Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России

8. Организованная преступность

Самара, 10 февраля 1999 года

Вскоре после 17.00 в центральном офисе самарского управления милиции несколько работников на третьем этаже почувствовали запах дыма. Сначала они подумали, что он доносится из мусорных контейнеров во дворе. Но когда запах усилился, они вышли из своих кабинетов в коридор. К тому времени пылала стена, коридор был заполнен дымом и огонь распространился по всему зданию.

Когда приехали первые пожарные, третий и четвертый этажи и главная лестница, единственная возможная дорога к спасению, были охвачены пожаром; все заполнилось острым, резким запахом.

Толпа на улице в ужасе смотрела, как тяжелый черный дым валил из окон здания. Люди столпились у окон, крича и моля о помощи. Чтобы не сгореть заживо, они висели на карнизах, иногда по три человека сразу, а когда силы кончались, старались прыгнуть в сугроб, но всякий раз разбивались на мостовой.

Пожарные пытались эвакуировать двух женщин с выступа на четвертом этаже, но их лестница доходила только до третьего этажа. Пожарный, сумевших подняться выше, оказался всего в полуметре от окна. Когда он протянул руку, одна из женщин потеряла сознание от дыма, упала на землю и разбилась. Вторая прыгнула, и ее поймали.

Вскоре красное пламя поднялось метров на пять над крышей здания. Боеприпасы и мониторы взрывались. Огонь расплавил оружие, металлические сейфы, трескались окна соседних жилых зданий, и тысячи бумаг вихрем кружились в раскаленном воздухе и поднимались в вечернее небо.

Пожарные несколько часов пытались справиться с бушевавшим пламенем. В пять часов утра здание рухнуло. После ликвидации последних очагов пожара спасатели начали разыскивать в дымящихся обломках останки людей. По первоначальным данным насчитывалось 57 погибших и 20 пропавших без вести, которые тоже считались погибшими. Пожар уничтожил все документы Самарского управления Министерства внутренних дел, в том числе все, что касалось расследования деятельности преступных группировок города Тольятти.

В Тольятти находится Волжский автомобильный завод (Автоваз), и этот город стал столицей преступного мира самарского региона. На заводе, основанном в 1960-е годы, работает 110 000 человек, и с его сборочного конвейера, протянувшегося на километры, каждые 22 секунды сходит новая машина.

Даже в советское время Тольятти притягивал к себе преступные элементы. Но с наступлением приватизации бандиты стали объединяться и создавать большие криминальные группировки.

Приватизация «Автоваза» была связана с большим количеством сложных финансовых махинаций, в которых не смогли разобраться несколько сменивших друг друга правительственных комиссий. В результате большая часть акций завода была приобретена его директорами. Вскоре для перепродажи машин было создано 380 компаний, которые покупали машины по низким ценам и продавали их с огромной выгодой для себя. Основатели этих компаний также были из числа руководителей завода. Вскоре в Тольятти стало известно, что руководство завода поделилось на «генералов» и «полковников» (как принято было называть начальство), и горожане с едва сдерживаемым возмущением смотрели, как руководство завода строит себе огромные дачи на берегах Жигулевского моря. Вскоре, однако, бандитские группировки в районе достаточно окрепли, чтобы заставить продажное руководство завода «поделиться» приобретенным богатством. Наибольшей властью пользовалась группировка Владимира Вдовина («Самец»), специалиста по боевым искусствам, который начал свою преступную деятельность с кражи запасных деталей. Одним из помощников Вдовина, а также его водителем и лучшим другом был Дмитрий Рузляев («Большой Дима»). Однако Вдовин и Рузляев рассорились, после чего Рузляев сформировал собственную банду. С Вдовиным была связана татарская группировка под предводительством Шамиля Данулова («Шумок»); отношения с Рузляевым поддерживали две чеченские банды под руководством Шамада Бисултанова и Сулеймана Ахмадова.

В 1992 году бандиты стали подлавливать автомобильных коммерсантов за воротами завода и требовать у них выплаты около 10 % от стоимости каждой машины. Дань платили без колебаний, потому что отказавшийся рисковал своей жизнью. В результате бандиты вскоре стали зарабатывать такие суммы денег, которые были невообразимы в советское время. Тольятти стал одним из самых бандитских городов России, и преступники в нем проявляли наибольшую жестокость. В 1994 году, когда враждующие банды боролись за сферы влияния, в Тольятти был убит 41 человек. Местные газеты рассказывали об убийствах так, как будто описывали спортивные события: заголовки вроде «Еще двое убитых!!!» стали обычными. Кладбище заполнялось дорогими черными надгробными памятниками, мраморными столами и стульями. По одну сторону дорожки лежали бандиты Вдовинской группировки, по другую были могилы членов Рузляевской группы.

В середине 1990-х годов банды достигли согласия о разделе продукции Автоваза. Продукция завода, выпущенная в смену А, была поделена между бандами Рузляева, Бисултанова, Ахмадова, Игоря Ильченко и Мирона Мокрова, некоторые контролировали частную службу безопасности, где работали бывшие сотрудники милиции, а также фонд поддержки правоохранительных органов «Континенталь». Включение двух последних организаций наводило на мысль, что милиция была заодно с бандитами. Машины, выпускаемые в смену Б, поделили между собой банды Вдовина, Данилова, братьев Купеевых и Крестовская группировка.

Мир, однако, продолжался недолго. Автоваз заключил контракты с дилерами на поставку 5000 автомобилей в день, хотя он мог выпускать только 2500. Разгорелись конфликты по поводу того, чьи заказы выполнять в первую очередь. Чтобы утвердить свои права, Рузляев нанял киллеров, чтобы отстреливать членов группировки Вдовина. Вдовин не остался в долгу. Пытаясь остановить кровопролитие, начальник следственного отдела управления областной прокуратуры в Самаре Радик Якутян начал расследование, но был убит.

Тем временем банды пытались найти способ проникнуть на территорию завода площадью 607,5 га, чтобы воровать запасные детали и машины прямо с конвейера. Такая возможность появилась в 1995 году, когда банды получили доступ к компьютерам Автоваза, с помощью которых обрели новое средство давления на руководство завода.

Вскоре руководители завода сами позволили представителям преступных группировок войти на его территорию. Они опасались, что иначе бандиты выведут из строя главный компьютер и конвейер. «Бизнесменам», поддерживающим связь с преступными элементами, выдали пропуска на завод сроком на 1 год, и они с помощью начальников среднего звена, получавших «регулярную зарплату», организовали кражу запчастей и машин, нередко пряча их прямо на территории завода. Руководители, которые пеклись об интересах завода, подвергались огромному риску. Юрий Болотов, заведующий автомагазином, был убит за то, что пытался остановить воровство деталей.

В октябре 1997 года на заводе работало уже 230 человек, связанных с преступными организациями. В тот год снова вспыхнули войны между бандами, и за 12 месяцев в Тольятти было убито около 200 человек, а потери от кражи автомобилей и запчастей исчислялись миллиардами рублей. Завод, который должен был быть высоко рентабельным благодаря малым затратам на рабочую силу и сырье, терял сотни миллионов долларов в год. Из-за потерь накапливались колоссальные налоговые задолженности. Московские правоохранительные органы предложили применить суровые меры к преступникам, но руководители Автоваза предупредили, что почти все конвейеры с автомобилями находятся в руках бандитов и отказ отгружать машины может остановить работу всего завода. Тем не менее 1 октября 1997 года Министерство внутренних дел провело операцию «Циклон» против организованной преступности Автоваза. Три тысячи оперативников МВД, прокуратуры и налоговой полиции одновременно блокировали выходы с завода и завладели компьютерными данными. На первом этапе все члены преступных банд были уволены с завода, и было изъято более 60 специальных пропусков, дающих право на вывоз машин с завода без проверки. Позже стало известно, что эти машины часто использовались для вывоза украденных деталей и запчастей. В укрытиях на территории завода милиция обнаружила 500 запертых машин без ключей и документов на них. Информация об этих машинах была стерта из памяти компьютеров.

В результате рейда выяснилось, что преступники, связанные с Автовазом, замешаны в совершении 65 убийств членов руководства компании, дилеров Автоваза и конкурентов, и что по меньшей мере 57 фирм по продаже продукции завода были созданы либо самими директорами Автоваза, либо принадлежали их близким родственникам.

На основании полученной информации было открыто около ста уголовных дел. Но все эти документы сгорели во время пожара, происшедшего в центральном здании МВД в Саратове.

Родственники Татьяны Полушкиной, 49-летнего полковника милиции, смогли опознать ее тело только по расплавленному кольцу на пальце и небольшому кулону с ониксом. Обгоревшие останки Вадима Гордеева, 38-летнего следователя РУБОПа, были опознаны по сломанному пальцу на ноге. Ирина Колесникова опознала фрагмент обуглившегося тела своей 39-летней подруги Галины Сменякиной, следователя по уголовным делам, по шрамам после недавней операции.

13 февраля состоялась церемония похорон, двадцать закрытых гробов, украшенных красными и черными лентами, стояли на поле городского стадиона. На похоронах присутствовало 70 000 человек. Медсестры в белых халатах были наготове для оказания помощи убитым горем родственникам, собравшимся вокруг гробов. Иногда они делали им успокоительные уколы.

18 февраля следователи объявили, что причиной пожара была зажженная сигарета, брошенная в корзину с бумагами. В Самаре это объяснение приняли с недоверием. Многочисленные свидетели видели, как пламя вспыхнуло одновременно в трех различных местах. Все три источника пожара находились на третьем этаже, причем по разные стороны толстой кирпичной стены, делившей здание до самой крыши пополам. В то же время необычайная скорость, с которой пожар распространился в здании (предыдущий пожар в 1980 году был успешно потушен), говорила о том, что он был тщательно спланирован. Также казалось подозрительным, что во время пожара не сработала пожарная сигнализация и что сохранившаяся часть пленки, заснятой камерой наблюдения во дворе здания, показывала лишь разгар пожара, а та часть пленки, где должно мог быть зафиксирован момент возгорания, была безнадежно испорчена.

Пожар положил конец серьезным обвинениям против организованной преступности в Тольятти. Преступники возобновили контроль над заводом, и обвинения против заправил Автоваза больше не выдвигались. Таков был результат операции «Циклон», крупнейшей операции против организованной преступности ельцинской эпохи.

Ситуация на Автовазе характерна для российской действительности, где царит жестокая власть организованной преступности. Российских преступников нельзя рассматривать как побочное явление, связанное с такими областями нелегальной экономики, как наркотики, проституция, незаконный ввоз оружия. Они контролируют обширные сферы легальной экономики, и ни беспомощный народ, ни правоохранительные органы не в состоянии справиться с ними.

В 1997 году в России под контролем 9000 преступных группировок, насчитывающих до 600 000 членов, находилось около 40 % российской экономики[95]. По данным Центрального разведывательного управления США, более половины крупнейших российских банков либо непосредственно связаны с организованными преступниками, либо занимаются другой незаконной деятельностью[96]. Преступники господствовали на рынке нефтепродуктов, алюминия, недвижимого имущества, в ресторанах, отелях и алкогольной промышленности, контролировали оптовую торговлю и сельскохозяйственные рынки. Во многих частях страны в их власти находились местные правительственные органы, и благодаря этому они получали поддержку для своего бизнеса и непосредственный доступ к правительственным финансовым ресурсам. Бандитский дух заразил даже такую сферу, как культура. Язык уголовников, «феня» — жаргон, на котором говорят в исправительно-трудовых лагерях, — теперь в ходу у правительственных чиновников, эстрадных артистов и репортеров[97]. Их песни поют на собраниях, они стали героями романов, фильмов и телевизионных сериалов. Организованные преступники создали мир ущербной свободы, в котором над миллионами россиян нависла угроза насилия, пришедшая на смену отсутствию свободы при коммунизме[98]. Господство бандитов стало возможным в результате коррупции милиции, связей преступников с политическими лидерами и полного безразличия к человеческой жизни. Все это превратило бандитов в бездушные машины насилия, идеально приспособленные к условиям общества, живущего без законов.

Первой задачей бандитов было подкупить милицию. Российские бандиты, богатея за счет вымогательств, жертвовали часть своих доходов в «общак», или криминальному казначею, а другую часть использовали на подкупы милиции, в особенности начальников отделений милиции, в районах которых они проводили свои преступные операции[99].

Обычно такое задабривание милиции проводилось через фирму, которую сотрудник милиции зарегистрировал на имя одного из своих родственников или друзей. Эта фирма получала деньги за какие-то вымышленные услуги, которые она якобы оказывала предприятию, находившемуся под контролем преступной банды. В свою очередь сотрудники милиции закрывали глаза на деятельность преступников, в частности на вымогание денег у бизнесменов.

В тех случаях, когда работников милиции нельзя было подкупить, преступники искали пути для шантажа. Солнцевская преступная группировка в Москве прославилась тем, что собирала компрометирующие материалы на работников милиции и членов их семей. Нередки были случаи, когда преступники компрометировали жен работников милиции, чтобы потом, с помощью шантажа, оказывать давление на мужа. Другой, более распространенный способ — это вовлечение работников милиции в компрометирующие ситуации. Например, их вовлекали в азартные игры с большими ставками, они влезали в долги и потом не могли расплатиться.

Таким образом им удавалось нейтрализовать большую часть работников милиции. Так, если бизнесмен жаловался милиции на то, что бандиты вымогают у него деньги, в ответ на это часто открывалось следственное дело на самого бизнесмена. При этом неизбежно выяснялось, что он занимается бизнесом, не ведя отчетов, и истца арестовывали за уклонение от налогов.

Иногда милиция прибегает к силовому воздействию на бандитов. Работник милиции часто прогуливается по рядам палаток на городском рынке и здоровается с продавцами до тех пор, пока не увидит незнакомого продавца. При этом обычно происходит следующая сцена:

— На кого вы работаете?

— На Васю.

— На какого еще Васю?!

После этого милиционер ударом ботинка сшибает лоток, и товар продавца разлетается во все стороны. Этим он дает понять, что бандиты, контролирующие рынок, не получили никакой дани от Васи или получили недостаточно.

Помимо подкупа милиции российские бандиты установили связи в политическом мире на высоком уровне. Это им удалось благодаря тому, что в начале реформ к бандитам относились как к законной группе людей, объединенных общими экономическими интересами, и вскоре в политических кругах поняли, что дружба с бандитами имеет потенциальную выгоду.

Одним из бандитов, установивших тесные связи с политическими руководителями, был Отари Квантришвили, который после совершенного им убийства в апреле 1994 года сделал одновременно карьеру преступного босса и гражданского руководителя.

Квантришвили был талантливым борцом и кандидатом сборную команду по борьбе от Советского Союза на Олимпийские игры. Но в 1966 году он был осужден за изнасилование. В 1980-е годы он работал тренером по борьбе в спортивном комплексе «Динамо», где тренировал боксеров, борцов и штангистов, которые впоследствии стали вожаками самой влиятельной московской преступной организации. Он также установил контакт с несколькими «ворами в законе», в том числе с Вячеславом Иванковым («Япончиком»)[100]. Когда Иванкова арестовали и осудили на 14 лет тюремного заключения за бандитизм, Квантришвили стал опекуном его детей.

Работая на стадионе «Динамо», Квантришвили организовал собственную банду и зарабатывал деньги, спекулируя валютой, играя в азартные игры и вымогая деньги у проституток в главных московских отелях. Скопив первоначальный капитал, Квантришвили переключился на предпринимательство и основал холдинговую компанию — ассоциацию «21-й век», которая намеревалась заняться экспортом нефти, древесины и цветных металлов. Но для этого Квантришвили нуждался в политических контактах, которые он нашел с помощью своего близкого друга, певца Иосифа Кобзона, поддерживавшего связь с политическими лидерами и преступным миром. Кобзон стал в этой ассоциации «вице-президентом по вопросам гуманитарной помощи», и через него Квантришвили установил связи с людьми из ельцинского окружения, с мэром Москвы Юрием Лужковым и высокопоставленными должностными лицами в Министерстве внутренних дел и ФСБ.

Благодаря многочисленным взяткам Квантришвили вскоре разбогател на весьма выгодных экспортных контрактах. Для поддержания своей респектабельности он организовал Фонд социальной защиты спортсменов им. Льва Яшина, который финансировал спортивные мероприятия, оказывал помощь и давал возможность работать тренерами обнищавшим спортсменам[101]. «Спорт — это единственное средство спасения нации, — говорил он. — Поэтому я открываю спортивные школы — чтобы отвратить молодежь от наркотиков и гомосексуализма»[102]. Благодаря Фонду Яшина Квантришвили стал московской знаменитостью. Он неоднократно выступал по телевидению, обсуждая положение спортсменов, и стал частым гостем на конкурсах красоты, спортивных соревнованиях и званых вечерах с участием знаменитостей. По мере роста благосостояния Квантришвили расширялся круг его знакомств. При содействии Лужкова он начал ввоз не подлежащей обложению налогом водки, отчего его доходы неимоверно возросли. У него также были свои доли прибыли в агентствах по продаже автомобилей, в компаниях, занимающихся продажей нефти и в нефтеочистительных заводах. В то же время он решал споры между преступниками и вступался за заключенных перед высокопоставленными работниками правоохранительных органов, и за ним закрепилась репутация человека, который никогда не откажет в помощи.

Вскоре Квантришвили стал неофициальным эмиссаром преступного мира в обществе. Он помогал преступникам воздействовать на высокопоставленных лиц в их интересах, а представители власти и бизнесмены обращались к нему, прося защитить от бандитского мира.

Летом 1993 года связи Квантришвили дали наиболее впечатляющий результат. Ельцин подписал документ, дающий Квантришвили право на организацию спортивного центра. Затраты на его строительство должны были окупаться за счет продаж за границу алюминия, нефти и цемента из государственных фондов, и на протяжении всего 1995 года он освобождался от уплаты налогов и таможенных пошлин.

Но соглашение насчет спортивного центра оказалось опасным для Квантришвили. Центр являлся монополией, которая, осуществляя сделки между иностранными фирмами и российскими поставщиками, получала огромные прибыли. Криминальных конкурентов Квантришвили возмущало, что им приходится осуществлять свой бизнес через посредство этого центра, и в результате они терпят финансовые потери.

В конце 1993 года Квантришвили решил заняться политикой. С этой целью он создал собственную политическую партию — «Спортсмены России». Но 5 апреля 1994 года, когда он, окруженный телохранителями, выходил из бани в Столярном переулке, Квантришвили был убит тремя снайперскими выстрелами.

На похоронах, которые состоялись на Ваганьковском кладбище, его память почтили собравшиеся почти в равном количестве представители московской политической и культурной элиты и криминального мира. Среди хорошо известных общественных деятелей были Лужков, Гусинский, Кобзон, Шамиль Тарпищев, тренер Ельцина по теннису, и популярный певец Александр Розенбаум. Когда Квантришвили опустили в землю рядом с могилой почитаемого российского барда Владимира Высоцкого, Розенбаум сказал: «Страна потеряла — я не боюсь этого слова — лидера».

Другим примером тесных связей бандитов с политическими деятелями являются взаимоотношения между членами солнцевской преступной группировки и Москвой.

Известно, что солнцевская группировка собирает дань с 30 % коммерческих структур Москвы и поддерживает тесные связи с правительством Москвы, в особенности с «Системой», финансовой холдинговой группой, которой заправляют люди, близкие к Лужкову[103].

Солнцевская банда была организована двумя бывшими официантами — Сергеем Михайловым («Михась») и Виктором Авериным («Авера-старший»), которые решили создать преступную группировку нового типа по образцу американской мафии. Принципами банды были соблюдение дисциплины и полная субординация, а также готовность выполнить любой приказ главарей банды. Наказания варьировались от изгнания из банды до убийства, и новый подход банды в сочетании с деловой хваткой и пренебрежением традициями воровского мира дали свои результаты. Через короткое время банда стала контролировать юго-западный район столицы, вымогая деньги у водителей такси, владельцев киосков и работников мелких предприятий; в их руках находились азартные игры, проституция и торговля украденными автомобилями.

К 1995 году, по мнению специалистов, под контролем солнцевской группировки находились сотни фирм и банков не только в Москве, Самаре, Тюмени, но и за границей.

«Система» была организована Владимиром Евтушенковым, другом семьи Лужкова, который объединил Московский комитет по науке и технологии (МКНТ), бывшее городское учреждение, несколько высокорентабельных московских торгово-финансовых компаний, Банк реконструкции и развития Москвы (БРРМ), ведавший финансами столицы, и «Регион» — фирму, занимавшуюся операциями с ценными бумагами, которой руководил бывший председатель КГБ СССР Владимир Крючков. На их основе Евтушенков создал новый конгломерат, который начал проворачивать огромные объемы дел в столице.

Хотя городским предприятиям, несмотря на преимущества, получаемые от муниципалитета, обычно приходилось сталкиваться с серьезными коммерческими проблемами, подразделения, входившие в состав «Системы», практически не сталкивались с конкурентами.

На сегодняшний день «Система» представляет собой финансово-промышленный конгломерат с оборотом 2 млрд рублей, владеющий более чем 150 компаниями, в которых работает 55 000 человек. Страховая компания «Системы», «Лидер», страхует московское метро. Под контролем «Системы» работает крупнейшая компания «Кедр-М», торгующая бензином в Москве. Информационные компании «Системы» делают магнитные карты для Московского метро; ее строительная хватка распространяется на городскую программу закладных и финансируемую городом программу обновления больших жилых зданий. Евтушенков является одним из 24 членов Московского муниципального комитета и официально считается советником Лужкова по экономическим вопросам. В ноябре 1998 года он был главным организатором политического движения «Отечество», созданного с целью поддержки кандидатуры Лужкова на пост Президента России.

Связи солнцевской преступной группировки с «Системой» возникли еще в начале 1990-х годов. Теперешний президент «Системы» Евгений Новицкий начинал свою деловую карьеру в качестве председателя комитета компании IVK, которая позже частично перешла во владение холдинга SV, принадлежащего солнцевской группировке.

31 мая 1995 года Новицкого задержали и взяли у него отпечатки пальцев, так как во время налета милиции его обнаружили среди гостей на дне рождения Аверина в ресторане «Прага». В секретном сообщении с упоминанием источников Министерства внутренних дел и ФСБ, копия которого была передана «Ле Монд», подтверждалось, что Новицкий с тех пор, как стал президентом «Системы», не принял ни одного решения, не посоветовавшись с солнцевской группировкой[104]. Связи Солнцева с высокопоставленными деятелями нашли отражение в кажущейся неуязвимости банды в Москве. В конце 1993 года с целью их ареста была организована большая охота на лиц, подозреваемых в убийстве Валерия Власова, директора казино «Валерия», который платил дань солнцевской группировке. Михайлова тоже арестовали, но выпустили в тот же вечер.

Михася уже подвергали обыскам по подозрению в некоторых преступлениях, после чего он покидал Россию и на время обосновывался в Израиле. В его отсутствие делались некоторые усилия сломить сопротивление солнцевской группировки. Наиболее результативной стала операция «Закат», проведенная в августе 1995 года Московским РУБОПом (Российское управление борьбы с организованной преступностью) при содействии подразделения милиции по борьбе с экономическими преступлениями[105]. В операции приняли участие около 500 сотрудников милиции, и с 6.00 до 23.00 они задерживали преступников по всей Москве. В ходе этой операции милиция проверила более трех десятков адресов, силой открывая двери или просто выламывая их.

Во время операции удалось задержать лишь 23 из 2000 членов солнцевской группировки, и лишь один из них, Алексей Кашаев («Циклоп»), был значительной фигурой. Но Кашаев поссорился с Михайловым и прятался в Калужской области. Было ясно, что руководителей группировки предупредили о готовящейся операции, и поэтому арестовали лишь тех преступников, которых не смогли либо не хотели предупреждать.

У солнцевской группировки не было недостатка в союзниках среди высокопоставленных представителей правоохранительных органов. Однажды вечером один из известных московских журналистов по имени Игорь праздновал получение премии за статью, разоблачавшую группу работников главного правового управления МВД. Незадолго до полуночи, когда компания отмечала событие уже в течение пяти часов, начальник следственного отдела сказал:

— Я знаю одно место, пойдемте со мной.

Игорь, виновник торжества и один из нижестоящих работников сели в машину и стали кружить по Москве.

— Куда мы едем? — спросил Игорь.

— Это секрет. Скоро узнаете, — ответил начальник.

Они выехали из Москвы, въехали в темный лес и подъехали к расчищенному участку леса, где стоял двухэтажный дом, окруженный высокой оградой. Они подошли к подъезду.

— Ребята, — сказал шеф, — мы в штаб-квартире солнцевской преступной группировки.

Игорь мгновенно протрезвел и с недоверием переглянулся с другим следователем.

Дверь открылась, и шефа приветствовал и заключил в объятия человек лет тридцати. Все четверо мужчин поднялись на второй этаж, где стояли два стола — бильярдный и длинный обеденный — с водкой, пивом, черной икрой, колбасой и салатами. Сидящие за столом мужчины пригласили вновь прибывших присоединиться и стали произносить тосты за знакомство и дружбу.

Спустя некоторое время, когда гости достаточно выпили, Игоря вместе со следователем проводил в сауну совершенно лысый человек лет 60 с толстой шеей, в фиолетовом халате. В сауне Игорь и следователь были одни, и Игорь спросил:

— Как вы можете это объяснить?

Следователь покачал головой.

После сауны они оба искупались и вернулись в банкетный зал, где их шеф, похоже, находился в кругу старых друзей. Наконец, сыграв партию в бильярд, они уехали. На следующее утро Игорь встретил следователя.

— Я в шоке, — сказал он.

— Я тоже, — ответил тот.

Солнцевская группировка имела своих профессиональных убийц и подозревалась в участии в каждом печально известном заказном убийстве в Москве, но ее членов никогда не арестовывали. В тот вечер Игорь убедился, что одна из причин этого кроется в близких отношениях членов группировки с высшими милицейскими чинами. Эффективность этих связей солнцевской группировки на высшем уровне проявлялась и в ее защите от проведения расследования иностранными органами. Хорошо известный случай произошел с Михайловым.

В 1995 году под давлением израильской разведки Михайлов покинул Израиль и переехал в Швейцарию, где жил нелегально в основном в городе Борексе. При перелете в Женеву из Антверпена во время семейного шоп-тура его арестовала швейцарская полиция, обвинив в нарушении паспортного режима.

После того, как Михайлов был лишен свободы, стали предприниматься попытки удержать его в заключении. Федеральное бюро расследований США направило досье на Михайлова в Женеву, в котором содержалась информация о его связях с Иванковым; швейцарские следственные органы начали расследование его деятельности в связи с международной проституцией, торговлей наркотиками и отмыванием денег. На основании свидетельских показаний Женевский суд вынес Михайлову обвинение и отправил его в тюрьму Шан-Доллон; в январе 1997 года ему был продлен срок. (Случилось так, что из-за ареста Михайлова пришлось отложить контракт на сумму 350 млн долл., который «Система» готовилась подписать с ним на реконструкцию подземных систем водоснабжения и коммуникаций города Москвы.)

Наконец, по обвинению в связи с преступной организацией швейцарский суд определил ему срок наказания за преступления восемь лет. Для осуждения Михайлова швейцарским властям потребовалось сотрудничество с Россией. Однако материалы, полученные от российской стороны, были в пользу обвиняемого.

В заявлении за подписью прокурора Солнцевского района говорилось, что Михайлов никогда не был осужден. В заявлении от лица генерального прокурора отмечалось, что Михайлов не находится под следствием, и информация о нем отсутствует в файлах МВД, ФСБ, налоговой полиции и генерального прокурора. Эти сообщения прямо противоречили данным, предоставленными МВД и РУБОПом, согласно которым Михайлов был обвинен в мошенничестве и находился под следствием в 1989 и 1993 годах. Когда швейцарская сторона поинтересовалась у генерального прокурора Юрия Скуратова о причинах таких расхождений, он пообещал выяснить это, но никакой информации о дополнительном расследовании, равно как и другой помощи, швейцарская сторона не дождалась.

Швейцарские следственные органы столкнулись с аналогичной проблемой, когда пытались разузнать о жалобах со стороны жертв преступлений. Оказалось, что за десять лет была подана всего одна жалоба на солнцевскую группировку, выдвинутая Кооперативным фондом в 1988 году. Позже руководство этого фонда взяло назад свое заявление, и глава кооператива Вадим Розенбаум эмигрировал в Голландию. В 1997 году он был там убит, когда швейцарские следственные органы начали собирать материалы по делу Михайлова.

Во время судебного процесса бывший руководитель РУБОПа Николай Упоров, которому было предоставлено политическое убежище в Швейцарии, заявил, что когда швейцарские прокуроры попросили у него, как главного специалиста по солнцевской группировке, информацию о ней, руководство потребовало, чтобы он написал, что преступная банда является всего лишь журналистской «уткой».

Бывший работник фирмы «Алмаз» в показаниях, данных во время суда в Женеве, утверждал, что Михайлов вместе со своими помощниками ограбил их на 2 млн долл., но совладелец фирмы, проживавший в России, направил в суд заявление, в котором написал, что никогда не слышал ни о какой солнцевской преступной группировке.

В конце концов 90 свидетелей из шести стран дали показания Женевскому суду по поводу участия Михайлова в убийствах, торговле наркотиками, отмывании денег и сутенерство. Несмотря на это, в декабре 1998 года Михайлов был освобожден. Решение мотивировалось тем, что сложно доказать его непосредственную ответственность за эти преступления и отсутствием сотрудничества со стороны российских правоохранительных органов. Михайлова освободили в Швейцарии, чтобы он продолжил свою преступную деятельность в России.

В делах преступников подкуп милиции и связи с высокопоставленными политиками дополняются услугами наемных убийц, обычно из числа ветеранов милиции, ФСБ и особых подразделений, которые готовы убивать людей по заказу. Каждый день с методичным хладнокровием наемные киллеры выполняют свою работу.

Москва, Шарикоподшипниковская улица, 36, 1 ноября 1995 года

Сергей Пляцковский, директор оптовой фирмы по продаже продовольственных товаров «Диана», находился в своем кабинете вместе с женой, когда вдруг в 22.00 выключили свет. Думая, что произошло короткое замыкание, Сергей вышел в коридор проверить предохранитель. В этот момент кто-то, стоящий на лестничной площадке, направил свет ему в глаза и ослепил его.

Пляцковский зажмурился, а незнакомец начал стрелять. Пытаясь спастись, раненый Сергей побежал обратно в кабинет, но его напуганная жена инстинктивно захлопнула дверь. По мнению милиции, это и спасло ей жизнь.

Истекая кровью, Пляцковский метнулся по коридору в другое крыло здания, но убийца догнал его, несколько раз выстрелил и скрылся, сделав контрольный выстрел в голову. На месте убийства оперативники нашли семь гильз и пять пуль[106].

Москва, Кутузовский проспект, 10, 27 апреля 1998 года

В 22.00 два бизнесмена вошли в лифт и нажали на кнопку десятого этажа. В сущности, 29-летний коммерческий директор фирмы «Рапид-1» Доценко и 34-летний генеральный директор компании «Пром-фин» Бушев не были знакомы. Они просто арендовали помещения в одном и том же здании.

Когда лифт доехал до десятого этажа, они вышли вместе. В этот момент киллер, поджидавший на лестничной площадке, стал многократно стрелять в обоих. Бизнесмены, шатаясь, добрались до коридора и упали. Преступник скрылся. Вызвали «скорую помощь», но Доценко был уже мертв. Бушева отвезли в больницу в крайне тяжелом состоянии. Позже следователи высказывали предположение, что убийца стрелял в обоих, потому что не был уверен, в кого именно нужно стрелять, и боялся ошибиться[107].

Москва, Кустанайская улица, 18 декабря 2000 года

В полдень молодой человек в рабочей одежде с небольшим чемоданом в руках поднялся на седьмой этаж жилого здания он отключил телефон и электричество в квартире, принадлежавшей Александру Стребыкину и двум его деловым помощникам.

Когда владелец квартиры вышел, чтобы проверить предохранитель, убийца вынул из чемодана два пистолета, заставил жертву вернуться в квартиру и выстрелил в него. Второй обитатель квартиры выскочил из нее и побежал к дальней лестнице, но убийца нашел его там и выстрелил ему в голову. На лестнице убийца оставил гранаты, которыми, очевидно, планировал воспользоваться в случае неудачи. Стребыкин занимался недвижимостью и имел частную фирму и, как свидетельствовали его знакомые, знал, что с ним может что-то случиться. Накануне своей смерти он сказал одному из соседей: «Если меня решат убить, то я уже ничего не смогу сделать»[108].

Санкт-Петербург, Невский проспект, 8 августа 1997 года

В 9 часов утра машина, в которой ехал Михаил Маневич, председатель городского комитета по имуществу, выехала с улицы Рубинштейна на Невский проспект. В этот момент раздалась выстрелы с верхнего этажа дома № 76 по улице Рубинштейна.

Снайпер не мог видеть Маневича. Выстрелы предназначались тому, кто сидел справа от водителя. Машина ехала на высокой скорости, и стрельба велась с расстояния 100 метров, но пять из восьми пуль попали в цель. Через час Маневич скончался в Маринской больнице.

В день убийства Маневич собирался в Москву, где должен был встретиться с Анатолием Чубайсом, который, по некоторым сообщениям, хотел назначить его заместителем председателя Государственного комитета по имуществу (ГКИ). По данным, полученным следователями, за маршрутом Маневича с помощью раций следила группа из 4–5 человек. Было известно, что при повороте на Невский проспект машина Маневича должна затормозить. Профессионализм, с которым было совершено убийство, подсказывал следователям, что оно было организовано профессионалами самого высокого уровня[109].

Российские преступные группировки развращают милицию, вступают в союз с политиками, внушают страх и наказывают за неподчинение, прибегая к помощи наемных убийц. Власть, которой они теперь обладают, позволяет им подавлять обыкновенных граждан, вызывая в них чувство беззащитности, и результатом становится столь широко распространенная унизительная покорность, что это кажется вполне нормальным явлением.

Природа подобной уступчивости продемонстрирована на опыте отдельных людей — в их борьбе за собственное выживание.

Однажды тихим воскресным утром в начале зимы Ефим Кузнецов (псевдоним) вошел в приемную своего кабинета на Ленинградском проспекте и поздоровался с ожидавшими его четырьмя преступниками, связанными с «вором в законе» Валерием Длугачем («Глобус»). Бандиты обвинили Кузнецова в предательстве, чтобы захватить его долю в совместном бизнесе.

— Нам обоим известно реальное положение вещей, — сказал Ефим Мише Мяснику, лидеру группировки. — Я ни в чем не виноват. Вы просто хотите избавиться от меня.

— Ты прав, — заметил Мясник. — Ты нам больше не нужен.

После минутного колебания Ефим спросил:

— Вас удовлетворит, если я уйду из дела?

— Да, — ответил Мясник. — Просто уйди.

В 1987 году Ефим организовал кооператив по перепланировке квартир. Вначале его фирма процветала, но после начала реформ он разорился из-за гиперинфляции и открыл новое дело, нелегально меняя рубли на твердую валюту.

После того, как Прибалтийские республики ввели национальные валюты, Россия подписала с ними соглашения о ликвидации у них запасов российской валюты. Но этого не произошло, и разрабатывались различные схемы возвращения рублей в Россию.

В это время у Ефима были контакты с Прибалтикой, обеспечивающей его рублями, и он установил связи с официальными работниками в Росторге, государственной торговой организации, имевшей большое количество долларов. Работники Росторга организовали частную фирму, «крышей» которой были и «Глобус», и казанская преступная группировка. Ефим вместе со своими помощниками начали нелегально ввозить в страну рубли, легализируя их на собственном счету, а затем продавая по гораздо более низкому курсу своим партнерам, которые использовали их, равно как и доллары, для покупки недвижимости в России.

Дело продвигалось успешно, и тогда Ефим и Армен Арутютян (псевдоним), глава фирмы, созданной сотрудниками Росторга, предложили основать новую совместную компанию для разработки будущих проектов.

Кроме махинаций с валютой, Ефим, как и многие российские бизнесмены, искал пути получения доступа к нефти. Существовала огромная разница между российскими и мировыми ценами на нефть, и он, используя свои многочисленные связи, пытался найти чиновников, которым можно было бы дать взятку, чтобы ему помогли купить нефть на внутреннем рынке, а затем перепродать ее за границу. Наконец, в мае 1992 года он познакомился с человеком из Новосибирска, который имел связи с несколькими нефтеперегонными заводами и согласился, в обмен на щедрую долю прибыли, организовать продажу нефти компании Ефима для последующей перепродажи на Украину, которая в то время находилась в тисках сурового экономического кризиса.

Ефиму удалось найти нужного человека, но это было лишь началом дела. Самым сложным было собрать документацию, которая бы помогла скрыть факт исчезновения 10 миллионов тонн нефти. Это означало, что деловой партнер Ефима должен был давать взятки начальству нефтеперегонных заводов и Транснефти, организации, которая занималась нефтепроводами. Деньги на эти взятки предоставляли партнеры Ефима по Росторгу.

На предварительном этапе сделки Ефим и работники Росторга встречались каждый день либо в кабинете Ефима, либо в Росторге на Тверской улице. На этих встречах всегда присутствовали три-четыре бандита из «крыши» Арутюняна, в том числе Мясник. Настроенный довольно дружелюбно, он, Ефим и Арутюнян часто ходили вместе обедать или в баню в отеле «Севастополь».

Но после того, как было подписано соглашение между Украиной и совместным предприятием и внесены первые платежи за нефть, бандиты стали вести себя грубо и властно. Однажды помощник Ефима позвонил ему домой и сказал: «Происходит неладное. Они что-то замышляют против вас». Кузнецов пошел к себе на работу и встретил там Мясника, который сказал ему: «Ефим, ты продал нас Михайлову». У Ефима никогда не было контактов с солнцевской группировкой, и он понял, что это предлог, для того чтобы захватить его долю в бизнесе.

Ефим позвонил Арутюняну и обратил его внимание на то, что он инициатор всего проекта. Арутюнян отнесся к этому сочувственно, но сказал, что ничем не может ему помочь. Его «крыша» настаивает, чтобы Ефима убрали. Арутюнян добавил, что однажды Мясник убил кого-то в его присутствии, и намекнул, что Мясник также готов прийти на работу к Ефиму и убить там всех.

В отчаянии Кузнецов позвонил Владиславу Винеру («Бабон»), другому криминальному боссу в Москве, и организовал встречу с ним в ресторане «Пекин». Пока автомобиль с вооруженными бандитами стоял у входа на улице, Ефим объяснял Бабону свою проблему и просил у него помощи. Бабона привлекала денежная сумма, о которой шла речь, но он не обладал такой властью, как Глобус. Бабон сказал Ефиму, что может предоставить ему лишь кратковременную защиту, но по большому счету он мало что может сделать, поскольку имеющейся суммы денег достаточно для того, чтобы убить Ефима, но недостаточно для того, чтобы вести с бандитами войну по этому поводу.

Ефим понял, что помощи ему ждать неоткуда. У него открылась язва, и несколько дней он с сильными болями провел в постели. Как только ему стало лучше, он поехал в свой офис и сказал Мяснику, что добровольно выйдет из этой сделки, которая принесла ему богатство.

С потерей доли в нефтяном бизнесе Ефим потерял веру в российский бизнес. Он закрыл свою фирму и начал заниматься частным извозом. В это время у входа в дискотеку «Улисс» убили Глобуса вместе с его шофером, а в Тушине убили Бабона. Ефим решил изучать восточную медицину и начал новую карьеру в качестве целителя.

Уже несколько минут Юрий Курков (псевдоним) ждал в приемной пустого офиса своего друга Владимира Субботина (псевдоним), который договорился с ним о встрече. Вошли четверо мужчин. Они прошли мимо Юрия в кабинет Субботина и приказали Куркову следовать за ними.

После того, как Юрий вошел, они закрыли за ним дверь, и самый старший, лет сорока пяти, в костюме и при галстуке, сказал Юрию:

— Принеси нам деньги.

— У меня нет денег. Я потерял их во «Властелине».

— Умнее ничего не мог придумать? Через неделю принеси деньги или готовь для себя петлю.

— Я не собираюсь готовить для себя петлю.

— Мы тебе поможем.

У Юрия Куркова было несколько уличных киосков в Москве, и в 1994 году его друг Владимир Ильич, работавший в банке, рассказал ему о «Властелине», который платил по вкладам 100 % в месяц. Курков понял, что здесь какой-то обман. 100 % в месяц можно было получить только от торговли наркотиками, оружием или от проституции. Но Владимир Ильич утверждал, что их вклад будет защищен. У него был друг, Владимир Балаганский, который был знаком с А. В., заместителем директора правительственного учреждения. В обмен на 10 % комиссионных Балаганскому А. В. гарантирует, что он и Владимир Ильич будут получать свои 100 % в месяц независимо от того, что произойдет с другими вкладчиками.

Эта идея понравилась Юрию. Каждый день кто-то богатеет, а кто-то разоряется, и он не хотел упустить возможность обеспечить свое будущее, а также будущее своих детей и внуков.

Владимир Ильич отвез Куркова к Балаганскому, который жил за городом, в 10 километрах от Москвы. Балаганский познакомил их с А. В. Они вместе пошли в баню, и там, сидя в парилке, согласились сделать вклад. «Ребята, будьте спокойны, — пообещал А. В. — Вы получите свои деньги».

Юрий и Владимир Ильич собрали 1,46 млрд рублей (649 000 долл.) и вложили 90 % во «Властелину», а 10 % отдали Балаганскому, чтобы он гарантировал их вклад. Доля Куркова составляла 179 000 долл.: 22 000 долл. из его сбережений и 157 000 долл. он одолжил у Субботина[110]. Остальные внес Владимир Ильич: 330 000 долл. от представителей Узбекского посольства в Москве и 70 000 долл. незарегистрированными наличными из банка, где он работал директором отдела твердых валют.

Они вложили деньги 12 сентября 1994 года. Первая выплата должна была состояться 16 октября, через 35 дней. 15 октября Курков вместе с Владимиром Ильичом поехали в Подольск, где у «Властелины» был центральный офис. Им выдали жетоны, которые они должны были использовать на следующий день, получив доход по вкладам. Но 16 октября им сказали, что выплаты временно задерживаются. Каждый день на протяжении последующих четырех дней они ездили в Подольск, где им говорили то же самое. Наконец, 20 октября им сообщили, что директор «Властелины» Валентина Соловьева исчезла, и без ее подписи никому нельзя ничего заплатить.

Видя явный крах «Властелины», Юрий и Владимир Ильич поехали к Балаганскому. Он пообещал вернуть им деньги, сказав, что это нельзя сделать сразу. Курков поверил его обещанию, и до того дня, когда Балаганский исчез, он регулярно ездил к нему домой, больше чем за 30 километров, и напоминал о его гарантии.

Тем временем Куркову позвонили представители можайской криминальной группировки, «крыши» Субботина, напоминая ему, чтобы он вернул долг. Узбеки начали требовать свои деньги назад у Владимира Ильича.

Курков и Владимир Ильич решили, что им надо увидеться с А. В. Владимир Ильич встретился с ним на его работе. Поведение А. В. было дружелюбным и обнадеживающим. Он пообещал Владимиру Ильичу, что он и Курков непременно получат свои деньги. Через несколько недель Владимир Ильич снова поехал к нему. Но на этот раз А. В. сказал: «Вы давали деньги не мне, вы давали их Балаганскому. Все вопросы направляйте к нему». Когда Курков в конце концов приехал к А. В., ему сообщили, что он больше не работает в данной организации.

Теперь Юрий серьезно забеспокоился. Каждую неделю ему звонили можайские бандиты, и он понимал, что их терпение не может длиться вечно.

Чтобы спасти свою жизнь, Юрий начал одалживать деньги у всех, кого знал — у родственников, друзей и знакомых, включая продавщиц в его собственных киосках, — и все это приносил Субботину. Через шесть месяцев после краха «Властелины» он вернул 64 000 долл., вместо 157 000 одолженных. Но этого было недостаточно для можайской банды. Субботин позвонил Юрию и попросил его прийти к нему на работу. Именно там он встретился с бандитами, которые приказали ему заплатить долг или готовить для себя петлю.

Курков тяжело запил и начал молиться дома и в церкви. Он подумывал о самоубийстве, но говорил себе: «Бог дал мне жизнь, и я не вправе ее отнимать». Наконец, он рассказал все своей «крыше» — таганской криминальной группировке. К его удивлению, они стали успокаивать Куркова:

— Они разыгрывают спектакль; убить человека труднее, чем ты думаешь, и все знают, кому ты должен деньги. Никто тебя не убьет, но тебе придется дать им что-то, что охладит их пыл. Есть у тебя что-нибудь?

Юрий сказал, что у него есть строящаяся дача.

— О’кей, — сказали бандиты, — можешь отдать ее.

Через неделю Курков снова отправился к Субботину на встречу с можайскими бандитами, взяв с собой бандитов из таганской группировки.

— Его заманили в эту ловушку, — сказал один из бандитов Таганки. — Это не его вина.

Юрий предложил им свою дачу, и они взяли ее в качестве очередной частичной выплаты. Однако на этом проблемы Куркова не закончились. Бизнесмены, одолжившие Юрию деньги для возвращения Субботину, имели свои «крыши», и те бандиты, принадлежавшие главным образом к солнцевской и балашихинской группировкам, начали звонить Юрию домой, напоминая об этих долгах и требуя возврата денег.

Юрий продолжал видеться с Балаганским, часто брал с собой Владимира Ильича, а также его жену, которая считала себя парапсихологом и была в состоянии защитить их. Через несколько месяцев Балаганский перестал даже давать обещания. Вместо этого он взывал к их сочувствию: «Я попал в ловушку так же, как и вы». Во время одного из таких визитов, отчаявшись Юрий вышел из себя и закричал: «Давай, мерзавец, гони деньги!»

Наконец, Балаганский предложил вложить деньги в проект продажи газа в Украину, сказав, что использует свою долю прибыли для выплаты долга. Единственное, что от них требовалось, так это кредитный лимит. Владимиру Ильичу пришлось оставить свой собственный банк, которому он был должен 70 000 долларов, одолжив их, чтобы вложить во «Властелину». Но у него все еще сохранялись связи с руководством других банков, у которых была собственная «черная касса», и он взял кредит на сумму 500 млн рублей с 180 % в год в обмен на выплату 5 % от стоимости займа за его контракты в этом банке. В феврале 1995 года Юрий и Владимир Ильич получили первую часть кредитного займа и поехали сообщить об этом Балаганскому, но узнали, что он исчез.

Курков продал четыре из своих семи киосков и начал по ночам водить такси, работая по 12 часов в день семь дней в неделю. Он зарабатывал 2500 долларов в месяц, из которых 500 долларов уходили на жизнь, а оставшиеся 2000 долларов шли на ежемесячную оплату долга.

На некоторое время внимание можайской банды переключилось на Субботина, который опоздал с уплатой отчасти из-за Юрия. Шесть членов банды избили Субботина на его даче и оставили лежать в луже крови, угрожая облить бензином и поджечь. Но другие бандиты продолжали звонить Юрию, требуя денег.

В течение двух лет Юрий почти каждую неделю встречался с бандитами из солнцевской, мытищинской, балашихинской и можайской группировок, никогда не зная, вернется ли он домой живым. Уезжая на очередную встречу с бандитами, которая происходила либо в офисе одного из его кредиторов, либо в уличном кафе, он просил жену в определенное время посылать ему сообщения на пейджер. Если он не позвонит ей в ответ, это будет означать, что бандиты его похитили, и ей надо будет звонить в таганскую группировку с просьбой о помощи.

Встречи всегда носили жесткий характер. Бандиты угрожали переломать Юрию ноги или разбить голову и говорили, что без денег он труп. Но Юрий старался оставаться спокойным. Если у него не оказывалось требуемой суммы, он всегда старался хоть что-то заплатить и просил отсрочки. (У Юрия не было уверенности, что его тактика сработает. Одного из его друзей, Сергея Головина, забили насмерть за долг в 15 000 долларов; бизнесмен Михаил Хмелевский, обладатель черного пояса в карате, был избит и застрелен в своем гараже за долг в 45 000 долларов, а Андрей Бондаренко, бывший сотрудник Куркова, был выброшен из окна четвертого этажа.)

В тех случаях, когда Юрий ощущал смертельную опасность, он просил пойти вместе с ним членов таганской банды. Они объясняли, что Юрия обманули и что он намеревается возвратить долги. Но Юрий не мог быть уверен, что бандиты с Таганки смогут вечно защищать его. Он знал, что бандиты, как правило, «умывали руки» и бросали бизнесмена, в особенности если он погряз в долгах и не мог их выплатить.

Однажды трое бандитов из солнцевской группировки пришли к Юрию домой. Он одолжил 15 000 долларов у одного из друзей, а они заявили, что он задолжал 25 000 долларов. Юрий сказал, что должен 15 000, а не 25 000 долларов, плюс 2000 долларов процентов. Он предложил заплатить им проценты, а потом, когда у него появятся деньги, — то и основную сумму. На это один из бандитов ответил:

— У нас был бизнесмен, который тоже не платил. Мы повесили его вниз головой на два часа, после чего он нашел деньги.

— Можете отвезти меня в крематорий, — сказал Юрий. — У меня нет денег.

В конце концов бандиты согласились взять у Юрия только проценты.

Юрий мечтал открыть ресторан, но боялся тратить деньги, потому что знал, что если будет отдавать бандитам все заработанные им деньги, это сохранит ему жизнь.

Не успокаивала Юрия и судьба его друзей. Субботин потерял все и теперь, не имея работы, жил на зарплату жены. Он также опасался, что его убьют, как только глава можайской банды выйдет из тюрьмы. Владимир Ильич создал небольшую консалтинговую фирму, которая давала ему 120–200 долларов в месяц. После того, как узбекские бандиты пригрозили уничтожить его семью, он с инфарктом попал в больницу, из которой вынужден был скрыться.

Однако 17 августа 1998 года положение изменилось. После обвала рубля прошла волна заказных убийств бизнесменов, которые не выплатили свои долги. Однако в общей суматохе некоторые небольшие старые долги канули в Лету.

К удивлению Юрия, многие бандиты, которым он все еще был должен, перестали звонить ему. Однажды позвонили представители солнцевской банды, и он сказал им, что ему нечего им предложить. Больше они не звонили.

Шли месяцы, и Юрий спокойно начал откладывать деньги на новое предприятие. Более четырех лет назад он потерял деньги во «Властелине» и теперь надеялся, что его долгое рабство наконец-то в прошлом.

Москва, улица Покровка, август 1996 года

— Дуг, — сказал голос, — садитесь в машину.

Было 7.45. Дуг Стил, владелец бара «Голодная утка», собирался идти домой после долгой и напряженной ночной работы. Обернувшись, он увидел припаркованный черный лимузин с тремя пассажирами, в которых он узнал Али, чеченского бандита и своего бывшего делового партнера.

Дуг позвал Ганнибала, кубинского бармена из «Голодной утки», который находился на улице примерно в 30 метрах. Дуг попросил его быть переводчиком.

— Давайте прокатимся, — сказал Али. — Нам надо кое-что обсудить.

— Если вам надо что-то обсудить, поговорите с моей охраной, — сказал Дуг.

Когда Дуг направился во внутренний двор, Али, второй чеченец и водитель выскочили из машины и схватили его сзади. Ганнибал бросился на помощь и ударил водителя, а один из их приятелей, выходивший в это время из бара, побежал звать охранника. Чеченцы пытались затолкать Дуга на заднее сиденье машины, но он упирался, вцепившись в за дверь. Он был слишком крупным мужчиной, чтобы его легко можно было одолеть. Собралась толпа, и охрана с оружием в руках спешила на выручку. Чеченцы, увидев, что они в меньшинстве, выпустили Дуга, впрыгнули в машину и укатили.

Часом позже Дуг встретился в «Утке» с начальником охраны бара, бывшим генералом КГБ.

— Откровенно говоря, мы не ожидали, что до этого дойдет — сказал начальник. — Они знают, что бар преуспевает, и, по их мнению, он принадлежит им. Они могли бы потребовать за вас выкуп или убить вас. Они бы и глазом не моргнули.

Канадец Стил из Галифакса впервые приехал в Москву в сентябре 1992 года со своим канадским другом по приглашению от его российского знакомого. Когда он бродил по московским улицам, его поразило, что Россия вступала на путь демократических преобразований без баров, ресторанов и иностранцев, и ему тут же пришла в голову идея открыть бар. Во второй вечер своего пребывания в Москве в одном из немногих иностранных московских баров Дуг познакомился с бельгийским бизнесменом и рассказал ему о своем плане. Тот согласился, что это неплохая идея, но Дугу может понадобиться «крыша». Бельгиец объяснил ему: «крыша, — это такая организация, которая обеспечивает защиту. Это может быть либо официальная организация, либо мафиозная структура». Его «крышей» была мафиозная структура, солнцевская группировка, и он рекомендовал их, потому что, по его мнению, в случае возникновения проблем с мафией необходимо иметь мафиозную группу, чтобы она вела переговоры с другой мафиозной группой. «Сначала обеспечьте себе „крышу“, а потом открывайте бар, — посоветовал он. — Они помогут вам найти подходящее место, и вы сможете обсудить с ними условия. Если вы будете искать место сами, вам придется соглашаться на их условия».

Дуг снова приехал в Москву в ноябре и начал переговоры по поводу возможной «крыши». Российский адвокат познакомил его с канадским адвокатом; у его переводчика Саши был приятель Вася, брат которого был лидером в кунцевской преступной группировке. Вася согласился устроить встречу Дуга со своей бандой.

Дуг не имел опыта общения с криминальным миром в Канаде, где он работал в продовольственной компании, но он отгонял прочь опасения быть вовлеченным в российский преступный мир.

Встреча с представителями кунцевской банды состоялась в начале декабря. В 6 часов вечера Дуга и Сашу у входа на станцию метро «Октябрьская» поджидали 16 мужчин, сидевших в четырех автомобилях. Их посадили в машину и повезли в ресторан в Кунцевском районе. Длинный стол был уставлен яствами и напитками. Рядом со Стилом сидел высокий бандит с длинным шарфом на шее. Это был брат Васи. Следующие несколько часов Дуг обсуждал с бандитами условия вымогательства у него денег, как будто это было в порядке вещей.

Тот, кто казался вожаком банды, спросил у Дуга, какой род бизнеса он собирается организовать. Дуг объяснил, что хочет открыть бар.

— Почему вы хотите открыть бар?

— По мере развития страны бары будут преуспевать, — ответил Дуг. Бандиты сделали вид, что понимают, о чем идет речь.

— Мы поможем тебе найти подходящее место и защитим тебя и твои деловые интересы. У твоих партнеров будет своя собственная охрана. Это обойдется в 5000 долларов в месяц, — сказал шеф.

Дуг ответил, что подумает над их предложением и позвонит, как только будет готов открыть бар.

Вскоре после встречи с кунцевской группировкой Дуг познакомился с одним русским в баре «Шамрок» (трилистник), который предложил ему организовать встречу со своей бандой. Дуг согласился, и девять бандитов встретили его на Комсомольском проспекте, вместе с тем русским, который переводил. Все разместились в трех «Вольво» и поехали в ресторан.

— Если кто-то станет у вас на пути, мы убьем его, — сказали бандиты Дугласу. Стил ответил:

— Я не хочу никого убивать, я просто хочу открыть бар.

В их поведении было нечто такое, что привело его к мысли, что они, не колеблясь, убьют и его самого.

Вскоре Дуг снова встретился с Сашей, который упомянул о том, что у другого его приятеля, бывшего водителя, теперь есть собственная криминальная организация. Дуг согласился встретиться с ним. Бандиты в двух «Вольво» в кепках, с сотовыми телефонами, посадили его в одну из машин перед рестораном «Тренмос» и повезли в ресторан неподалеку от Московского зоопарка.

Дуг поделился своими планами насчет бара; бандиты внимательно слушали. Во время разговора они достали пистолеты и выложили их на стол. Через неделю после первой встречи Саша сообщил Дугу, что члены этой группировки приняли участие в перестрелке в центре Москвы, после чего Дуг разорвал с ними все связи.

Дуг вернулся в Канаду и в течении полутора лет совершал регулярные поездки между Москвой и Галифаксом, собирая информацию для инвесторов и пытаясь найти место для своего бара. Однако подобрать подходящее место оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Всякий раз, когда он находил интересовавшую его собственность, оказывалось невозможным установить, кому она на самом деле принадлежит. Так, в качестве собственника одного пустого здания было зарегистрировано девять различных, не связанных друг с другом людей. И спустя семь лет, в конце 2000 года, оно все еще оставалось пустым.

Однажды вечером в сентябре 1993 года, когда Дуг сидел в московском баре «Рози-о-Грейди», один из приятелей познакомил его с двумя восточного типа женщинами, которые говорили по-русски. Женщины объяснили ему, что они из Калмыкии, и пригласили его на празднование дня рождения, где он познакомился с гейшей по имени Тинг Ли, буддийской монахиней, которая была духовной представительницей Далай Ламы в странах СНГ и Монголии. На этом дне рождения он также познакомился с Дмитрием Кичиковым и Юрием, двумя калмыцкими бизнесменами, и Дмитрий предложил помочь Дугу открыть бар.

На следующий день Дуг сел в машину Кичикова у дома № 54 по улице Большая Полянка, который принадлежала двум братьям-чеченцам — Ахмеду и Шарипу. В этом здании у чеченцев был ресторан, и они предложили его в качестве места для бара. Дуг позвонил в Канаду своим партнерам Джону и Джиму Уиланам, и они согласились. По условиям договора, Дуг и Уиланы вносят 160 000 долларов и платят аренду, Кичиков тоже вносит 160 000 долларов, а чеченцы займутся строительством ресторана.

Ахмед и Шарип уже имели в качестве «крыши» чеченскую банду и уговаривали Дуга присоединиться к ним, так как бессмысленно платить вдвойне. Однако Дуг заявил, что ему нужны свои люди, которые смогут защитить интересы его и его партнеров. Он позвонил Васе и попросил сообщить кунцевской банде, что он наконец-то готов открыть бар. Следующим шагом была встреча «крыши» Ахмеда и Шарипа с кунцевской бандой, которая состоялась в закрытом зале ресторана «Москвичи». На ней присутствовало восемь чеченцев и шесть членов кунцевской банды, и продолжалась она 45 минут. Наконец бандиты встали из-за стола и объявили, что они нашли «общий язык». Однако в последний момент Кичиков, который собирался привезти свою часть денег, исчез. Но чеченцы, тем не менее, согласились работать с Дугом, вложили собственные деньги, и сделка состоялась.

После подписания контракта обе стороны действовали быстро. Дуг привез из Канады архитектора, который создал проект бара, — и он открылся в январе 1994 года. Дуг стал его управляющим. Потребность в развлечениях в Москве намного опережала предложение, и на второй месяц работы новый бар под названием «Мусхед» («Лосиная голова») давал ежемесячную прибыль в 20 000 долларов благодаря огромным наценкам и большому количеству посетителей.

Однако с момента открытия «Мусхеда» у Дуга возникли проблемы с Ахмедом и Шарипом. До чеченцев не доходили такие понятия, как нераспределенная прибыль и откладывание денег на уплату налогов. Через два месяца после открытия «Мусхеда» снова появился Кичиков и стал приглашать Дуга посмотреть место, которое он нашел для нового бара. Дуг согласился, и Кичиков привел его к зданию неподалеку от станции метро «Кузнецкий мост». Дугу очень понравилось расположение, и Кичиков предложил ему 15 % от прибыли в новом баре без обязательных вложений. Дуг готов был стать управляющим нового предприятия, а из Канады прилетел Джим Уилан, чтобы руководить работой «Мусхеда». Прибытие Уилана ознаменовало начало серьезных конфликтов с Ахмедом и Шарипом. Уилан был заинтересован в быстром получении прибыли, и его не интересовали местные «за» и «против» и чеченский способ делать деньги.

Неприятности начались с одного незначительного конфликта. Чеченцы часто обедали в «Мусхеде» вместе со своими друзьями и платили за это полцены. Но однажды Ахмед привел свою мать и большую группу родственников. Джим сказал ему через переводчика, что он может есть за полцены, а его мать и другие должны оплатить всё полностью. Ахмед пришел в бешенство, и спор вскоре перерос в угрозы. Уилан вызвал на помощь кунцевскую банду и объяснил им ситуацию следующим образом: «Если бы это была моя е… мать, я бы заставил ее тоже платить». Тогда один из членов банды позвонил Дугу и сказал ему, что если кто-то не уважает мать, значит, этот человек не заслуживает их общего уважения.

Во время другого инцидента Джим отказался выдать Ахмеду часть арендной платы за три дня вперед. Возник спор и по поводу расходов. Хотя Дуг и его партнеры платили за аренду, предполагалось, что Ахмед и Шарип оплачивают коммунальные услуги. Но чеченцы потребовали, чтобы Дуг и его партнеры платили за электричество, доказывая, что электричество не входит в коммунальные услуги.

Обстановка накалилась до такой степени, что поползли слухи о том, что Ахмед и Шарип договорились со своей чеченской «крышей» убить Уилана. Наконец, встретились обе стороны с их уважаемыми «крышами», и чеченцы предложили откупиться от канадцев. В октябре 1995 года прибыли от бара достигли 40 000 долларов в месяц. Чеченцы соглашались выплачивать канадцам 20 000 долларов в месяц в течение года, а затем заплатить им 360 000 долларов, Саша уговаривал Дуга не соглашаться, предупреждая, что они никогда не получат свои деньги. Но, Дуг и Джим, тем не менее, решили продать свою долю. Джим позвонил в Канаду своему брату Джону, тот выслал ему доверенность, и они подписали права на передачу бара.

В последующие три месяца чеченцы платили Джиму по 20 000 долларов в месяц. Но в начале четвертого месяца они сообщили Джиму, что вынуждены прекратить выплаты, потому что дела бара идут не так успешно, как раньше, и у них есть и другие долги, в том числе и за электричество. Такое объяснение привело Уилана в бешенство, и была устроена встреча в офисе Ахмеда рядом с «Мусхедом». Уилан возмутился, когда Ахмед и Шарип потребовали переводчика. Дуг, опасаясь насилия, быстро ушел. Через два часа ему позвонили из кунцевской банды, предложив встретиться в спортивном клубе рядом с парком Победы.

Дуг, плативший банде 5000 долларов в месяц наличными с целью защиты, нуждался в ее помощи, чтобы заставить чеченцев уважать условия контракта. Приехав в спортивный комплекс, он увидел там почти всех бандитов, которых знал. К Дугу подошел старший по возрасту, штангист, чья фотография висела на стене спортивного зала.

— Все хорошо отзываются о вас, — сказал он. — Вас вызвали сюда из-за вашего партнера. Чеченцы решили его убить, и нам придется заплатить им отступные. Честно говоря, он осел. Любой человек, не уважающий мать, не стоит нашего уважения. Нам придется отказаться от участия в проекте «Мусхед».

Дуг понял, что его предприятие потерпело крах. Кунцевская банда либо боялась чеченской «крыши» Ахмеда и Шарипа, либо заключила с ними сделку. В обоих случаях никто теперь не примет вызов чеченцев.

— Но Ахмед должен заплатить нам за бар, — сказал Дуг.

— Простите, — заметил кунцевский бандит, — но 5000 долларов в месяц не стоят того, чтобы за эту сумму убивать человека.

Дуг ушел, понимая, что он и его партнеры вложили 160 000 долларов в этот бар, сделали его прибыльным, а теперь отдали чеченцам. Встреча со своей «крышей» означала конец их участия в «Мусхеде».

8 декабря 1995 года новый бар Стила «Голодная утка» распахнул свои двери. Помещение для бара было арендовано у Центрального дома работников искусств (ЦДРИ), директор которого подписал соглашение на аренду с Дмитрием, дав взятку в 20 000 долларов. «Крышей» для бара стала чеченская банда.

Главным нововведением «Утки» было то, что в баре разрешалось танцевать, и поэтому он имел огромный успех. Но однажды в полночь в бар ворвалась группа национальной калмыцкой милиции с автоматическим оружием, которая разыскивала Кичикова. Группа чеченцев вступила в переговоры, после которых милиция мирно удалилась.

Этот инцидент не решил проблем с Кичиковым, который, как узнал Дуг, был связан с Кирсаном Илюмжиновым, президентом Калмыкии. Когда бар начал собирать толпы посетителей, в здании отключили электричество, потому что Кичиков не заплатил за аренду; он не платил персоналу бара, и, кроме того, Дуг узнал от переводчика, что Кичиков каждый день приезжает и забирает деньги из кассы.

Затем Дуг обнаружил, что этот бар даже не принадлежал Кичикову. Он продал долевое участие в баре, составлявшее 160 % от его стоимости при открытии, двум группам: калмыкам и чеченской «крыше», и каждая считала себя стопроцентным владельцем бара. Тем временем Федеральная налоговая полиция также начала поиски Кичикова. В канун нового года Кичиков на короткое время зашел в «Утку», а потом исчез.

После его исчезновения Дуга посетил в «Утке» чеченец по имени Али из Грозного, который также входил в состав банды, служившей «крышей» бару. Банда требовала, чтобы Дмитрий открыл на их деньги бар и этот бар принадлежал ей. Бандиты пообещали Дугу 15 % прибыли и зарплату, если он будет продолжать работать. Дуг согласился, и Али попросил позвонить им, если возникнут какие-то проблемы.

Однако вскоре директор ЦДРИ Станислав Панич сообщил Дугу, что Кичиков задолжал за аренду 110 000 долларов, и сказал, что если Дуг заплатит этот долг, он подпишет новое арендное соглашение, на этот раз уже с Дугам. Он также познакомил Дуга с сотрудниками своей службы безопасности, которые были связаны с ФСБ. Глава фирмы, бывший генерал КГБ, сказал, что Али вместе со своими помощниками — второразрядные чеченские бандиты, и, принимая во внимание войну в Чечне, им не удастся следить за своей недвижимостью в Москве. Панич предложил создать видимость того, что это его фирма как будто приобрела бар, хотя на самом деле «Утка» принадлежала Дугу. Если кто-нибудь спросит, то Дуг сможет сказать, что бар принадлежит службе безопасности, а он его управляющий.

Дуг согласился с этим планом. Бар закрылся на два дня, а потом снова открылся под «новым руководством».

Чеченские банды терроризировали всю Москву, и выход бара из-под власти чеченской банды был рискованным делом, но вначале чеченцы и калмыки слабо реагировали на это. Большие группы чеченских бандитов приходили в «Утку» вид они имели устрашающий, а несколько пьяных калмыков приходили и танцевали на подмостках бара.

Но в один прекрасный день Дуга посетил чеченский торговец, бегло говоривший по-английски. «Я представитель настоящих владельцев этого бара, — заявил он. — У нас нет к вам никаких претензий, но этот бар принадлежит нам. А теперь я хочу спросить вас: вы заодно с нами, с ними или сами по себе?»

Дуг повторил, что этот бар находится во владении службы безопасности, а он только его управляющий.

Вначале казалось, что чеченцы приняли объяснения Дуга. В апреле 1996 года Али ворвался в кабинет Панича, схватил его за воротник и попытался перерезать горло. Панича спасли двое охранников, которые влетели в его кабинет и выгнали Али. Однако Дуг чувствовал себя достаточно свободно и вел себя так, как будто ему нечего было бояться. Но такая жизнь закончилась, когда в августе 1996 года чеченцы попытались похитить его на улице прямо перед зданием «Утки».

После попытки похищения Дуга стали охранять 24 часа в сутки. Когда он ехал на машине, в ней находились три охранника, а когда он гулял, те же три телохранителя шли возле него. Вооруженный охранник сидел перед его квартирой всю ночь напролет. Тем не менее это было время наибольшего творческого подъема Дуга. Он устроил «дамский вечер», на котором женщин в первую половину вечера угощали бесплатными напитками и демонстрировали мужской стриптиз, а затем в бар допускались мужчины, которые платили за все гораздо дороже. Эти хитроумные трюки прославили бар. Дуг открыл в Москве еще один бар для эмигрантов «Честерфилд», который позже был переименован в «Бор Хаус» («Дом хряка»), и два ресторана — «Тибет Гималаи» и «Панчо Вилла».

Дугу постоянно угрожали. Его предупреждали, что это последний день его жизни и «Утка» будет взорвана. Но телохранители эффективно предотвращали всевозможные инциденты. Единственными силами, с которыми он не мог справиться, были правительственные органы, которые постоянно вымогали у него взятки в обмен на то, что бар не закроют. После рейда РУБОПа в мае 1998 года бар был временно закрыт, и Дуг прекратил сотрудничество со службой безопасности, которая оказалась совершенно беспомощной перед вымогательством официальных органов, и нанял в качестве «крыши» РУБОП. Через три дня «Утка» снова открылась.

РУБОП оказалась более компетентной, чем связанная с ФСБ служба безопасности, когда понадобилось откупиться от правительственных чиновников и предупредить «наезд». РУБОП также обеспечивал Дугу физическую защиту. Постепенно он начал передвигаться по городу с меньшим числом телохранителей, хотя никогда никуда не ходил один. Однако в августе 1998 года в «Панчо Вилле» к Дугу подошел Роман, глава чеченской группировки, которая заявляла свои права на «Утку». Роман требовал встречи с ним в «Мусхеде», и угрожал убийством. Защитники Дуга из РУБОПа перехватили Романа в «Мусхеде», и через две недели Стил узнал, что Роман умер от инфаркта. Он спросил доверенное лицо из РУБОПа, почему ему никто не сообщил о смерти Романа.

— Он больше не побеспокоит вас, — сказал агент. — Жив он или нет, вас это не касается.

Тем не менее обстановка была не совсем благоприятной для «Утки». Она стала самым известным московским иностранным баром отчасти благодаря тому, что в дамские вечера многие русские дамы танцевали в бикини или топлесс, а иногда и совершенно обнаженными. Стил не просил снимать одежду ни мужчин, ни женщин, но никогда и не мешал им.

Сообщения о том, что в «Утке» танцуют в обнаженном виде, вскоре стали обсуждаться в Государственной думе, где деятельность бара восприняли как угрозу основам российской морали. В марте 1999 года Совет ЦДРИ в ответ на сообщения об обнаженных танцах в «Утке», а также политическое давление со стороны российских депутатов, отказал Дугу в продлении аренды, — и бар был закрыт.

Деятельность Дуга теперь сосредоточилась на его ресторанах. Он продолжал получать угрозы, но, несмотря на опасность, у него не было и мысли о том, чтобы вернуться в Канаду. Он понимал, что после того, что он пережил в Москве, он никогда не сможет вернуться к обычной жизни в Галифаксе. Вместо нее в своем центральном офисе в «Бор Хаусе», с его стеной телохранителей и скрытыми видеокамерами он предвкушал новые приключения в стране, которую до сих пор считает лучшим местом на земле для добывания денег.