У истоков великой ненависти. Очерки по еврейскому вопросу.

Глава первая. Духовно-психологические черты древнего Израиля. Еврейский народный эпос.

«Я защищаю равноправие евреев, потому что верю, что еврейская раса является одной из тех, которой человечество обязано чрезвычайно многим. И если я слышу, что допущение евреев в парламент угрожает христианскому характеру данного собрания и всего нашего общества, то мне хочется сказать: именно потому, что данное собрание и наше общество исповедует христианство, требование гражданского и политического равноправия не может не быть удовлетворено. Когда я вспоминаю, в каком неоплатном долгу мы находимся перед этим народом, какую благодать он принес человечеству, когда я думаю, что наша жизнь освящается историей евреев, их поэзией, их законами, — то именно, как христианин, я не в силах противиться настояниям тех, которым христианство так много обязано»...

Так говорил перед высоким собранием английской палаты общин 25-го мая 1854 года крещеный иудей Веньямин Дизраэли, добравшийся до поста премьер-министра Британской империи и произведенный в лорда Биконсфильда.

В этих словах Дизраэли заключается сущность величайшего обмана, жертвой которого оказались широкие круги как западно-европейской, так и российской общественности прошлого века.

«Мы дали вам Бога!» говорили евреи доверчивым христианам. «Наша Тора (закон) является вашим Ветхим Заветом. Все христианство, вся ваша культура выросла на корнях иудаизма. Вы в неоплатном долгу у еврейства за благодать, которую он принес человечеству».

И верующие христиане делают отсюда вывод, что борьба с еврейством, с этим «избранным народом» Божьим, недопустима именно с религиозной, христианской точки зрения. На этих струнах верующих христиан евреи продолжают играть и сегодня, сознательно их обманывая и всячески скрывая, что исконное религиозно-бытовое мировоззрение иудейства не только не совместимо с христианством, но прямо ему противоположно. Христиане восприняли Библию, т. е. древнееврейскую письменность, как пророчество о грядущем царстве Христа. На школьной скамье знакомились христиане с трогательными повествованиями Ветхого Завета о страданиях безвинно преследуемого еврейского народа в Египте, о любви Иосифа к своим братьям, о «кротком царе» Давиде... Мало кто читал библейские тексты в подлиннике, а еще меньше тех, кто сознательно изучал Библию, как народный эпос древнего Израиля, как исторический документ, дающий исчерпывающую характеристику духовно-психологических черт еврейского племени.

Размеры настоящего очерка не позволяют нам углубляться в эту интересную тему, достойную специального исследования. Мы ограничимся приведением некоторых характерных мест из обширного материала Библии, рассматривая их с точки зрения изучения исконных свойств еврейской души.

Первое, что бросается в глаза при чтении библейских текстов, это страстная и жестокая ненависть евреев к другим народам, подлинная кровожадность, соединенная с циничным эксплуататорским паразитизмом.

«... В полночь Господь поразил всех первенцев в Земле Египетской... Не было дома, где не было бы мертвых... (Исход 12, 29-30). И пошли войной на Мадиама, как повелел Господь Моисею, и убили всех мужского пола... И прогневался Моисей... и сказал: «Для чего вы оставили всех женщин? Итак, убейте всех детей мужского пола и всех женщин, познавших мужа, убейте. А всех детей женского пола, которые не познали мужского ложа, оставьте для себя... (Числа 31, 7, 14-13)... В тот же день взял Иисус Макед и поразил его мечем и царя его, и предал заклятию их и все живущее, что находилось в нем; никого не оставил, кто бы уцелел... И поразил Иисус всю землю нагорную и полуденную и низменные места, и землю, лежащую у гор, и всех царей их; никого не оставил, кто уцелел бы, дышащее предал заклятию, как повелел Господь Бог Израилев... (Иисус Навин 10, 28-43)... А всю добычу и скот городов их разграбили сыны Израилевы себе; людей же всех перебили мечем, так что истребили всех их; не оставили ни одной души, как повелел Господь, (Иисус Навин 11, 15-16)...

И живших о городе перебили... Детей их, оставшихся после них на земле, которых сыны Израилевы не могли истребить, Соломон сделал оброчными работниками до сего дня... (III Царств 9, 16-21)... Ибо шесть месяцев прожили там Иоав и все Израильтяне, доколе не истребили всего мужского пола в Идумее... (III Царств 11, 16)... Бейте их, чтобы ни один не ушел! (IV Царств 10, 25))...И поразил Менаим Типсах и всех, которые были в нем... и всех беременных женщин в нем разрубил... (IV Царств 15-16)... И нашли пастбища тучные... и перебили кочующих и оседлых, которые там находились, и истребили их навсегда и поселились на их месте... (I Паралипоменон 4, 40-41)... И десять тысяч живых взяли сыны Иудины в плен; и привели их на вершину скалы, и низринули их с вершины скалы, и все они разбились совершенно... (II Паралипоменон 25, 12)... Я совершенно истреблю все народы, среди которых рассеял тебя, а тебя не истреблю... (Иеремия 30, 11)... Старика, юношу и девицу, и младенца, и жен бейте до смерти... (Иезекиил 9, 6)... Когда сделаю землю Египетскую пустынею... поражу всех живущих на ней, тогда узнают, что я Господь... (Иезекиил, 32, 15)».

Кровожадно истребляя мирные народы, завладевая их «тучными пастбищами» и всем имуществом, древние евреи уже тогда проявляют все свойства паразитизма[2], которые в последующие века развиваются ими до такой виртуозности! Так древнееврейский эпос вкладывает в уста Иисуса Навина следующее обращение Бога Израилева к своему народу:

«Дал я вам землю, над которою ты не трудился, и города, которых вы не строили, и вы живете в них; из виноградных и масличных садов, которых вы не насаждали, вы едите плоды». (Иис. Нав. 4, 13).

Книги пророков полны этими вожделениями. Приведем несколько характерных отрывков из книги пророка Исайи: «И будут цари питателями твоими, и царицы их кормилицами твоими; лицом до земли будут кланяться тебе и лизать, прах ног твоих... (49, 23)... Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их — служить тебе... И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем, ни ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царство, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся.... (60, 20-12)... Ты будешь насыщаться молоком народов, груди царские сосать будешь... (60, 16)... И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши; и сыновья чужестранцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями... будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их... (61, 5-6)».

Древний Израиль наделил своего племенного бога Иегову (Яхве) чертами необычайной жестокости, мстительности и несправедливости. Этот кровожадный образ отталкивает и возмущает этическое сознание не еврея и не имеет ничего общего с образом любвеобильного и милостивого Бога-Отца Христианской религии.

Жутью веет от подлинного садизма, которым проникнуты повеления Иеговы своему народу: «Когда введет тебя Господь, Бог Твой, в землю, в которую ты идешь, чтоб овладеть ею, и изгонит от лица твоего многочисленные народы... и предаст их тебе Господь, Бог твой, и поразишь их: тогда предай их заклятию, не вступай с ними в союз и не щади их... (Второзаконие, 7, 1-2)... И истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, дает тебе; да не пощадит их глаз твой (там же 7, 16)... И шершней нашлет Господь, Бог твой, на них, доколе не погибнут оставшиеся и скрывшиеся от лица твоего... И предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной... (там же 7, 20 и 24)...

Слушай, Израиль: ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти и овладеть народами, которые больше и сильнее тебя... Знай же ныне, что Господь, Бог твой, идет перед тобою, как огнь поядающий; Он будет истреблять их и низлагать их пред тобою, и ты изгонишь их, и погубишь их скоро, как говорил тебе Господь... (там же 9,1— 3)... Видите ныне, что это Я, Я — и нет Бога, кроме меня... Когда изострю сверкающий меч мой, и рука моя примет суд, то отмщу врагам Моим, и ненавидящим меня воздам. Упою стрелы мои кровью, и меч мой насытится плотью, кровью убитых и пленных, головами начальников врага... (там же, 32, 32-42)»...

Той же кровожадностью, той же ненавистью к другим народам и вечным стремлением к их порабощению проникнуты и песнопения Псалтири: «...Проси у меня, и Я дам народы в наследие тебе и во владение тебе пределы земли. Ты поразишь их жезлом; как сосуд горшечника, раздробишь их... (Пс. 2, 8-9)... Да торжествуют угодники во славе и да радуются на ложах своих.

Славославия Богу в устах их и меч обоюдоострый в руне их. Чтобы совершить мщение над народами, наказание над племенами. Чтобы заключить царей их в узы и вельмож их в оковы железные... (Пс. 149, 5-8)... Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!.. (Пс. 136, 7-9).»

По свидетельству ученых исследователей древнего еврейства, как напр. проф. Шарля Пикар, евреи веровали, что Иегова любит запах крови и паленого человеческого мяса. Иерусалимский храм был, согласно древнееврейскому писанию, грандиозной бойней всех времен: пол его так был залит кровью приносимых в жертву животных, что жрецы ходили «по щиколотку в крови» и принуждены были «приподнимать края одежды». Традиции этого кровавого культа дошли до нашего времени в виде ритуального убоя скота. Как известно, правоверный еврей ест только «кошерное» мясо, т.е. мясо животных, умерщвленных особым, до мельчайших подробностей установленным способом. Убой этот, при котором животное, поддерживаемое в стоячем положении, медленно истекает кровью под ударом особых колющих орудий, сам по себе является отталкивающей жестокостью. Но интересно то, что ритуальный убой, за право которого евреи во всех странах рассеяния своего борются с необычайным упорством, сохранил до сего дня полностью значение религиозного жертвоприношения, — какого-то темного кровавого колдовства. Резники, приставленные синагогой к этому делу, отнюдь не простые мясники, а служители культа, и весь этот жуткий ритуал сопровождается чтением особых молитв и заклинаний.

В следующей главе мы проследим позднейшее развитие всех этих отталкивающих моментов, вылившееся в религиозно-бытовом законодательстве раввинизма. Но прежде чем отложить в сторону Библию, посмотрим, какими свойствами наделяет своих героев народный эпос Израиля.

Каждый народ придает своим эпическим героям особые, соответствующие всему его душевному строю, черты. Так герои библейских повествований носят все специфические черты, извечно отличавшие еврейское племя.

Начнем с праотца Иакова — корыстолюбие, низкая хитрость, нечестность и трусость характеризуют этого национального героя еврейства, родоначальника всего Израиля. Еще во чреве матери он уже ссорится со своим братом близнецом из-за первородства и, пытаясь задержать рождение брата, появляется на свет Божий, уцепившись за его пятку (Бытие, 25, 22-26). Воспользовавшись состоянием острого голода своего брата, он вымогает у него первородство за чечевичную похлебку. Но, не особенно полагаясь на действительность этой сделки, он ловко обманывает умирающего слепого отца и, прикинувшись Исавом, незаконно присваивает предназначавшееся старшему брату отцовское благословение (там же, 27). Весьма характерно, что обман этот нимало не осужден религиозным сознанием иудаизма, а наоборот признан удачным деянием, обеспечивающим низкому обманщику и всему его потомству выгоды первородства и отцовского благословения! Обманув отца и брата, Иаков в страхе бежит от гнева Исава к дяде своему, Лавану. Здесь он женится и живет двадцать лет, непрестанно надувая гостеприимного тестя при дележе скотьего приплода (там же, 30, 31- 43). Завладев путем хитрости большей частью Лаванова стада, Иаков бежит от гнева обобранной им семьи и направляется к Исаву, в расчете, что за эти долгие годы возмущение брата успело погаснуть. Но он не решается предстать перед лицом брата, а укрывшись с семьею за рекой, посылает Исаву богатые дары в надежде умилостивить обманутого брата. Ночью происходит борьба с неким таинственным духом. При приближении зари, таинственный дух, видя что не может побороть Иакова, просит отпустить его. Прежде чем отпустить неведомого противника, Иаков требует себе от него благословения. Тот благословляет Иакова и говорит: «Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь». (Там же, 32-28). Получив отцовское благословение обманом, Иаков Израиль добывает себе благословение таинственного ночного духа путем насилия. Исав прощает брата, встречает его поцелуями и слезами радости. Но подозрительный Израиль отделывается от брата, тут же обманув его относительно цели своего дальнейшего путешествия (там же, 33, 13-17).

Располагается станом перед городом Сихемом. Из повествования ясно, что жители Сихема приняли пришельцев дружелюбно. Сын князя Сихемского влюбляется в Дину дочь Израиля, и просит ее себе в жены. «Сын мой прилепился душою к дочери вашей», говорит Еммор. «Дайте же ее в жены ему. Породнитесь с нами; отдавайте за нас дочерей ваших, а наших дочерей берите себе. И живите с ними; земля сия пред вами, живить и промышляйте на ней, и приобретайте ее во владение» (там же 34, 8-10). Сыновья Иакова, однако, отвечают «с лукавством», что примут предложение Еммора только в том случае, если весь мужской пол сихемцев произведет над собой обрезание. Доверчивые сихемцы спешат исполнить поставленное им условие. Но когда на третий день после этой операции все они лежали в болезни, сыновья Иакова, напали на город, и «умертвили весь мужской пол; и самого Еммора и Сихема, сына его, убили, мечем... и разграбили город... Они взяли мелкий и крупный скот их, и ослов их, и что ни было в городе, и что ни было в поле. И все богатство их, и всех детей их, и жен их взяли в плен, и разграбили все, что было в домах» (там же, 34, 25-29). После этой проделки, Израиль опасается остаться на месте, сделавшись «ненавистным для жителей сей земли». «И отправились они. И был ужас Божий на окрестных городах, и не преследовали сынов Иаковлевых...» (там же, 35, 5).

Таков нравственный облик «праотца» и родоначальника Израилева! Но такими же чертами душевной низости, вероломства, обмана, корыстолюбия и жестокости отличаются и другие герои древнееврейского народного эпоса, начиная со старшего патриарха Авраама, торговавшего в Египте собственной женой, и кончая Самсоном, предательски и зверски расправлявшимся с народом, оказавшим ему приют.

Возьмите в руки Библию и познакомьтесь с нравственным обликом «кроткого» царя Давида, не с тем, который преподносится христианам в переделках из «Ветхого Завета», а с тем, который столь красочными чертами обрисован в еврейском эпосе. Как мы уже видели, древние евреи имели обыкновение поголовно истреблять иноплеменников, с которыми они входили в соприкосновение. «Кроткий» же царь Давид расправлялся со своими нееврейскими пленниками с особой жестокостью. «И поразил Моавитян, и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались Моавитяне у Давида рабами... (11 Царств, 3, 4)... И собрал Давид весь народ, и пошел к Равве, и воевал против нее, и взял ее. И взял Давид венец царя их с головы, а в нем было золота талант и драгоценный камень, — и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес очень много. А народ, бывший в нем, он вывел, и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигальные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими. (11 Царств, 12, 29-31).» Характерны мотивы победной песни, которую Давид «воспел Господу», достигнув вершины своего могущества:... «Я гоняюсь за врагами моими и истребляю их, и не возвращаюсь, доколе не уничтожу их. И истребляю их, и поражаю их, и не встают, падают под ноги мои... Я рассеваю их, как прах земной, как грязь уличную мну их, и топчу их... Иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих. Жив Господь и благословен защитник мой! Да будет превознесен Бог, убежище спасения моего, Бог, мстящий за меня и покоряющий мне народы... (11 Царств, 22, 38-48).» Не менее характерно и содержание завещания умирающего старца Давида сыну своему и наследнику Соломону, — оно на три четверти состоит из поручений отомстить тем, кому он не имел возможности отомстить сам. Бесчисленными победами своего сорокалетнего царствования обязан был Давид в первую очередь своему верному и искусному военачальнику Иоаву. И вот, на ложе смерти, Давид припоминает случай, когда Иоав ослушался и, поддавшись чувству масти, умертвил убийцу своего брата, Саулова полководца, Авенира. Он завещает отомстить старику Иоаву за это ослушание: «Поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в Преисподнюю. (11 Царств, 2, 6)». «Вот еще у тебя Семей, сын Геры», — продолжает умирающий Давид — «он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему Господом, говоря: «я не умерщвлю тебя мечем». Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый, и знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в Преисподнюю. (Там же, 2, 8-9)». С этими словами на устах умирает «кроткий» царь Давид, со словами кровавой мести к прощенному им некогда человеку!

Особенно характерно для всего еврейского мировоззрения здесь не сам обычный для него факт необычайного злопамятства и мстительности, а специфическое правосознание еврейства, столь ярко выразившееся в позднейшем законодательстве раввинов: Давид поклялся не мстить Семею, но передает месть по наследству сыну; Соломон же не был связан клятвою Семею и потому без зазрения совести мог казнить прощенного отцом старика. Бессовестное клятвопреступление, облеченное в правовой формализм!

Мы взяли все эти примеры из жизни любимых героев древнееврейского народного эпоса, которыми еврейство гордится и которых считает, как святых. Духовно-психологические черты, характеризующие этих героев, вызывают невольное отвращение всякого на. еврея. Деяния их, вызывающие наше возмущение, нимало не смущают, однако, совесть иудаизма, а, наоборот, воодушевляют сынов Израиля. Тут раскрывается уже та непроходимая пропасть, которая пролегает между всем мировоззрением, моралью и правосознанием еврея и не еврея и которая неизбежно вызывала горячие чувства антисемитизма везде, где бы ни проявлялась низменная, корыстолюбивая, жестокая и глубоко порочная природа еврейства.

Глава вторая. Религиозно-бытовое содержание иудаизма. Талмуд и Шульхан Арух.

Если исконный лик иудейства, искаженный ненавистью, пороком и кровожадностью, выступает уже с достаточной ясностью на страницах его древнего народного эпоса, то подлинный лик современного еврейства — его духовно-психологическая сущность и вся его умонаправленность — отражается наиболее полно в его религиозно-бытовом мировоззрении, нашедшем свое выражение в накапливавшемся веками законодательстве и поучениях раввинов (учителей). Раввины рассказывают, что, когда Моисей на Синае получил от Иеговы закон — Тору, ему, кроме того, были даны устные объяснения и дополнения, которые не были записаны, а передавались устно от одного поколения другому. Таким путем раввины создали себе широкий простор для религиозно-законодательного творчества. Из этих пояснений и дополнений, даваемых раввинами закону Моисееву, вырастает в первые века (приблизительно в 150 году после Р.Х.) — Мишна (повторение). Мишна преподается в школах и синагогах, ее комментируют в свою очередь, и из дополнений этих вскоре вырастает Гемара (завершение), собственно, две различные Гемары: одна возникает в Палестине (закончена в 350 году), другая в Вавилоне (закончена в 500 году). Мишна и обе Гемары составляют Талмуд, в его двух вариациях, т.е. Талмуды — Иерусалимский и Вавилонский. Талмуд (учебник иудейской религии и религиозно-бытовых законов) представляет собою обширнейший, бессистемно составленный, сборник законов, изречений, притч, споров и пояснений раввинов. Законы, в нем содержащиеся, не классифицированы, а разбросаны в беспорядке и пересыпаны бесконечной и — для нееврейского сознания — поразительно бездарной и нудной казуистикой.

Едва закончен Талмуд, как и его, начинают объяснять и толковать. Таким образом, с течением веков, благодаря исключительной любви евреев к словопрениям, накапливается огромный материал. Из многочисленных писаний раввинов укажем лишь на главные. В 1169 г. появляются четыре тома Мишне Тора (повторение закона) — творение Маймонида — первая серьезная попытка классифицировать и привести в порядок обширное и сумбурное содержание Талмуда. В 1321 г. Иаков-бен-Ашер издает в Толедо Арба Турим (четыре года) — сборник, содержавший талмудические законы с некоторыми новыми толкованиями и упущением устаревших и маловажных, с точки зрения автора, законов. Вскоре, однако, в еврейской среде сознается необходимость в составлении ясного и сжатого конспекта накопившегося материала, в создании настоящего свода религиозно-бытовых законов. Это требование вполне удовлетворила впервые изданная в Венеции в 1565 г. работа палестинского раввина Иосифа Каро под названием Шульхан-Арух (приготовленный стол). Через несколько лет появляется работа краковского раввина Моисея Иссерлеса — Ха-Мапа (скатерть), которая лишь дополняет Шульхан-Арух в соответствии с нуждами и обычаями евреев в Польше.

В этой форме Шульхан-Арух сделался настоящим сводом религиозно-бытовых законов всего иудейства и его значение не утрачено и по сегодня.

Прежде чем перейти к краткому обозрению смысла и духа, содержащихся в Шульхан-Арухе законов, приведем несколько текстов из Талмуда, которые показывают, какое огромное значение придается поучениям раввинов.

Подобных утверждений множество не только в Талмуде, но и в более поздних писаниях раввинов. Так, например, иудейская книга 1590 г. говорит:

Один из наиболее чтимых учителей иудаизма, прозванный «орлом синагоги», Маймонид говорит в своей Мишне Тора:

Подобных текстов можно было бы привести большое количество. Теперь посмотрим, чему учат эти непогрешимые раввины и как они излагают и толкуют законы древности.

Один из присяжных обманщиков из иудейского стана, еврей д-р Пасманик, в книге своей «Русская революция и еврейство» (Берлин 1923), приводит принцип «люби ближнего, как самого себя», как основную заповедь иудаизма, и замечает, что утверждения «антисемитов» о том, что заповедь эта касается только евреев, неверны. Услышим же правду из уст самих раввинов. Приведем для наглядности библейский текст и соответствующее толкование Шульхан-Аруха:

Мы привели один из бесчисленных примеров. Раввины неоднократно возвращаются к толкованию понятий «ближний» и «брат твой» и поясняют, что понятие это касается исключительно евреев и отнюдь не распространяется на не евреев. Далее мы увидим, откуда вытекает подобное отношение и иноверцам и. иноплеменникам — понятия в еврейском сознании совершенно тождественные. Но прежде чем заняться законами, регулирующими отношения евреев к окружающим их не евреям, необходимо твердо установить, что понятия — гой, нокри, акум, обед — еллилим и кути, которыми раввины пользуются для обозначения иноверцев т. е. не евреев, охватывают всех инаковерующих и христиан в первую очередь. Как только появились первые переводы иудаистических законов, направленных против иноверцев, вызвавшие, естественно, необычайное волнение и возмущение среди христиан, евреи стали доказывать, что слова «акум», «гой» и т. п. не обозначают христиан, а одних лишь «язычников». Приведем вкратце некоторые выдержки из писаний раввинов, опровергающие с исчерпывающей ясностью эти лживые уверения.

Для обозначения неевреев, раввины пользуются, главным образом, следующими словами: гой — не-иудей, язычник, нокри — иноземец, чужой, акум — сокращение, составленное из первых букв фразы — «служитель звезд и планет», т. е. идолопоклонник, Кути — название древнего племени, переселенного в Израиль из Ассирии и образовавшего впоследствии род самаритян, презираемых иудеями, как еретики. Все эти слова равнозначущи, и очень часто, в различных изданиях Талмуда и Шульхан-Аруха, в одном и том же тексте, употребляется выражение — либо гой, либо акум, либо нокри.

То, что евреи причисляют христиан к идолопоклонникам, явствует, например, из следующего:

1. В Талмуде (Абода цара 7, 6) христианский праздник Воскресения отнесен к праздникам акумов-идолопоклонников;

2. «Крест есть принадлежность идолопоклонства» (Талмуд, Абода цара, 3,5);

3. Маймонид говорит в своей Мишне Тора: «Знай, что народ Назареев, который подражает Иисусу, несмотря на то, что догматы их различны, все суть идолопоклонники и с ними нужно обращаться как с таковыми. Так учит Талмуд в Абода цара 1,3».

Мало того, законы, касающиеся акумов-идолопоклонников, не только не исключают христиан, но именно против них и направлены.

Примеры:

1) «Если кто молится и ему навстречу идет акум с крестом в руке и он (иудей) приходит к месту в молитве, при котором полагается класть поклон, он не должен кланяться, даже если бы лицо его было обращено к Богу». (Шульхан-Арух, Орах хаим 113,8).

2) «Запрещено продавать воду кути, если известно, что эту воду он намерен употребить для обряда крещения». (там же Иоре деа 151,1);

3) В дополнениях, написанных им к Шульхан-Аруху, Моисей Иссерлес замечает: «Ныне, когда мы живем среди акумов». Писал же он это, живя в Кракове в XVI веке.

Из приведенных текстов явствует неопровержимо, что акум — христианин. Утверждение же евреев, что понятие «акумы» к христианам не относится, — ложь, рассчитанная как всегда на неосведомленность противников.

Посмотрим теперь, как повелевают иудейские законы относиться к акуму-христианину, или ко всякому нееврею-иноплеменнику.

Приведем несколько законов, относящихся к празднованию субботы, в которую евреям, как известно, не дозволено работать, а разрешено лишь делать самое необходимое, не терпящее отлагательства. Все, что можно и чего нельзя делать в субботу, до мельчайших подробностей установлено законом. Так, в Шульхан-Арухе (Орах хаим 332,1) еврею разрешается помогать скоту при родах в субботу, акуму же при родах в субботу помогать воспрещается чем бы то ни было (там же 330,2). Еврею разрешается в субботу кормить собак (Орах хаим 512,1); акума же кормить запрещено (там же).

Отсюда мы видим, что в известных случаях евреи ставят скот выше нееврея. На этот счет мы находим в Талмуде весьма поучительные места: «Вы (евреи) названы людьми, но акумы людьми не почитаются (Жебамот 61 а)»; в Тосафот (пояснениях к Талмуду) мы читаем — «Его (акума) семя почитается, как семя скота (Гетубот 36)», или — «Совокупление с акумами есть скотоложство (Санхедрин 76 б)». В Шульхан-Арухе мы находим следующий весьма характерный закон:

Чрезвычайно лестно для нас, неевреев, перечисление нечистых вещей в примечании (беер хетеб) к этому — закону:

Как известно, правоверному еврею разрешается держать у себя лишь нееврейскую прислугу. И вот мы читаем в Шульхан-Арухе:

Это почитание неевреев наравне со скотом, или ниже скота, является базой всего еврейского религиозно-бытового законодательства, регулирующего отношение еврейства к окружающему не еврейскому населению, и вытекает из совершенно беспримерной самовлюбленности и исключительности иудеев.

«Народ Израиля лучший из рода человеческого, подобно тому, как сердце является важнейшим из органов», поучает Талмуд. Или: «Мир создан только для евреев; они — плод, остальные народы — шелуха». В другом месте Талмуд учит, что Иегова одевает каждое утро тфилн (четырехугольная коробочка, содержащая внутри священные изречения, писанные на пергаменте, и прикрепляющаяся во время молитвы ремешками ко лбу и левой руке) и что на пергаментном свитке, заключающемся в нем, написаны не обычные заповеди, а комплимент «избранному» народу: «Кто еще такой единственный народ на свете, как мой Израиль!»...

Жители наших западных окраин и Польши могли наблюдать поведение евреев во время молитв в синагоге: какие-то странные подпрыгивания и постоянные плевки... Еврей Г.Богров в своей книге «Записки еврея» (Одесса, 1912) дает следующее объяснение этому явлению: «Евреи в патетических местах молитв несколько подпрыгивают, выражая этой мимикой, желание приблизиться к Богу (!). В конце каждой молитвы еврей отплевывается. Плевки эти адресуются язычникам (т. е. неевреям)».

Бросим теперь беглый взгляд на законы, относящиеся к правовым взаимоотношениям евреев с акумами, т. е. неевреями, дающими им приют в своих странах. Особенно разработаны законы о финансовых делах, и здесь иудею не только разрешается всячески надувать нееврея, но всякий убыток, причиненный не еврею, ставится еврею, в заслугу, ибо «имущество акумов», как поясняет Шульхан-Aрух (Хошен-ха-мишпат 156,5 хага) «равно имуществу, не имеющему хозяина». Случаи дозволенного надувательства нееврея евреем разбираются в Талмуде и в Шульхан-Арухе в огромном числе, причем иудею разрешается, в случае надобности, лгать акуму, а также приносить перед судом ложную присягу и клятву, делая при этом лишь умственную поправку. Но евреям не приходится, по-видимому, особенно обременять себя подобными «умственными поправками», ибо, согласно их верованию, Иегова ежегодно, в день праздника «Иом Кипур», расторгает и делает недействительными все клятвы, данные за истекший год сынами избранного им народа. Вот текст поющейся в этот день молитвы «Коль-нидре», занимающей одно из центральных мест в иудейском религиозном культе: «Во всех обетах, отречениях, конаме, киннуйе, киннузе (еврейские слова, обозначающие различные оттенки понятия «обет» и не имеющие соответствующих выражений в русском языке), также во всех клятвах, которые мы дали, клялись, закрепили, отреклись — с этого дня примирения до следующего дня примирения, который да настанет на наше благо — мы сим каемся во всем. Да будут все они расторгнуты, бессильны, недействительны, сняты с нас и уничтожены на веки. Да не будут наши обещания — обетами; от чего мы отреклись, да не будут отречениями; в чем клянемся, да не будут клятвами». Совершенно беспримерный случай религиозного допущения (если не оправдания) того, что нееврейским сознанием осуждается, как тягчайший грех клятвопреступления!

Все законы раввинов, касающиеся способов зарабатывать хлеб насущный, пропитаны презрением ко всякому физическому труду, особенно же к земледелию. Раввины прямо рекомендуют еврею финансовые операции, в особенности же ведение денежных судебных процессов, подобных «неиссякаемому источнику».

Но самым отталкивающим, самым жутким для не еврейского сознания, — представляющимся прямо неправдоподобным — моментом еврейского религиозно-бытового законодательства является пря мой призыв к физическому уничтожению не евреев при каждом удобном случае. В Талмуде постоянно встречается призыв и истреблению «лучших» и «честнейших» из иноверцев. В Шульхан-Арухе, написанном в позднейшую эпоху, когда раввины сознавали необходимость известной осторожности, мы находим следующий закон:

В другой части Шульхан-Аруха мы читаем:

Довольно. Не будем больше угощать читателя дурной водой из мутного колодца религиозно-законодательного «творчества» раввинов. В этом беглом обозрении мы сознательно упустили отталкивающую порнографию, которой пересыпаны страницы Талмуда и Шульхан-Аруха, и многочисленные, необычайно грязные и кощунственные, выпады против Христа и Божьей Матери. Мы также оставили в стороне всю бесконечную и нудную казуистику, характеризующую бездушный и безблагодатный формализм иудаистического мышления. Но нам кажется, что из немногих приведенных текстов с достаточной ясностью вырисовывается та «благодать», которую, по приведенным в начале предыдущей главы заверениям Дизраэли, подарила человечеству еврейская раса. Если ко всему этому прибавить, что ни один народ так крепко не держится своих религиозно-бытовых законов, как народ еврейский, — удивительно ли что антисемитизм существует с тех же пор, как и само еврейство?

Глава третья. Национально-религиозные праздники иудаизма. Пасха и Пурим.

Духовная сущность каждого народа проявляется с особенной яркостью в наиболее чтимых им национально-религиозных праздниках. Центрами национально-религиозной жизни евреев, их наиболее чтимыми праздниками, являются Пасха и Пурим.

Вернемся и народному эпосу Израиля. Возьмем в руки Библию и познакомимся с древними законами этих празднеств.

Библейские книги — «Бытие» и «Исход» — подробно излагают историю происхождения праздника Пасхи. Напомним вкратце описанные в этих книгах события. Один из сыновей праотца Иакова-Израиля, по имени Иосиф, был продан своими братьями в неволю. Очутившись в Египте и попав в тюрьму на почве недоразумений со своим первым хозяином, Иосиф, благодаря таланту разгадывать сны, входит в доверие к Фараону и делается своего рода хозяйственным диктатором над всем Египтом: «И поставил его (фараон) над всею землею Египетскою (Бытие 41,43)».

В предвидении неурожайных лет, Иосиф закупает в огромном количестве хлеб, складывая его в государственных житницах. Наконец наступает предвиденный голод: «и отворил Иосиф все житницы и стал продавать хлеб Египтянам. Голод же усиливался в земле Египетской. Из всех стран приходили в Египет покупать хлеб у Иосифа, ибо голод усилился по всей земле (там же 41, 55-57)». За хлебом в Египет прибывают и братья Иосифа, некогда продавшие его в неволю. Иосиф узнает братьев, прощает их, и, в конце концов, к сделавшемуся могучим египетским царедворцем еврею переселяется в Египет все его родство. Фараон принимает сородичей Иосифа с необычайным радушием и гостеприимством. Еврейским пришельцам отводится во владение лучшая часть страны:

«И поселил Иосиф отца своего и братьев своих, и дал им владение в земле Египетской, в лучшей части земли, в земле Раамсем, как повелел Фараон (там же 47,11)».

Тем временем голод в стране не прекращался. Когда у голодающего народа не стало больше серебра, чтобы платить за хлеб из казенных складов: «все Египтяне пришли к Иосифу и говорили: дай нам хлеба, зачем нам умирать пред тобою, потому что серебро вышло у нас. Иосиф сказал: пригоняйте скот ваш, если серебро вышло у вас (там же 47,15)». Но неурожай продолжал свирепствовать и по истечении еще одного голодного года пришли к Иосифу египтяне сказали: «не скроем от господина нашего, что серебро истощилось и стада скота нашего... ничего не осталось у нас пред господином нашим, кроме тел наших и земель наших (там же 47,18)». Пользуясь создавшимся положением, Иосиф скупает в казну всю находившуюся в частной собственности землю и самих египтян: «И народ сделал он рабами от одного конца Египта до другого (там же 47, 21)». В то время как Иосиф, путем этой удачной спекуляции, превратил весь Египет — выражаясь современным языком — в грандиозный совхоз, обрабатываемый рабским трудом коренного населения страны, еврейские пришельцы как это явствует из текста, пользовались положением привилегированным: «И жил Израиль в земле Египетской, в земле Гесем, и владели они ею, и плодились и весьма умножились (там же, 47,27)».

То, что еврейские пришельцы заняли еще при жизни Иосифа особо привилегированное положение в Египте, подтверждается и описанием «государственных» похорон, устроенных дожившему до 147-летнего возраста Иакову: «И пошел Иосиф хоронить отца своего. И пошли с ним все слуги Фараона, старейшины дома его и все старейшины земли Египетской... С ним отправились также колесницы и всадники, так что сонм был весьма велик (там же, 49, 7-9)».

Проходит много лет. И вот в Египте разыгрывается драма, которой суждено было в последующей истории неоднократно повториться, драма, которую неизбежно переживали страны, где еврейскому паразитизму не давался своевременный и достаточно энергичный отпор: «А сыны Израилевы расплодились, и размножились, и возросли, и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та (Исход 1, 7)».

Чтобы спасти народ от этого страшного еврейского засилья, египетская национальная власть в лице нового фараона принуждена принять административные меры — евреев пробуют принудить к физическому труду: «Египтяне с жестокостью принуждали сынов Израилевых к работам, и делали жизнь горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами, и от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью» (там же, 1, 14). Исследователи древнейших судеб еврейского народа, в том числе и еврейский ученый С. Лурье, утверждают, что главным занятием Израиля уже на заре его истории было ростовщичество и что он уже в древнем мире играл могущественную роль благодаря своим денежным операциям. По-видимому, то же самое имело место и в Египте. Доведенные до отчаяния засильем «усилившихся чрезвычайно» «заполнивших землю ту» еврейских финансистов, ростовщиков и спекулянтов, египтяне прибегают в своих национальных интересах к «антисемитским» мероприятиям и пытаются разрешить еврейский вопрос, принуждая их к продуктивному физическому труду и поставив над ними особых комиссаров — «и поставили над ним (Израилем) начальников работ (там же, 1, 11)».

По началу евреи пытаются бороться против мероприятий египетской власти уклонением от возложенных на них работ и саботажем[4]. Но когда выясняется бесполезность сопротивления, евреи во главе со своими вождями Моисеем и Аароном организованно эмигрируют из Египта, избрав новой жертвой своего паразитизма народы, населяющие богатую Палестину. Но, покидая страну, некогда столь радушно их приютившую, евреи ниспосылают на головы ее народа неисчислимые бедствия и подвергают его полному ограблению. Воспоминание о последнем проведенном в Египте вечере и составляет еврейский праздник Пасхи.

Посмотрим теперь, каким духовно-психологическим содержанием насыщено предание об этом священном для иудеев вечере. Вождю еврейской колонии в Египте, Моисею, является Иегова. Племенной бог евреев говорит, что увидел страдания народа своего в Египте обещает вывести его из сей негостеприимной страны в другую страну, — «в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед, в землю Ханеев, Хетеев, Амореев, Ферезеев, Евсев и Иевусеев (там же, 3, 8)[5] и преподает ряд весьма ценных и глубоко «нравственных» наставлений. Иегова рекомендует своему народу: во-первых — покинуть страну при мощи обмана, попросив фараона освободить их на три дня от работ для принесения жертвы в пустыне, а во-вторых — обобрать на прощание египетских друзей, попросив себе взаймы на праздник драгоценностей и одежд: «...когда пойдете, то пойдете не с пустыми руками. Каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее вещей серебряных и вещей золотых, и одежд: и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберете Египтян (там же, 3, 21-22)». Иегова исполняет данное Моисею обещание, предварительно удовлетворив свою и своего народа кровожадную мстительность ниспосланием на Египет целого ряда с утонченным садизмом придуманных казней: помогает евреям обобрать на прощание доверчивых египтян и учреждает в память всех этих славных деяний праздник Пасхи, окружив его таинственным кровавым ритуалом и ознаменовав кровавым избиением египетских первенцев.

Но вот подлинные тексты: «Агнец у вас должен быть без порока, мужского пола, однолетний... И пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером. И пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут, есть его. Пусть съедят мясо его в сию самую ночь... Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью; это Пасха Господня. А я в сию самую ночь пройду по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами Египетскими произведу суд. Я Господь. И будет у вас кровь знамением на домах, где вы находитесь, и увижу кровь, и пройду мимо вас, и не будет между вами язвы губительной, когда буду поражать землю Египетскую. И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу, во всех роды ваши; как установления вечное празднуйте его (Исход 12, 5-14)[6].»

Далее идет повествование о том, как выполнен, был этот план. «В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное от скота (там же, 12, 29)». Тем временем евреи уже приготовлялись в дорогу — «и просили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых и одежды. Господь же дал милость народу своему в глазах Египтян; и они давали ему, и обобрал он Египтян» (там же, 12, 36).

Таково происхождение еврейского праздника Пасхи. Как мало походит этот поистине жуткий, насыщенный запахом крови, израильский национально-религиозный эпос на трогательно-слащавые переделки наших ветхозаветных книжек, посвященных наивному восхвалению «избранного народа». Чтобы сорвать с еврейского вопроса прикрывающие его наслоения лжи и подготовить почву для его правильного разрешения в умах, опоенных иудаистическим дурманом народов, обман этот должен быть разоблачен до конца.

Прежде чем перейти к рассмотрению другого великого праздника иудаизма, разоблачим на основании тех же древних текстов другую ложь о бедствиях евреев в Египте. Жалобами на угнетение евреев египтянами полны писания евреев и еврействующих богословов. Посмотрим, что говорит еврейский эпос. С праотцем Иаковым пришли в Египет, по приглашению Иосифа, 70 мужских душ (Исход 1, 5). Обитали евреи в Египте 430 лет (там же, 12, 40). Вышло же сынов Израилевых из Египта в ту страшную пасхальную ночь — «до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей (там же, 12, 37)». Если за 400 лет евреи умножились в этой огромной пропорции, то это значит, что жилось им в Египте не так уж плохо. Мы уже приводили текст, где говорится — «а сыны Израилевы расплодились, и размножились, и возросли и усилились чрезвычайно». Это ясно указывает на то, что евреям не только жилось не плохо, но что они захватили лучшие места в стране, нажили большое имущество и большое влияние. Ведь отпор народившейся под влиянием этого засилья партии египетских антисемитов начался только под самый конец четырехсотлетнего пребывания евреев в Египте. Но даже и в период возложенных на евреев государственных работ им жилось не плохо, чему свидетельствуют жалобы выведенных Моисеем в пустыню израильтян: «О, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб до сыта. (Исход 16, 3)».

Или: «Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни и лук, и репчатый лук и чеснок. (Числа, 11, 5)». Отплатили евреи за эту жизнь Египту кровавой резней и лукавым грабежем пасхальной ночи, а память об этом подвиге возвели в национально-религиозный праздник, справляемый ежегодно и поныне еврейством всего мира.

Духу и смыслу этого праздника человеконенавистничества и мести, как нельзя лучше, отвечает содержание молитвы Шепхох, произносимой в вечер Пасхи и составленной из библейских текстов:

«Пролей гнев Твой на язычников (т. е. неевреев), которые не признают Тебя, и на царства, которые имени Твоего не признают. Ибо они пожрали Иакова и жилище его опустошили. (Пс. 79, б-7). Излей на них ярость Твою, и пламень гнева Твоего да обымет их (Пс. 69, 25). Преследуй их во гневе и истреби их из под небес Господних (Плач Еремии, 3, 66)»...

Но если глубоко порочная духовная сущность еврейства проявляется с достаточной определенностью в празднике Пасхи, то другой и больший праздник иудаизма, Пурим, еще характернее для расовой психологии этого паразитического народа. В этот день евреи празднуют воспоминание о кровавом погроме, учиненном их предками над приютившими их в своей стране персами. Свитки с описанием этого подвига украшаются иудейскими писцами с особой любовью и называются — «Мегила». Еврейская Мегила вошла и в нашу Библию (как предостережение для разумеющих?) под названием книги Есфирь. Вот краткое содержание этой книги.

Красивая еврейка Есфирь, которой руководит своими наставлениями ее воспитатель Мардохей, завоевывает сердце персидского царя Артаксеркса и добивается от него исполнения пожеланий еврейского населения в приютившей его Персии. А пожелания эти сводились к тому, чтобы в 127 областях персидского царства были бы, по заранее заготовленному списку, истреблены представители персидского национального течения, которое, повидимому, не желало мириться с нашествием на страну еврейских паразитов. Добившись от слабого царя при помощи подосланной к нему красавицы Есфири соответствующих полномочий, Мардохей пишет от царского имени указ: «о том, что царь позволяет иудеям, которые во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые притесняют их, детей и жен, и имение их разграбить (Есфирь, 8, 11)». Далее идет рассказ о том, как иудеи «истребляли, убивали и губили» хозяев приютившей их страны, и какая по этому поводу царила у них радость. «В тот же день пришел счет умерщвленным в Сузах, городе престольном, к царю (там же, 9, 11)». И царь обращается к Есфири с вопросом, довольна ли она и каковы ее дальнейшие пожелания. Но кровожадной иудейке мало. «И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было и завтра иудеям, которые в Сузах, делать тоже, что и сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве (Есфирь, 9, 13)». Обвороженный царь удовлетворяет и это желание. И вот собираются иудеи — «умерщвляют в Сузах еще триста человек, в прочих областях еще семьдесять пять тысяч человек». На следующий день удовлетворенные иудеи отдыхали и «сделали его днем пиршества и веселья (там же, 9, 18)».

Чтобы увековечить память об этом кровавом преступлении: «постановили иудеи и приняли на себя, и на детей своих, и на всех, присоединяющихся к ним, неотменено праздновать два сии дня, по предписанному о них и в свое для них время, всякий год. И дни эти должны быть памятны и празднованы во все роды, во всяком племени, во всякой области и во всяком городе, и дни эти Пурим не должны отменяться у иудеев, и память о них не должна исчезнуть у детей их (там же, 9, 27-28)».

Итак, этот второй величайший праздник иудаизма, также как и праздник Пасхи, насыщен кровью, насыщен жестокостью и местью по отношению к нееврейскому населению страны, терпевшей евреев в своих пределах. На попытку партии персидских антисемитов, под предводительством первого министра страны Амана, провести против еврейского «национального меньшинства» ряд административных мер, иудеи отвечают погромом персов в огромном масштабе. Из текста ясно, что это было настоящей чисткой страны от персидских националистов, причем вырезаны были лучшие, наиболее влиятельные люди, цвет персидской интеллигенции — «всех, сильных в народе и в области». А сколько жестокого сладострастья сквозит в этих повторениях — «истребить, убить и погубить»! Ежегодно празднуется еврейством память об этом, по их понятию, героическом и священном деянии. 13 и 14 адара (марта) справляется иудеями Пурим. В эти дни правоверному иудею надлежит, по формулированному в Талмуде повелению Иеговы, напиться настолько, чтобы не быть в состоянии различить слов — «Аман и Maрдохей». Для участия в пуримском пире, польские и галицийские евреи нанимают специально какого-нибудь опустившегося пропойцу из гоев-иноверцев. За право напиться вдоволь и небольшую подачку, такой иноверец символически изображает на еврейском пиршестве Амана, — он должен позволять евреям бить его по лицу, плевать на него и всячески унижать. В то время как празднующие Пурим буйно веселятся и пьянствуют, вспоминая о кровавых деяниях своих предков, в синагогах произносится мутное заклинание, призывающее проклятие на головы всего нееврейского мира: «Проклята будь Зерешь (жена Амана), благословенна Есфирь! Проклят будь Аман, благословен Maрдохей! Прокляты да будут все гои, благословенны все иудеи!».

Защитники современного иудейства пытаются утверждать, что Пурим празднуемый сегодня, «европеизированными» и «ассимилированными» евреями, совершенно утратил свой первоначальный смысл и является лишь символом упования иудея на Иегову, веры в то, что Иегова не оставляет его в трудные минуты его национального бытия. Посмотрим, что говорят по этому поводу сами иудеи на страницах своих религиозно-просветительных изданий. Возьмем для примера хотя бы статью одного из совсем недавних духовных руководителей берлинского — т. е. как раз наиболее «европеизированного» и «ассимилированного» — еврейства, раввина д-ра Манфреда Сварсенского, напечатанную в 1933 году в официальном журнале еврейской общины города Берлина: «Ни в одном другом празднике не принимает как верующий, так и «безбожный» еврей такого горячего участия, как в Пуриме. Ибо этот праздник является, в подлинном смысле слова, праздником без Бога... И внутреннее содержание его составляют не религиозные или культурные мотивы, но чисто политические». (Gemeindeblatt der jüdischen Gemeinde zu Berlin, 23 Jahrgang, März 1933).

Необходимо твердо запомнить это компетентное поучение берлинского раввина: — Пурим является праздником, прежде всего, политическим. Ежегодно подновляется в этот день извечная иудейская ненависть к не еврейскому человечеству и напоминаются неизменные политические методы еврейства, протянувшие по истории нашей планеты свой кровавый след — от избиения первенцев в земле Египетской до всероссийской — ритуальной бойни, учиненной в двадцатом веке еврейскими последователями Мардохея — Карла Маркса на необъятных просторах нашей страны.

Из всего вышеизложенного вырисовывается с исчерпывающей ясностью вся глубина обмана, пытающегося внушить доверчивым и неосведомленным христианам, что вся их жизнь «освящается историей евреев, их поэзии, их законами...»

Иудаизм есть религия ненависти и мести, христианство есть религия любви и всепрощения. Жестокий, кровожадный и лживый образ еврейского племенного бога Яхве несовместим с христианским пониманием любвеобильного Бога истины. И пусть те христиане, которые продолжают верить преступному обману евреев и одурманенных ими христианских богословов, вдумаются в слова Христа, обращенные к иудеям: «Если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы меня... Ваш отец дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего: он был человекоубийца от начала и не устоит в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. (Евангелие от Иоанна, 8, 42-44)»...

В настоящей части наших очерков мы сделали попытку в возможно более сжатой форме охарактеризовать племенные духовно-психологические свойства еврейства, определившие содержание его религиозного творчества. Существует некая таинственная и нерушимая связь между кровью и духом, другими словами между расой (породой) данного племени и всем его внутренним духовно-психологическим обликом. Эта связь издревле сознавалась самим еврейством и вряд пи существует другой народ, который ощущал бы эту связь с такой трагической непреодолимостью, как народ еврейский. «Не подлежит сомнению», писал еврейский писатель Лео И. Леви, «что (у евреев) раса и религия настолько между собою спаяны, что никто не может сказать, где кончается одна и где начинается другая».

Вся жизнь еврея, весь его быт, определены до мельчайших подробностей национально-религиозным законодательством раввинизма. Каждый шаг его — от колыбели до гроба — нормирован законом. В этих законах вылилась душа еврейского племени, столь исключительная, столь непохожая и столь враждебная психологии других племен и народов, — эта исполненная страстной ненависти душа, не разгадав тайны которой, невозможно разгадать и тайны исторической судьбы еврейства, и той роли, которую оно играло и играет в истории народов, среди которых оно живет.

Поэтому и необходимо было предпослать изучению социально-политической стороны, еврейского вопроса знакомство с духом иудаизма, с извечными чертами еврейской души. Не познав духа иудаизма, невозможно понять ожесточенного взаимного отталкивания, неизменно возникающего при соприкосновении еврейства с нееврейскими народами, в которых силен еще здоровый инстинкт биологического самосохранения.

«Антисемитизму, т. е. ненависти к евреям, противостоит с еврейской стороны великая ненависть ко всему нееврейскому», писал в 1912 году в №2 журнала «Янус» еврей X. Ц. Клецель. «Подобно тому, как мы, евреи, про каждого не еврея знаем, что он, где-то, в каком-то уголке своего сердца, является антисемитом, да и не может им не быть, так и каждый еврей является в сокровенной глубине своего сердца ненавистником всего нееврейского...

Если в глубине сердца каждого христианина слово «еврей» отзывается чем-то не вполне безопасным, то для каждого еврея, понятие «нееврей», «гой» — выражение само по себе отнюдь не оскорбительное — означает ясное, недвусмысленное разграничение... Ничто во мне так не живо, как убеждение что, если существует что-то объединяющее всех евреев мира, то это именно эта великая ненависть».

Великая ненависть, — жестокая, кровожадная и действенная ненависть но всему, что не есть еврей, — вот основное свойство еврейской души, вот основное чувство, искажающее отталкивающий лик иудаизма! Страстным пафосом ненависти насыщено не одно лишь религиозное мировоззрение евреев. Тем же пафосом проникнуто и социально-политическое мировоззрение евреев, нашедшее себе столь яркое выражение в доктрине марксизма.

Но рассмотрение еврейского вопроса в плане современной социально-политической действительности не входит в рамки этой части наших очерков. Этому специальному вопросу — изучению той роли, которую играет еврейство в современном мире и его судьбах, посвящается часть вторая.

Но, прежде чем приступить к чтению второй части, перечитаем еще раз приведенные нами во введении изречения выдающихся людей разных эпох и разных народов. Мы видим, что будь-ли то Диодор, писавший на заре нашей эры, Магомет, Вольтер, Наполеон, или Достоевский — все они, в силу своих наблюдений, приходили к одинаковым выводам, к тем же выводам, к которым неизбежно приходит всякий объективный исследователь основных свойств, постоянно «присущих еврейскому народу: — глубоко порочная природа еврейства представляет собой смертельную опасность для нееврейских народов, среди которых оно живет подобно болезненной, внутренней опухоли, отравляющей и подтачивающей их организмы. Народ, желающий жить, должен понять всю глубину еврейской опасности и, поняв, принять радикальные меры к ее устранению.