Убиться веником, ваше высочество! (СИ)

Глава 18

— Ты хочешь сходить во дворец, — уверенно произнес Монто, когда мы покинули гостеприимный дом Саске. В руках он держал платье, жилетку и курточку — Саске припомнила, что у нее еще залежались вещи, которые ей малы, а королевский заказ она получила как-никак из-за шутки братьев. — Принц сказал, что ты можешь прийти, если захочешь.

Уму непостижимо, насколько у гномов все просто, я или попала в сказку… или у этой сказки будет скверный конец. Но я кивнула. Я узнаю, где Лили, и мне будет достаточно, чтобы эту страницу пролистнуть навсегда.

— Я тебя провожу, — предложил Монто. — Подожду возле ворот. Не то чтобы меня не пустят, но… может быть, я буду лишним.

— И ты не ревнуешь, не беспокоишься? — вопрос вырвался раньше, чем я успела прикусить свой не в меру болтливый язык.

— Конечно нет. Ты согласилась стать моей женой. Но если и передумаешь — будет обидно, но я же не могу тебя заставлять?

Да чтобы я по собственной воле отказалась от такого сокровища? Я временами сражаюсь с дурешкой Эдме, но окончательно я не спятила!

— Не передумаю, — заверила я и получила легкий поцелуй.

До дворца мы дошли в молчании. Я наслаждалась робким зарождающимся утром. В листве просыпались птицы, шуршали и призывно чирикали, тянуло свежестью, самые нетерпеливые гномы уже открывали свои заведения. Я подумала, что я в это время тоже начинаю работать, и поняла, что скучаю по хлопотам. Что-то в них было уютное, нужное, то, чего мне никогда не хватало.

Мы прошли через парк, такой же, как все городские, и вышли к небольшому особнячку, который без Монто я приняла бы за пансион. Белое каменное здание с ажурной ковкой, служившей украшением стен, невысокая живая изгородь и настежь распахнутые ворота. Никакой стражи, только Странники при виде нас подняли головы.

— Вон там, — кивнул Монто в сторону, — постоялый двор старой Лигии. Я подожду тебя там, заодно помогу Фарко и Анки починить самоходную коляску.

Из-за деревьев я не видела никакого постоялого двора, но к нему вела выложенная булыжником тропка. Я обняла Монто, поцеловала и, не дожидаясь, пока он уйдет, зашагала по дорожке по королевскому саду.

Скромно порой живут короли. Но чему удивляться, если принца я не отличила от обычного гнома? Скорее стоит подумать, что будет, если слуги с утра обнаружат меня на дворцовом пороге. Не успел принц поманить человеческую девчонку, да еще и чужую невесту, как она тут как тут. И, судя по поведению Монто, ничего предосудительного. Ладно.

Мне пришлось долго ждать, и я порадовалась, что перекусила у Саске. Я поиграла со Странниками, попила воды из родника, посмотрела, как светлеет небо, послушала город. Первое мое свободное утро — может случиться так, что свою занятость я через пару часов буду вспоминать как величайшее благо.

У королей тоже был брачный сад. Брачные сады, дворцу было лет наверняка очень много и несколько гномских поколений он простоял. На плечи фигур, изображающих усопших монархов, были накинуты кожаные плащи, а вот это монарх царствующий, и королева с ним рядом в венке из драгоценных камней — которые ничего не стоили в Астри.

Монто больше внимания уделил бы решеткам, а я лишь удовлетворенно отметила, что он и вправду мастер что надо, и увлеклась одеждой, прическами и украшениями. Гномская мода не менялась столетиями, только чуть проще становились женские платья. Разглядывать было легко — скульптуры в полный рост, я могла изучить каждую складочку, каждый узор, лица, бороды… правящая королева очень красивая, с добрым лицом, и у меня затеплилась наивная надежда: все для меня кончится хорошо? Она меня пощадит, если вдруг что?

Последней в ряду, даже немного поодаль, стояла одинокая статуя девушки. Не было традиционной брачной оградки, вазонов и фонариков, зато срезанных цветов было такое количество, что мне показалось — это не памятник, это могила. Словно здесь, в королевском саду, среди символов вечной любви покоится юная и прекрасная…

Я не сразу поняла, что не так, и сморгнула. Потом еще раз, и еще. Но ошибиться я не могла, потому что одно отличие сразу бросалось в глаза, и я не в силах была отвести взгляд от статуи.

— Она человек! — придушено вскрикнула я.

— Да. Конечно. Разумеется, она человек.

Я шарахнулась в сторону, чудом не заорав. Принц смотрел не на меня, а на скульптуру, и в глазах его была невыразимая тоска, а в руках — охапки свежих цветов.

— Я не ожидал, что ты придешь так скоро, — спокойно сказал он, подошел к памятнику и положил к подножию цветы. Я стояла, давясь словами, но все равно нечего было сказать. Я не знала, как обращаться к принцу, и убедилась, что это — могила. Здесь и покоится принцесса, та самая, первая, вот и платье у нее такое, какое люди могли носить век назад, но…

Что. С ней. Черт. Возьми. Произошло?

Принц повернулся ко мне. Я сглотнула. Отпускать Монто было паршивой идеей.

— Ме… меня зовут Эдмонда, ваше высочество, — проблеяла я и сделала книксен. В гномском платье вышло даже изящно, хотя правая нога провалилась во что-то мягкое. — Это мое настоящее имя, и я невеста гнома Монто, — поспешно добавила я.

— Я знаю, — кивнул принц без улыбки. — Сразу видно, что ты человек. Я Ренто, так меня и зови. Мы не люди, мы — гномы. Принц я, когда того требуют обстоятельства, но сейчас ты — мой гость.

Он был старше Монто — лет на десять. Сто десять? Пожалуй, я уже научилась разбираться в возрасте гномов. Ренто подал мне руку и помог вылезти из низкого вазона, куда я — бестолочь я какая! — умудрилась с перепугу запрыгнуть.

Хорошо, что не села на цветы задом, пока раскланивалась.

— Я пришла узнать, что с той девушкой, — выпалила я. Пусть так, пока у него меланхоличное настроение, а у меня адреналин, и я не успела окосеть от непонятного страха. Я понимала, что это грубо, что Ренто пришел к невесте, что я вообще с утра пораньше некстати, но Лили тревожила. Нет, не так: узнаю, что с ней, и пойму, стоит ли мне чего-нибудь опасаться. Мне и Монто.

— Она уехала, — Ренто не выглядел тем, кто собирался отправить меня на плаху, но кто скажет, что у него на уме. — Она мне не нужна. Как не нужны и все остальные.

— Потому что они не принцессы?

— Потому что они не Ирвия.

Он оглянулся на статую, будто ему сложно было уйти от нее. Черт возьми, он любит эту девушку век спустя, так этот брак был не политический?

— Прости, — повинилась я. — Я… уже не человек и еще не гномка. Я невоспитана и плохо знаю обычаи. — Ренто улыбнулся и ничего не сказал. — Так Лили уехала?

— Ее звали Лили? — Ренто картинно приподнял левую бровь. — Она тоже представилась мне как Эдмонда. Я предлагал ей выбрать любое поселение людей или остаться в Астреме, но она… — он нехорошо усмехнулся. — Как многим людям, ей не хотелось работать. Отец продал несколько Синих Камней посланнику Дьюли, и Эдмонда… Лили уехала с их посольством.

— У нее был друг. — Или не друг, но без разницы. Должен хоть в чем-то мне пригодиться Эрме, возникнут вопросы — пусть объясняется с королевскими дознавателями. — Он беспокоится о ней.

Мы шли по дорожке, окруженной высокими, темными, пряно пахнущими деревьями. В парке постепенно появлялся народ, Ренто кивнул кому-то приветственно, и я тоже, в ответ мы получили заинтересованные взгляды.

— Все надеются, что я, может быть, женюсь на тебе, — иронически заметил Ренто. — Отец не разрывает договор, зная, что люди… поймут неправильно. Они странные. Любят роскошь, не любят труд и вечно жалуются на налоги. Если бы ты смогла рассказать о них, мы с отцом были бы благодарны. О да, — рассмеялся он, — конечно, ты можешь прийти с Монто. Я его знаю, у него руки мастера, видишь фонтан? Твой жених был среди гномов, которые его сделали.

Мне безумно захотелось посмотреть, но попросить я не решалась. Ренто угадал мои желания и сделал пригласительный жест.

— Спасибо, — искренне сказала я. В моем мире были принцы и короли, не чуждавшиеся простых смертных. И те, кто был больше символом, чем живым человеком.

Фонтан был небольшим, невысоким, с каменными цветами и лежавшими среди них Странниками. Сам бассейн выстлали Синими Камнями — Эрме, конечно, врал, в них вовсе не играли дети. Фонтан издавал тихую музыку, я досконально обследовала все, не поняла, откуда она доносится, и вопросительно посмотрела на Ренто.

— Это поют Синие Камни. Монто расскажет тебе, как это сделано, я не настолько умел, увы. Да, ты упомянула о друге… Эдмонда, мне кажется, люди совсем не умеют дружить.

Интересное замечание, поразительно верное. Что связывало рабов? Рабство. Побег. А потом? Жано остался в человеческом поселении заботиться о Марибель — честь ему и хвала, а Лили и Эрме? Что у них было общего?

— Он нахален, — ухмыльнулся Ренто. Я сморщила нос: сложно не согласиться. — Он всюду совался, кривился и свысока смотрел на каждого гнома. Отец приказал его сразу изгнать, но я попросил — пусть приходит ради Эдмонды… Лили. Она даже милая для человека. Капризная, конечно. Мне было жаль их обоих, рабство отвратительно, и я никогда не пойму людей.

Я села прямо на бордюр фонтана, и Камни издали возмутительный звук. Но пока не возмущается Ренто, можно не волноваться. Нет, я понимала, что следы ошейников не спрятать так просто, но…

— Я дал ей на прощание триста дукатов и подарил украшение.

Вот это ты зря. Но понятно, почему Лили тихо слиняла, Эрме бы вытряс из нее половину, а то и все целиком. Что же, пусть она хоть в Дьюли будет счастлива, если поговорка о девушке и деревне не подтвердится в очередной раз. Основная проблема — куда бы ни бежал человек, он всюду тащит себя самого.

Мы помолчали. Я украдкой рассматривала гномского принца: загадочный и печальный. Герой романа. И Ирвия. Красивая девушка, красивое имя, и, наверное, она была для него очень важна. Сто лет минуло, и боль потери его так и не отпустила.

— Я могу спросить тебя кое о чем?

Ренто кивнул.

— Что случилось с Ирвией? Люди говорят про Астри страшные, нехорошие вещи. Все это ложь. Гномы работящие, славные, добрые и открытые, они лучше людей — завистливых, злобных, алчных. Но принцессы… и… договор….

Под конец речи запал я растеряла и внимательно, немного подобострастно — я все-таки человек, простолюдинка — наблюдала за Ренто. Он не изменился в лице, но не ответил.

— Это ведь ее памятник? Она умерла?

— Ее казнили.

Конец сказочке? Глаза Ренто сверкнули так, что я осознала — я буду следующей. Не может быть все настолько прекрасно, где-то, в чем-то непременно будет…

— За что?

За что угодно. Длинный язык — чем не повод? Ренто сел рядом со мной, словно я была не нищей бродяжкой, а он — не принцем.

— Случайность. Нелепая, досадная, но случайность. Прошло сто четыре года, и каждый день я прихожу к Ирвии с цветами, я ни разу не покидал Астрем из-за нее.

Вот прямо сейчас он не отдаст приказ волочь меня в застенки. Но если я умру на эшафоте — а предпосылки так думать имеются, да! — я умру, узнав тайну Астри, и буду во время казни исполнять гимн собственной глупости. Я могла стать счастливой и прожить семьсот лет в труде и заботах о нашем трактире, а вместо этого…

— Король Ядвиг приехал с дочерью, и с первого взгляда мы с Ирвией поняли, что друг без друга не сможем. Ей было семнадцать, мне — двести одиннадцать, и все, о чем я мог думать: я проживу с ней долгие, долгие годы, — Ренто негромко рассказывал, смотря никуда, а мне казалось — он смотрит в прошлое.

Он все эти годы смотрит в прошлое. Иногда старые травмы не отпускают до конца дней, некоторые раны не заживают.

— Значит, это был не династический брак?

— Конечно нет. Договор придумали для людей, они иные, им на все нужны объяснения. Это было хорошее объяснение, разве нет?

Ты прав, парень. Людям всегда нужны объяснения, и если представить им так, что все вышло против чьей-либо воли, они поверят и примут быстрее. Отчаяние, безысходность — так получилось, страдайте, люди во всех мирах понимают это намного лучше, и черт их разберет почему.

Ирвия умерла, и договор превратился в то, что от него ждали. Вынужденная мера. Жертвы во имя чего-то.

Но Ирвия не умерла, ее казнили, и об этом мне ни на секунду нельзя забывать.

— Ее отец выронил нож, он упал на стол, и Ирвия поймала его. Она смеялась…

Никто, кроме специалистов, не знает, что есть преступление в другой стране. Где-то в моем просвещенном мире казнили за супружескую измену, за то, что посмела снять с головы платок.

Ренто замолчал, и я не торопила его, кто знает, что он скажет затем — твоя очередь? Я и так считала последние минуты своей жизни и не могла надышаться. Глупая, глупая я. Мне был дан второй шанс, и что я сделала, и Эдме тоже был дан новый шанс. Мы с ней друг друга стоим. Две идиотки, она и я.

— Закон появился в те незапамятные времена, когда люди и гномы воевали между собой и друг с другом. Тот, кто подвергнет опасности жизнь короля, повинен казни.

Я встрепенулась. Моя тема, я долго и нудно могу рассуждать, например: это всего лишь гипотеза, элемент правовой нормы, условия, при которых эта норма подлежит применению. А дальше?

— Разве Ирвия подвергла опасности жизнь короля? — и снова мой язык-помело, но пара неосторожных фраз уже не имеет значения.

— Она поймала нож слишком близко от короля, — с нескрываемой болью пояснил Ренто. — Она могла поймать его раньше.

— Чушь какая! — Я вскочила, словно принимала экзамен, забыв, что я говорю с принцем, какая бы демократия у гномов ни была. — Кто так… — применяет нормы права? — Давай сначала. Как полностью звучит эта статья? Этот закон?

Что я творю? Да ничего, ничего не изменит очередная моя эскапада, но хотя бы я разберусь, как применяют закон, по которому меня отправят на плаху. И персональное кладбище мне не полагается.

— Если кто вольно или невольно подвергнет опасности жизнь короля, повинен казни, — процитировал Ренто, смотря на меня снизу вверх. Наверное, он миллион раз повторял эту статью, приговор самому себе.

— Так. Теперь давай разбираться, — выговаривала я бедняге Ренто, как незадачливому ученику. — Кто в данном случае субъект… то есть… кто подверг опасности жизнь твоего отца?

Пусть даже никакой опасности не было. Не было события преступления, но это детали.

— Ирвия?

Мне показалось, или в глазах Ренто мелькнула надежда? Мертвые не оживают. Бедный парень цепляется за соломинку, хочет понять, виновата ли его возлюбленная. Никогда я не могла даже вообразить, что буду реабилитировать кого-то после смерти.

Я покачала головой. Конечно нет, а королю Ядвигу обвинение уже безразлично. Его тоже давно нет в живых. Даже если их толкователи законов считали — виновен тот, кто не смог предотвратить, тысячу чертей мне в глотку, они ошибались.

— Ее отец. Ваша норма учитывает и умысел, и неосторожность, тут сложно что-либо возразить, но не Ирвия подвергла опасности жизнь короля. Она… представь, что служанка уронила его величеству на голову кружку с пивом. — Еще одна шутка — один пункт — в моем персональном обвинительном заключении. — Случайно, конечно. Кружка летела на голову короля, но ее поймала другая служанка. Здесь то же самое, только поверхность горизонтальная… то есть стол. Но кто виноват?..

Ренто медленно поднялся. Он был страшен — возможно, он выглядел так в тот момент, когда Ирвии зачитали приговор. Может быть, прямо там, за обеденным столом. Секунды. Мгновения, и жизнь летит к черту и навсегда. Мне это знакомо.

— Я не должна была этого говорить?..

Задним умом крепка, а как же Монто? Ренто прав, люди не думают о других. Людям лишь бы возвыситься — хоть в чем-то. Хоть напоследок.

Ренто схватил меня за плечи так резко, что у меня перехватило дыхание. Как все гномы, он был очень силен, и вот сейчас его руки доберутся до моей тонкой шеи, на которой болтается безмозглая голова.

— Как ты… откуда… как ты это поняла?

Ох, парень. Не стоит спрашивать. Этот вопрос останется без ответа, как загадка несчастной Ирвии останется без ответа у людей.

— Я… — прохрипела я больше со страху, но Ренто опомнился и отпустил меня.

— Неважно, — задыхаясь, произнес он, — это уже неважно.

Ирвия умерла, и никакая магия не вернет ее к жизни.

— Пойдем со мной. Ты сможешь повторить это все моему отцу?

Я не давала согласия, но Ренто тянул меня ко дворцу, и гномы оборачивались на нас с недоумением. Кто-то из них, возможно, предположил, что его высочество собирается жениться немедленно, я же гадала, дадут ли мне хотя бы проститься с Монто. Еще одна тайна Астри рождается в королевском дворце.

— Смогу, — призвав все отпущенное самообладание, выдавила я и выпалила: — Но Ренто, Ирвия умерла!

— Ее казнили! — Ренто остановился, выпустил мое плечо, и я потерла онемевшее место, прикидывая, сойдут синяки от его хватки до моей встречи с палачом. — Ирвия не умерла. Мы никогда никого не лишаем жизни.

Но могила? Я свихнусь. Я ничего не знаю о гномах. И — да, я не умру тоже, но я пыталась сложить проклятый пазл, в голове шумело, бессонная ночь давала свои плоды, хотелось пить, а в глазах Ренто стояли слезы.

— Альбы снимут заклятие окаменения. Придется немного подождать, несколько дней. Но что есть несколько дней, когда уже прошла вечность?

Нас окружили. Гномы слушали, переговаривались между собой, и, наверное, предполагали, что я отказалась становиться женой наследника трона, предпочла сына трактирщика, отсюда и слезы.

Я не помнила, как говорила с королем. Не помнила, что пила и что ела, на меня навалились усталость, оцепенение, перед глазами плыло, я с трудом ворочала языком, кажется, я сорвалась пару раз на крик — меня простили. Я увидела обеспокоенного Монто в дверях и кинулась к нему, наплевав, что напротив меня сидели король и королева, что нас обступили вельможные гномы и слуги уже разносили последние новости по всему королевству.

Я не помнила, как мы возвращались домой, не понимала, что за цепь болтается на моей шее — знала, что я на свободе, и мне этого было достаточно, — что за мешки тащат за нами Фарко и Анки, не соображала, что значит — советник самого короля. Я рухнула на кровать и так вцепилась в Монто, что он обнял меня и на всю ночь остался рядом.

Я была готова ко многому — даже к казни. Но я отныне советница короля, вон и цепь, мой знак отличия, и я не могла шагу ступить без того, чтобы меня не окружили и не начали расспрашивать, и каждое утро я едва успевала убрать улицу, дать наставления новой работнице — и спешила на службу во дворец.

Наша свадьба была с королевской одновременно, и мы с Монто стояли под белым сверкающим балдахином на расстоянии вытянутой руки от Ренто и Ирвии. Нас осыпали зерном и цветами, на главной городской площади было не протолкнуться, над Астремом рассыпались искрами магические фейерверки, и альб, похожий на эльфа-призрака, сияющий, полупрозрачный, вел обряд, оттеснив на задний план рыдающих от счастья гномов из скучного брачного ведомства.

На мне было голубое с золотым платье, шею тянула к земле украшенная камнями цепь советника — к счастью, носить я ее была обязана лишь при особенных обстоятельствах. Сейчас были особенные обстоятельства: я выходила замуж по любви и обретала — не верится — практически вечную жизнь.

Астрем захлебывался восторгом, криками, смехом, и никакой праздник не мог сравниться со свадебными гуляниями. Я заприметила Жано и Марибель среди гостей, а Эрме, без сомнений, отправился на поиски ускользнувших дукатов и драгоценностей. Он отыщет Лили — он способен и не на такое.

Я была не готова так внезапно оказаться рядом с имущими власть, от новой должности и до свадьбы, но именно из-за того, что торжества были не только нашими, мы с Монто смогли ускользнуть незаметно. Он скинул кожаный плащ, я — цепь и брачную диадему, за нашими спинами остался сияющий, ликующий город, а мы хохотали, держались за руки и неслись в подаренном Сомро экипаже в Мевели, под звездное небо.

Туда, где я наконец увижу, как магия с рассветом приходит на эти благословенные берега.

Конец