Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России

11. Красноярск

22 апреля 2000 года

Многочисленные репортеры и операторы толкались в зале прибытия аэропорта Шереметьево-2 в ожидании Анатолия Быкова, бывшего председателя совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ), который возвращался в Россию из Венгрии, где его обвинили в причастности к совершению убийства.

Внезапно из служебного входа появились трое омоновцев в черных масках, толкая перед собой человека с мешком на голове. «Быков!» — закричали репортеры. «Расступись!» — приказал один из омоновцев.

Солдаты и задержанный торопливо миновали кордон ожидающих журналистов и с грохотом врезались в толстую стеклянную дверь, которая не открылась автоматически, возможно, из-за неисправности контролирующего фотоэлемента. Солдаты раздвинули двери, вышли на тротуар, сели в ожидавшую машину и под завывание сирен понеслись по направлению к Москве.

Вскоре корреспондент газеты «Коммерсантъ» Дмитрий Павлов взял интервью у генерала Александра Лебедя, губернатора Красноярского края.

— Александр Иванович, разрешите поздравить вас с победой.

— Я буду расценивать это как победу, когда суд расставит все точки над «i», и станет ясно, что представляет собой господин Быков.

— Быков до сих пор пользуется влиянием в Красноярском регионе?

— Он правил краем в течение семи лет, и теперь требуется время, чтобы эта система распалась.

— Вам знакома личность Татаренкова? Насколько это важная фигура в деле Быкова?

— Это одна из наиболее важных фигур в деле против него. Быков использовал Татаренкова, чтобы убрать своих врагов. Татаренков скоро будет возвращен в Россию.

— Правда ли, что Быков «заказал» вас?

— Я слышал об этом, но меня это не касается.

— Можно ли сказать, что империя Быкова была построена на крови?

— Пусть это признает суд. Быков нужен мне живым. Его должны охранять, даже потакать ему. Давайте не будем делать из него мертвого героя, патриота, у которого были далеко идущие планы, которые он не смог осуществить.

— Вы можете гарантировать, что Быкова не убьют в тюрьме?

— Зачем я буду давать такие гарантии? Я сделаю все возможное, чтобы предотвратить это.

С арестом Анатолия Быкова его карьера, достигнув пика благосостояния и власти, вернулась в исходную точку — он снова был беден и его опять обвинили в уголовщине. Пользуясь преступными методами, он захватил в свои руки большую часть российской алюминиевой промышленности, но в 1999 году началась расплата за его преступления после того, как он потерял то, что гарантировало его неуязвимость — молчаливую поддержку политических властей.

Карьера Быкова разворачивалась в Красноярске, промышленном центре на реке Енисей в Сибири, в городе с высокими трубами, из которых валит ржавый дым, приземистыми бревенчатыми избами и растянувшимися на километры кварталы с типовой застройкой.

Алюминиевые заводы в Красноярске, Братске, Саянске, Новокузнецке в советское время поставляли все необходимое советским вооруженным силам. Однако в 1992 году, с развалом экономики бывшего Советского Союза, русские алюминиевые заводы вышли из строя и были заброшены. Традиционными поставщиками алюминиевой руды были Казахстан и Украина, теперь независимые страны, и заводы по производству алюминия были не в состоянии импортировать сырье по мировым рыночным ценам и платить таможенные пошлины.

В этой ситуации Дэвид Рубен, председатель Trans-World Metals Ltd., Лондонской компании по торговле металлами, которая покупала алюминий у Советского Союза с конца 1970-х, выдвинул идею «взимания пошлин». Рубен понял, что если он будет снабжать российские заводы алюминием, то сможет получить готовый металл по низким ценам и продавать его по рыночным ценам, платя заводам лишь за обработку сырья.

Для того чтобы предпринимать в России какие-либо шаги, Реубену нужен был местный партнер. Он нанял братьев Черных (Льва и Михаила), торговцев металлами, которые были связаны с Олегом Сосковцом, председателем комитета по металлургии. Братья Черные также были друзьями Шамиля Тарпищева, тренера Ельцина по теннису, имели связи с Антоном Малевским (Антон), главарем измайловской криминальной группировки. Позже круг их контактов расширился, и в него вошли Александр Коржаков, телохранитель Ельцина и глава президентской службы безопасности[127].

В 1992 году Рубен устроил братьев Черных в фирму «Trans-CIS Commodities», расположенную в Монте-Карло, которую объединили с несколькими другими компаниями братьев Черных, чтобы образовать Trans-World Group (TWG). В августе и сентябре 1992 года при поддержке Сосковца, братья Черные заключили многообещающие контракты с десятью самыми большими алюминиевыми заводами страны, включая Красноярский. Черные обеспечили заводам большой денежный оборот и импортировали сырье, и в ответ на это правительство освобождало их от таможенных пошлин и налога на добавленную стоимость. Цена алюминия на Лондонском рынке равнялась примерно 1500 долларов, (в три раза больше его стоимости при изготовлении), поэтому планируемая прибыль была огромной. Но чтобы получить алюминий, братья Черные должны были раздобыть десятки миллионов долларов, чтобы покрыть первые затраты. Они получили их, переведя деньги из Центрального банка РФ.

В начале 1990-х годов российские коммерческие банки не осуществляли переводы. Это делалось только в Центральном банке РФ. Банк плательщика переводил деньги в отделение Центрального банка РФ в своем городе, и отделение давало распоряжение филиалу в городе получателя перевести деньги на счет плательщика. Однако мошенники узнавали цифры и шифры банковских документов и передавали их по телеграфу в отделения банков, давая распоряжение перевести нужную им сумму денег. Отделение банка в городе получателя должно было подтвердить своим коллегам в городе плательщика, что обещанная сумма получена, но в случае с поддельными распоряжениями ответы приходили от самих мошенников. В результате отделения банков прекратили использовать телеграф для переводов, когда не было внесено равноценного залога. Затем переводы быстро обналичивали или проводили через несколько коммерческих банков, делая таким образом законными.

Согласно данным доклада следственного комитета Министерства внутренних дел, с 1992 по 1994 год братья Черные, пользуясь такими методами, украли семь миллиардов рублей, получая деньги со счетов в коммерческих банках. Таким образом, они заложили основу для взятия под контроль российского алюминия[128].

Используя прибыль с пошлин, TWG приобрела достаточно акций российских алюминиевых заводов, чтобы обеспечить себе контроль над ними. Несмотря на то, что доля акций TWG равнялась 20 %, КрАЗу понадобилось много времени, чтобы доказать свои права. Местные бандиты, подкупавшие служащих на складах и в цехах, похищали алюминий, предназначенный для TWG, и продавали его конкурентам. Именно поэтому братья Черные заключили союз с Быковым.

Быков, работавший в колледже в Назарове, близ Красноярска, учителем физкультуры, отличался силой воли, решительностью и энергией. В конце 1980-х он сформировал банду из некурящих и непьющих спортсменов, чтобы вымогать деньги у владельцев первых частных предприятий. В то же время в Красноярске Быков сотрудничал с боссами преступных банд, Владимиром Липяговым (Ляпа) и Юрием Толмачевым (Толмач), а также познакомился с Владимиром Татаренковым (Татарин), ветераном преступного мира, под контролем которого находился Саянский алюминиевый завод в Саяногорске.

Вскоре группировка Быкова стала собирать дань с большого количества предприятий в Назарове и Красноярске. Однако поворотный момент в карьере Быкова наступил в декабре 1992 года, когда он успешно защитил коммерческого директора КрАЗа Юрия Колпакова во время потасовки в одном из красноярских ресторанов. После окончания драки Быков заверил Колпакова, что он с тем же успехом обеспечит ему безопасность на территории завода, с каким защищал Колпакова лично. Колпаков познакомил Быкова с Черным, который заключил с Быковым соглашение на защиту интересов TWG и охраны завода.

Выбор Быкова для охраны КрАЗа стал началом настоящей войны. Значительная часть Красноярска находилась под контролем Толмача, Ляпы, Чистяка и Синего, каждый из которых был замешан в краже алюминия с завода. Никто из них не желал делиться прибылью, полученной от алюминиевого бизнеса, с Быковым. В то же время Быков открыто встал в оппозицию местному криминальному миру. В своих речах он высказывал свою ненависть к «голубым», украшенным татуировками ворам в законе; отказывался признавать законы воровского мира, не желая оплачивать «разрыв» с Толмачом и Ляпой и выход из-под их влияния и жертвовать деньги в воровской общак.

По мере нарастания напряженности между Быковым и местными ворами Красноярска Быков вступал в союзы. Первый из них был заключен с Татаренковым, организовавшим бригаду профессиональных киллеров в Саяногорске. Киллеры Татаренкова стали оказывать давление на Быкова[129]. Второй союз был с Борисом Петруниным, главой МВД края, который стремился «бороться с преступлениями руками самих преступников». Цель Петрунина заключалась в том, чтобы выбрать из числа преступников одного лидера и использовать его для уничтожения других. Петрунин ценил Быкова отчасти из-за отсутствия в его группировке профессиональных воров, и в результате милиция начала помогать Быкову, предоставляя ему информацию от своей сети агентов о противостоящих ему преступных группировках.

Через восемь месяцев после начала сотрудничества с Черным Быков начал кампанию за контроль над КрАЗом. Первым нужно было устранить Чистяка, который был убит 10 августа 1993 года. За ним 22 сентября последовал Синий. Быков и братья Черные столкнулись с сопротивлением со стороны генерального директора КрАЗа Ивана Турушева, который препятствовал посягательству TWG на его права. 20 октября двое мужчин в масках неожиданно напали на Турушева у подъезда его дома и избили его железными прутьями, в результате чего он получил переломы ног и черепа. Поправившись, он подал в отставку, и при поддержке TWG генеральным директором был выбран Колпаков.

Подозревая, что Быков приложил руку к убийствам Чистяка и Синего, Ляпа «заказал» и его. Однако наемные киллеры сообщили об этом Быкову, который предложил им в два раза больше за убийство Ляпы. 23 ноября 1993 года киллеры организовали встречу с Ляпой в центре Красноярска, и когда тот выходил из своей машины, открыли по нему огонь из автоматов. Как рассказывал один из очевидцев, «пули вылетали „как воробьи на мусорную кучу“»[130]. Ляпа скончался от выстрела в голову. Его телохранитель был ранен. Позже было установлено, что накануне вечером киллеры приходили в гости к Ляпе домой.

Все эти убийства сильно обеспокоили Толмача, последнего из прежних криминальных главарей Красноярска. Он всюду выезжал с десятком телохранителей, а подъехав к своему девятиэтажному дому, не выходил из машины до тех пор, пока телохранители не проверят всю лестницу. 12 мая 1994 года Толмач приехал домой и вышел из машины после того, как его охранники проверили лестницу. В этот момент открылось вентиляционное окно, ведущее в подвал, из него высунулся ствол автомата, и раздалась стрельба. Толмач был убит 20 пулями. Когда его охранники вбежали в подвал, они обнаружили лишь брошенное оружие.

Расправившись с Ляпой, Чистяком, Синим и Толмачом, Быков уничтожил всю старую криминальную структуру КрАЗа и приступил к строительству профессиональной службы безопасности. Одновременно он начал новую кампанию убийств, которые помогали ему захватить власть над всем регионом.

Первыми жертвами стали бизнесмены, которые платили недавно уничтоженным криминальным лидерам — Ляпе, Чистяку, Синему и Толмачу, а Быкову платить не хотели. В конце июля и в начале августа 1994 года в течение десяти дней были убиты пять известных красноярских бизнесменов. Одной из жертв явился Виктор Цимик, в прошлом второй секретарь коммунистической партии края, ставший одним из главных предпринимателей в городе. Он был убит пятью выстрелами у подъезда своего дома.

Вслед за этим последовали еще десятки убийств. Среди жертв были правительственные чиновники, например Юрий Капетников, который заведовал алюминиевой отраслью в комитете по металлургии; бизнесмены Сергей Скоробогатов и Олег Губин; лидер преступного мира Мустафа Мустафин, прибывший из Москвы с целью заставить Быкова поделиться деньгами со всероссийским общаком. Не пощадили и Константина Войтенко, и Александра Наумова, строивших планы убийства Быкова, а также четырех бизнесменов из Тюмени, которых Быков по ошибке принял за наемных убийц.

Волна убийств вызвала панику в Красноярске. Киллеры не только уничтожали своих жертв при всем честном народе; они также расстреливали каждого, кто становился на их пути. Создавалось впечатление, что правоохранительные органы полностью деморализованы. После 8 часов вечера в магазинах, на улицах и автобусных остановках Красноярска не было ни души.

Его армия поделила город на зоны и вскоре начала собирать дань буквально со всех предприятий Красноярска. Быков, в свою очередь, оправдывал вымогательство и рэкетирство в своих интервью представителям прессы. Величайшая российская проблема, по его мнению, заключалась в том, что «изучая арифметику в школе, наши граждане так и не научились делить. Таков приказ свыше, идущий от Бога, надо учиться делиться и не стараться быть умнее других».

К концу 1994 года Быков передал КрАЗ под полное управление TWG, и огромный завод стал составной частью империи, производившей 40 % российского алюминия и осуществлявшей продажи на сумму от 5 до 7 млрд долл. в год. Однако Быков не собирался оставаться в подчинении у Черных. Обычно TWG в управлении своими заводами опиралась на главаря преступной группировки[131], но фирма привыкла диктовать свои условия. В этом отношении TWG недооценила Быкова. Получив от него все, что ей было нужно, компания начала его обманывать. В результате началась «большая алюминиевая война».

Установив свои порядки на КрАЗе, Быков вместе со своим помощником Геннадием Дружининым организовал приобретение акций рабочих завода от имени TWG. Платежи за этот вид услуг поступали Быкову и Дружинину на офшорный счет, находящийся под контролем Черных. Однако, после того, как были сделаны платежи и квитанцию показали Быкову, Лев Черной снял большую сумму денег со счета, ссылаясь на ошибку в квитанции.

Быков в ответ приказал Колпакову убрать 85 % акций TWG из реестра записи акций завода[132]. У TWG осталось 3 % акций КрАЗа, чего было недостаточно для руководства заводом.

В ответ на ликвидацию своих акций TWG отправила в Красноярск самолет и два джипа с вооруженной командой, чтобы захватить КрАЗ силой. В административном здании их встретили сотни людей Быкова, вооруженных автоматами, и подразделение ОМОНа. В ходе напряженного противостояния стало ясно, что вновь прибывшие не собираются стоять насмерть за TWG, в то время как охрана Быкова была готова открыть огонь. Защитники интересов TWG в конце концов снова сели в свои джипы, несколько раз объехали вокруг главного здания завода и уехали в Москву. TWG, которая всего несколько недель назад была всемогущей в КрАЗе, теперь оказалась за воротами завода.

После отступления TWG Быков получил 10 % из 17 % акций завода, полученных от TWG, и вошел в совет директоров КрАЗа. Находясь на таком посту, он установил на заводе личную диктатуру, запугивая и избивая непокорных менеджеров.

Быков также начал участвовать в благотворительных акциях. Он учредил благотворительный фонд «Вера и надежда» и через него жертвовал деньги детским домам, школам и больницам, основал сеть общественных организаций для привлечения молодежи к спорту. Он также помогал ветеранам войны и инвалидам и жертвовал деньги на строительство православной церкви, синагоги и мечети.

Внешне на КрАЗе все было спокойно. TWG больше не посылала специальных самолетов в Красноярск. Но стали появлялись убийцы, которых, правда, находили и убивали люди Быкова. Их тела оставляли на скамейках в городских парках. Когда милиция заходила в гостиничные номера, где жили убийцы, она обнаруживала винтовки с оптическим прицелом и другие приспособления. В это время Быков вынужден был прятаться и никогда не сидел напротив окна или открытой двери.

Война между Быковым, КрАЗом, TWG и братьями Черными продолжалась в Москве, где Черные пользовались поддержкой Сосковца, Тарпищева и главы службы безопасности президента Коржакова, контролировавшего ФСБ. Черные были не способны справиться с Быковым в Красноярске, но КрАЗ нуждался в финансовых контактах, и тех, кто пытался работать с «бунтующим» заводом, убивали.

Первой жертвой стал Владимир Яфьясов, вице-президент Югорского банка. Его убили в собственной машине вечером во дворе в центре Москвы 10 апреля 1995 года. Милиция установила, что за несколько дней до убийства Яфьясова за ним всюду следовала красная машина «БМВ», которая была зарегистрирована на имя сотрудника компании «Trans-CIS Commodities». В этот период Яфьясов встретился с президентом Югорского банка Олегом Кантором. Во время их встречи Яфьясов сказал своему водителю Вадиму Тишаеву, что его хотят убить, и что следующая суббота будет последним днем его жизни. Случилось так, что он ошибся всего на один день.

20 июля 1995 года, через три с небольшим месяца после смерти Яфьясова, Кантор был найден убитым в прихожей своей дачи. На его теле были обнаружены десятки ранений, и в груди был оставлен нож. Его шея была перерезана от уха до уха. Телохранитель Кантора, чемпион по боксу в тяжелом весе, был найден примерно в 60 метрах от него. На его теле было обнаружено несколько ножевых и два пулевых ранения.

Дачный комплекс, где убили Кантора, был окружен оградой и охранялся круглосуточно специальным подразделением милиции, в обязанности которого входила охрана правительственных зданий. Вход в комплекс осуществлялся только через контрольно-пропускной пункт, где регистрировались все посетители и их машины. Создавалось впечатление, что убийцам Кантора помог войти на территорию комплекса кто-то очень влиятельный.

Югорский банк, занимавший одно из важнейших мест в банковской системе России, недавно лишился счетов главных своих клиентов по нефтяному бизнесу, и Кантор надеялся компенсировать это, занявшись алюминиевым бизнесом, в частности, благодаря вкладам КрАЗа и Ачинского глиноземного комбината (АГК). Это, по-видимому, и привело к его смерти. Последние несколько недель Кантор казался обеспокоенным и подавленным. Накануне смерти он неожиданно спросил свою двадцатидвухлетнюю сотрудницу Ирину П.: «Ира, вы будете приносить цветы на мою могилу?»

8 сентября 1995 года у обочины Волоколамского шоссе в 100 километрах от Москвы в груде мусора было обнаружено тело Феликса Львова с пятью пулевыми отверстиями. Львов был коммерческим директором американской компании АЮС и пытался получить контроль над 20 % акций в АГК для своей фирмы, которая получила власть от TWG как фирмы, торгующей металлом вместо КрАЗа. Таким образом предполагалось укрепить положение АЮС на российском рынке. Стремясь приобрести 20 % акций АГК, Львов, в свою очередь, рассчитывал на энергию и политические связи Яфьясова.

Последующее расследование показало, что Львов в сопровождении охраны своей компании приехал в аэропорт Шереметьево, чтобы лететь из Москвы в Алма-Ату рейсом в 23.30. Охранники ушли, а он начал проходить паспортный контроль. За 15 минут до вылета самолета, к нему подошли двое мужчин, представившись сотрудниками ФСБ предъявили свои удостоверения и попросили Львова следовать за ними. Последний раз его видели покидающим с ними аэропорт.

Все попытки удушить КрАЗ были тщетны. Завод устанавливал связи для продажи своей продукции через офшорные фирмы, и на Быкова неоднократно совершались покушения.

После того как Ельцин во время выборов 1996 года сместил Сосковца и Коржакова, TWG потеряла свою былую мощь и распалась на несколько компаний, включая «Сибирский алюминий» под руководством бывшего управляющего TWG Олега Дерипаски, который приобрел контроль над Саянским алюминиевым заводом.

Борьба Быкова с TWG сделала его героем Красноярска. Убийства, потрясшие Красноярск, были на время забыты, и образ Быкова в роли безжалостного убийцы был заменен образом молодого сибирского школьного учителя, который защищал главный завод региона от бандитов, продажных московских чиновников и гигантского конгломерата, управляемого жителями Великобритании и Израиля[133].

Однако Быков был обеспокоен финансовым кризисом на КрАЗе, который способствовал возвращению на КрАЗ Льва Черного, но при условии признания авторитета Быкова.

Крах КрАЗа стал результатом некомпетентности Колпакова. Когда цена на алюминий достигла 2100 долл. за тонну, заводу удалось путем переплат посредникам сократить долги кредиторам до 8 трлн рублей. В конце 1996 года Колпаков заключил контракт с помощью офшорной компании на поставку алюминия стоимостью 20 млн долл. одной американской фирме. Поставка алюминия была осуществлена, но оплату так и не произвели. Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, Колпаков договорился с Василием Анисимовым, вице-президентом банка «Российский кредит», что тот заплатит 20 млн. долл. за 48 % акций КрАЗа, включая и акции, принадлежавшие Быкову и Дружинину[134]. Известие о том, что Колпаков продал акции Быкова и Дружинина без их разрешения, взбудоражило рабочих алюминиевой промышленности. Многие ожидали в любой момент стрельбы, но Анисимов вылетел в Красноярск и вернул Быкову и Дружинину их 10 % акций завода и предложил Быкову начать переговоры с Львом Черным.

Конфликт между Быковым и братьями Черными стал причиной десятков убийств, но убийства совершались из-за денег, при достаточном количестве их можно было избежать напряженности. Черный заявил, что он не собирался обманывать Быкова, и свалил вину за «непонимание» на друзей измайловской преступной группировки. КрАЗ находился в тяжелом финансовом положении, а Черный был в состоянии платить большие суммы, чем любой его конкурент. В результате стороны договорились о том, что TWG снова получит 17 % акций КрАЗа, которые были у нее отняты в 1994 году, и разделят экспортируемый заводом алюминий на три части: одну Черному, вторую — Анисимову, а третью — Быкову и его помощникам. Быков согласился защищать интересы Черного и Анисимова в Красноярске, а Черный и Анисимов предоставили «крышу» Быкову в Москве.

Быков стал председателем совета директоров КрАЗа и в этой должности использовал методы насилия, чтобы удовлетворить свои амбиции и присоединить к КрАЗу другие важные составляющие Красноярского энергометаллургического комплекса.

Во-первых, КрАЗ приобрел 17 % Красноярской гидроэлектростанции, второй по величине в России, всего за 3 млн долл. Вскоре после этого был осуществлен дополнительный выпуск акций, и электростанция под контролем Быкова стала первым частным производителем электричества в России. Когда Чубайс, будучи главой объединенных энергетических систем, пытался возобновить государственный контроль над этой гидроэлектростанцией, ему начали угрожать физической расправой[135].

Быков также предпринимал шаги по захвату ФПК ТаНАКо, ведущей компании, созданной по инициативе администрации края, которая объединила государственные акции в наиболее крупных предприятиях края, включая не только Красноярскую гидроэлектростанцию, но и компанию по производству электроэнергии «Красноярскэнерго», сталелитейный завод, Бородинский угольный разрез, АГК и Красноярскую железную дорогу. В августе 1997 года губернатор края Валерий Зубов уехал в отпуск, а Быков созвал внеочередное собрание акционеров, на котором было проведено голосование по выводу государственного представителя из совета директоров. Повестка дня собрания была принята благодаря интригам людей Быкова, которые говорили акционерам, как нужно голосовать. После голосования холдинговая компания перешла в руки Быкова.

Быков теперь был управляющим региональной экономической империи. Единственное, чего ему не хватало, так это политической власти, и в декабре 1997 года он баллотировался в законодательное собрание Красноярского края, представляясь борцом с организованной преступностью.

Выдвижение кандидатуры Быкова стало тестом нравственности жителей Красноярска. Было известно, что Быков замешан в заказных убийствах, и он даже сам признавал, что, говоря его словами, пользовался некоторыми «незаконными возможностями». Но Быков заявил, что он нарушал закон для того, чтобы установить порядок и избавить регион от воров, которые притворялись, что признают закон. Многие жители Красноярска приняли это объяснение за чистую монету.

В то же время хорошее впечатление производила благотворительная деятельность Быкова.

Декабрь 1997 года

На крышу здания, в котором находился зал собраний красноярского Дома учителя, непрерывно падал снег, а в это время на сцену поднялась седовласая учительница и начала свою речь.

— Товарищи! Я хочу рассказать вам историю, которой не могу не поделиться. Я была в кабинете у Анатолия Петровича!

Вы знаете, как он заговорил со мной? Он стал рассказывать мне о своей семье. Если вы не слышали, как Анатолий Петрович говорит о своей матери, то вы ничего не слышали. Товарищи, я хочу задать вам вопрос: многие ли из нас начинают деловой разговор с рассказа о своей матери? Но именно так поступает Анатолий Петрович! Простите, я не могу больше говорить…

Учительница разрыдалась и вернулась на свое место.

За сценой на почетном месте, сложив руки и застенчиво улыбаясь, сидел Быков. Собрание состоялось по случаю объявления о решении Быкова финансировать мемориальную книгу в память погибших учителей Красноярского края. Вторая учительница, сидевшая рядом с ним, встала и поднялась на сцену.

— Кто дает жизнь ребенку? — спросила она.

— Его мама, — ответили сидящие в зале учителя.

— А потом?

— Его учитель!

— Правильно, учитель учит его делать добрые дела. А кто в нашем крае совершает добрые дела?

— Анатолий Петрович! — послышался хор голосов из зала.

На трибуну поднялась третья учительница.

— Я могу говорить об Анатолии Петровиче только стихами, — сказала она и прочитала несколько стихотворений о доброте. Закончив, она произнесла: — Мне кажется, что Бог спустился с небес в лице Анатолия Петровича Быкова.

В детском доме в Назарове Быков перерезал ленту, выпустил шары, затем открыл коробку и стал вручать детям подарки. На стене висел плакат с его фотографией и словами «Дети и их родители вместе с А. П. Быковым».

После вручения подарков дети, одетые в русские национальные костюмы, встали в ряд, каждый из них держал подарок, а директор детского дома произнесла короткую речь:

— Я так благодарна за это проявление доброты и тепла по отношению к нашим детям! Я знаю, что у Быкова большие планы, и необходимо, чтобы он осуществил их, поэтому я тоже хочу вручить ему подарок.

После этого она подарила Быкову шмат сала и банку с малиновым вареньем. Дети хором повторяли:

— Дядя Толя для нас как родной отец. Все мы, без сомнения, принадлежим Анатолию Петровичу Быкову.

В результате Быков получил более 80 % голосов и стал председателем промышленного комитета законодательного собрания, что дало ему политическую власть и способствовало еще большему укреплению его экономической власти.

В начале 1998 года Быков стал во главе параллельной структуры власти в Красноярском крае, которая была сильнее, законного правительства. Ему подчинялись не только главные предприятия региона, но и вся организованная преступность. Начальник МВД края Петрунин был его другом, равно как и начальник законодательного собрания Александр Ус.

Однако его падение было не за горами. После принудительного контроля над ТаНАКо Зубов забеспокоился по поводу возросшей власти Быкова и потребовал произвести налоговую проверку КрАЗа. Проверка ничего не дала, но после этого Зубов пригласил комиссию из Министерства внутренних дел под руководством генерала Владимира Колесникова произвести расследование коррупции на КрАЗе. Это тоже не дало результатов, отчасти потому, что Быков задарил членов комиссии дорогими подношениями. Опыт расследования, однако, убедил Быкова в том, что ему придется разделаться с Зубовым. Но затем он допустил ошибку, которая оказалась гибельной для него: он решил оказать поддержку генералу Александру Лебедю во время избирательной кампании на пост губернатора.

Во многих отношениях союз Быкова и Лебедя был логичен. Лебедь баллотировался на пост губернатора, но на самом деле его цель заключалась в том, чтобы стать президентом. Быков хотел лишь укрепить свою экономическую империю в Сибири. В то же время под его контролем была экономическая власть в Красноярском крае, и Лебедь понимал, что ему будет трудно победить без поддержки Быкова. Проблема заключалась в несходстве их личностей. Быкову не нравилось, когда им пренебрегали, а Лебедь, привыкший командовать армиями, не любил идти на уступки никому, кроме себя самого.

Тем не менее вначале их сотрудничество казалось успешным. Быков и Лебедь договорились, что Быков поддержит Лебедя, а Лебедь в свою очередь позволит Быкову основать холдинговую компанию для единого интегрированного энергометаллургического комплекса, включая КрАЗ, Красноярскую гидроэлектростанцию, АГК и открытые угольные шахты. Быкова и Лебедя все время видели вместе, и Быков давал большие суммы на избирательную кампанию Лебедя.

Однако после выборов Лебедя их партнерство распалось. Лебедь отказался дать разрешение на создание энергометаллургической холдинговой компании, о чем прежде договаривался с Быковым, объясняя это тем, что компания, по мнению Быкова, будет приносить прибыль 85 млн долл. в год его директорам, но лишь 500 000 долл. в месяц налогов краю. После нарушения Лебедем их соглашения Быков публично обвинил Лебедя в некомпетентном управлении краем, и растущее напряжение между ними перешло в открытую войну.

Лебедь попросил Колесникова возобновить расследование по делу Быкова. Вскоре после этого Колесников вернулся в Красноярск и на этот раз открыл 64 уголовных дела, связанных с Быковым, и в двух из них он прямо обвинялся в преступлениях во время приватизации КрАЗа.

Ситуация становилась настолько серьезной, что в разгаре расследования Быков уехал из России под предлогом медицинского лечения и обосновался на вилле в Черногории на Адриатическом море.

Пока Быкова не было в стране, произошло событие, которое позволило Колесникову значительно расширить свое расследование. Этим событием стал арест Татаренкова греческой полицией в августе 1999 года.

Татаренков находился в бегах с 1994 года после того, как один из членов его банды был арестован и стал обвинять его в организации серии заказных убийств, в том числе по заказу Быкова. В октябре 1996 года он прибыл в Грецию, жил там под вымышленным именем и держал отель, принадлежавший Быкову. Татаренков всегда был предан Быкову, но примерно за год до его ареста появились признаки того, что эти чувства не были взаимными. Быков предпринимал шаги, чтобы вывести отель в Греции из-под контроля Татаренкова, затем назначил ему встречу в Германии. В последнюю минуту Татаренков решил не ехать. Позже он узнал, что в Германии его ожидали профессиональные киллеры. Потрясенный предательством Быкова, Татаренков начал записывать видеоматериалы, в которых он сознавался в убийства, совершенные им ради Быкова.

На одной из видеопленок Татаренков непосредственно обращался к Быкову: «Уважаемый Анатолий Петрович! Я подготовил много видеокассет, на которых рассказываю о том… сколько крови было пролито ради того, чтобы вы стали тем, кем являетесь сейчас. Не снятся ли вам те люди, убитые пусть не вашими руками, но по вашим приказам? Может, вы забыли их, тогда я вам напомню их имена: Чистяк, Ляпа, Толмач, Терех, Лобан, Шорин, Сергей Скоробогатов, Олег Тубин. К убийцам в России никогда не испытывают жалости, а у вас длинный список жертв, достаточный для пожизненного заключения. Все эти данные подтверждены фактами и хранятся у надежных людей». Татаренков обвинял Быкова в 13 заказных убийствах.

После ареста Татаренкова эти видеопленки были переданы милиции, и против Быкова были выдвинуты новые обвинения в отмывании денег и причастности к совершению убийств.

Пока Быков находился под следствием и за пределами страны, атмосфера угрозы, всегда окружавшая его, начала ослабевать, и его враги, объединившись, напали на его экономическую империю. Среди его врагов были Чубайс, которого возмущали методы, используемые Быковым в приобретении контроля над Красноярской ГЭС; Альфа-группа, захватившая контроль над АГК с помощью ОМОНа, действовавшего по приказам Лебедя и Дерипаски, который не забыл, как партнер Быкова Татаренков регулярно звонил ему на мобильный телефон, угрожая убить.

Объединение врагов стало угрозой доходам Быкова. Доставка алюминия на КрАЗ из АГК и с Николаевского алюминиевого завода на Украине, который находился под контролем фирмы, принадлежавшей Дерипаске, и с «Сибирского алюминия» была сокращена, а затем прекратилась. Объединенная энергетическая система возбудила два уголовных дела против КрАЗа на сумму 3,3 млрд и 500 млн рублей. Одновременно милиция получала приказы арестовывать людей Быкова за любое нарушение, включая переход улицы на красный свет. На городских рынках люди, называвшие себя бойцами из Приднестровья, начали ходить от палатки к палатке, советуя продавцам вложить деньги, которые раньше они давали сторонникам Быкова, в Молодежное движение Лебедя[136].

29 октября 1999 года Быков был арестован на венгерско-югославской границе, выдан российским властям и заключен в тюрьму в Москве. По настоянию Лебедя его перевели в Красноярск.

Лебедь хотел, чтобы дело Быкова расследовали в Красноярске, так как надеялся показать местным жителям, что Быков преступник, а не Робин Гуд. Однако законодательное собрание оказало Быкову почти единодушную поддержку, и известные жители города встали на его защиту. В коллективном письме на имя прокурора края издатели, учителя и депутаты Думы говорили об опасности «охоты на ведьм» и возврата к сталинской эпохе террора. Они гарантировали «безупречное поведение» Быкова, в случае если его отпустят на поруки.

Быков вновь развел бурную деятельность. Он слал письма из тюрьмы, в которых проявлял заботу о нравственности народа. В одном из писем он писал: «Я верю в триумф разума. Наше спасение зависит только от одного: от духовного и нравственного возрождения личности».

В конце августа 2000 года Быков был освобожден на поруки. Поползли слухи о том, что он планирует баллотироваться на пост губернатора. Быков был слишком опасен, чтобы его оставлять на свободе.

Пока Быков сидел в венгерской тюрьме, ожидая экстрадиции, положение на КрАЗе, осаждаемом объединенными силами Лебедя, Дерипаски, группы Альфа и Чубайса, значительно ухудшилось, и Черный с Анисимовым продали свои акции КрАЗа нефтяной компании «Сибнефть», находившейся в руках крупного олигарха Романа Абрамовича. Эти акции, акции АГК и Братского алюминиевого завода были впоследствии объединены с акциями «Сибирского алюминия», принадлежавшими Дерипаске, с образованием крупнейшего объединения в истории постсоветского бизнеса — «Российский алюминий». На долю новой компании вскоре приходилось 10 % от мирового производства алюминия.

Однако Быков продолжал удерживать контроль над своей долей в КРАЗе, и если бы его избрали губернатором, «Российский алюминий» получил бы в его лице сверхсильного противника.

Из-за союза Лебедя с экономическими конкурентами Быкова личный конфликт между Быковым и Лебедем перерос в конфликт с Абрамовичем и Дерипаской, двумя олигархами, пользовавшимися особыми преимуществами в условиях нового режима Путина. Именно это «соотношение сил» и определило судьбу Быкова.

Прошло немногим более месяца после того как Быкова выпустили на поруки, когда во время обыска на даче Быкова нашли наручные часы одного из его помощников, Вилора Струганова (Паши Цветомузыки), и Быкова обвинили в убийстве Струганова. Однако через несколько дней было установлено, что на самом деле Струганов не был убит. Его «смерть» была инсценирована: покрытое простыней тело вынесли из дома на Кутузовском проспекте[137]. Тем не менее, несмотря на протесты его адвокатов, Быкова не освободили. Прокурор доказал, что, хотя убийство было инсценировано, Быков на самом деле готовил покушение на Струганова.

Данный инцидент с участием Струганова позволил властям доставить Быкова в Москву. «Невозможно было разбираться со всеми материалами, собранными на Быкова, — писал „Коммерсант“, опираясь на материалы прокуратуры, — в городе, который находился под его контролем»[138].

Через шесть недель после «убийства» Быкова повели на допрос, где его ждали следователи из прокуратуры. Зная, что Струганов не был убит, Быков предполагал, что его освободят. Но ему предъявили обвинение в организации убийства.

Теперь Быков понял, что через восемь лет после начала его восхождения от уличного рэкетира до хозяина одной шестой части России появились серьезные силы, направленные против него. Именно это, а не собранные улики, угрожало прервать его жизненный путь, и в присутствии своего адвоката и обвинителей он потерял самообладание.

— Ладно, — сказал он, — сажайте меня в тюрьму. Но больше вы от меня ничего не услышите.

Глаза Быкова наполнились слезами, он резко отвернулся к стене, собрав все силы, чтобы не зарыдать.