Убить Первого

Глава 24. Траур

Стоя на битком набитой площади, Эдван чувствовал себя немного не в своей тарелке, словно попал на чьи-то похороны за компанию. В каком-то смысле, так оно и было. Площадь Основателей была заполнена до краёв, те, кому не хватило места внизу умостились на окружающих стенах и даже на крышах близлежащих домов, лишь бы посмотреть на происходящее и послушать, что вызвало траурный рог. Впрочем, хороших новостей не ждал никто, настроения царили упаднические.

В центре площади, совсем рядом с памятником основателям Города, возвели крепкий деревянный помост, который, правда, в данный момент пустовал. Перед ним находилось другое, не менее крупное сооружение — огромная коробка из брёвен, сильно напоминающая гигантский колодец, заполненный сухими ветками и сеном. Что было за ним, Эдван не видел, вид загораживали спины бойцов Когтя, которые плотным кольцом обступили центр, не подпуская никого к помосту. Где-то там, скорее всего, сейчас и находился сам глава города, который вскоре должен будет дать речь. Парню повезло наблюдать за всем практически из первых рядов, в окружении бойцов гарнизона. Лизы с ним, правда, не было. Они, хоть и пришли одними из первых, вынуждены были разделиться, ведь по правилам, в такой момент она должна была находиться с семьёй.

Вдруг, все бойцы Когтя разом согнулись в неглубоком, но очень почтительном поклоне и вслед за ними голову склонил каждый на площади. Один только Эдван замешкался на несколько долгих мгновений, не понимая, почему все вокруг вдруг начали кланяться. Воин, что стоял рядом с ним, не поворачиваясь отвесил парню подзатыльник.

— Прояви уважение к памяти основателей, — возмущённо прошипел он, и Эдван тут же согнулся в поклоне. Мысленно, он хлопнул себя по лбу. Можно было догадаться, раз уж все поклонились в направлении к центру площади.

Юноша чувствовал себя ужасно неловко. Он не понимал, как себя вести и что делать. Не понимал, почему их всех здесь собрали. Атмосфера страха и уныния, что царила на площади, давила на него. Казалось, что даже воздух здесь стал каким-то вязким и очень тяжелым.

Народ вокруг него разогнулся и все устремили свои взгляды на помост. Разогнулся и Эдван, мельком взглянув на воина, отвесившего ему подзатыльник, но тот лишь напряженно высматривал что-то в центре площади и, казалось, совсем позабыл о нём.

Наконец, у помоста началось какое-то движение. Первым наверх поднялся высокий смуглый мужчина, облачённый в доспех с яркими рыжими вставками и мечом на поясе. При виде его воины вокруг почтительно склонили головы, а Эдван опять не успел, за что заработал полный неодобрения взгляд от соседей.

— Сам глава города вышел, а он даже головы не склонил… — фыркнул кто-то рядом. Эдван сделал глубокий вдох, отрешившись от происходящего, и продолжил смотреть на помост. Следом за главой показался худосочный престарелый блондин в синем халате, а за ним толстяк в дорогих одеждах и им уже, к счастью, никто не кланялся.

Главы кланов сдержанно приветствовали людей, особое внимание уделив, разумеется, своим семьям. Проследив за тем, в какую сторону махнул рукой глава города, Эдван попытался выцепить в толпе Лизу, а, найдя её, тяжело вздохнул. На ней не было лица. Девушка стояла рядом с какой-то расфуфыренной тёткой, которая неустанно талдычила что-то ей на ухо. Вот только Лиза, судя по всему, совершенно не воспринимала чужие речи. Она смотрела куда-то в пустоту, практически полностью отгородившись от реальности. Похожие выражения лиц Эдван увидел и у многих других людей, что собрались сегодня на площади. Ничего не видящие взгляды, полные пустоты и скорби. Невольно ему вспомнилось первое пробуждение в городе и тот самый миг, когда он осознал, что родных больше нет. Наверное, примерно таким же взглядом он смотрел тогда в потолок…

Глава города вышел вперёд и оглядел толпу. Лицом Горан Морето, а именно так его звали, был похож как и на статую основателя клана, так и на Мариса, только выглядел куда более мужественно. С ярко выраженными скулами, горбатым носом и суровым взглядом, Горан походил на гордого ястреба. Младший Морето таких ассоциаций у Эдвана не вызывал никогда, как, впрочем, и уважения. И хоть выражение лица мужчины казалось непроницаемым, это была лишь маска, которая уже буквально трещала по швам. Даже Эдван видел, что за этим напускным безразличием и суровостью скрывается боль и скорбь. И кажется, парень начал догадываться, что произошло.

Однако, вместо начала речи, которую от главы города ждал почти каждый, тот лишь тяжело вздохнул, на мгновение разбив образ непоколебимого гордого титана, способного защитить город от всех опасностей. Разговоры и шепотки почти мгновенно стихли, вся площадь погрузилась в тишину.

— Моя речь не будет долгой. Сегодня, траурный рог звучал, чтобы с достоинством проводить в последний путь всех тех, кто пал в неравной битве с врагом, — голос мужчины подобно гулким раскатам грома прокатился по площади, — последняя охота… обернулась трагедией, — вымолвил он и замолчал. Горан вздохнул и, после небольшой паузы, продолжил, — Мы победили, но цена оказалась непомерно высока. К сожалению, многих не удалось вытащить из лап мерзких тварей. Память тех, чьи тела навеки остались в лесу, будет почтена статуэткой. А теперь, позвольте мне прочесть имена героев, отдавших свои жизни за Город. Они навеки останутся в наших сердцах…

Мужчина вынул из кармана толстый свиток и развернул его. Бумага свисала с помоста на добрый метр. На помост вынесли тело. Обезображенный труп молодой девушки вызвал волну мурашек, причём не только у Эдвана. Бывалые солдаты, что стояли рядом с ним, тоже заметно поёжились.

— Алекса Линн… — прочёл первое имя Горан. Тело передали бойцам Когтя внизу, которые бережно положили его внутрь коробки из брёвен, а тем временем, на помост внесли следующее…

Список продолжался. И чем больше незнакомых имён со звучными фамилиями оглашал глава города, тем мрачнее становился народ на площади, словно с каждым новым именем атмосфера нагнеталась всё больше и больше. Эдван чувствовал себя не в своей тарелке, солдаты рядом с ним бледнели на глазах. Количество погибших воинов из Когтя превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Для всех эти воины были элитой из элит, невероятными, могучими, несокрушимыми. И сейчас… их возвращение впервые за долгое время встречали не праздником, а воем траурного рога. Только во время оглашения списка погибших люди по-настоящему осознали масштаб трагедии. Воистину, отгремела великая битва…

Наконец, имена павших бойцов Когтя закончились и Горан перешёл на обычных солдат. Читал он их как-то… иначе. Сухо и без такого почтения, с каким проговаривал фамилии клановых воинов. Список был длинным, настолько, что голос мужчины слегка охрип и теперь воспринимался всеми практически, как монотонный гул. Эдван бездумно наблюдал за тем, как одна за одной чёрные статуэтки отправляются к телам погибших. На душе у парня было паршиво, перед его глазами вставали образы ушедших друзей и товарещей. Причём, не только из этой жизни… мастер в белых одеждах, множество учеников из той, странной школы, в которой он вроде бы никогда не был, но в то же время провёл долгие годы, обучаясь премудростям атры…

— Марк Боу… — знакомое имя вырвалось из монотонного потока, заставив Эдвана вздрогнуть. Парень сглотнул.

А ведь он совсем недавно думал о том, чтобы снова навестить капитана гарнизона, который отнёсся к нему по-доброму. Пусть и с намерением затащить в клан Морето, но всё же… он был первым, кто позаботился об Эдване по-настоящему. Юноша вздохнул, груз вины упал к нему на сердце. Может быть, не стоило вести себя так с Марком? В конце концов, он не хотел ничего плохого…

Вздохнув, Эдван покачал головой, прогоняя грустные мысли. Ничего уже не поделаешь. Вскоре после Марка в списке мелькнуло имя Дина, и впервые за долгое время на губах Эдвана появилось какое-то подобие грустной усмешки, которая, впрочем, очень быстро померкла. В давящей тишине глава города читал имена, а статуэтки всё наполняли и наполняли огромный колодец… Эдван не знал, когда именно список закончился, он потерял счёт времени. Чёрных статуэток больше не осталось, а Горан Морето, хрустнув пальцами, вытянул руки в сторону лежащих на соломе тел.

— Мы от всего сердца благодарим вас за верную службу и великий подвиг. Герои! — повысил голос мужчина и, тяжело вздохнув, добавил, — покойтесь с миром.

Ладони главы города налились ярким рыжим светом и через мгновение с них, прямо на деревянный колодец, обрушилась волна пламени. В мгновение ока она объяла все тела и статуэтки и яркое зарево залило всю площадь светом. Эдван поморщился и отвёл взгляд. В воздухе запахло горелым мясом, но Горан Морето, не замечая ничего, с каменным лицом продолжал выпускать могучее пламя. Бойцы Когтя тоже не шевелились, пустыми глазами вглядываясь в пляску огня.

Приблизительно через десять минут Горан опустил руки и остался неподвижно наблюдать за огромным костром с помоста. Эдван смотрел на пламя и никак не мог понять, что же во всём этом не даёт ему покоя. Кажется странным, слегка неправильным… что-то было явно не так, и парень никак не мог понять, что. Перед глазами вставал образ того чудовища и его волков. Смерть парня из Когтя… странно, что вернулось так мало.

“Жаркая битва с тяжелыми потерями”, - думал парень, — “Коготь одержал победу, дорогой ценой, но … почему же тогда нет ни одного трофея? Где головы сильнейших врагов на копьях? Почему же он не сказал ни слова о том, что Город может спать спокойно? Что-то здесь не так… может, никакой победы на самом деле не было? Нет, тогда не вернулся бы никто. Звери бы гнали их до самого города и, скорее всего, сейчас бы штурмовали стену… странно, что не только обычных солдат хоронили статуэтками, я отлично помню несколько благородных без тел. А если даже тела членов Когтя не забрали, значит, что-то этому помешало… какая-то другая опасность? Новый враг?”

Эдван вздохнул. По спине парня пробежал холодок, заставляя его поёжиться. Насколько же опасным должен быть враг, способный отпугнуть остатки солдат Когтя? Тех, кто сумел вернуться и принести тела мёртвых товарещей…

“Может, это просто моё воображение и на трофеи попросту не было места? Всё-таки, тащили многих…”- подумал он и, вздохнув, отбросил эту мысль. Как бы он не хотел в неё верить, готовиться стоило к худшему.

— Ужасно… — пробормотал солдат, который в самом начале церемонии отвесил парню подзатыльник.

— Да… столько погибших… — прошептал Эдван.

— И ни одного тела наших. Только эти проклятые статуэтки… — мужчина тяжело вздохнул и утёр нос рукавом.

— Сколько вернулось? — тихо, еле слышно спросил парень.

— Семеро.

— … что? — хрипло переспросил Эдван в ошеломлении.

— Ты слышал, — так же тихо ответил солдат.

Парень вновь повернулся к огню, совершенно по-новому взглянув на масштаб трагедии. Лиза сказала, в поход отправилась треть Когтя кланов и треть всего гарнизона города, а вернулось… лишь семь человек. Тревога глубоко внутри него мгновенно возросла. Все подозрения, которые он старательно отметал ещё минуту назад, уже не казались столь бредовыми…

— И никого из гарнизона… — поражённо вздохнул парень.

— Как всегда, — тихо, с толикой злобы в голосе выплюнул солдат и, опасливо покосившись на Эдвана, фыркнул и отвернулся.

“Как всегда?!” — переспросил парень у себя в голове. Получается, что такое происходит уже не впервые, или… верно. Горько про себя усмехнувшись, юноша поджал губы. Траурный рог звучал не для простых воинов, вовсе нет. Смерть бойцов из Когтя — вот что повергло в настоящий шок большинство присутствующих, и для них устроили это прощание. На площади Основателей, самим главой города. Глубоко вздохнув, Эдван с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. На какой-то миг он почувствовал себя очень гадко, словно в чём-то испачкался…

— И… часто такое бывает? — шёпотом спросил парень у солдата. Голос его слегка дрогнул.

— А ты не знаешь? — удивился мужчина. В глазах сурового воина стояли слёзы, — сильных врагов Коготь всегда ловит на живца, иначе твари просто не покажутся… — голос его чуть дрогнул, — чуят…

— Да, — прохрипел солдат рядом с ним, крепко стиснув кулаки. Его лицо было бледным, а сам мужчина, казалось, переживает не лучшие воспоминания, — если выпала охота с когтем, молись Творцу, чтоб в живых остаться…

— Это… ужасно… — прошептал Эдван, вновь повернувшись к костру. “На живца”, - мысленно повторил себе юноша и вдруг замер, словно громом поражённый.

Сердце парня упало. “Вчера Коготь вернулся… перебили стаю обезьян” — пронеслись в голове юноши слова горбуна, сказанные незадолго после пробуждения. Руки юноши задрожали, он закрыл лицо ладонями, вцепился пальцами в кожу и согнулся, чтобы никто не увидел его посеревшее лицо. Плечи дрожали, он бился в немой истерике, еле-еле сдерживая рвущийся наружу яростный вопль. Воздух рядом с ним начал дрожать, атра бесилась, заставляя три кольца на сосуде души пульсировать.

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил солдат.

— Да… — хрипло выговорил юноша.

“На живца….на живца…на живца… на еб***ого живца!” — одна и та же мысль повторялась в его голове снова и снова, и с каждым её повтором в душе паренька всё ярче и ярче разгоралось пламя ненависти.

Эдван больше не контролировал себя. Его лицо перекосило, а полубезумный взгляд был направлен куда-то в пустоту, сквозь людей и огонь. И никто из солдат не заметил в поведении парня ничего странного, ведь сегодня был день великой трагедии и ничего удивительного в этом для них не было. Напряжение достигло критической точки, как в то самое утро, и парнишка издал нервный, полубезумный смешок.

— На живца… — прошептал он и бросил полный ненависти взгляд на статую основателей, а затем и на трёх их потомков. Пламя злобы в его душе потухло, сменившись ледяной яростью.

Пустота. Холодная, безжизненная… на какой-то миг он почувствовал её в своей груди так чётко и ясно, словно кто-то оставил там сквозную дыру, которую нельзя было ничем заполнить. Парень схватился рукой за грудь, впиваясь ногтями глубоко в кожу, но эта слабая телесная боль не могла даже чуть-чуть сравниться с той, которую испытывало сейчас его сердце.

Он не помнил, как закончился траур. Не слышал, что говорил глава города после того, как тела были сожжены. Не заметил, как разошлись люди с площади, он просто стоял на месте и смотрел на давно превратившиеся в пепел брёвна, полностью отрешившись от окружающего мира. Чья-то тёплая ладонь коснулась его руки и Эдван дёрнулся так, словно кто-то ударил его хлыстом.

— Прости… — тихо проговорила Лиза, поёжившись от безумного, злобного взгляда парня.

— А… — только и ответил Эдван, с трудом вырвав руку. Он даже не посмотрел на неё, только отошёл на шаг в сторону, всё ещё глядя на груду брёвен. Повисло молчание. Долгое, тягостное.

— Мои родители погибли в прошлый день траура… — голос девушки больше напоминал шёпот призрака.

— Ненавижу их… — всё также глядя в пустоту, произнёс Эдван.

— Что?

— Приманка, понимаешь? — севшим голосом проговорил он, — эти… твари… просто… сделали приманку…

— К…кого?

— Ненавижу… — не слушая вопросы подруги, Эдван смахнул с глаз выступившую слезу и, что-то про себя решив, резко развернулся и быстрым шагом пошёл в сторону академии. Лиза решила не ходить следом. Одного взгляда на друга ей было достаточно, чтобы понять, что его сейчас лучше всего оставить в покое. Да и ей самой тоже не помешает немного прийти в себя.

В этот вечер Эдван не появился в своей комнате. Вместо этого он лишь зашёл в столовую, взял три буханки хлеба, флягу воды и тут же покинул стены Академии. Он шёл по городу, практически не различая перед собой пути, словно заколдованный, практически не моргая, и никто не обращал внимания на странного юношу, который немного дёрганной походкой направлялся к городским воротам, смотря куда-то в пустоту. В конце концов… в день траура такой вид имел почти каждый второй в городе.

Он долго бродил среди полей, пока не вышел к небольшой рощице с фруктовыми деревьями, неподалёку от Белой. Забравшись в самый дальний её край, Эдван уселся под яблоню и, закрыв глаза, погрузился в глубокую медитацию. Кольца на его сосуде души начали пульсировать, затягивая внутрь невероятное количество атры, словно таким образом можно было хоть немного заполнить пустоту в его сердце…