У каждого своя война

ГЛАВА 12 ГОНЕЦ

Молодой человек, который хотел со мной увидеться, на первый взгляд выглядел зажиточным горожанином, лет двадцати. Хорошо сшитый бархатный костюм темно-синего цвета, перстень с камнем на пальце, новые сапоги - все это говорило, что он не бедствует, но в нем была некая робость, сквозившая в его лице и жестах. Хотя разница в возрасте у нас была небольшая, я смотрел на него свысока: как воин - ветеран смотрит на зеленого новичка, еще ни разу не побывавшего в бою. Снисходительно, с долей презрения и высокомерия. Ситуация была схожа еще потому, что молодой итальянец смотрел на меня так же, как солдат - новичок смотрит на ветерана, с боязливым уважением. Единственное, что вносило диссонанс, то это было мое недоумение: - "Я его не знаю. Что нужно от меня этому молодому итальянцу?".

- Здравствуйте, господин.

- Здравствуй.

- Извините меня, господин, но перед тем как передать вам послание, я должен убедиться, что вы тот самый Томас Фовершэм.

- Что значит убедиться, парень? И вообще, ты сам кто такой?

- Винценто Перроне, господин.

- Вот дубина! Что мне твое имя?! Ты зачем пришел ко мне?!

- Господин, только не гневайтесь! Я знаю, что вы известный воин! О вашей сегодняшней победе на турнире все вокруг только и говорят!

- Гм! И что же все кругом говорят?

- Говорят, что вы играли со своим противником, как кошка с мышью, и когда вам надоело, только тогда вы его зарубили. Одним ударом!

Это было лестно слышать, но кому как не мне знать, что минуть десять после схватки чувствовал себя, как рыба, которую вытащили из воды. Легкие хрипят, как дырявые меха, сердце колотится о ребра так, словно хочет сломать их, а перед глазами - темные круги. Я даже радость победы в первые минуты не чувствовал, она пришла уже позднее.

- Даже так. Интересно! Хорошо, так что же привело тебя ко мне?

Юноша опустил глаза и неловко переступил с ноги на ногу.

- Добрый господин, ради Бога, не рассердитесь меня! Я лишь посыльной!

- Продолжай!

- Господин! У меня к вам будет нижайшая просьба.... показать медальон, который вы носите на груди.

- Что?!

Мое восклицание заставило гонца отступить на шаг и съежиться.

- Откуда ты знаешь про медальон?! Говори!

Сердце от резкого волнения быстро и сильно застучало, гоня по венам кровь с удвоенной силой.

- Господин! Я не могу сказать вам об этом, пока не увижу медальон!

Парень был бледен и сильно испуган, но было видно, что он будет продолжать настаивать на своем.

"И чего упираюсь? Ведь и так понятно, что его прислала Беатрис, - с этой мыслью я залез рукой под камзол и вытащил медальон - сердечко.

- Откройте его, пожалуйста.

Я открыл. Молодой человек смотрел, то на отрезанный локон, то на меня, причем его лицо то краснело, то бледнело. Он явно переживал и волновался, но почему я так и не мог понять.

- Это ее... локон. Я просил, а она....

Только тут до меня дошло, что этот юноша влюблен в графиню по самые, как говорится, уши.

"Интересно, он что-то знает про меня? - я бросил взгляд на юношу. - Скорее всего, что нет, чем да. И как это графиня соблаговолила вспомнить обо мне? Как мило. Никак еще один замок отстоять надо! Не иначе! А может, ей мужик в постель нужен? Поэт - для души, а солдат - для тела! Если нужно отковать ей еще одного наследника, не вопрос! Надо - хоть целую роту сделаем!".

Несмотря на издевательский тон моих мыслей, он не соответствовал тому образу графини, который до сих пор хранился в моем сердце. Во мне сейчас больше говорила обида, так как я до сих пор считал, что она не совсем честно обошлась тогда со мною. Я спас ей честь, замок, а также жизнь его возлюбленного. Хотя я получил, как золото, так и ее тело, но при этом не чувствовал ни малейшего удовлетворения, так как это была все равно что плата за определенную работу и не более того. Я бы так и понял наши отношения, если бы не этот медальон. Что она хотела этим сказать? При всем этом, несмотря на наши непонятные отношения, я считал ее умной и сильной женщиной. А если к этому прибавить яркую красоту вместе с чувственностью и темпераментом дикой самки, то получался такой образ, от которого голова сама по себе кружиться начинала. Правда, прошло много времени, и он ничем не подпитываемый, начал тускнеть, но стоило мне снова услышать о ней, как сердце забилось в тревожном волнении. За прошедший год я слышал о ней дважды. Оба эти раза были связаны с мятежом, который она возглавила. Я тогда еще подумал: - "Решила все-таки поиграть в мятеж, дура! Эх! Вот ведь характер у девчонки! Гонзага же подлец, каких мало! Такой не простит. Кинжал, яд - все пустит в ход, лишь бы отомстить".

Но все это в прошлом. Что же сейчас случилось? Вынырнув из воспоминаний, я резко бросил:

- Хватит мямлить! Говори, зачем приехал!

- Господин, рассказ долгий, а у меня пересохло во рту. К тому же....

- Идем за мной! Я знаю хорошее местечко, где мы можем посидеть!

Таверна "Два петуха" находилась в пяти минутах ходьбы от казарм. В ней нередко собирались на пирушки офицеры, но сегодня, по моим расчетам, по случаю продолжающихся торжеств во дворце правителя Феррары, здесь должно было быть мало народа. Так и случилось. Посетителей, сидевших за столами, можно было пересчитать по пальцам. Выбрав дальний стол в глубине зала, и приказав принести кувшин самого лучшего вина, я приготовился слушать.

Как оказалось, что графине Беатрис ди Бианелло удалось выйти за любимого, но счастье продолжалось недолго. Спустя два месяца ее муж отправился один на верховую прогулку, чтобы поискать вдохновения для своих новых стихов и не вернулся. Посланные по его следам люди нашли его труп. Судя по картине следов, было установлено, что лошадь чего-то испугалась и сбросила всадника. Упал тот крайне неудачно - сломал себе шею. Месяц графиня горевала. Никого не принимала и практически не выходила из своих покоев, пока не началась война между герцогом Гонзагой и Николо д"Эсте. Узнав об этом, она подняла своих людей против герцога, так как была уверена, что убийство ее избранника - его изощренная месть. Герцог после поражения, нанесенного ему войсками маркиза д"Эсте, перешел к переговорам, в результате которых не только заплатил контрибуцию правителю Феррары, но и отказался от своих претензий на город Реджо, а так же от владений графини, освободив ее, таким образом, от вассальной клятвы. Спустя короткое время городской совет Реджо попросил графиню стать правительницей города. Проходит еще полгода и на свет появляется маленький граф ди Бианелло.

Как только я об этом услышал, то тут же автоматически спросил:

- Это где-то в начале сентября?

- Гм. Где-то... так. А что?

- Да нет. Просто поинтересовался.

Взгляд молодого человека сразу стал испытующе-вопросительным. И я понял, что допустил новую оплошность по отношению к влюбленному в нее молодому человеку. Правда, тут же попытался исправить свою оплошность:

- Красивая.... Богиня, а не женщина! А ее муж,... он не пара ей. Точно говорю! Не тот человек! Согласен?

- Да, господин. Она словно ангел, - при этом он сложил ладони вместе и возвел глаза к потолку, будто бы собрался молиться, но в последний момент словно передумал и перевел взгляд снова на меня.

Теперь пришла моя очередь испытующе и цепко смотреть на посланца. Тот смешался под моим пристальным взглядом, опустил глаза и пробормотал: - Это я образно.... Хотел выразить....

- Ладно. Я понял. Рассказывай дальше.

Хотя, казалось, мы нашли общий язык, но семена подозрения уже проросли в его душе. К сожалению, тогда я не придал этому большого значения.

- После рождения маленького маркграфа графиня отошла от управления, отдав власть в руки двум своим советникам. Винценто Маурильо и Чезаре Апреззо.

С трудом подавил в себе готовый вырваться возглас удивления.

"Хорек вонючий! Так вот чего он добивался! Хотя.... Но зачем это ему?".

Ответ не заставил себя долго ждать.

- Шел четвертый месяц их правления, как произошел переворот. Винценто Маурильо был убит, как и двадцать шесть дворян. Ее ближайшее окружение. Графиня была схвачена и заключена под арест в своих собственных покоях.

- Вот подлые ублюдки!

- Я еще слышал, что Чезаре Апреззо несколько раз сватался к ней, но она ему каждый раз отказывала.

- Как он смог это сделать? За ним же нет никакой силы!

- В тот день, когда случился переворот, у стен города появились войска маркиза д"Эсте. Они стали лагерем у стен города. Я краем уха слышал, что спустя пару недель несколько вассалов графини собрали отряд и собирались идти на выручку своей госпоже, но когда им навстречу выступил Аззо ди Кастелло с тяжелой кавалерией, они разбежались в разные стороны. Спустя несколько дней после захвата власти, Чезаре Апреззо провозглашает себя правителем Реджо и городским старшинам ничего не остается, как признать его. Затем, опираясь на войска маркиза д"Эсте, Апреззо задавил все попытки сопротивления во владениях графини, после чего самовольно присвоил их себе.

- А что графиня?

- Она сумела тогда бежать. Ее искали две недели, а когда нашли, привезли в Реджо. Когда ее привезли во дворец, опять же по слухам, Апреззо просил стать его женой, но снова получил отказ. На следующий день этот подлый негодяй собирает большое собрание, где присутствует совет города и бывшие вассалы графини, на котором заявляет, что он не Апреззо, а Гонзага.

- Так он из семейства герцогов Гонзага?! Что за китайская головоломка? А как же войска маркиза? Ведь они в тот же миг.... Подожди-ка...! Гм! Теперь мне все понятно! Дому д"Эсте выгодно иметь своего, карманного Гонзагу, этакое маленькое страшилище для устрашения герцога Франческо Гонзага. Если тот попытается дернуться, то ему тут же придется схватиться с двумя противниками. Молодец маркиз! Хитро задумано! Извини, парень, отвлекся. Продолжай.

- Наследующий день состоялся суд над графиней. Ей вменялся мятеж и покушение на правителя города Чезаре Гонзага. Судьи присудили ей пожизненное заключение в замке Льюченце.

"Теперь все стало на свои места. Ей просто не хочется провести в тюрьме всю свою жизнь. Когда все было хорошо, я был ей не нужен, а теперь.... Помоги! Ишь, деловая!".

- Ты приехал только затем, чтобы рассказать мне всю эту историю?

- Да. Она просила приехать и рассказать эту историю.

- И все?! Только это?

- Ни слова больше.

- Подожди. Она просила тебя.... Ты, что ее видел?!

Молодой человек замялся, а затем выдавил из себя:

- Я сын... коменданта замка... Льюченце.

Теперь мне все стало понятно. Графиня влюбила в себя этого молодого человека, а затем прислала в качестве гонца. Именно поэтому он знает подробности, касающиеся жизни графини.

- Я что теперь должен вскочить на коня и ехать выручать графиню? Так что ли?

- Да. Я вам помогу. Никто лучше не знает замка, чем я. Я знаю пароли и стражников. Мы вместе спасем графиню!

От этих высокопарных слов мне стало смешно.

"Мля! Спаситель! Сначала поэт, теперь этот... даже не знаю, как и назвать его. И что теперь? Скакать на помощь? Ведь она именно на это рассчитывает. Не зря она меня медальоном одарила, словно предчувствовала. Или голый расчет? Стоп! А откуда она узнала, что я нахожусь на службе у маркиза? Наводит на мысль, что она следила за мной... издали. А зачем? И еще этот медальон. Ну, не знаю".

Неожиданно на меня нахлынули воспоминания: первая наша встреча, потом в замке....

Вдруг всплыла та ночь, когда в первый раз пришла ко мне.... В памяти всплыли эротические подробности великолепного тела девушки, и направление мыслей снова резко поменялось: - Хм. Она же сына родила. Как она сейчас выглядит? Может, растолстела? Хотя, судя по тому, как у этого молокососа слюнки текут при малейшем намеке на Беатрис,... не похоже. Подожди-ка, а почему тот сам этим делом не занялся? Всего и делов, что нанять с десяток головорезов, не боящихся пролить чужую кровь".

- Почему все же ты ко мне приехал? Не проще ли на месте нанять людей и вытащить графиню из замка? Или дело в деньгах?

- Дело в том, что.... В общем,... я учусь... на теологическом факультете... и думаю посвятить свою жизнь служению Господу нашему. Сейчас я словно на распутье.... Даже приехав сюда, я пошел против себя! Против своих убеждений! Вы должны понять! Вы воин....

Его щеки во время этой скомканной речи запылали огнем румянца, как у невинной девушки, которая случайно услышала нескромное слово.

"Чего тут не понять. Руководи ты сам бандитами, то кровь стражников легла бы на тебя. А так, ты как бы сбоку. Да и черт с тобой, святоша!".

- Ладно. Как ты представляешь себе ее побег?

Он мне долго и путано объяснял подробности своего плана, суть которого сводилась к следующему: три - четыре человека, одетых как стражники, ведут заключенного, как бы препровождая его в замок - тюрьму. Приводят они его в вечернее время, когда комендант отсутствует. В вечером и ночью его замещает заместитель коменданта. Тот обязан принять заключенного и подписать сопровождающие его документы. Во время этой процедуры надо захватить заместителя коменданта, который, по словам Перре, страшный трус и пьяница. Все усложняет обратный путь. Оглушить и закрыть в камере стражников не проблема, но вот вывести графиню из замка, без прямого столкновения со стражей, даже в сопровождении заместителя коменданта невозможно. Дело в том, что в своде правил, который неукоснительно соблюдался, говориться: что при освобождении или переводе узника в другое место, обязательно должен присутствовать член городского совета, священник и комендант. Они должны получить бумаги на освобождение заключенного, рассмотреть их и только тогда выпустить заключенного или передать его в руки тому, кто эту бумагу принес. Другого пути из замка Льюченце нет.

- Если я правильно понимаю, то стражников надо будет убить?

- Думаю, что их можно будет оглушить, а затем связать, - но он говорил так неуверенно, что у меня сложилось мнение, он и сам не верит тому, о чем говорит.

- Сколько охраны в замке?

- Гм, даже не знаю. Десятка два, наверное. А может, три.

- Сколько человек охраняет ворота?

- Два человека. В надвратной башне - один часовой. И еще на башне.

"Ни фига себе. Так их там не менее трех десятков".

- Не знаю, что и сказать. Подумаю.

- Вы боитесь?

- Просто пока не знаю, возьмусь ли я за это дело.

- Что вам надо, чтобы взяться? Деньги?

- И деньги тоже.

- Двести золотых вам хватит? Сто сейчас, а другие после того, как увижу Беатрис на свободе.

"Ого! Уже не графиня, а Беатрис! А меня он, значит, определил в наемники, который за деньги должен ему сапоги лизать!".

- Дам знать о своем решении через два дня. Остановись в гостинице "Серебряный кувшин". Она через два дома, на этой стороне улицы. Я найду тебя.

Кондотту мне и моим людям не продлили, по той причине, что маркизат не собирался в ближайшем будущем вести большие войны. Швейцарцы ушли к себе домой еще месяц назад. Впрочем, моим парням не пришлось искать работу. Она сама за ними пришла. Вчера в лагере появился представитель нанимающей стороны, которому нужны были хорошие солдаты для войны на севере Италии. Предложение так же касалось меня. Я, скорее всего, так бы и поступил, если бы просьба графини о помощи.

К тому же за все это время от Хранителей не было ни одного человека - про меня словно забыли. Я все еще думал, что связь оборвалась из-за нападения Лорда на замок, но помимо этого, способствовала еще одна причина, но о ней мне предстояло еще узнать в будущем, а сейчас я пытался понять, что мне делать. Отбросил эмоции и попытался рассуждать логически: нужно ли мне это? Не делаю ли я ошибки? Да, меня к ней влечет. Она мне нравиться. Но сколько не пытался понять, какую основу имеет это влечение, так и не смог окончательно определиться. Последние месяцы я редко о ней вспоминал, да и то по большей части они касались наших любовных безумств в постели, а теперь захваченный воспоминаниями, я просто хотел ее увидеть и понять: кто она для меня? Да еще сын.

"Чей он? Поэта или мой? Интересно посмотреть на малыша. Стоп. Но если она собиралась иметь ребенка именно от меня, то... до этого должна была как-то предохраняться. Гм. Если так,... то получается ребенок от меня. Даже если так, то все равно ничего не чувствую. Нет во мне никаких отцовских чувств! Лезть в эту авантюру....

А ради чего? Ну, удастся мне ее освободить, а что дальше? Надо будет бежать, так она же не побежит. Ей же обязательно надо будет мстить своим врагам! Характер у нее такой! Хотя, может ребенок.... Побоится за него. К тому же может за это время успела повзрослеть и стала понимать, где надо уступить, а не просто переть на рожон. А! Была - не была! Одной авантюрой в моей жизни будет больше. Да и привык я как-то к такой жизни. Хотя нет. Не к жизни, а к опасности. Еду. Что будет, то будет".

Последняя фраза, честно говоря, определяла стиль моей сегодняшней жизни. Я понимал, что это звучит по-детски, но ничего поделать с собой не мог. Такова была жизнь. Если раньше я пытался противопоставить себя ей, то теперь понимал, что только чудом остался жив. Тогда я шел на риск по глупости и не пониманию обстановки, то теперь - по велению души, согласно своей дворянской чести и рыцарскому кодексу. Прекрасная дама молит рыцаря спасти ее, ну как тут не откликнуться. Хотя, и ежику понятно, что дело не в этом. Меня влекли страсть и опасность. И еще желание окунуться в новое рисковое приключение. Я знал, кто я есть. И исходил из этого. Гербовый дворянин. Опытный наемник. Авантюрист.

К тому же, в отличие от обычного наемника, спускающего все свои деньги на вино и шлюх, я копил, а затем пускал свои деньги в оборот. К выкупу, полученному за французского барона, и положенного в свое время на сохранение итальянским банкирам, за последний год прибавилось еще двадцать тысяч полновесных золотых венецианских дукатов. В эту сумму вошли деньги за еще два выкупа, мои наградные, а также доля, полученная от захваченной добычи в сражениях. Я имел две великолепных боевых лошади, два комплекта рыцарских доспехов и отличное оружие. Все это было захвачено мной на поле боя. Также у меня был замок во Франции и бочонок золота, спрятанного в надежном месте. Правда, насчет замка у меня были сомнения. Это в том смысле, что он недолго будет принадлежать мне. Удержать его и владения, насколько я мог судить, для англичанина было нереально, особенно в разгар войны.

Перед самым отъездом в Реджо я еще раз предложил Джеффри заняться своей жизнью. Не хочет оставаться в Италии, отправляйся в Англию. Деньги есть - заводи свое хозяйство. Не хочешь - живи в замке Джона Фовершэма. Как я его не соблазнял прелестями мирной жизни, все равно получил стандартный ответ: дескать, он является человеком Томаса Фовершэма. Им же он собирается остаться до конца своей жизни, если, конечно, у хозяина не будет другого мнения на этот счет. Подобный разговор на ту же тему состоялся у меня с Игнацио. Вручил ему вольную и предложил катиться на все четыре стороны, на что получил необычное заявление:

- Господин, если вы меня только не прогоните, я продолжу служить вам, пока не отдам долг своей благодарности.

- Долг? И как же ты его определишь?

- Сердце подскажет, господин.

В ответ мне осталось только хмыкнуть и утвердительно кивнуть головой. Затем был вечер у костра, где я попрощался со своими солдатами. Было много вина и разговоров. После чего устроил пирушку для знакомых офицеров, числившихся в моих приятелях. На следующий день рано утром, со своими телохранителями, я покинул расположение военного лагеря.

Утром третьего дня пришел в гостиницу "Серебряный кувшин". Винценто Перроне завтракал кашей с мясом, но, увидев меня, сразу отодвинул деревянную тарелку в сторону. Я подсел к нему.

- Вы... согласны? - сдавленным шепотом спросил он меня.

- Согласен.

- Хорошо. Очень хорошо. Теперь...задаток.... Я сейчас его принесу.

- Не суетись. У меня к тебе есть еще вопросы.

Мы выехали рано утром следующего дня. Сын коменданта резко выделялся своим видом на нашем фоне. Джеффри и Игнацио щеголяли в прекрасных кольчугах - хауберках, поверх которых были надеты стальные нагрудники, а на ногах - набедренники с вертикальными полосами. Руки защищали наплечники, налокотники и наручи. Хотя на их щитах отсутствовали какие-либо эмблемы, по виду их можно было принять за рыцарей. Я был одет так же, только вместо нагрудника на мне был надет пластинчатый панцирь, а мое оружие выглядело еще богаче и наряднее. Большую часть пути мы проехали молча. Общих интересов у меня с Винценто Перроне не было, а по поводу спасения графини мы уже обсудили все, что было можно наедине. Мои телохранители ехали, молча, как и подобает хорошо вышколенным слугам дворянина. Я тоже не стремился заполнять время пустыми разговорами, так как мне и без этого было о чем подумать.

Я знал, что за Реджио борются три семейства: миланские Висконти, мантуанские Гонзага и феррарские д"Эсте. Им было за что бороться. Город стоял на пересечении северных торговых путей: бесчисленные обозы с товарами почти непрерывной вереницей шли по этим дорогам, соединяющим Русь, Турцию, страны Азии, Византию с Европой.

Исходя из этого, нетрудно было сделать вывод: независимый город со своим правителем был им не нужен. Значит, графиня и ее сын были обречены, впрочем, как и Чезаре Гонзага, ставленник дома д"Эсте. Чем он руководствовался, влезая в эту авантюру, я мог только предполагать. Скорее всего, Хранители обещали ему всестороннюю поддержку, в том числе помощь в свержении Фредерико Гонзага, что означало возможность сесть в кресло герцога Мантуи. Потом что-то пошло не так. Похоже, не дождавшись помощи от Хранителей, он решил разыграть свою карту и сделал ставку на графиню, чьи богатые и громадные владения, а так же деньги, могли стать отличной основой для его войска.

После того, как получил неоднократный отказ, он решил пойти ва-банк и запросил помощь в Ферраре. Николо д"Эсте прекрасно понял выгодность подобной ситуации и пошел ему на встречу. Только одного я сейчас не мог понять, на что Чезаре Гонзага рассчитывает. Тот должен прекрасно понимать, что стал марионеткой в руках д"Эсте.

Ведь стоит ему лишиться покровительства правителя Феррары, как через неделю под стены Реджио явится армия герцога Мантуи за его головой. Да и Беатрис прекрасно должна была это понимать. Так почему, черт побери, она полезла во все это?! Месть за своего поэта? Но насколько я сумел ее узнать, она была умной и трезвомыслящей женщиной, обладающей твердостью духа и умеющей держать свои эмоции в узде. Не ей ли понимать, что для того чтобы удержать за собой город мало иметь богатую родословную, деньги и быть хорошим политиком. Здесь надо быть хорошим воином и опытным полководцем. А еще иметь влиятельных друзей.

"Так какого дьявола она полезла в эту круговерть?! Есть же богатые владения! Сила в полторы тысячи солдат! Три укрепленных замка! Один Роккалеоне чего стоит! Что тебе еще нужно?! Власти, почета и уважения захотелось?! Вот получи теперь, девчонка!".

Чтобы унять не вовремя разбушевавшиеся эмоции, я стал смотреть по сторонам. Как я мог уже убедиться, дороги Италии мало чем отличались от дорог Франции и Англии. Та же дорожная пыль, правда, грязи не в пример меньше, так как солнечных дней здесь намного больше, чем в Англии. С другой стороны, когда жарко, то это плохо для тех, кому приходиться изо дня в день носить на себе железо.

Я уже неплохо разбирался в сложных взаимоотношениях, сложившихся между городами - государствами, но если представить Италию, как единое государство, то это была страна монастырей, купеческих гильдий и банкирских компаний. Что подтверждалось путешественниками, бредущими и скачущими по дороге. Среди них, не менее пятидесяти процентов, представляли собой монахи различных орденов и купеческие обозы. Правда, банкиров на дорогах днем с огнем не найдешь. Эти сидят в больших городах и считают деньги. Правда, на исходе второго дня нашего путешествия мне пришлось изменить свое мнение, а заодно познакомиться с типами местных грабителей.

Тучи затянули небо, где-то вдалеке ударил гром. Затем громыхнуло во второй раз, и едва раскат смолк, как ударила молния, после чего на землю упали первые капли дождя. Съехав с дороги и соскочив с коней, мы только успели спрятаться под деревьями, как дождь полил, словно из ведра. Прижавшись спиной к стволу дерева, я думал переждать, но не прошло и пяти минут, как первая капля упала мне за шиворот.

"Ну, все! Быть мне мокрым".

Гроза бушевала еще минут двадцать, качая кроны деревьев и поливая дождем, потом ушла куда-то на восток. Из-за туч робко проглянуло солнце, затем спряталось за очередную черную тучу. Снова резко потемнело. Похоже, шла новая гроза.

"Придется ночевать в мокром лесу. Что ж, нам не привыкать".

- Устраиваемся на ночлег здесь. Похоже, небо затянуло надолго.

Быстро сделав два шалаша, мы собирались взяться за ужин, как я вдруг неожиданно что-то почувствовал. Это не было интуицией, а своего рода звоночек, дававший знать об опасности, когда та появлялась на грани человеческого восприятия. Вот и сейчас прозвучал сигнал тревоги в моем сознании. Я поднял руку, и все замерли. Даже сын коменданта тюрьмы, хотя и не понял, что происходит. Но когда спустя с десяток секунд явственно послышались звуки, стало ясно, что через лес к дороге двигается небольшой отряд, причем скрытно.

"Разбойники! - сразу мелькнула у меня мысль.

Впрочем, не у меня одного. Руки моих телохранителей уже легли на рукояти мечей, а тела напряглись, готовые к схватке. Я осторожно приподнялся и замер. Остальные тут же последовали моему примеру, за исключением сына тюремщика. Тот, наоборот, втянул голову в плечи и приник к земле.

С негромким шумом, почти неслышным из-за редкого, мелкого дождика, тихонько барабанящего по листьям, вооруженные люди прошли от нас в ярдах десяти.

Дав им возможность отойти подальше, я осторожно двинулся им вслед. Пройдя еще ярдов тридцать, они остановились, и, судя по весьма характерным звукам, знакомым каждому воину, принялись готовиться к нападению. Выждав десять минут, я уже был готов дать приказ: напасть на них, как вдруг послышался неспешный стук копыт и скрип несмазанных колес. Еще спустя несколько минут ветер донес обрывки разговора. К этому моменту я уже принял решение. Разбойники отвлекутся на грабеж и не будут так насторожены, а в этот момент мы нападем на них. Меня не волновало, что при нападении будут жертвы, зато шансы на победу возрастали в разы.

Вот раздался громкий крик: - Бей их!! - подхваченный остальными нападающими. На короткое время он был заглушен испуганными криками путников, а затем, судя по звукам, в ход пошло оружие.

"Теперь и наш выход!".

Выхватив меч, я выбежал на дорогу. Картина была отчетливой и понятной. У легкого возка, запряженного мулом, двое охранников отбивали нападение шести разбойников, тело третьего солдата уже лежало в луже крови.

Несколько быстрых шагов и я оказался за спиной одного из бандитов, в потертом коричневом камзоле, на который сверху была одета кольчуга - безрукавка, вся в дырах и пятнах ржавчины. Он услышал звуки за спиной в самый последний момент. Я рубанул его по голове, когда он только начал поворачиваться ко мне. Тот даже не понял, что смертельно ранен. Он еще разворачивался, как его колени подогнулись, и он боком упал на дорогу, разбрызгивая грязь. Другие разбойники на нас среагировали, но недостаточно быстро, так как меньше всего ожидали удара в спину. За это они поплатились еще двумя трупами. Одного зарубил я, а второму рассек шею, чуть ли не до грудины, меч русского богатыря. Джеффри, не стал влезать в схватку, правильно рассудив, что с его хромотой он только будет мешать, и поэтому остался сзади с заряженным арбалетом в руках. Впрочем, не принять участия в схватке ему не позволила его воинственная натура. Когда бандиты стали разбегаться, он всадил арбалетный болт под лопатку дюжего головореза, одетого в потрепанную кожаную куртку с нашитыми на груди металлическими бляшками.

Я быстро оглядел место схватки. Тела четверых бандитов валялись на дороге, и только двоим из них удалось спастись бегством, и теперь было слышно, как они ломятся через лес. Один из бандитов был еще жив. Раненый в грудь солдатом - охранником, он сейчас хрипел, царапая ногтями дорожную грязь, а в двух шагах от него лежал труп солдата. Чуть дальше лежал второй солдат с разрубленной головой. Вокруг разрубленной кожаной шапки уже натекла лужа крови. У возка стоял на коленях последний солдат - наемник, зажимая рану в боку. Его, белое как мел, лицо было стянуто гримасой боли.

Пока я тщательно вытирал меч об одежду ближайшего разбойника, Джеффри перерезал глотку раненому, а затем принялся вырезать арбалетный болт из человеческой плоти. Игнат, к тому времени вытер меч и сейчас пытался помочь остановить кровь раненому солдату. Я уже собрался идти к возку, как у меня за спиной раздались утробные звуки, издаваемые человеком, которого выворачивает наизнанку. Я бросил взгляд через плечо. Это был Винценто Перре, стоявший на коленях. Качнув осуждающе головой, я продолжил путь к возку. Только теперь я разглядел изящную резьбу и лакировку его стенок, а так же отметил хорошо выделанную упряжь и вышитую узорную попону на муле.

"Не зря разбойники выбрали этого типа в качестве добычи. Кто бы, не сидел сейчас в возке за занавесками - он явно при деньгах. Кстати, а где он? Затих или потерял сознание от страха?".

Не успел я подойти к возку вплотную, как из него раздался плаксивый старческий голос:

- Не убивай меня, кто бы ты ни был! Я заплачу тебе за свою жизнь!

Мне вдруг стало смешно, и я пошутил: - Я простой торговец, господин! Торгую трупами разбойников! Есть на любой вкус! Выбирай - не скупись!

Наверно с полминуты длилось молчание: видно моя шутка для господина из возка показалась необычной. Но вот занавеска пошла в сторону, и в открывшемся проеме показалась физиономия старого итальянца. Редкие седые волосы, лицо, изрезанное морщинами, сухая кисть руки, покрытая выпиравшими наружу венами. Вот только глаза никак не подходили к его возрасту. Цепкие, внимательные и острые. Недоверчиво оглядев меня, он перевел взгляд на скалящего зубы Игнацио, затем на ухмыляющегося Джеффри. Пробежав глазами по лежащим в вязкой грязи трупам, он снова поднял взгляд на меня.

- Это была шутка?

- В каждой шутке есть доля правды, мессир.

- Так вы и ваши люди спасли мне жизнь?

- Можно сказать и так, господин.

- Гм. И вы хотите за это награды... э....

- Можете называть меня по моему воинскому званию "капитан".

- Вы хотите награды, мессир капитан?

Я уже понял, что имею дело со "старым скрягой", который является либо ростовщиком, либо каким другим дельцом от денег. С такими людьми, я уже знал, надо говорить прямо и грубо, поэтому сказал: - Жаба душит! Жалко денег?!

- Жаба? Гм! Это вы так образно выразили жадность? Интересное выражение. Не слышал. А денег, конечно, жалко! Может вы благородный рыцарь, которого я просто оскорблю, предлагая деньги. Или вы не благородный рыцарь?

- Знаешь, что я тебе скажу.... А впрочем, езжай ты куда ехал!

Я уже поворачивался, как старичок быстро сказал:

- Вечно вы молодые торопитесь! А куда? Впрочем, я все же не прав. Были времена, когда я тоже спешил. Правда, не для того чтобы проткнуть кого-нибудь мечом, а к женщинам и вину! Торопился взять от жизни все! Ах, эти славные забавы моей юности!

Старик резко замолчал, а его глаза подернулись словно дымкой, похоже, он полностью ушел в воспоминания. Только я собрался съязвить на эту тему, как старик неожиданно заговорил снова: - Знаете, деньги подразумевают аккуратность и честность. Вы, наверно, поняли, уже кто я? Так вот, я не только умею считать деньги, но и отдавать долги. У меня нет с собою наличных, но я могу написать вам денежную расписку, которую примут в любом из банкирских домов Италии. Вас это устроит, мессир капитан? Теперь давайте обговорим сумму!

- Знаете, господин хороший, вместо того чтобы торговаться, вам следовало просто поблагодарить нас за ваше спасение. И все. Кстати, это сделать еще не поздно.

- Гм! Значит, я не только жадный, но еще и неблагодарный старикашка. Впрочем, есть правда в ваших словах. От всего сердца благодарю вас и ваших людей за спасение наших жизней!

Коротко кивнул головой в знак признания своих заслуг, я уже собрался развернуться, чтобы уйти, как старик снова заговорил:

- Вы опять торопитесь, молодой человек! Ответьте мне на один вопрос: куда вы следуете?

- В Реджио.

- Отлично. Я тоже еду туда. Если вы не против, то хотел бы поехать с вами. Не волнуйтесь, за охрану вам будет оплачено отдельно.

Мне не хотелось связывать себя этой обузой, но просто так бросить на дороге старика и раненого солдата было неправильно. Кивнул головой в знак согласия, но секунду подумав, добавил:

- Только до ближайшего крупного населенного пункта. А платы не надо.

Утром мы выехали, положив раненого солдата в возок, вместе со стариком. Красноголовый дятел с белыми полосками на крыльях некоторое время кружил над нашими головами, провожая нас, пока не улетел обратно в лес. Прошел час после восхода солнца, а от утренней прохлады уже не осталось и следа. Старик здорово замедлил скорость нашего движения, но я не роптал. К этому времени я уже знал, что его зовут мессир Джованни да Биччи и он банкир. Вечером, в разговоре у костра я спросил о его делах, но тот вежливо и ловко увильнул от прямого ответа, отделавшись общими словами. Когда я в свою очередь упомянул, что держу деньги в банкирском доме братьев Бомаччи, старик несколько секунд с непонятным интересом разглядывал меня, словно видел впервые. Когда я спросил его, что его удивило в моих словах, он сказал, что впервые видит наемника, копящего деньги. Все, кого он знал и знает, были гуляками, пьяницами и страшными мотами.

Спустя еще два часа, проехав несколько оливковых рощ, мы оказались среди полей и виноградников, на которых виднелись фигурки работающих людей, а еще дальше виднелось большое селение, домов в пятьдесят. Если до этого дорога была практически безлюдна, то теперь она постепенно наполнилась народом. Священник на муле, несколько купцов и ремесленников со своим товаром, идущая куда-то группа крестьян, да у самой деревни наткнулись на пару коробейников. У священника мы узнали, что за деревней есть монастырь, где можно будет оставить раненого.

Когда мы свернули на дорогу, ведущую к монастырю, я поневоле залюбовался красотой места, где тот был расположен. Выехав из-за деревьев, мы увидели работающих, облаченных в белые рясы, монахов - цистерцианцев. То один, то другой из монахов бросал на нас любопытные взгляды, но при этом ни один из них не прерывал свою работу. Чуть дальше, из-за сада выглядывал кусок луга и пасшееся на нем овечье стадо. Мы уже подъезжали к монастырским воротам, когда в монастыре ударил колокол.

"Бьет третий час, что означает на современный лад - девять утра. Самое время для завтрака".

Ворота монастыря были закрыты, но калитка была распахнута настежь. Рядом с ней, на вкопанной в землю скамеечке, сидел худой монах средних лет. При виде вооруженных людей, он тут же вскочил и схватил прислоненную к стене палку. Закрыв спиной калитку, он слегка поклонился и сказал традиционную фразу на латыни, которую говорят в каждом монастыре: - Мир вам, путники!

- Мир и тебе, монах! - ответил я. - Говорят, у вас есть лекарь. Правда ли это?

- Да. Брат Бонифаций. Подождите меня здесь. Я схожу за ним.

Уходя, он закрыл за собой калитку. Спустя некоторое время калитка снова открылась, и перед нами предстали двое монахов. Привратник, вслед за ними перешагнувший через порог, остался стоять за их спинами. Плотный и коренастый, с живыми и веселыми глазами, монах, быстро и внимательно, оглядел нас всех, после чего спросил: - Где раненый?

- Он в возке!

Пока монах - лекарь, подойдя к возку, осматривал рану, второй монах, худой и жилистый, с таким же худым лицом, обратился к нам:

- Здравствуйте, добрые люди! Не угодно ли пройти в тень и выпить стакан холодного вина с наших виноградников?!

- Угодно, брат! Еще как угодно! Сегодня, похоже, нас ожидает жаркий день, не так ли?!

- Все в руках Божьих, добрый человек!

Я спрыгнул с коня и передал поводья молоденькому монаху, только что вышедшему из калитки. Как только все оказались на ногах, монах аскетического вида, провел нас в сад, где у самой стены стояла каменная беседка, вся увитая плющом. Она была укрыта от палящего солнца тенью, падающей от монастырской стены и растущих рядом деревьев.

- Как там наши лошади? - спросил я, сев на каменную скамью.

- Насчет ваших коней, мула и повозки не волнуйтесь. Брат Амвросий, наш конюх, за ними присмотрит.

- Надеюсь, что так, - буркнул в ответ Джеффри. - А где же ваше обещанное вино?

- Вино у нас свое. Увы, не самое лучшее, но хорошо утоляет жажду. Если хотите перекусить, то у нас есть прекрасный козий сыр, а брат Лука печет самый лучший хлеб в округе. И еще мед! Принести?

Есть не сильно хотелось по такой жаре, но когда еще придется спокойно поесть в дороге, подумал я и сказал:

- Несите!

Как только принесли и поставили перед нами два деревянных подноса с вином и едой, я достал и положил в ладонь монаху золотую монету.

- Благодарю вас, господин, за столь щедрое подношение для нужд нашего монастыря!

Еще спустя полчаса пришел лекарь и сказал, что жизнь раненого вне опасности.

- Теперь ему только требуется хорошее питание, покой и лечение.

После этих слов пришлось уже раскошелиться банкиру.

Я сидел в прохладной тени, потягивал из кружки чуть терпкое монастырское вино, закусывая его солоноватым козьим сыром со свежим душистым хлебом. Аромат цветов монастырского сада, настоянный на жарких солнечных лучах, являл собой просто одуряющий букет, который неожиданно привел меня к мысли об отдыхе. Как было бы хорошо просто отдохнуть день-другой в подобном месте, полном покоя, тишины и уюта. Затем я неожиданно для себя вспомнил, что в двадцать первом веке существовал отпуск и тут же напомнил себе о том, что за последние полтора года так толком и не отдыхал. Нет, пьянки, загулы, шлюхи - все это было, но не было простого отдыха. Для души. На природе, в хорошей компании....

"Куда я все время тороплюсь?! Ну, в начале - это понятно. Надо было вживаться, имя себе зарабатывать, деньги. А вот сейчас? У тебя же есть деньги. Поживи для себя! Сейчас, вон какая благодать! Растянуться бы в теньке, да с кружечкой! Эх, мать моя! Море под боком. Кто мешает тебе туда поехать и на пляже поваляться? Кто?! Смерть тебя может найти в любой момент, а ты даже моря не видел! Мля! Интересно, графини на море ездят купаться? Даже если нет, мы с Беатрис первыми откроем пляжный сезон! - в этот момент случайно наткнулся на настойчиво-злой взгляд Перре, который одним махом рассеял мои мечты. - Размечтался, дурень! Вон уже Перре рожи недовольные корчит. Торопиться к любимой. И не знает.... Впрочем, не знает и хорошо. Да и действительно, что-то я разнежился. Ехать пора".

Я поднялся и сказал:

- Все. Хватит нежиться! Поехали!

Спустя несколько часов мы расстались с банкиром у городских ворот небольшого городка. Он сделал попытку заплатить мне, но я отклонил его предложение и уже был готов распрощаться, как он поманил меня пальцем, а после того как подъехал к его возку, сказал:

- Молодой человек, вы не взяли у меня деньги. Это может быть выглядит благородно, но, на мой взгляд, не совсем умно. Но как бы то ни было, за мной остается долг, и я оставляю за собой право отдать его в наиболее приемлемой для меня форме. Вы еще вспомните хорошим словом старика Джованни!

На этом я расстался с банкиром. Если вначале я был о нем не сильно высокого мнения, то ведя с ним по дороге разговоры на различные темы, понял, что это умный, проницательный и не лишенный юмора человек.

Приехали в Реджио на закате. Город в отличие от того, что я видел, больше всего походил своей планировкой на города будущего. Центральные улицы были в достаточной степени широкими и прямыми. Большие каменные дворцы, храмы, площади с фонтанами и статуями, акведуки, мосты - все это выглядело весьма привлекательно, радуя глаз. Правда и здесь встречались дворцы, находящиеся в невероятном запустении, покинутые своими хозяевами, в то время как другие блистали красотой, наполненные толпами народа. В подобном несоответствии для меня не было загадки. Я уже знал, что итальянские города того времени представляли собой политическую и междоусобную арену для выяснения отношений различных партий и старинных родов с их кровавой местью. Внутренние раздоры и борьба партий в различных итальянских городах, не прекращавшаяся всю эпоху Возрождения, отличались беспощадной жестокостью и какой-то неистовой яростью. Казни, убийства, изгнания, погромы, заговоры, непрерывно следовали друг за другом. Победители жестоко расправлялись с побежденными, а через несколько лет сами становились жертвами новых победителей. Когда умирал какой-нибудь известный человек, сразу же распространялись слухи, что он отравлен, причем нередко эти слухи были вполне оправданы. Яд и кинжал был здесь такой же обычной практикой, как заключение брачного контракта.

Улицы этого богатого города в этот час были полны праздношатающегося народа. Богатый наряд дворянина соседствовал с пышными одеждами богатого купца, а платье ремесленника с рубищем нищего. Появление нашей группы не осталось не замеченным горожанами. Их чувства выражали их взгляды: злые и завлекающие, молящие и надменные. Наше вооружение и взгляды, бросаемые по сторонам, основанные на силе и уверенности в себе, заставляли большинство жителей отводить взгляд и держать рот на замке, и в тоже время не могло заткнуть рот ни уличным торговцам, ни нищим, ни зазывалам, стоящих у дверей лавок, таверн и публичных домов. Правда, благодаря Винценто Паретти нам не пришлось долго искать приличную гостиницу.

Гостиница "Лев" ничем не отличалось от заведения подобного рода. Правда, в отличие от большинства подобных заведений, в ней была баня. У двери гостиницы мы попрощались с сыном коменданта, договорившись, что он заедет за мною с утра, чтобы показать замок - тюрьму Льюченце.