Ты не знаешь меня

14. Таша Эванофф

Я выхожу из машины, и глаза Оливера тут же жадно начинают бродить по моему телу. На мне длинное, черное, с открытой спиной, приталенное платье с разрезом с одной стороны.

— Ты выглядишь потрясающе, — выдает он комплимент. — Но ты всегда выглядишь завораживающей лисичкой.

— Спасибо, — тихо отвечаю я.

— Как прошла примерка платья сегодня? — спрашивает Оливер, как только мы входим в знаменитый павильон Тауэра в Лондоне. Исторические стены башни подсвечиваются огнями, и я застываю от впечатляющего зрелища, а потом перевожу взгляд на Оливера.

У Оливера типичное аристократическое лицо. Его отец — маркиз, он же — лорд по рождению. У его семьи имеется обширное поместье, с одним из самых красивых и величественных домов в Великобритании. Я посещала аббатство Морелэнд. Оно поистине великолепно, но семья живет в маленькой части это огромного дома, так как он требует ремонта и отапливать все поместье слишком дорого. Женитьба на мне означает для семьи Оливера, что они смогут подлатать и отремонтировать свое поместье, вернув ему былую славу.

Я натягиваю на себя улыбку. Фальшивую улыбку, конечно.

— Хорошо. Платье очень красивое, — отвечаю я, входя в зал. Гости уже передвигаются группками, держа в руках коктейли.

Он подмигивает мне.

— Ты попросила дизайнера оставить для меня маленький секрет, чтобы я смог быстро пробраться к твоей киске?

У меня сводит желудок, и я изо всех сил стараюсь проглотить подступившую горечь, с тоской поглядывая на бар. Мне необходимо выпить. Сегодняшний вечер обещает быть долгим. Я перевожу взгляд на его идеальное лицо и виновато улыбаюсь.

— Нет, там не предусмотрено такое, слишком длинные юбки.

— Ну да. Одно из тех платьев для девственницы невесты мафиози, да?

У меня пропадает улыбка. Уже не первый раз Оливер выдает такое замечание. Должно быть таким образом он пытается пошутить, но в действительности, исподволь или открыто, он дает мне понять своими словами, что моя родословная не такая, как его.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — сухо отвечаю я.

Его вожделение во взгляде теряет свой блеск.

— Одни из тех длинных юбок, которые я могу закинуть тебе на спину и оттрахать твою красивую задницу?

Я чувствую, как становлюсь пунцовой.

— У платья длинные юбки, — спокойной отвечаю я.

— Хорошо. Тогда все в порядке.

Мы доходим до раздевалки, и я сдаю свое пальто.

Женщина в облегающем черном платье с внушительной задницей подходит, встав рядом с нами, и Оливер открыто пялится на ее задницу. Она поворачивается и смотрит сначала на него, потом на меня.

Я делаю вид, что не замечаю ее взгляда. Девушка за стойкой дает мне мой билет, и я поворачиваюсь к Оливеру. Он переводит на меня взгляд.

— Я уезжаю в Нью-Йорк на неделе.

— Когда? — тихо спрашиваю я.

— В следующий четверг. По делам. Твой отец тоже будет там.

Я знаю, что мой отец собирается в Нью-Йорк, но я не знала, что с Оливером.

— Кто еще едет?

— Только Элизабет.

— Понятно, — говорю я. Элизабет секретарь Оливера и его любовница. Она даже не потрудилась скрыть этот факт. Я дважды виделась с ней, и оба раза она открыто давала мне понять, что предоставляет ему то, чего я ему явно не предлагаю. Мне хочется посмотреть ей в глаза и сказать, что в ней нет ничего особенного, и она не единственная. У него есть и другие женщины.

Однажды, когда мы были в ресторане, какая-то женщина, проходя мимо нашего столика, взглянула на него призывным взглядом. Меньше чем через минуту он извинился и отправился в туалет. Я подождала несколько минут и последовала за ним, застав их в коридоре, ведущем к туалетам. Она прижималась к его груди своими сиськами, а он шарил своими руками по ее задницу, приподнимая платье. Я вернулась за наш столик, не сказав ему ни слова. Я знала, что такая участь уготована мне в замужестве с ним. Он всегда будет мне изменять. Возможно, это даже нельзя назвать изменой, поскольку он действует открыто.

Оливер ведет меня к белому, в стиле минимализма, бару. По пути мы встречаем его знакомых, поэтому он беспрерывно, с легкостью обняв меня за талию, представляет им:

— Вы знакомы с моей невестой Ташей Эванофф, — с гордостью представляет он меня.

Все вежливо улыбаются, но мне всегда все вежливо улыбаются при знакомстве, они знают чья я дочь. Но за моей спиной люди всегда шепчутся, насколько богат мой отец, и как он приобрел это богатство, люди бесконечно спорят, поправляя друг друга, хотя они даже не представляют каким образом мой отец стал таким богатым человеком.

Когда мы, наконец, добираемся до бара, мне хочется заказать рюмку водки, но я не делаю этого. Я на приеме, поэтому делаю присущую англичанам вещь — заказываю водку с содовой. К нам подходит еще какие-то люди, отчего чувствую настоящее облегчение, поскольку теперь я могу молча стоять, кивая и вежливо улыбаясь в нужные моменты.

https://www.youtube.com/watch?v=BT4GIljqr-A

Не могу отвести от тебя глаз

Наконец, настало время войти через двойные двери в огромный, царственный обеденный зал. Великолепное синеватое, цвета сапфиров, освещение придает романтический, гламурный оттенок всему, к чему оно прикасается. Зеленые ковры выглядят, как синее море, и куполообразный потолок, заполненный маленькими световыми бликами, создает потрясающий эффект сверкающих звезд на летнем ночном небе. На каждом столе стоят высокие подсвечники, пламя свечей трепыхается на воздухе оранжево-красными языками.

Наш столик находится близко к сцене, а с другой стороны, прохожу к танцполу. Мы садимся на наши места и королевская икра ставится на стол, выложенная кубиками сухого льда. Я опрокидываю стопку водки, и горькие пузырьки взрываются у меня на языке, пока мы слушаем слова благодарности спонсорам этого вечера.

Отец не пришел, хотя и является спонсором, поэтому на данном вечере, вроде бы как, я его представитель, естественно улыбаюсь и киваю, когда упоминается его имя и камера направляется на меня. После презентации, которая рассказывает о различных благотворительных проектах в помощь обездоленным детям России, настает время для кульминации этого вечера.

Занавес поднимается и все юпитеры направляются на Александра Маленкова, объекта неразделенного вожделения Лины. Я ни разу не была на его концерте, но когда он пробегается по клавишам, в помещении становится тихо-тихо, даже можно услышать муху, которая пролетит. Он настоящий мастер, играет с необыкновенном чувством, даже страстью, если можно так выразиться, должна признаться я в восторге от его игры. Как только он берет последнюю ноту, поднимается и кланяется, весь зал встает и разражается овацией.

Занавес закрывается и начинают подавать еду на столы. Блюда безумно вкусные, но я всего лишь перегоняю вилкой еду по тарелке, делая вид, что наслаждаюсь едой. У меня не уходят мысли из головы — неужели у меня такая и будет жизнь после того, как я выйду замуж за Оливера. Бесконечная вереница однотипных действий с этими людьми, с которыми у меня нет ничего общего. Я притворяюсь, что с неимоверной радостью ожидаю десерт, и в этот момент начинается последняя часть благотворительного вечера.

Аукцион драгоценностей, гости снимают свои украшения и отдают свои личные вещи — часы, серьги, украшения или бумажники на аукцион. Заранее эти предметы никто не собирал, их кладут на поднос вместе с маленькой бумажкой, которые были оставлены на каждом столе, где полностью подробно описывается выставляемый предмет для аукциониста вместе с рекомендованной стартовой ценой.

Одна из женщин за нашим столом снимает свое жемчужное ожерелье, другая отдает браслет из розового золота, я же снимаю с себя серьги из платины с изумрудами, положив их на поднос.

Аукционист начинает с часов Lady Schloss’s Cartier одной дамы. На экране позади подиума, крутится изображение часов, показывая их со всех сторон. Стартовая цена £2,000.00. После оживленных торгов часы покупает ее муж за $ 5,700.00. Тот же самый процесс повторяется почти с каждой женщиной, которая выставила свои украшения на аукцион. Ее муж или бойфренд выкупают их для нее. Атмосфера царит добродушная и веселая, и сама суть благотворительности как бы уходит на второй план, словно это игра.

Сейчас доходит очередь до моих серег.

— Эти серьги нам любезно пожертвовала мисс Таша Эванофф, — объявляет аукционист. — Прекрасно смотрятся, безупречные бразильские изумруды в платиновой оправе. Каждый изумруд 4,5 карата.

Он поднимает руку.

— Давайте начнем торги с £5,000. Что-то не слышу покупателей? Да, вот и один. Джентльмен в конце зала. На этой стороне. £5,500. Я слышу £6,000. Да, у нас есть цена £6,000. £6,500. £7000 джентльмен из конца зала. £7,500 джентльмен в красном галстуке с этой стороны. £8,000. Итак, цена уже £8,500. Это редкая возможность приобрести настоящие изысканные серьги. £9,000. £9,500. £10,000. £10,500. Хорошо, дамы и господа. Мы собрались здесь для благого дела. Отлично, у нас уже £11,000 в первых рядах. Еще есть желающие?

Он с надеждой оглядывает зал.

— Итак, раз. Итак, два, — он кивает Оливеру, который только что поднял руку. — Благодарю вас, сэр. Уже £11,500.

Я мило улыбаюсь Оливеру. Все глаза устремлены на нас, и мы оба изображаем влюбленную пару.

— Больше не будет никаких заявок на эти редкие и великолепные серьги? — Аукционист поднимает свой молоток. — О, похоже новый участник вступил в бой. £12,000.

Оливер и я поворачиваемся одновременно, чтобы взглянуть на нового участника, я цепенею. У меня желудок падает вниз. Я не могу поверить своим глазам. За столом Александра Маленкова сидит Ной.

Господи Иисусе. Именно он купил последний билет сегодня утром!

Но он должен был сидеть за другим столом, видно кто-то обменялся с ним местами. Наши глаза встречаются. И я не могу отвести от него глаз. Я настолько растворяюсь в его взгляде, что даже не слышу происходящего вокруг.

Потом я вижу, как Ной ударяет палец о палец и слышу, как Оливер резко втягивает дыхание. Я перевожу взгляд с Ноя и невидящим взглядом поворачиваюсь к сцене.

— £13,500 становится £15,000. £15,000 становится £20,000. £20,000 становится £25,000.

Я чувствую Оливер с раздражением елозит на стуле. Он не хочет потерять лицо перед всеми, но цена становится для него слишком высокой. С натянутой улыбкой он кивает, и еще раз кивает, пока молоток аукциониста с грохотом не ударяет на цене в £75,000!

Ной купил серьги.

Оливер с притворством приветливо улыбается, но на самом деле, чуть ли не трясется от ярости. Он поворачивается и целует меня в губы, медленно и не спеша. От него пахнет апельсиновым ликером, которым был смочен его шоколадный десерт. Когда он отстраняется, я беспомощно заторможено, перевожу взгляд на Ноя. Его глаза сверкают, подбородок сжат с такой силой, что вокруг рта залегла белая линия.

Я опускаю глаза. Аукционист переходит к следующему предмету. Мой желудок ухает вниз, я ничего не видя вокруг перевожу взгляд на сцену.

Аукцион закончился раздачей предметов собравшимся, которые очень обрадовались их возвращению, все юпитеры плавно передвигаются на танцпол, появляется диджей.

Я быстро поднимаюсь, извиняясь, сказав, что мне стоит отлучиться в дамскую комнату. Выбравшись в коридор, я замечаю Ноя, прислонившегося к стене. Рядом с ним стоит красивая рыжеволосая женщина. Мне хочется сказать какую-нибудь колкость, но я не могу. Я не могу даже видеть их вместе. И одна мысль, что он может с ней делать все тоже самое, что и со мной, становится для меня невыносимой. У меня внутри все горит, словно мне влили лаву. О Боже. Я сама сплела паутину похоти, и сама же уселась в нее, находясь в ловушке, словно добыча, поджидающая своего паука в его шелковой паутине. Я останавливаюсь, как вкопанная, хотя внутри все горит, он замечает меня и направляется в мою сторону. Его движения раскованные, словно он подкрадывается.

У меня подкашиваются колени.