Убить Первого

Глава 30. Решение главы

Слухи об эпохальном сражении, отгремевшем в стенах академии, разнеслись подобно лесному пожару. Несмотря на строгий наказ ректора и благородных семейств держать рты на замке, на следующее утро о произошедшем знал весь город. В полдень состоялось внеочередное заседание городского совета. Этот важный орган, помимо всего прочего, выполнял роль суда. И потому был собран.

Горан Морето за один день постарел на десять лет сразу. Впервые за всю свою долгую жизнь человек, который, пожалуй, больше всех в городе чтил его законы и порядки, находился по другую сторону зала суда. За небольшой трибуной, напротив пустого кресла с высокой спинкой, что стояло во главе длинного стола в форме полумесяца, за которым собрался весь городской совет. Патриархи всех благородных семейств, генерал гарнизона на правом краю, и главный хранитель знаний на левом. Мужчина устало вздохнул и, превозмогая колющую боль в сердце, расправил плечи, гордо подняв голову.

— Уважаемые члены совета, — заговорил Агар Линн, что сидел в высоком кресле по правую руку от пустующего места, — мы собрались здесь сегодня, чтобы решить, достоин ли Горан Морето, чей сын так вероломно нарушил один из важнейших законов нашего города, занимать достойный пост градоначальника. Ввиду очевидной невозможности уважаемого главы исполнять обязанности верховного судьи, его роль сегодня исполню я, как заместитель. Прежде, чем мы начнём обсуждение, я предлагаю предоставить слово уважаемому главе и позволить ему высказаться в свою защиту, — выждав несколько мгновений и не услышав возражений, Агар проскрежетал, — прошу, Горан.

Патриарх клана Морето внимательно оглядел всех присутствующих, посмотрел на их лица. А был ли смысл ему почём зря сотрясать воздух? Все здесь присутствующие прекрасно понимали, что происходящее лишь формальность и от его слов ничего не изменится. После случившегося, доверие к клану Морето, как к гаранту закона и порядка, которое он строил всю свою жизнь, было безвозвратно потеряно. И никакой пламенной речью его не вернуть. И, тем не менее, он не мог отмолчаться. Это бы значило, что он полностью признаёт свою вину в случившемся. Прокашлявшись, мужчина заговорил.

— Всю свою жизнь я свято чтил городской закон, честно следил за его исполнением, и всегда действовал в интересах жителей. Я всегда был верен своим принципам, и останусь им верен впредь. Мой сын ответит перед законом по всей его строгости. Не позволяйте постыдному поступку одного заставить вас усомниться во мне, и в честности всего клана Морето.

Мужчина замолчал, тем самым дав понять, что сказать ему больше нечего. Члены совета начали тихо переговариваться друг с другом и о чём-то шептаться, поминутно глядя в сторону Горана, который застыл на своём месте, словно каменное изваяние. Через несколько минут Ли Джоу, который сидел по левую руку от пустого кресла, взял слово.

— Уважаемые члены совета, — начал он с плохо сдерживаемым негодованием, — давайте не будем забывать о том, что было совершено самое страшное преступление, которое может только совершить благородный. Была украдена сила контракта! У нашей семьи! — потряс кулаком толстяк, — И не каким-то вассалом или членом младшей ветви! Действительно, — тон мужчины стал более спокойным, — нельзя по поступку одного судить обо всех, но не в этом случае. Речь идёт о наследнике клана! Как мы можем быть уверены в том, что тот действовал без ведома патриарха? Как мы узнаем, что он не передал тайну дальше? Я считаю, — в голосе Ли Джоу начали проскальзывать стальные нотки, — что глава города, пользуясь своим положением, захотел возвысить свой клан над прочими! Я требую снятия Горана Морето с поста главы города, а также ответной передачи кланом Морето тайны контракта нам.

После речи толстяка Ли между членами совета разразилось живейшее обсуждение. И в основном шло оно по вопросу передачи контракта. Патриарх Джоу, бросив во время дискусии пару ловких фраз, легко сосредоточил внимание членов совета на способе передачи контракта, отчего создалось впечатление, будто бы сам факт того, что клан Морето должен был открыть тайну другой семье был делом решённым. Обсуждение прервалось громким хлопком со стороны зала. Пока что действующий глава города привлёк внимание, ударив кулаком по трибуне.

— Если на то будет воля совета, — громом прозвучал голос Горана, — я приму её и покину пост. Однако, — мужчина нехорошо прищурился, — контракт не был украден, а передан. Виновных всегда двое, и пока второй не будет найден, а семья Джоу не докажет, что второй виновный не овладел секретом контракта огня и не передал его дальше, клан Морето не станет делиться тайной и нарушать заветы основателей.

— Что ж, полагаю, дальнейшее обсуждение этого вопроса возымеет смысл лишь после завершения расследования, — проскрежетал Агар Линн, — на голосование выставляется вопрос о снятии Горана Морето с поста главы города. Кто за?

Ли Джоу криво ухмыльнулся и поднял руку. Следом за ним проголосовали все члены совета, за исключением генерала гарнизона. Он был из одного клана с главой города и, разумеется, ни за что не стал бы голосовать против него.

— Что ж. Общим решением, городской совет лишает Горана Морето поста главы города. По закону, у уважаемого главы есть месяц, чтобы привести в порядок все нынешние дела прежде, чем уступить свой пост новому главе, — сказал старик, покосившись в сторону патриарха клана Джоу.

О выборах нового главы города ещё никто не говорил, но каждый из присутствующих знал, кто им будет. Поклонившись совету, Горан вернулся на своё место во главе стола. Пришла пора разобраться, наконец, с виновниками произошедшего.

Всю ночь Эдван провёл в сыром подвале, медитируя в ожидании суда. После той памятной молнии всё завертелось очень быстро. Откуда ни возьмись на площадке появилось с десяток мастеров, которые тут же схватили их обоих и в мгновение ока доставили в лазарет, откуда парней уже забрали мрачные воины Когтя Кланов. Мариса отправили под домашний арест в резиденцию главы, а Эдвана сюда, в тёмный подвал здания городского совета. Как ему сказал охранник, под домашний арест он не попал не из-за того, что простолюдин, а из-за любви сбегать на месяц в неизвестном направлении.

Впрочем, в каком-то смысле, заточение пошло ему на пользу. В полной тишине мрачного подземелья он сумел как нельзя лучше отрешиться от мира, и привести свои мысли в порядок. Страха не было. Он и в самом начале не слишком-то боялся суда. В конце концов, он не нарушил ни одного из главных законов Города — никого не убил, и не воровал контрактов, в отличие от своего противника. Так чем же эти надутые благородные индюки могли напугать того, кто однажды уже умирал? Единственное, о чём Эдван сожалел, так это о том, что не смог встретиться с Лизой и передать ей свой маленький подарок. Небольшая тетрадь, в которой он постарался кратко изложить своё понимание пути атры, наставление по развитию зелёного сосуда и небольшой кусочек опыта прошлой жизни, так и осталась лежать на дне сундука в его комнате.

Вздохнув, парень открыл глаза, выныривая из глубин сознания. Краем уха он уловил чьи-то шаги на лестнице. Вскоре сквозь щель под дверью в камеру брызнули лучи белого света. Заскрежетал засов, тяжелая дверь отворилась, впуская внутрь солдата с небольшим светлячком атры в руках.

— Пойдём, Лаут.

Эдван кивнул и, поднявшись на ноги, прошёл мимо солдата наружу. Они поднялись по холодным каменным ступенькам на первый этаж, прошли длинный коридор и оказались перед массивной деревянной дверью, высотой где-то в два человеческих роста. Вход в зал суда. На небольшой лавочке справа, весь сгорбившийся и поникший, сидел Марис Морето. Рядом с ним подобно каменной статуе стояла леди Джина. Парень поприветствовал их обоих вялым взмахом руки и уселся на соседнюю лавочку, по левую сторону от огромных дверей. Оттуда слышались чьи-то голоса, но разобрать, что говорили там, в зале, не получалось. Медленно потянулось ожидание. Через десяток минут дверь отворилась и стражник позвал всех внутрь.

Их провели в зал и разместили на длинной скамье у стены. Эдван впервые был здесь и вовсю рассматривал высокие своды огромного помещения, большущий стол, изогнутый полумесяцем, который стоял на возвышении так, что у человека за трибуной создавалось впечатление, будто бы он отвечает перед всеми членами совета разом, как перед какими-то высшими сущностями. Сейчас там стоял мастер Ганн, который, увидев, что виновники произошедшего, наконец-то, появились, вежливо поклонился совету и спустился вниз, усевшись на соседнюю скамью, где сидели несколько других мастеров из академии. Очевидно, свидетели.

Скрипучим голосом престарелый полуседой блондин вызвал к ответу Мариса. Тот поднялся с места на деревянных ногах и, пошатываясь, медленно побрёл к трибуне. Глядя на него, Эдван проникся к врагу некоторым сочувствием. Несмотря на взаимную неприязнь, он тоже искренне не понимал глупого запрета на передачу контрактов. В конце концов, если бы это знание стало доступно всем, боевая мощь города возросла бы во много раз. Вот только кланы, власть которых стояла именно на силе контракта, такой расклад не устраивал.

Марис брёл к трибуне, как к эшафоту. В глубине души он всё ещё надеялся, что отделается легко. Искренне желал, чтобы отец сжалился над непутёвым сыном. И возможно, если бы верховным судьёй был кто-то другой, у него был бы шанс избежать сурового наказания. Но увы, сегодня во главе совета всё ещё сидел Горан Морето. Во всём городе сложно было найти более рьяного блюстителя закона, чем он.

— Осознаёшь ли ты, какое преступление совершил? — ударами молота прозвучали слова главы города. Под суровым взглядом отца Марис съёжился ещё сильнее.

— Да, — тихо проговорил он.

— Кто передал тебе тайное знание семьи Джоу? Не смей покрывать подельника. Отвечай правду. Мы всё равно раскроем её, рано или поздно.

— Возможно, в таком случае нам удастся смягчить твоё наказание, — добавил Ли Джоу, с коварной улыбкой на губах.

— Это… это был Мо Ран. О… он передал мне контракт, — пробормотал Марис. Горан Морето раздражённо дёрнул щекой. Ещё бы, ведь Ран были лишь дальней побочной ветвью семьи-основателя.

— Передал ли ты ему тайное знание в ответ? — оживился вдруг толстяк.

— Да, — сказал парень, а у патриарха семьи Джоу дёрнулся глаз, — но он не смог овладеть им.

— Передал ли ты кому-либо ещё контракт земли?

— Нет, — тихо ответил Марис.

— Хорошо. Можешь ли ты сказать ещё что-нибудь в своё оправдание?

— Нет, — голос юноши был подобен шелесту ветра, настолько тихо он говорил.

— Клянёшься ли ты перед лицом суда в правдивости своих слов?

— Клянусь.

— Уважаемый глава, — заговорил вдруг Агар Линн, — не кажется ли вам, что лишать город такого талантливого юноши было бы слишком расточительно?

Горан Морето дёрнул щекой. Патриарх Джоу криво ухмыльнулся.

— Если бы мы всегда поступали в угоду своим желаниям, то ничем бы не отличались от диких тварей, которыми движет лишь жажда нашей крови и примитивные эмоции. Лишь разум и способность принять на себя добровольные ограничения, дабы следовать законам общества, отличает нас от неразумных животных. Нарушая эти правила, мы уподобляемся диким тварям, тем самым отрекаясь от всего человеческого. И потому, для нарушителей нет прощения, — брови мужчины сошлись на переносице, — Марис Морето. За присвоение контракта земли, в соответствии с законом Города, я приговариваю тебя к изгнанию. Через три дня ты должен покинуть эти стены.

— О… отец… — тихо всхлипнул парень.

— Джина, уведи его, — раздражённо дёрнул щекой мужчина.

Больше ни один член совета не посмел возразить верховному судье. Тяжело вздохнув, Джина помогла бледному, как смерть, Марису, спуститься с трибуны и в давящей тишине увела его прочь. Воин, который стоял рядом с Эдваном, аккуратно подтолкнул его, намекая, что пора бы парню занять место предшественника. Юноша на мгновение прикрыл глаза, прогоняя волнение, поднялся со скамьи и занял место за трибуной без всякого страха, с гордо поднятой головой. Глава города, увидев такое поведение паренька, слегка улыбнулся. По его мнению, именно так должен был стоять перед судом человек. Готовый с честью принять любой вердикт, а не жаться и ныть, как какое-то ничтожество.

— Осознаёшь ли ты, за какие преступления предстал перед судом?

— Нет, — спокойно ответил Эдван. Он догадывался, что его сюда притащили за нападение на наследника Джоу и драку в академии, но всё-таки хотел услышать весь список. Чтобы знать, как, в случае чего, оправдываться.

— Тебе присваивается нападение на наследников двух кланов-основателей, покушение на убийство, а также серьёзное оскорбление благородного. Признаёшь ли ты свою вину в этих преступлениях.

— Нет. Оба раза нападению подвергся я.

— Жалкие оправдания, — выкрикнул со своего места Ли Джоу, — все свидетели утверждали, что ты грозился оторвать голову наследнику клана Джоу, а также назвал его ничтожеством без капли таланта. Твоя ненависть к благородным известна всем в академии! Однажды ты уже пытался убить двух детей из семьи Линн, и теперь попытался вновь!

Члены совета согласно закивали головами.

— Ты слышал обвинения господина Джоу. Что ты можешь сказать в свою защиту?

— Почему бы вам тогда не позвать в свидетели Лизу Морето? Все на улице видели, как Чэнь Джоу пытался избить её за неповиновение. Я лишь вступился за честь девушки и не допустил унижения. И защищался, когда мне стали угрожать силой контракта.

— Какое ты имел право вмешиваться в дела семьи Джоу? — зашипел толстяк, — муж имеет право поступать с женой так, как захочет и…

— Только после свадьбы, — перебил его глава города, покосившись на мужчину.

— Я сделал то, что считал правильным, — сказал Эдван, без страха глядя на лица членов городского совета.

— И тем не менее, Чэнь Джоу находится в лазарете и состояние его довольно тяжелое, — сказал Агар Линн, обращаясь к остальным членам Совета, — очевидно, не обязательно было убивать наследника клана, чтобы вступиться за честь у… кхм-кхм, девушки. Предлагаю приговорить его к двум годам каторжных работ на руднике семьи Морето.

— Это было бы слишком расточительно, уважаемый глава, — впервые за долгое время подал голос главный хранитель знаний, который тоже принадлежал к семье Линн, — юноша владеет многими знаниями, которые пригодились бы городу гораздо раньше.

— Разумеется, — раздражённо фыркнул Агар, — на каторгу он отправится сразу после того, как передаст городу все знания, что получил из-за грани.

— Нет, — тихо, но твёрдо сказал Эдван, и слово это прозвучало подобно удару тяжелого молота. Глаза всех членов совета сошлись на парне. На лице Горана Морето проступила слабая улыбка. Смелость юноши вызывала у него уважение.

— Что ты сказал? — недобро прищурился Ли Джоу, — посмел возразить совету, дерзкий мальчишка?

— Похоже, простолюдин снова забыл своё место, — фыркнул Агар. Все остальные люди за столом согласно закивали. Несмотря на то, что все они были довольно далеки от академии, о выскочке-простолюдине слышал каждый из них хотя бы раз.

— Я сказал — нет. Я не стану передавать вам никаких знаний, — глядя прямо в глаза главе клана Линн, сказал парень и, помолчав, добавил, — просто так.

Городской совет взорвался гневными криками. Многоуважаемые патриархи благородных семей громко возмущались такой вопиющей наглости какого-то грязного простолюдина. Мастера из академии тоже возмущённо загомонили на своей скамье. Молчали только глава города и мастер Ганн. Дождавшись, пока крики немного утихнут, Горан Морето призвал всех к порядку. Нехотя, члены совета успокоились.

— Почему ты не желаешь передавать городу свои знания?

— Почему я должен? — спросил Эдван. Глава города предупреждающе поднял руку, призывая всех присутствующих держать свои мнения при себе.

— Сделав это, ты бы внёс небывалый вклад в его защиту. Чем лучше город защищён, тем легче нам будет защититься от тварей за его стенами, — с лёгким раздражением, словно пояснял совершенно очевидные вещи, сказал мужчина.

— Почему я должен вносить вклад в защиту города, если город не пожелал защитить мою семью? — спокойно проговорил Лаут, глядя в глаза верховному судье, — почему я должен вообще давать вам хоть что-то, когда вы приговорили меня к каторге?

— Тебе спасли жизнь, неблагодарный щенок! — рявкнул кто-то с левого края стола. Все остальные поддержали его одобрительными кивками.

— За него я сполна отплатил словом жизни. Скольких спасло оно?

— Что ты хочешь? — громом прозвучали слова Горана Морето, мгновенно подавив возмущение прочих.

— Никакой каторги и… контракт огня.

За столом повисло напряжённое молчание. Члены совета не стали ничего говорить, только покривились, искренне возмутившись такой наглой просьбе. Многие из них считали, что сопляку давным-давно стоило всыпать плетей, чтобы немного вбить разум в его тупую головёнку. Однако, сейчас их внимание было сосредоточено на главе города, который внимательно смотрел на паренька, стоящего перед ним за трибуной.

— Возможно, ты не слышал, но совсем недавно мы приняли решение, которым позволили вассалам в первом поколении просить о силе контракта, если они достигли третьей ступени. Присягни ты на верность семье Морето, я мог бы сделать для тебя исключение, но наказания за другие преступления избежать не получится.

— Я… отказываюсь служить вашему клану. Всем кланам, — твёрдо сказал парень.

Совет вновь разразился возмущёнными криками, а Горан Морето тяжело вздохнул. Краем глаза покосившись на соседа слева, он увидел на лице Ли Джоу довольную ухмылку, после чего снова посмотрел на смелого юношу. Он не чувствовал возмущения или негодования, вовсе нет. Просто был поражён такой безрассудной храбростью, граничащей с идиотизмом. В конце концов, наверное, никому другому не хватило бы духу сказать нечто подобное в лицо всему городскому совету. Наивный, молодой идиот. Но идиот смелый.

Горан невольно вспомнил встречу с главами семей-основателей в своей резиденции, незадолго до сбора военного совета. Уже тогда у него с толстяком Джоу были серьёзные разногласия. Глава города не был дураком, он прекрасно понял, кто именно стоял за передачей контракта его сыну. Увы, его наследника природа, похоже, не наделила столь острым умом, и с этим мужчина, к сожалению, не мог ничего поделать. И сейчас перед ним стоял нелёгкий выбор. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять намерения толстяка в отношении юноши, который уже принёс городу неплохую пользу. Разумеется, он бы предпочёл, чтобы Лаут передал все свои знания им, в конце концов, для любого жителя города это было чем-то само собой разумеющимся. Поэтому они все так удивились, получив отказ. Однако, никакого правила или закона, обязывающего к такому, не существовало.

Вздохнув, Горан попробовал на мгновение представить себя на месте юноши. Единственного, кто пережил страшную бойню в лесу. Захотел бы он делиться чем-то с теми, кто хладнокровно пожертвовал всей его роднёй ради своего блага? Разумеется, нет. Они действовали в своих интересах, сохранили жизни множества солдат, отдав беженцев на растерзание тварям. Однако… какое теперь право они имели требовать от него пожертвовать чем-то в защиту города? Мужчина переглянулся с мастером Ганном, вновь посмотрел на юношу и, грустно усмехнувшись, поднял руку, призывая зал к порядку. Он принял единственное, как ему казалось, справедливое решение. Ведь, если не существует закона, который бы разрешил сложившийся спор, поступать стоит именно по справедливости. А иначе, чем бы мы отличались от тварей, действующих лишь в угоду своим желаниям? Так считал глава города. К тому же, заполучить знания этого храброго малыша можно было и другим способом…

— Ты не оставил мне выбора, Эдван Лаут. Поэтому… — мужчина набрал в грудь побольше воздуха, — за многократные нарушения закона, за нападения на наследников великих семей и два покушения на убийство, я приговариваю тебя к изгнанию. Ты не чтишь наши порядки, не желаешь подчиняться нашим законам, а значит и не нуждаешься в нашей защите. У тебя есть три дня, чтобы покинуть эти стены. Суд окончен!