глава 53. ФИНАЛ

Чёрт, надо было, всё-таки, напрячь Вадима свозить меня по чемоданы. В знак признательности за компетентные и мудрые советы. Сразу не сообразила. Он такой окрылённый выскочил! Влюблённый счастливый дурачок. И я — дурочка. Только, очень несчастная. Эх, Валера-Валера… откуда ты только взялся на мою одинокую голову?!

Что ж… придётся своим ходом: «Здрасте, я ваша тётя с вядром!»… То бишь, с чемоданами. Где у вас тут можно по грибы — по ягоды сходить? В январе.

К дому Валерия ехала в каком-то безумном чумном угаре. Мысли роем в голове. Как сумбурный бред умирающего перед последним вздохом… Окна, вроде, светятся. Вернее, одно окно. Неяркий свет, как от торшера или настольной лампы.

Поднялась на этаж. Звоню… Тишина. Ни шороха, ни звука. Подождала немного. Опять нажала. И снова тишина…

В третий раз протянула тяжёлую непослушную руку… почему-то вспомнилось из далёкого детства… как там было?…: «В третий раз закинул старик невод, — пришёл невод с одною рыбкой, с непростою рыбкой, — с золотою…». Завозилась моя «рыбка» за дверью, щёлкнул замок, дверь резко распахнулась.

В тёмном проёме застыла мужская фигура…

И я стою — застыла. Ноги одеревенели, язык к нёбу прилип, в башке — вакуум…

— Привет, — хрипло прошептала…

Фигура протянула вперёд руку, схватила железной хваткой за плечо и втащила меня внутрь.

— Валер, ты чего без света?

В ответ молчание. Завозилась рукой по стене, нащупывая выключатель…

— Не надо… — глухо прохрипел.

Развернул меня к себе спиной, взялся за шубу, помогая снять. Повесил, пошёл, не оглядываясь, в сторону спальни. Включил свет…

Господи, Валерочка, ЧТО С ТОБОЙ???!!! Осунувшееся серое лицо без эмоций. Как маска. Потухший взгляд, недельная щетина на подбородке. Вяло указал рукой в сторону чемоданов, лежащих посреди комнаты на том же месте, где я их и оставила:

— Ты за вещами? — так же глухо, без интонации…

— Да… за вещами, — прошептала…

Потянулась к нему. Резко отстранился. Как от чумной. Развернулся и ушёл на кухню. Присела на корточки, переложила вещи в новые чемоданы. Застегнула, вынесла в прихожую. Из кухни — ни звука

Никто не вышел попрощаться или, там, слово какое… кхм… доброе на ход ноги сказать.

Ну, вот и всё, Снежаночка… Снежинка… вот и всё. Вдруг, как ошпарило — резко сорвалась на кухню, вбежала… замерла…

Валерий стоит у окна, повернувшись спиной к двери. Руки крепко-крепко сжаты в кулаки — опирается на подоконник. Спина ссутулена. Голова на грудь опущена. Прерывисто неровно дышит…

Стою, не знаю, что дальше делать. В проёме замерла. Чего-то жду. Не смею первой нарушить напряжённое молчание…

— У нас тридцать первого авария случилась… Поезд сошёл с рельс. Без жертв… товарняк. Только машинист с помощником… слава Богу, живы… я ДОЛЖЕН БЫЛ лететь… — глухо, с остановками, тщательно и долго подбирая слова… — мобильной связи, считай, что нет… Ближайший стационарный телефон — в ста километрах…

Я только охнула. КАКАЯ ЖЕ Я ДУРА!!! ЭГОИСТКА!!! БЕСЧУВСТВЕННАЯ ДРЯНЬ!!!!

— Я прочитал твою записку и понял, что это мои слова… Я понял, что ты почувствовала… Что обо мне подумала, Снежинка…

— Я на десять дней в Хоратию летала! — громко затараторила, чтоб успеть всё выложить, чтоб объяснить, чтоб не подумал то, что уже подумал, — ПО РАБОТЕ!!! Маринка неожиданно позвонила. У них контракт на съёмки, а фотограф запил. Пришлось мне подменить! А телефон я просто дома забыла!!! Так спешила собраться, чтоб на самолёт успеть. Ещё и эти чемоданы…

Хлюпнула носом. Слёзы хлынули горячим потоком. Прям рекой полились. Как дамбу прорвало…

— Я вспоминала Пушкин, и решила, что ты обиделся!!! Я просто могола забыть… или не придать значения. Но точно поняла, что ты сразу с Пушкина меня возненавидел… такой всегда со мной хмурый и неприветливый… И потом… когда мы с тобой уже… ну… что ты еле-еле меня терпел и притворялся, понимаешь?

Валера резко развернулся и замер, внимательно рассматривая моё лицо…

— И, в общем, я подумала… сам посмотри: а что мне было ещё думать?!.. Ну, в общем, что ты дождался случая мне отомстить… не знаю… наказать… я ужасно — преужасно боялась остаться на Новый год совсем одна… а ты меня оставил…

Резко кинулся ко мне. Прижал до хруста. Зарылся лицом в волосы. Прерывисто вздохнул…

— Снежинка… глупая моя маленькая Снежинка… Если бы ты знала!.. Ели бы ты только знала…

Впился губами в губы. Жадно, горячо. Как в последний раз… Так же резко оторвался. Снова зарылся в волосах…

— Если ты опять вот так уйдёшь… я не знаю… я чуть не умер, — быстро, путаясь, зашептал в макушку, — я, как тебя увидел… там, в Пушкине… впервые… Чуть не задохнулся. Дыхание перехватило… Прям неземная красота… Как что-то нереальное…

И снова горячие, нетерпеливые поцелуи. Губы, щёки, лоб, волосы, снова губы…

— Я же взрослый… даже старый… а ты — совсем малышка… и Вадик этот — равнодушный дуралей… Я ждал, все эти месяцы я ждал, что он тебе наскучит… что ты, наконец, поймёшь, что он тебе не нужен… я ТАК ревновал! Господи, да я готов был ему голову свернуть всякий раз, когда встречал. Поэтому старался, как можно меньше… старался всё по-возможности решать по телефону. Понимаешь?

— Но ты всегда… каждый раз, когда пересекались, ты на меня смотрел, как на блоху. Игнорировал и отворачивался. Исключал из разговора…

— Я боялся, Снежинка… Ты не представляешь, КАК я боялся не выдержать, просто заграбастать тебя в охапку и утащить в тёмную пещеру. Приковать к стене и никогда не выпускать… Я чувствовал себя обезумевшим драконом. А потом… потом, когда мы уже были вместе, не представляешь, ЧЕГО мне стоило себя держать в руках. Чтоб не перепугать мою малышку своим напором до смерти… Я думал, всё так очевидно… Боялся, что ты сбежишь. Что даже не попробуешь меня полюбить… или, хотя бы, научиться терпеть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Судорожно вздохнул. Замер. И шумно выдохнул…

— Валера… я тебя УЖЕ люблю… так случилось… незаметно…

— Моя Снежинка! МОЯ…

Конец