У нас была Великая Эпоха

Семейное

Семейная жизнь налаживалась: удлинились промежутки между ссорами.

Он обнаружил серьезный пробел в своем сексуальном образовании. Насчет оргазма. То есть свой оргазм был ему понятен: предчувствие, выплеск, молния в мозгу и сладостное опустошение. (Слыхал от приятеля, как его красномордый сосед по гостинице, приводивший баб в номер, кричал в экстазе «По коням!») В доступной ему литературе не было подробностей. Говорилось только, что женщины на пять – семь лет позднее мужчин начинают переживать оргазм.[27]

Один сказал: человек счастлив, когда у него маленькие дети. Так и было: сын Андрей и через двенадцать лет дочь Надя.

Великая сила – родительский инстинкт. Которые не подчиняются инстинкту, те просто вымирают. Дочь, как и сын, родилась здоровенькой. Родители берегли свои гены: не пили по будням, не курили, не переедали, не голодали. Здоровый образ жизни простых советских русских.

Первый взгляд новорожденной из одеяльного свертка – внимательный, осмысленный, изучающий: «кто вы такие?»

Великое чудо природы: не было человека, и вот есть он. У родителей безмерная радость, прилив чувств, подъем.

Поэты и вообще художники обошли вниманием эту тему, а зря. Сказали немного: «Воздух свеж и чист, как поцелуй ребенка». Или: «Сладко мой птенчик живет, нет ни труда, ни забот…»

А напрасно: они упустили большой жизненный пласт, благодарный для творчества материал. Наверно, они не нашли здесь таких отчаянных трагедий типа, например, Ромео и Джульетты или Анны Карениной и Вронского. Вообще поэты более склонны заниматься любовью, нежели ее последствиями. Ученых тоже иногда заносит: под естественные родительские чувства они подкидывают комплексы Эдипа и Электры, гомоэротизм…

Конечно, в жизни много прозы. Пеленки (памперсов еще не было), беспричинный плач, прогулки… Дочь в первый год часто плакала по ночам, приходилось часами баюкать на руках. Но в целом надежда на райское наслаждение оправдывалась. Папа старался: выгуливал на улице, играл в кубики, в прятки, разыгрывал на полу приключения и театральные сцены, учил читать, плавать и т. п.

Дочери было пять месяцев, когда она почему-то стала натуживаться, даже краснела от усилий. Выяснилось – хочет сесть, хотя до срока еще два месяца. И в последующем энергия выпирала из нее – рано начала ходить, рано говорить. Жизнестойкость (витальность) — явно родовая черта от родителей.

Казалось, что любовь к дочери еще сильнее, чем в свое время к сыну. Ученые злорадствуют: это, мол, Эдипов комплекс, позыв к кровосмешению (инцесту). «Пошли вы к едрене фене! — негодует он, — голос природы – защитить потомство. Когда к 13–15 годам милый ребенок вошел в буйный подростковый период, прежней любви пришел конец. Так что не судите меня по тем выродкам, которые насилуют своих дочерей, запишите их в отрицательную мутацию или в дремучую пьянь. А от меня и вообще от большинства отстаньте».

Любимое занятие маленькой дочери – залезать на колени к маме, обнимать и целовать:

— А я мамочку люблю!

В пять лет спрашивала:

— Почему назвали подбородок?

— Потому что раньше он был у мужчин под бородой.

— Так надо было назвать подротник.

— Буратино, сосиска, — дразнит ее брат.

Она в сердцах ему:

— У мамы большие сиси, а у тебя маленькие, вот.

Всем положили по конфете, папа не ест.

— Ешь, — говорит Надя.

— Я потом.

Слезла со стула, развернула конфету:

— Открой рот, — положила в рот, отошла, смотрит, — жуй!

— Сегодня праздник дедушки Ленина, — сказала мама.

— А что, его выкопали?

Обращается ко всей семье: «Послушайте, эй вы, жильцы…».

Постарше она любила встать в позу и исполнить песенку мушкетеров «Пора-, пора- порадуемся на своем веку…»

Как-то он насильно, на руках унес ее со двора домой – непрерывный крик на всю улицу. Больше не насильничал.

Гулял в парке с дочкой, женщина с ребенком ласково обратилась к Наде:

— Дедушку надо слушаться.

Придя домой, сбрил бороду. Вообще-то в то время созрел идейно: не выпендривайся, внешне будь как все, внутри – самим собой.

Из эксперимента над сыном сделали вывод – дочь в ясли не отдали, Алла три года не работала. Второй вывод – по первому классу и продленному дню – Алла на это время опять ушла с работы. Дочь училась на отлично без всякой помощи.

«Так же, как и я в свое время», — отметил папа.

Повезло с детским садом. Может быть, детсад имел какие-то небольшие преимущества (он принадлежал железной дороге), но главное его достоинство: заведующая – добрая, спокойная русская женщина. От нее шел настрой на всю атмосферу в садике, на всех работающих. Счастливое детство – игры, праздники, зайчики, бантики.

Лето в деревне с бабушкой. Когда ее не стало, пришлось каждый год придумывать летний отдых для дочери: ездить к полтавской бабушке, на юг по очереди, пристраиваться к выездным детским садам, потом к пионерским лагерям. Бывали унизительные ситуации: Алла устроилась на лето в детсаду уборщицей под началом хамки-заведующей.

В классе дочь – лучшая ученица. Активна во всем – игры, сбор макулатуры и т. п. Первая в школьном хоре. На пианино продержалась дольше сына. «Какая красивая музыка» (о пьесе Бетховена). Когда охота пропала, пианино продали.

«А ведь всё повторяется, — думал о том, что постоянно довлело над ним, — все приговорены, вырастет, поймет…»

Вспомнилось непонятое им в Евангелии, где Христос говорил о грехе прелюбодеяния и развода, а ученики говорили ему: «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано… Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. (Мф. 5, 27–28; 19, 10–12)

Получается, что по учению Христа, человек вообще должен стремиться к полному целомудрию. Тогда и человеческий род уничтожится?

Наставник так отвечал на это: «Да, так обычно и говорят. Но, говоря так, забывают то, что указание совершенства, к которому должно стремиться, не означает того, что человек должен достигнуть полного совершенства. Человеку ни в чем не дано достигнуть полного совершенства. Назначение человека в приближении к совершенству.

Вы говорите, что если все люди будут целомудренны, то прекратится род человеческий. Но ведь по церковному верованию должен наступить конец света; по науке точно также должна кончиться и жизнь человека и сама земля; почему же то, что нравственная добрая жизнь тоже приведет к концу род человеческий, так возмущает людей?

Главное же то, что прекращение или не прекращение рода человеческого не наше дело. Дело каждого из нас одно: жить хорошо. А жить хорошо по отношению половой похоти значит стараться жить как можно более целомудренно.

Если бы люди достигли совершенства и стали бы целомудренны, род человеческий прекратился бы, и незачем ему было бы жить на земле, потому что люди стали бы как ангелы, которые не женятся и замуж не идут, как это сказано в Евангелии. Но пока люди не достигли совершенства, они должны производить потомство, для того, чтобы потомство это, совершенствуясь, достигало того совершенства, которого должны достигнуть люди.

Хорошо жить в честном браке, но лучше никогда не жениться. Редкие люди могут это. Но хорошо тому, кто может». [28]

Интересно.

А как же нерожденные попадут в рай?

В детстве он почему-то спокойно перенес смерти бабушки Тимофеевой, дедов Колесова и Тимофеева (все от рака).

Повзрослев, он по новому осознал давнюю смерть отца. Отец погиб в начале боев за окончательное снятие блокады Ленинграда. Тело и документы не найдены. Очевидно, его разорвало без остатка. Официальная повестка: пропал без вести. Сослуживец написал, что геройски погиб. Колесов-сын, практичный человек, ежегодно поминает отца на блокадном мемориале на площади Победы, в получасе езды от дома. Ходит по кругу разорванного кольца, слушает Рахманинова и Глиэра, проникается смертельным холодом января, повторяет: «В тридцать три года, в тридцать три…» Замирает: «Великую Победу одержал отец! Смертью смерть поправ!»

Теперь, на его сороковом десятке начали умирать другие родные. В возрасте 86 лет скончалась бабушка Колесова. «Что ж, дай бог и мне столько».

Крестный, автор его имени, дожил до 57 лет. На работе подошел к своему молоковозу, поднялся в кабину, лег и умер: остановилось сердце. Подозрение на самогон: хороший, но каждый день?

Умерла кока, старшая сестра матери. Ей было 59 лет. Последние годы она отдалилась от сына Леньки («дети хороши только до пяти лет»), скандалила с ним, иногда до драки. Пристрастилась к церкви. Она болела туберкулезом, после войны работала слесарем в трамвайном парке – за повышенную зарплату, на земле под трамваем. Сестра, мать Колесова, занялась хлопотами, используя недавнее постановление о выселении больных туберкулезом из коммунальных квартир, и упирая на то, что сестра блокадница, жена погибшего воина. Советская власть дала ей однокомнатную квартиру. Она прожила там с сыном Ленькой один год.

Леня, дорогой брат детства, большой, здоровый, забуревший, освоился в компаниях простых людей, пьющих и гулящих. Вместе с братом Мишей баловался модным мелким бизнесом: выбивали в кассе магазина чек на 0,87 рубля, подправляли ноль на два и получали у продавца поллитра водки за 2,87 рублей. Брат Леня был пойман, получил полтора года. Поскольку после смерти своей матери он один был прописан в отдельной квартире, то после возвращения из тюрьмы остался без жилья. Квартиру отдали достойным людям.

И тогда его прописала к себе тетя Валя. Несколько лет назад она заболела раком матки, ее лечили облучением. Ужасные боли, но – вылечили.

Мать выхлопотала для племянника Миши комнату в коммуналке, основания – инвалид (одна нога после травмы в детстве укорочена и не сгибается), сирота, сын погибшего воина. Советская власть дала ему комнату.

Миша окончил архитектурно-строительный техникум, работал в проектном институте. Унаследовал красоту от обоих родителей. «У меня тридцать женщин было, несмотря ни на что», — похвастал он старшему брату. Выпивал.

Братьям Леньке и Мише к этому времени было по 35 лет, зрелые мужики. Занимались какой-то мелкой торговлей, тетя Валя им помогала. Однажды на их торговой точке что-то случилось с товарами. Сами племянники не волновались. А тетю Валю от хлопот и стресса парализовало. Теперь она лежала дома с парализованными ногами и потерянной речью, произносила только «пати-пати».

Мать ухаживала за сестрой дома и в больницах, раздавая по полтиннику (50 копеек) сестрам и нянечкам.

Когда мать сама легла в больницу, к тете Вале ходил Колесов. В это время обстановка на работе позволяла отлучаться пару раз в неделю. Тяжело, как-то раз не успел пересадить ее на стул-унитаз, отмывал фекалии.

Мать позаботилась и о жилье для себя. Вышло постановление о льготе для жен погибших воинов: можно вступить в жилкооператив из коммуналки. Забавно, конечно: матери и таким же как она малоимущим пенсионерам только и покупать квартиры. Колесов внес первый взнос 1800 рублей, пять своих месячных зарплат, накопленные и занятые. Обычное дело: и мать поживет хорошо, и любимого внука к себе пропишет. Человек предполагает…

В свое последнее лето мать поехала в деревню с парализованной сестрой, пятилетней внучкой и взрослым внуком. Прямо таки подвиг, однако. Вернулась со всеми, когда пошла кровь. Врач вызвал сына, сказал – рак матки.

Она легла в ту же больницу, где лечили младшую сестру. Уже много лет она страдала тяжелой формой гипертонии, не приступив к облучению, через неделю скончалась от сердечного приступа в возрасте 68 лет.

Смерти матери подавила его в глубокую депрессию. Оказалось, это очень тяжело: осознать потерю того, из чего ты вышел, появился на свет. И что не осознавалось, пока она была жива. Животная связь прервалась.

Он много помогал матери, пока служил в армии. Потом – семья. Последние годы постоянно поднывало в душе: не помогаю. Когда после кончины получил с ее сберкнижки тысячу рублей, немного успокоился.

Похоронил на семейном участке Большеохтинского кладбища. Здесь уже упокоены две его бабушки, кока и крестный. «Здесь и мне будет место – в урне».

Все было в матери: хорошее и плохое. Забота о родных. Энергия ключом. Страсть к праздникам. Звонкие песни пронзительным голосом. Муж в тюрьме, гулянка с военными, муж вернулся, увидел, ушел. Потом вернулся. Вдова. Управдом. Спекуляция кофточками. Хахали. Гулянки вскладчину, переодевания в индийские сари с плясками. Бухгалтер, потом смотрительница зала в Эрмитаже, подработки в собесе за зимние путевки в дома отдыха. Добрейшая бабушка.

Безмерная любовь к внуку Андрею помогала ей преодолевать болезни, когда она забирала внука на все лето в деревню.

Много лет спустя тетя Нина (сестра его отца) сказала Алле: «Я поражаюсь, как Валентин вырос из такой грязи таким, каким он стал».

Он поразмышлял и не согласился. Было воспитание на положительных примерах. И незнание плохих.

Ленька рассказывал:

— Провожал ее после вечеринки домой, она шатается, я поддерживаю, а она громко п… (пускала кишечный газ) Неудобно, кругом народ…

При сыне ничего подобного она не допускала.

Не знал, что в его отсутствие мать материла Аллу, юродствовала – поевши и поругавши, жалобно просила:

— Дай мне три копейки на трамвай.

Итак, после смерти матери возникла большая проблема: уход за тетей Валей.

Ленька от забот о тете сразу отошел:

— Я не могу видеть такое…

Помогала подруга тети, бывшая соседка по коммуналке. Помогала и новая молодая соседка. Свет не без добрых людей.

Когда-то в детстве мать упрекнула его: эгоист ты.

С тетей Валей прошла вся жизнь: в деревне, в блокаде, в эвакуации. Она ведет корову к ветеринару за 10 километров, он, десятилетний, сзади погоняет прутиком. Любила шутить. В детстве – с подругой Марусей: «Хочешь, покажу тебе Москву? Ложись на спину, закрой глаза и открой рот». Садилась над ней и писяла. Ее всегда сопровождали веселые истории. В блокаду ходила из Ораниенбаума по деревням менять вещи на продукты. Заночевала у старичка, тот угостил ужином. «Дедушка, а что тут какие-то черненькие косточки?» – «Кушай, милая, кушай». После ужина: «А ведь ты, милая, собачку скушала». Никогда не унывающая, со всеми дружащая. Бездетная – врожденное бесплодие. Зарабатывала пошивом на дому, никто из соседей по коммуналке не доносил.

Нет, не мог он отказаться, совесть замучила бы. Отпадал простейший вариант: съехаться с ней по обмену в трехкомнатную квартиру. Алла соглашалась. Мешал Ленька, который здесь не жил, устраивался у баб, и которого тетя Валя прописала у себя. Прописывать у себя?

Несколько месяцев ходил к тете, принял решение: устроить в интернат. В собесе сказали: большая очередь. Тогда он написал заявление о бедственном положении одинокой парализованной женщины, у которой нет родственников, а пока ей помогают добрые соседи. И сам представился одним из них. Пустил слезу: государство должно помочь блокаднице, вдове фронтовика. Позванивал.

Сработало. Направили на обследование в больницу, затем отвезли в петергофский интернат.

Ездил навещать, тетя немного оправилась, одну ногу отпустило, она сама передвигалась по палате. Речь не восстановилась. О смерти матери он так ей и не сказал. Невозможно было понять, сознает ли она что-нибудь. Через год она умерла, по рассказам соседок, плохие сардельки съела.

Опять он занялся похоронами – на семейном участке, урна в могилу ее мужа. На сберкнижке она оставила по тысяче рублей ему и Леньке. Хоронил на полученную от нее тысячу. Ленька еще и прихватил с кухни несколько бутылок, похвалил брата:

— Здорово ты все организовал.

После его возвращения в Ленинград из армии общение с братом Леней почти сразу прервалось: брат плохо вел себя. Перед Пасхой кока позвала к себе мать и Аллу: защитить от пьяного Леньки его беременную подругу. Пришли, побитая подруга выскочила на улицу, пошли за ней:

— Куда ты на ночь, иди к нам.

Ленька догнал их, стал бить подругу, она упала, бил ногами по животу (четвертый месяц беременности). Разошлись по домам, утром молодые спали в обнимку.

«Наследственное, — вспомнил Колесов, — так и его отец бил коку».

У подруги произошел выкидыш.

«В детстве прижимал плачущего брата к своей груди, тот успокаивался. Водил в кино, наставлял. Значит, мало. Недавно еще он говорил, что все хорошее в нем от меня. Победила жизнь, переиграла меня…»

Леньку взяла под свою опеку вдова Римма, старше его на десять лет. Выпивающая и курящая, она тем не менее ввела его в некоторые рамки. У нее отдельная квартира в Пушкине. Нашли для него рабочую нишу: ремонт и обслуживание всех электроинструментов в парикмахерских. Занялся строительством дачи.

— Сам удивляюсь, — рассказывал брат, — на даче работают от зари до зари. И я тоже. Захватывает.

Пить не бросал, но неожиданно помог инсульт: вырубило ногу и руку, попортилась речь. Стал преодолевать: упражнения, нагрузки, бег, велосипед. Ограничил выпивки. Выкарабкался.

Встречались на квартире в Пушкине. Беседы – о жизни, о перестройке.

Римма умерла, ее дочь вернулась из Латвии. Брат – без прав на квартиру, вернулся в комнату тети Вали. Под Старый Новый год посмотрел религиозный фильм «Остров», взволновался и ночью во сне умер.

«При его образе жизни дожить до 67 лет – неплохо».

Колесову сообщила соседка, которую Леня на всякий случай проинструктировал насчет брата, передала сберкнижки. Хоронил вместе с соседками на деньги, найденные ими в комнате брата. «Лишние» деньги остались у соседок. На выходе из крематория одна из них разлила по бумажным стаканам бутылку коньяка – это были поминки. Урну захоронил в могилу тети Вали.

Комната отошла государству, получила соседка.

Старший брат был единственным наследником 130 тысяч рублей (пять тысяч долларов). Доказать родство помогла церковь: по ее архивным записям столетней давности установлено родство.

Вскоре после кончины тети Вали Колесов случайно встретил брата Мишу на улице. Тот подался было к нему с радостной улыбкой. Старший брат, не останавливаясь, бросил:

— Все выпиваешь? Когда кончишь, встретимся.

Ох, как горько пожалел он потом о своих словах. Но – не дано предугадать…

С Мишей больше не встречался. Через десяток лет Алла сказала:

— Тебе ничего не говорили, время прошло, наверно, можно сказать: Миша покончил жизнь самоубийством. Выбросился из окна.

Потрясенный, он вышел в другую комнату. Его трясло, душило. Молча рыдал. «И я, я тоже виноват».

Причина осталась неизвестной, то ли белая горячка, то ли что посложнее. Красивый, талантливый, сорокалетний. Была внебрачная дочь, родовая ветка Тимофеевых растворилась где-то в Крыму. Комната отошла государству.

Вернуть деньги из жилкооператива оказалось не просто, аукнулась его детская истерика, из-за которой пропало свидетельство о рождении. В оставшемся мать была под девичьей фамилией. Вернул через год после долгих хлопот.

Комната матери отошла государству. Не хватило у него духа срочно прописывать туда ее внука. Тем более, что была надежда на излечение.

Судьба обоих его родов примерно такая же, как у всех русских в 20 веке.

Основатели, два деда и две бабушки родили 13 детей второго поколения.

Пять мужчин погибли на фронтах Великой Отечественной войны, но двое из них успели дать по одному потомку. У двух женщин врожденное бесплодие.

Третье поколение насчитывало 12 человек (в том числе Валентин Колесов).

Четвертое поколение – 14 человек.

Пятое – 5 человек, еще может прирасти.

Менделеев прогнозировал пятикратный рост численности русских к 21 веку. Не получилось.

Колесов полагает, что его родительский долг выполнен на 50 процентов: при его жизни должно быть как минимум шесть потомков: двое детей и четверо внуков. У него трое: двое детей и одна внучка.

Веселие на Руси питие есть. Эту набившую оскомину фразу подтвердили многие его родственники.

От алкоголизма погиб дядя Витя Колесов, первенец во втором поколении. Запил после того, как его бросила жена, дожил до пятидесяти лет.

Далее пошли его двоюродные братья. О двоих уже говорилось.

Валерий Колесов умер в возрасте 54 лет. В детстве его оставила мать. В конце войны она спекулировала галошами, а вину взял на себя ее муж, отец Валерия, дядя Саша Колесов. Мужа посадили в тюрьму, а жена вышла замуж за другого и уехала с ним на Дальний Восток, взяв с собой дочку, а сына Валерика оставила своей матери и дяде Саше (когда он отсидит пять лет).

Мальчик Валерик страдал недержанием мочи. Дядя Саша отсидел, женился, родил еще двух детей, семья жила в 13-метровой комнате, Валерик спал в коридоре. С возрастом его болезнь прошла, но, вероятно, в психике что-то осталось. Со временем он достиг успехов по работе, женился, родилась дочь, получил квартиру. Он стал бригадиром докеров в порту, его мужественное лицо показала главная городская газета «Ленинградская правда» в очерке о передовом советском рабочем. За взлетом пошли падения: могучее здоровье поначалу справлялось с коллективными обычаями, затем пошли запои, потеря должности и работы, лечебно-трудовой профилакторий, просветления и снова падения, смерть в 53 года.

Другой брат, Валентин Баранов, сын тети Клавы Колесовой, инженер-химик, после драматической истории с первой женой (рассказано ранее) женился, родилась дочь, устроился на работу в Большой дом на Литейном – так в Ленинграде называют местный КГБ. С ним – частые встречи на застольях у тети Нины. Бездетная тетя любила его, ссорилась и мирилась с ним и с его мамой, своей сестрой. Пил он постоянно, более всего пиво. Быстро пьянел, кричал во все горло «аллес!». Жена развелась, долго жили врозь в ее комнате. После смерти бабушки жил один в комнате коммуналки. Его мама, бухгалтер фабрики-кухни, снабжала его антрекотами, которые он выбрасывал: не хотел готовить, ел колбасу. Утром пошел на работу, на лестнице упал, пошла горлом кровь, умер. Тети не назвали причину, она понятна: алкоголизм. Ему был 51 год.

Герман Колесов, сын дяди Пети, детство провел с бабушкой Колесовой и с тетей Ниной. Им его оставила мать, фронтовая подруга дяди Пети, сама она куда-то уехала, растворилась. Бабушка и тетя очень любили ласкового Геру. Когда дядя Петя обустроился на своем месте службы в Балтийске, взял Геру к себе, к жене и трем детям. В военном городе все получили по квартире. Гера стал музыкантом в военном духовом оркестре, играющим на разводах и парадах. Гера женился, очевидно, памятуя свое полусиротское детство, усыновил мальчика из детдома. Мальчик вырос. За это время жена Геры пристрастилась к алкоголю и потеряла человеческий облик. Он не остановил ее, а стал сам выпивать вместе с ней. Без запоев, без потери облика, без срывов по службе. Когда дядя Петя ругал Геру, он отвечал замечательной фразой:

— Отстаньте от меня, я хочу и буду жить так, как мне нравится.

Вскоре он вышел на военную пенсию и неожиданно умер в возрасте 57 лет.

Еще один сын дяди Пети, Михаил тоже входил в запои, но вышел.

Ученые утверждают: алкоголизм передается по наследству. Колесов сомневается. В кругу его родственников это верно пятьдесят на пятьдесят (фифти-фифти). Да и трудно отделить врожденное от приобретенного.

У брата Леньки отец был дебоширом и пьяницей. До алкаша не успел дорасти: погиб на войне.

Отец брата Миши: образцовый красный командир, светлое пятно в роду.

Далее, отец Валерия – дядя Саша. Да, страдал запоями, однако пил с горя, обиженный первой женой. Спасался работой: известный в Ленинграде конструктор по штампам и оснастке много зарабатывал, больше по совместительству. «Ух, как я работать люблю», — говаривал он. Спасался любовью к детям: сделал квартиры для семьи и для детей. Дожил до 85 лет, значит, не алкоголик. Вообще, дядя Саша достоин кисти Достоевского: он – Митя Карамазов в исполнении Михаила Ульянова. Широкий размах натуры: от благородства до греха. Его рассказы о жизни записаны с его слов, даны в приложении.

Отец Баранова пил всю жизнь как настоящий алкаш. Однако работал без сбоев, всю жизнь поваром, наверно, хорошо закусывал. Ласковый и нежный до приторности, Иудушка Головлев, только что без злодейств. Осталось непонятным, как умная и начитанная тетя Клава вышла замуж за него. Но они и жили врозь. В свои 73 года отец Баранов вышел из дома, три дня пропадал и был найден мертвым.

— Тетя Нина, — говорил Валентин Колесов, — вот парадокс, пил все время и так долго прожил.

— Но ведь никто не знает, сколько бы он прожил, если бы не пил.

Следующий отец, дядя Петя пил много, но без запоев и без скандалов. Так же пила его жена. Они оба исправно служили во флоте инструкторами по физкультуре и спорту, вышли на военные пенсии. Дядя Петя – дисциплинированный офицер, морально устойчив, идеологически выдержан. Возмущался анекдотами о Чапаеве и Брежневе. Брат Саша и сестра Нина насмешничали над ним. У него родовая болезнь – аритмия, (Колесову она тоже досталась), вшит электронный стимулятор. Поэтому Колесов очень удивился, будучи у них в гостях: он каждый день покупал по литру водки, а вечером обнаруживал остатки на донышке. Дядя Петя скончался на 76 году жизни, пришел днем домой, прилег и во сне умер.

Так что все эти примеры не подтверждает выводы ученых насчет наследственности алкоголизма.

Колесов по-прежнему отрицательно относился к пьяницам, он их не уважает. Но в компаниях не отделялся от коллектива, пил в меру. Когда же перебирал сверх меры, обнаружил в себе некую палочку-выручалочку: его организм так страдал от перебора, что охота к выпивке отбивалась: наутро – навсегда, через неделю – на один-два месяца. Жаловался приятелям:

— Хочу приучиться к культурному питию: вино, ликеры. Но – не получается, от них сердце сжимается. Надо бы к врачу обратиться, но, думаю, меня не поймут.

— Пей водку.

Он так и сделал. И еще немного ерничал:

— Я из-за слабого здоровья остался порядочным человеком, не спился.

Наследственной тяги, по его данным, не просматривалось. А от приобретенной защищали идейные нормы. Партия и правительство были против пьянства, литературные и киношные герои, «делать жизнь с кого», в советское время на экране и в книгах не пили. Друзья-товарищи пили в меру.

Впоследствии к нему пришла благая весть от английских врачей: можно и даже полезно ежедневно пить небольшие дозы – 25 грамм спирта или 50 водки и т. п.

Это же подтвердил советский авторитет Чазов, но добавил, что русским нельзя это говорить, они на этих дозах не остановятся.

Гласность и свобода слова принесли новые данные по проблеме. Из мемуаров, очерков о передовых людях выяснялось, что пили они много, опускались низко, жили гадко и недолго. При всем при том успевали что-то сотворить.

Гоголь постоянно напоминал ему: посмотри на Плюшкина – был благородным человеком и так низко опустился. Гоголь призывал: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно!»

Сын. Он родился с оттопыренными ушами. Случайная мутация, отклонение от наследственности, у предков такого не было. «Опасное чувство – ощущать себя неполноценным». Решились на пластическую операцию. Двенадцатилетний сын согласился сразу. Выйдя через два дня из больницы, ткнулся со слезами в папину грудь.

Сплоченность со сверстниками оказалась у него на первом месте. В школе сложилась пятерка его друзей. Хорошие ребята, дружба на всю жизнь.

Друзья курят, и сын с ними. Сильно обидел некурящего отца.

Друзья сына выпивают – вроде бы как все. Сломался только один, спился вместе с подругой и помер в 47 лет.

Первое впечатление по поводу выпивки потрясло папу. Сыну было 18 лет, он стоял около парадной, шатался, с пьяной улыбкой умиления разговаривал с детьми. Папа подходил к дому, издали увидел, у него перехватило дыхание – до слез, он свернул за дом. Когда через полчаса пришел домой, сын был уже тут – его привели соседки. В запои он впадал систематически.

С детства сын приучился постоянно сидеть перед телевизором. Наверно, отсюда – желание податься в журналистику. Ходил в кружок при детской и юношеской городских газетах. Папа ненавязчиво упоминал о продажности, как атрибуте этой профессии, умолчал о другом – о требуемых способностях и пробивной силе.

После школы (в аттестате много троек) сын пытался поступить в университет Ленина и Путина, не прошел, год проучился на оператора ЭВМ, немного поработал, подошел срок призыва в армию. Мама Алла настояла и вытолкала – иди, потом будешь свободен.

Морская пехота в Севастополе, поход на корабле через Босфор и Дарданеллы, учебная беготня по пескам Сирии. Обошлось без дедовщины – все ребята одного года призыва.

После армии – сборщик электроники на заводе. Нашел лазейку в вуз – внеконкурсную квоту для рабочей молодежи по направлению завода. Папа обещал денежную помощь – на жизнь до окончания учебы.

Он поступил на исторический факультет педагогического института. «Благородное дело, — умилился папа, — денег мало, но зато – дети». Зря умилялся – он не пошел в учителя. Вероятно, было заранее задумано таким путем пробиться все туда же – в журналистику. Чем и занимается до сих пор. Печатает заметки в городских газетах, мелькал иногда на радио и телевидении. Ведет внешкольные занятия – кружки журналистики. Работает в частной школе, но сам не преподает, занимается организационными делами. Тут-то и возникло подозрение: а есть ли у него диплом? Или только справка об учебе в вузе? Показать диплом категорически отказался.

Колесов испытал катарсис без очищения, когда на прогулке в парке Алла сказала о предстоящей женитьбе сына, о том, что невеста Света со слезами просила его: «У меня не может быть детей, но я тебя умоляю – не бросай меня».

Колесов остановился и заплакал. Не навзрыд, но слезы потекли. «Слабая нервная система». Момент истины – тупик: любовь, сын без детей и они без внуков. Убиение животного инстинкта.

Сын поселился в двухкомнатной квартире двух сестер, младшая жила с мужем и ребенком. Несколько раз Света вызывала его, свекра, к пьяному Андрею, затем он перестал приходить. Бесполезно и ужасно. Пьянея, сын переходит в то состояние, которое присуще так называемым простым людям, — в другое измерение и пространство, где нет логики и где обсуждается классическое: «ты меня уважаешь?» Через три года Света развелась с Андреем.

Андрей жил в пустующей комнате тети Вали, теперь дяди Лени. Ему соседи и пожаловались: твой племянник пьет, не убирает. Дядя Леня попросил освободить комнату.

Нашли сдаваемую комнату, папа давал сыну деньги на оплату, вскоре хозяева стали жаловаться – не платит.

«Да, расслабился я с квартирным вопросом, — размышлял Колесов, — а что делать? В нашем НИИ квартир не дают. Переходить на завод? Другой образ жизни, меньшая добавку за ученую степень. Жилкооператив?»

Пример был перед глазами: тетя Нина с мужем. Зарплата по 150–200 рублей на каждого, первый взнос в 400 рублей одолжили у друга, цена всей двухкомнатной квартиры составила 4000 рублей в рассрочку на 15 лет. Таким образом, их ежемесячный взнос составлял пять процентов месячного дохода.

Терпимо, однако у него нет прав на кооператив: имеющаяся площадь превышает норму на 1,5 квадратных метра.

Оставалось одно – купить. Рынок-то и раньше был. Один умелец на обменах с доплатой сделал из маленькой комнаты отдельную «двушку», правда, за несколько лет. На этом рынке работали уличные биржи, черные маклеры, действовали тарифы доплат и правила оплаты под честное слово – все это неофициально, на поддержании нужного всем рынка.

По этим правилам он и начал действовать. Разделил прописку (регистрацию) на две части: в одной комнате трое, в другой один из детей. Районная власть разрешила раздел (спохватилась через пару лет, стала запрещать). Нашли прекрасный вариант: комнату на Староневском проспекте, в двухкомнатной квартире старой застройки, с высокими потолками, с огромной кухней. Молодая семья собралась уезжать из Питера, фактически продавала комнату. Цена – 100 тысяч рублей, двести его зарплат в НИИ или сто тогдашних его зарплат в малом бизнесе, 700 долларов по государственному курсу.

Оформили обмен. Было страшно, все держалось на доверии. После обмена молодые должны отметиться – сняться с прописки в связи с отъездом в другой город. Они отметились, он отдал деньги. Теперь наступило самое страшное ожидание – отдаст ли им районный исполком их бывшую комнату или подселит кого-то. Четкого закона не было: живут трое на 15 метрах, не имеют права ни на постановку на очередь, ни даже на вступление в жилкооператив, ну и пусть живут, подселим нуждающегося.

Отдали! Почему? Вероятно, по негласным правилам гуманизма, по случайному движению чьей-то доброй души в исполкоме.

Впоследствии соседка сына по квартире на Староневском предложила ему однокомнатную квартиру за 11 тысяч долларов в обмен на его комнату. Тогда у нее оставалась бы отличная отдельная квартира в центре (она хорошо зарабатывала на доверии народа к нетрадиционным методам лечения). Сын пытался торговаться на денежную придачу: надо, мол, исходить из полной стоимости квартиры. И предлагаемая однокомнатная квартира не из лучших – первый этаж, хрущевка.

— Слушай, — сказал ему папа, — новые времена на дворе, она может за гораздо меньшую сумму нанять умельцев, которые избавят ее от капризного соседа…

Обменялись.

А те правила, по которым они обменялись, впоследствии ушли в небытие, могут «кинуть» не только при обмене, но и при официальной продаже-покупке квартиры.

Квартира сына недалеко от родительской. Это удобно – по вечерам сын питается у мамы, смотрит телевизор, звонит по телефону. (Один раз папа дал ему деньги – в размере своей пенсии – на подсоединение отключенного за неуплату телефона; когда снова отключили за неуплату, больше не давал). Мама иногда ругает сына за безденежье, папа советует не пережимать, лучше пусть будет у них на глазах…

Привлекал его к делам фирмы, через месяц отказался – он сорвал поездку в Выборг с документами, запил, папа пришел к нему (тогда еще на Староневском), он не открывает, в дверную щель увидел, что он шатаясь ходит по квартире, стучал час, пока он не открыл и не отдал документы.

Однажды ночью сына жестоко, до полусмерти избили недалеко от его дома, он еле дошел до своей комнаты. В другой раз его избили и ограбили – он ночью ехал домой на такси и у метро вышел купить сигареты; без лица и без ботинок пришел по снегу в родительский дом. Еще случай – на входе в метро его забрали в милицию: был не только пьян, но и предъявил чужие документы, прихваченные с чужой курткой после банкета. Ночь провел в милиции, днем туда поехала Алла и очень удивилась, почему ее грубо выталкивали из отделения.

Со временем выяснилось, что сын не платит за квартиру. С пени набежало 40 тысяч рублей. Безвыходно. Новый жилищный кодекс суров: продажа квартиры на аукционе, выселение… Придется брать к себе?

Разговоры не помогали. Через силу принял решение – оплачивать: «А вот у коллеги по работе Шульмана больной сын на коляске, тоже взрослый. Выходит, у меня чуть получше». Оплатил долг и стал платить ежемесячно. Кроме электричества. Можно и при свече. [29]

Как-то сын, находясь в подпитии средней тяжести, сказал с широкой улыбкой:

— Вот вы всё беспокоитесь, как я живу. А я живу той жизнью, которая мне нравится.

Дословно совпало с тем, что сказал брат Гера.

После покупки дачи Андрей много на ней работает – весь дачный сезон строит, пилит, красит, чинит…

Здоровье Колесову досталось по наследству от отцовского рода: с плюсами и с минусами. Повезло: мало болел. Не повезло: унаследовал запоры и аритмию. Повезло с советской медициной.

В 40 лет заболела попа: зуд, затем острая боль. Долго не шел в поликлинику, стеснялся. Побежал, когда из попы кровь пошла. Хирургша долго тыкала трубу, ничего не находила. Как он мысленно обругал ее, когда она почти случайно обнаружила трещину на выходе, на самом краю.

Вот она, наследственность. От натуги при запорах попа треснула. Его направили в Сестрорецкий центр проктологии. Это и было везением: жить в столичном городе. В этом центре работали пять проктологов, прошедших обучение за границей. Они делали операции на мировом уровне. Совершенно бесплатно. Его оперировал Мозель. В то время по ТВ шло кино по Бальзаку «Блеск и нищета куртизанок». Закончив операцию, Мозель внимательно разглядывал попу, покрутил головой и удовлетворенно произнес:

— Блеск куртизанок!

Через неделю его выписали. Сказали: «Не тужиться и не подтираться наждачной бумагой». Стал глотать слабительное. Увидел в Ташкенте: в туалетах у каждого очка кувшины с водой. Заимствовал.