Убивая вкус [СИ]

Убивая вкус

— Так вот я и думаю, может, мне поменять работу?

Хакс уверенно кивает, поддевая вилкой кусочки телятины в нежном соусе, хотя он уже окончательно потерял нить беседы. Ужин оказался восхитительным, его спутница — яркой и обворожительной.

Девушка, с которой он познакомился в супермаркете. Аккуратная, опрятная, с круглым лицом и чистой кожей. Правда, не в меру беспокойная, суетливая и болтливая, но они вроде неплохо проводят время вместе, так что это пустяки.

— Но, с другой стороны, если я проработаю еще полгода, я могу рассчитывать на повышение. Я на этой должности дольше других…

— Давай сразу десерт закажем, а то пока его принесут.

— А зачем ждать? — девушка хлопает длинными ресницами. — Давай возьмем с собой? А вина и у меня можно выпить. Или ты предпочитаешь кофе?

Ее губы растягиваются в очень красноречивой улыбке, и Хакс даже не спорит. Он уже подзывает рукой официанта.

Ну, слава богу, хоть здесь ему что-то перепадет, а то он уж боялся, что придется регистрироваться на сайте знакомств — а это довольно жалко. Он ведь не считает себя неудачником, неспособным свести знакомство в реальной жизни.

Они очень откровенно целуются на заднем сиденье в такси.

С его прошлых отношений (гори в аду, тощая стерва!) прошло больше четырех месяцев, и Хакс волнуется сильнее, чем следует.

Он никогда не был хорошим любовником. Он не дурак, он прекрасно видит, что недостаточно плечист, недостаточно уверен в себе, да и его эмоциональная холодность тоже не на руку ему в постели. Но какая, в общем-то, разница: он не собирается заводить с ней серьезные отношения. Так что можно и облажаться. Главное, что ему наконец-то дадут.

«Хотя, — продолжает он свои размышления, — будет очень здорово, если наша встреча повторится». Он не тот типаж, на которого женщины западают пачками, скорее — на любителя.

Ладно, наверное, ему все-таки стоит постараться для нее.

Они попадают в ее квартиру уже достаточно растрепанные и возбужденные. В прихожей им приходится поумерить свой пыл. Его спутница быстро скидывает туфли и спешит в ванную.

— Я на минутку, — игриво сообщает она. — Располагайся!

Хакс снимает пальто и, как ему и велено, проходит в гостиную, нашаривая рукой выключатель. Однако, как он понимает мгновением позже, лучше бы все так и оставалось в темноте. Чем меньше видишь, тем крепче спишь… то есть, спать-то он как раз и не планировал. Но это все уже неважно.

Он долго глядит на глянцевый, многоуровневый, цветной потолок. Сам по себе каждый из этих параметров уже можно считать преступлением. Но вместе…

Фуксиевое сверкающее чудище довершается невообразимо помпезной люстрой. Вся же остальная безвкусовщина, что творится под этим потолком, даже не бросается в глаза, настолько Хакс сражен увиденным.

Какое-то время он так и стоит, остолбеневший, решая, что же ему дороже в настоящий момент: его чувство прекрасного или желание трахаться. Как жаль, что они не выпили достаточно в ресторане, может быть, это усыпило бы голос разума в нем.

Но тут его спутница выпархивает из ванной, бросается ему на шею и вновь вовлекает его в пылкую прелюдию, и Хакс решает, что он потерпит. Они погасят свет, и он не будет лишний раз открывать глаза.

Не разрывая поцелуя, он тянется рукой к стене в поисках выключателя.

— Оставь свет, — просит она.

Хакс стонет, что, очевидно, принимается ею за стон страсти, и она толкает его к дивану.

Он падает на спину, и волнистые линии, нагромождающиеся над ним подобно странной фантазии на тему воспаленного неба, давят, нервируют, не дают расслабиться.

— А чья… — успевает промолвить он между поцелуями, кивая наверх, — чья это была идея?

Он сам себе ужасается: когда бы еще начать выяснять, кто несет ответственность за это преступление против вкуса, как не в тот момент, когда разгоряченная поцелуями женщина сидит на его бедрах и пытается стянуть с себя лиф платья, но…

— Что?.. — она отрывается от него и затуманенным взглядом глядит на потолок. — Тебе нравится? Я заплатила дизайнеру — он сделал проект квартиры. Замечательно, правда?

— Дизайнеру? — возбуждение заметно спадает; Хакс садится, и дама сползает с его колен на диван.

— Да, — растерянно отвечает она, прикрывая грудь.

Хакс успевает вовремя одуматься.

Ну подумаешь, какой-то самоучка, возомнивший себя профи, где-то там сейчас сидит в ночи и лепит в программе эти монструозные порождения своего воспаленного воображения.

«Не глупи», — убеждает он себя.

— А может, пойдем в спальню? — предлагает он, стараясь не думать о том, что все это со здешним пространством сотворил не простой обыватель, а тот, кто, как и он, Хакс, называет себя дизайнером интерьера. — Тут ведь есть спальня?

— Нравятся большие кровати? — продолжает флиртовать дама, на его счастье, не заметив перемен в его поведении.

Она тянет его за руку в смежную комнату, и в Хаксе теплится надежда на то, что безмерное желание неизвестного ему творца сеять повсюду прекрасное спальни все-таки не коснулось. Возможно, он истратил весь свой пыл на потолок в гостиной.

Хозяйка квартиры зажигает свет в своем будуаре, и Хакс тормозит перед самым порогом, пораженно глядя на простирающийся перед его ногами пол.

Дельфины, бороздящие голубую волну, благодаря трехмерному изображению выглядят очень реалистично.

Пока он мешкает, дама успевает взобраться на высокую белоснежную кровать, возвышающуюся посреди буйства тропических красок, и, окончательно стянув с себя платье, призывно смотрит на него.

Но Хакс не двигается.

Не то чтобы он не мог представить себе секс в этой спальне.

В каком-нибудь жутком, сюрреалистичном кошмаре, где он был бы распят и выпорот — возможно. Но не в здравом уме, не в твердой памяти, не пока он может управлять своими ногами, которые должны нести его прочь. Как можно дальше.

Хакс начинает застегивать рубашку и затягивать ремень.

— Что ты делаешь? — встревоженно спрашивает она.

— Ухожу, — он поправляет воротничок. — Я не настолько тебя хочу. Прости.

Он торопится в прихожую, пока от него не потребовали более внятных объяснений.

— Ты что, уходишь?! — кричит она ему вслед.

— Ухожу, — отвечает он скорее сам себе, надевая пальто. — Какая ж это все пошлость!

Так, теряя возбуждение и туфли, он выбирается на улицу, потому что он, Хакс, не готов терпеть такое надругательство над хорошим вкусом.